автордың кітабынан сөз тіркестері  Всего одиннадцать! или Шуры-муры в пятом «Д»

Виктория Ледерман

Воспитание – это когда с тобой разговаривают на равных, относятся к тебе как к человеку, а не как к безмозглому щенку.

Дружба заканчивается тогда, когда появляется то, что на двоих не делится

А я жую бутерброд и думаю, что все время запрещать и приказывать – это вовсе не воспитание. И говорить, что девочек нельзя бить, даже если они тебя душат, – тоже не воспитание.
Воспитание – это когда с тобой разговаривают на равных, относятся к тебе как к человеку, а не как к безмозглому щенку. И не говорят, что ты еще никто, потому что тебе только одиннадцать. И не думают, что взрослые всегда правы, потому что они взрослые.

А у него уже на уме «глаза как ослепительное лето» и «шепну на ушко – „I love you“». Это нормально, по-твоему?

Любят и поэтому наказывают? Разве это правильно? Если это так, то я хочу, чтобы меня ненавидели.

женщина любит по-настоящему, она любит только одного.

Корцева на передней парте раскрывает учебник на нужной странице, а ее сосед Бондарев начинает громко шептать:
– «Царевна-лягушка», «Царевна-лягушка».
Я в замешательстве смотрю на него и молчу. Что он такое говорит? Разве нам могли задать сказку «Царевна-лягушка»? Это в пятом-то классе! Скорее всего, Бондарев издевается, хочет, чтобы я опозорился перед классом. Но почему? Вроде бы ничего плохого я ему не сделал.
Если бы это сказал Егор, я поверил бы ему сразу, в ту же секунду. На Егора можно положиться, он никогда не подведет. Но Егора сегодня почему-то нет, его первая парта в третьем ряду пустует, и надеяться не на кого.
Вместо того чтобы думать о деле, я стою и вспоминаю, чем мог обидеть Бондарева.
– Ну? – торопит Елена Васильевна. – Ты

Мы, между прочим, в пятом классе всякие шуры-муры не крутили!

В понедельник Белоусов говорит мне (не говорит, конечно, а пишет), что завтра придет в школу. А я задумываюсь. Я уже две недели дружу с Фоминым и одну неделю – с Белоусовым. С одним хожу, с другим переписываюсь. И друг о друге они не знают. Пока не знают. Но уже завтра все обнаружится. Белоусов собирается провожать меня после школы. И Фомин тоже. Хорошо это или плохо? Может, они пойдут провожать меня вдвоем? А что, я не против, пусть их будет много – и двое, и трое, и даже четверо. И рюкзак они могут носить по очереди.
Назначу-ка я им встречу на утро, сразу обоим, а сама не приду. Пусть без меня разбираются. Так даже интереснее.

Дружба заканчивается тогда, когда появляется то, что на двоих не делится.