В тот вечер из соседней комнаты доносились громкие, нарочито выразительные вздохи, какие обычно производят женщины, которые верят, что сами виноваты в плохом сексе и что дополнение в виде тайком выученных вскриков поможет исправить эту несправедливость.
Это был первый год нашей дружбы, правда, тогда это еще не приходило нам в голову. Никто так не думает, когда начинается какая-то история. Никак не узнаешь, что это первая глава.
из тех, к кому растения приходят не жить, а умирать.
Я действительно не готова. Не только к смерти, но и к чему угодно, к любому отступлению от привычного. Такие картины, ужасные сцены, во время которых наша истинная природа показывает себя во всей красе, могли меня только парализовать. В отличие от той матери, ловкой и без капли истеричности, я была совершенно ни на что не годна. Я поняла в молчаливом ужасе, что никогда никого не спасу, никогда не побегу через поляну, чтобы кому-то помочь, не смогу вовремя достать какую-то важную таблетку из сумки, не буду тем человеком в ресторане, кто сумеет применить прием Геймлиха к задыхающемуся несчастному. Буду стоять в тупом параличе и смотреть на смерть, смотреть, как она распространяется вокруг меня.
А хотела бы я иметь кого-то? Да. Кошку, собаку, канарейку,
Факт и то, что роуд-трип-история имеет смысл только тогда, когда путешественники, пусть даже по ошибке, верят в какую-то цель, в конец путешествия, когда будут решены все проблемы и закончены все мучения.
Я пытаюсь раскрутить мозг как тяжелую, спящую карусель.
Они будут читать меня слева направо, с горой словарей, делая из меня книгу в твердом переплете, а потом придет Лейла, вырвет из нее страницы и наделает из них маленьких бумажных голубей. Потому что только она знает, что темнота не поддается истолкованию, что у нее нет темы и идеи. Только она знает, как освободить меня от переплета.
Но опять же, это было похоже на ту разновидность облегчения, которую чувствует героиня фильма ужасов, когда думает, что она в безопасности, хотя зритель-то умнее. Зритель всегда первым видит убийцу
Это был первый год нашей дружбы, правда, тогда это еще не приходило нам в голову. Никто так не думает, когда начинается какая-то история. Никак не узнаешь, что это первая глава. В тот момент у этой истории не было никакого «до» и никакого «после».