Когда умирает тот, кого любишь, кажется, будто вокруг бездонная дыра, которую можно потрогать и ощупать со всех сторон, неумолимая и жесткая. Странно: дыра — это ведь ничто, она не может быть жесткой или мягкой.
Люди горюют по-разному. Это она знает от папы. Одни воспринимают все спокойно, замыкаются в себе, другие плачут и жалуются, а некоторые не могут смириться с потерей и лишаются рассудка
А каково было тебе? — спрашивает она папу, не отрывая глаз от куска хлеба, будто дожидаясь от него ответа.
— Когда?
— Когда мама умерла. — Раньше она его ни разу об этом не спрашивала.
Северин Блум долго смотрит на дочь, словно ища в ее глазах ответ.
— Кораблекрушение! — наконец говорит он. — Будто я потерпел кораблекрушение. Оказался на необитаемом острове, как Робинзон Крузо. Один, нет больше никого, с кем можно поговорить. Но потом я заметил, что я не один. У меня есть ты! Ты стала моей Пятницей. Мне надо было о тебе заботиться, и я вижу ее в твоих глазах. Она следит, чтобы я все делал правильно.
А теперь разве что-то изменилось? Смерть шагает в ногу со временем? — В некотором смысле да, — отвечает Эмма. — Да неужели? Как интересно! Модно наряжается, что ли? Вместо черной рясы и косы — джинсы и бензопила? — Вряд ли. Она ведь работает в серьезной сфере. Как минимум ей полагается черный деловой костюм, ты не находишь?
