Оглавление

Предисловие

«Иногда мне кажется, что я родился в мире, где моя душа — это не преимущество, а слабость. Я слишком чувствительный для этого шума и жестокости, слишком мягкий для этого мира ударов и насмешек. Я — эмотив.

Я знал об этом ещё до того, как узнал само слово. Когда другие дети дрались, я отходил в сторону. Когда они громко смеялись, мне становилось неуютно. Когда они легко знакомились друг с другом, у меня внутри будто стояла стена.

Позже, когда я стал читать книги о психотипах, я понял, что мир неравен. Наверху — паронялы. Они словно камень: стойкие, хладнокровные, всегда на шаг впереди. Чуть ниже — эпилептоиды: упрямые, дисциплинированные, умеющие держать других в кулаке. Потом идут истероиды: шумные, яркие, вечно жаждущие внимания. Далее весёлые гипертимы. А потом уже мы. Эмотивы. Чувствительные, мягкие, ранимые. Мы как трава, по которой все ходят, и никто не задумывается, что она тоже живая.

Я часто думаю: может быть, у эмотивов всё-таки есть своё место? Может, в нашей ранимости скрыта сила? Может быть, именно она однажды станет нашим оружием?

Эта книга — не просто история моей жизни. Это дневник моих попыток подняться выше. Попыток доказать, прежде всего самому себе, что мягкость не равно слабость. Что я могу стать сильнее, не теряя себя. Что эмотив тоже может выжить — и даже победить.»

Глава 1. Школа

Я всегда помнил запах школьных коридоров — смесь мела, старых парт и дешёвого пола, протёртого до блеска. В этих стенах будто застряло время, и каждый день был похож на предыдущий. Для кого-то школа была весёлым временем: друзья, футбол на переменах, смех в столовой. Для меня же это было испытание.

В классе я был «тихим». Не тем тихим, кто сидит на первых партах и получает пятёрки, а другим — тем, кого никто толком не замечает, пока не нужно посмеяться.

— Эй, Зангар! — крикнул однажды одноклассник, подбросив в воздух мой пенал. — Чё ты всё в тетрадь пишешь? Девчонкам стихи?

Смех прокатился по классу. Я почувствовал, как уши налились жаром. Сказать в ответ я ничего не мог. Хотелось исчезнуть, раствориться. Я молчал. Всегда молчал.

В дневнике я потом записал: «Почему они такие жестокие? Я ведь тоже хочу общаться. Но как только я открываю рот, всё получается неправильно. Может, дело во мне? Может, я и правда странный?»

Иногда я сидел на переменах у окна и наблюдал, как во дворе ребята играют в футбол. Я любил футбол, но меня звали редко. Если и брали в команду, то последним