едняя фаза этногенеза – мемориальная, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции. Затем исчезает и память: приходит время равновесия с природой (гомеостаза), когда люди живут в гармонии с родным ландшафтом и предпочитают великим замыслам обывательский покой. Пассионарности людей в этой фазе хватает лишь на то, чтобы поддерживать налаженное предками хозяйство. Новый цикл развития может быть вызван лишь очередным пассионарным толчком, при котором возникает новая пассионарная популяция. Но она отнюдь не реконструирует старый этнос, а создает новый, давая начало очередному витку этногенеза – процесса, благодаря которому Человечество не исчезает с лица Земли.
Наступает фаза обскурации, при которой процессы распада в этносоциальной системе становятся необратимыми. Везде господствуют люди вялые и эгоистичные, руководствующиеся потребительской психологией. А после того как субпассионарии проедят и пропьют все ценное, сохранившееся от героических времен, наступает последняя фаза этногенеза – мемориальная, когда этнос сохраняет лишь память о своей исторической традиции. Затем исчезает и память:
Славяне селились небольшими группами в деревнях; обороняться от русов, оказавшихся жуткими разбойниками, им было трудно. Добычей русов становилось все ценное. А ценным тогда были меха, мед, воск и дети. Неравная борьба длилась долго и закончилась в пользу русов, когда к власти у них пришел Рюрик.
Турки, которые владели большей частью православных стран: Сербией, Болгарией, Грецией, Молдавией, Валахией, – а также Сирией и Египтом, где была велика доля христианского населения, обращались с христианами довольно мягко. Конечно, христиане не могли служить в армии и носили оружие только в исключительных случаях, сделать большую карьеру они могли, лишь приняв ислам. Но тот, кто не желал делать карьеру и не хотел принимать ислам, мог спокойно жить и работать, свободно посещать христианские храмы, читать и даже издавать православные богослужебные книги. Свобода совести рассматривалась как один из принципов государственного устройства империи, ибо турки XVII в. здраво полагали, что лучше собирать с христиан дополнительный налог, чем разжигать в своей стране гражданскую войну. А деньги были очень нужны туркам для содержания войск: внешних войн Османской империи хватало.
Негативное мироощущение, как и позитивное, сопряжено с созданием особых философских, религиозных или политических концепций, которые меньше всего предназначены для доказательства чьей-либо правоты или убеждения оппонентов. Ведь для выражения мироощущения логических доказательств не требуется. Например, одни люди считают, что собак можно и нужно бить, а другие полагают, что бить беззащитных животных нельзя. Доказательств ни те, ни другие вам не приведут, каждому его правота очевидна, он ее ощущает. И вот один говорит: «Ну какая свинья – взял и ударил собаку!» А другой ему возражает: «Ты что, дурак, что ли? Что ж ее не бить, она же собака!»
Отношение к собаке кажется мелочью, но именно из таких поведенческих мелочей слагаются глобальные симпатии и антипатии этнического и суперэтнического значения. И потому невозможно логическими доводами примирить людей, взгляды которых на происхождение и сущность мира полярны, ибо они исходят из принципиально различных мироощущений. Одни ощущают материальный мир и его многообразие как благо. Другие – как безусловное зло. Именно последнее мироощущение, воплощавшееся в России то в движении новгородских стригольников, то в ереси «жидовствующих», в XVI в. получило наиболее яркое выражение в опричнине (1565–1572).
