Оглавление

Эту книгу я посвящаю близким мне людям:

близким по крови и близким по духу…

Бесценна конструктивная критика первых читателей романа — моих близких и друзей — из разных уголков матушки-Земли:

России (Москвы, Тюмени, Заводоуковска, Дубны, Урус-Мартана), Канады (Оттавы, Перфа), Франции (Парижа), Молдовы (Орхея), Болгарии (Плевена) и Беларуси (Минска).

Моя искренняя признательность!

Великий Господь сказал: все сложное ненужно,

все нужное — просто.

Жизненный девиз М. Т. Калашникова,

знаменитого российского конструктора стрелкового оружия

Описанные в романе события частично вымышлены.

Совпадение имен, названий и мест действия частично

случайные.

Часть 1

1

Для того чтобы были деньги, надо что-то продать. Для того чтобы что-то продать, надо что-то создать.

«И с чего бы это мое любимое перефразирование известного персонажа старого мультика с утра крутится в голове? — подумал Николай. — Я только что продал один из собственных бизнесов. И дело даже не в деньгах. Я успешно, как и задумывал, реализовал свой первый расчетливо структурированный бизнес-проект в жизни. Я добился поставленной цели. И даже не это главное. Главное — я выиграл в борьбе с самим собой. Мой формальный приз-эквивалент за победу — заслуженно полученные деньги. А голова все работает по инерции, никак не может остановиться… Не миллиарды долларов, но весьма немаленькая сумма для среднестатистического делового человека. В ежегодный список Форбс, конечно, не войду. Даже если сложить старые накопления, недвижимость, работающие активы и плюс почти сто миллионов евро наличными — это не проходная туда цифра. Да и не стояла задача исключительно обогатиться, еще и любой ценой. Правда, пока прибавилось не сто миллионов. Вчера на личный номерной счет в люксембургском банке поступило сто тридцать миллионов, из которых сорок условно не мои. Но не абсолютный размер суммы важен. Задача была совершенно в другом — начать менять свою судьбу… И я ее по большому счету решил».

С утра был звонок от Петри, директора по инвестициям авторитетного скандинавского венчурного[1] фонда и по совместительству партнера по проданному сибирскому семенному бизнесу. С ярко выраженным скандинавским акцентом, который появлялся у него всякий раз, когда он сильно волновался, Петри сообщил, что сегодня стратегическим инвестором* транзакция будет произведена. А вечером, дождавшись окончания расчетных часов в европейских банках, Николай включил лэптоп* и увидел подтверждение слов Петри.

Еще почти десять миллионов евро должны поступить от итальянцев в течение полутора лет. Если, конечно, к его бизнесу, вернее, к уже бывшему бизнесу, не будет претензий со стороны налоговых органов или третьих лиц. Николай согласился на такое условие. И убедил своих очень разных по устремлениям партнеров «АгроИнТеха» поддержать решение. Выбор был одновременно прост и непрост: либо продажа семидесяти пяти процентов акций сейчас и двадцати пяти процентов через три года с корректировкой цены по сложно выстроенной схеме в зависимости от результатов работы бизнеса, либо сто процентов сейчас, но с обременением. Умом Николай понимал, что первый вариант может быть выгоднее, ибо бизнес работает эффективно и постоянно набирает обороты, но выработанная годами привычка — лучше слегка недополучить сейчас, чем больше потерять потом — взяла свое. За принятие такого решения «голосовала» и расхожая в среде инвестбанкиров поговорка «Деньги, полученные раньше, — это бо́льшие деньги».

«Или чутье что-то подсказало? Тем более что финансовая ситуация в мире как-то не вызывает доверия… Декларируемая стабильность российской политической системы все больше и больше начинает принимать очертания закостенелости. Экономика уверенно движется в никуда по старым проржавевшим сырьевым рельсам, проложенным десятилетия назад среди болот коммунистической идеологии неисправимыми романтиками и десятками миллионов зэков. Да и прошлые советско-российские кризисы и дефолты оставили глубокие следы и в памяти, и на моих банковских счетах. Как все-таки мы стремимся страхи прошлого переносить на настоящее, — продолжал он размышлять. — Или все-таки чутье? А своему чутью я доверяю всегда. Все, хватит, спать! Завтра будет новый день, завтра и буду думать о дальнейшей жизни».

2

Кофе был превосходен. Не часто в Москве удается выпить вкусный кофе. Дорогой — легко. А вот вкусный — не часто. Особенно утром. Па-ра-докс одного из самых дорогих городов мира.

«Да вы, батюшка, эстет!» — пришла на память Николаю по этому поводу фраза одной знакомой русской парижанки. Он улыбнулся приятным воспоминаниям. Как-то весной он договаривался с ней об утренней деловой встрече. Хотелось побеседовать в неформальной обстановке, поэтому встал вопрос о выборе соответствующего кафе. Одним из главных критериев для них обоих оказался вкус и аромат подаваемого кофе. Встреча прошла удачно. И его любимый эспрессо по-итальянски, крепкий и насыщенный, с густой и бархатной, но одновременно мягкой и нежной пенкой, был великолепен. Николай любил и кофе по-восточному. Но это дома, в спокойной атмосфере, колдуя и вкладывая в приготовление напитка свою ауру, свои фантазии, свою энергетику. Кухня — это место для священнодействования. Всуе туда лучше не заходить — ни удовольствия, ни пользы от пищи не получишь, в этом он был абсолютно уверен.

Сегодня ему предстояло мысленно пробежаться по всем годам своей предпринимательской деятельности и уточнить те выводы, которые он сделал на основе последних лет реализации проданного проекта. И еще определиться с планами на ближайший месяц. Точнее — на двадцать восемь дней. Задание на день самому себе.

                                               * * *

Мысль постараться изменить судьбу, выстроить по-другому собственную жизнь пришла Николаю несколько лет назад в такой же точно ситуации. Он сидел в этом же самом кафе на своем любимом месте около окна, не торопясь смаковал жгучий эспрессо, запивая маленькими глотками холодной и вкусной воды.

В первый месяц осени природа как будто съежилась после летней теплой постели под легким прохладным душем-дождем. Впереди было короткое бабье лето — как время вкусного горячего завтрака, и долгая зима — как один большой трудовой день.

Мысли хаотично мелькали в голове, неожиданно возникая и куда-то быстро исчезая.

Николай смотрел в окно на озирающихся, деловитых, измотанных, счастливых, сосредоточенных, влюбленных, таких разных и одновременно таких одинаковых, пробегающих и медленно проходящих мимо окон кафе людей. Каждый проносил перед его глазами кусочек своей жизни, своей судьбы.

«Мои мысли — как эти люди за окном, — почему-то тогда подумалось ему. — Все разные и каждая сама по себе. А мои желания? А мои действия? Как я живу — слепо следуя за своими хаотичными действиями? Или мои действия реализовывают мои желания? Значит ли, что все то, чего я достиг, — лишь удачное стечение обстоятельств? Чего я хочу по-настоящему? Что же тогда в моих силах, что же является непосредственно моей заслугой, в чем моя миссия перед самим собой? Чего я добился к сорока годам?».

И словно в подтверждение правильности вычислений Николай посмотрел на любимые швейцарские часы на левой руке. Уже тогда этим часам было немногим меньше десяти лет. Высокотехнологичное сапфировое стекло и керамика выглядели точно так же, как в тот день, когда Николай с любимой женщиной прогуливался по Тверской и случайно зашел в небольшой магазинчик часов на Пушкинской площади столицы. Продавец (слава мастерам продаж!), взглянув на японские часы Николая, негромко заметил, что, дескать, такой импозантный молодой человек и в таких часах… И тут же достал и открыл квадратную, обтянутую кожей коробочку стального цвета.

— Вот, — добавил он, — космические материалы и передовые технологии! Не разбить, не покарябать! Точность и надежность — швейцарские!

Николай взял в руки чудо передовых швейцарских технологий и понял — это ЕГО часы. С тех пор он с ними не расставался. И хотя уже давно мог себе позволить поменять эти, по теперешним меркам не супердорогие для его положения часы на более эксклюзивные, но память о той яркой и страстной любви, а главное, ощущение какой-то родственности в этом предмете не позволяли Николаю до сегодняшнего дня сменить их. Часы и теперь выглядели стильно, элегантно и достойно. Но роль выполняли скорее ритуальную, ибо и на лэптопе, и на смартфоне, которые всегда под рукой, время высвечивалось в любом формате.

Как будто убедившись по часам, что ему действительно «стукнуло» сорок, Николай осознал всю глубину проблемы. От этого стало неуютно и даже слегка передернуло. Чего, казалось бы?! Он — провинциал — уверенно закрепился в нынешней столице бывшей Российской империи, в которую стремятся попасть миллионы. Уютное дорогое кафе, куда «уважаемые москвичи и гости города» (брендовая фраза зазывал — туристических агентов, ее слышит каждый проходящий по Красной площади) могут позволить себе ходить только по большим праздникам (да и то не все), для него — рядовое место отдыха. Прикид и аксессуары — опять-таки недешевые. И обожаемый спортивный автомобиль, который мгновенно откликается на каждый импульс желаний владельца, словно верный боевой конь, стоит под окнами кафе. И элитная квартира в престижном районе с приличными, хотя порой и пафосными соседями — известными широким кругам футболистами и телеведущими, и авторитетными в узких кругах военачальниками и темными личностями. И время есть о себе подумать, о смысле жизни или просто расслабиться. И вроде бы все есть. Чего жалиться?! И в то же время ощущение какой-то хаотичности и неуправляемости бытия, ощущение щепки, несущейся и подчиняющейся безудержной власти бурлящего и набирающего силу от тающих сугробов весеннего ручья. Или это все-таки и есть Он — тиражируемый гламурными изданиями кризис среднего возраста?

                                               * * *

С тех пор периодическое возвращение в первоначальное состояние стало для Николая необходимым. Это был своеобразный якорь, стартовая линия, точка отсчета его ДРУГОЙ жизни. Его НОВОЙ жизни, выстроенной так, как виделось и желалось ему. С достижением тех результатов в бизнесе и в те сроки, что определял непосредственно он. Определял сам для себя и неизменно в последние годы достигал поставленных задач. «Ничего личного, это всего лишь бизнес» — еще одна фраза из какого-то культового классического гангстерского боевика, которая всплывала в памяти всякий раз, когда накатывала усталость, появлялось желание расслабиться или когда он чувствовал, что втягивается в работу по инерции, по старинке, ради процесса. Почему-то именно с помощью этой фразы он успокаивался и вновь концентрировался на ключевых целях.

Николай полюбил это кафе еще с тех пор, когда он — молодой энергичный провинциальный предприниматель из Сибири, прилетал ранним утром в спящую столицу, а встречающие партнеры по одному непростому с точки зрения взаимоотношений между акционерами бизнесу — вальяжный чеченец Амирхан и эмоциональный бывший спецназовец чех Милан — везли его завтракать на понтовом малиновом шестисотом «мерседесе» Амирхана в это круглосуточно работающее уютное заведение старой Москвы. Кафе было небольшим. Барная стойка располагалась в центре зала, давая возможность барменам быть в близкой зоне желаний посетителей. Посуда, неизменно подобранная со вкусом, гармонировала с оформлением столиков и доставляла эстетическое наслаждение. Кухня была европейская и весьма достойная. И только в последнее время, следуя модным тенденциям, появилось суши-меню, а вдобавок к нему молодой смуглый повар с раскосыми глазами, олицетворяющий, видимо, по замыслу хозяев кафе, азиатское начало нововведения, но не знающий ни одного слова ни на одном языке, кроме русского. Но главное — здесь всегда были и есть очень вкусные круасаны и кофе!

Вибрация смартфона вывела Николая из состояния задумчивости. Беспокоила из офиса его персональный помощник — директор службы поддержки оперативного управления Светлана Александровна.

— Николай Константинович, здравствуйте! Отвлеку на пару минут. Из Ванкувера пришла электронка с предложением о сотрудничестве. С моей точки зрения — стоит обратить внимание. Когда вам будет удобно взглянуть?.. И когда планируете быть в офисе, чтобы собрать совещание с топ-менеджментом?.. Да, и генеральный «АгроИнТеха» что-то хотел обсудить, уже дважды звонил.

Голос у нее был низкий и всегда ровно-спокойный, как и характер. Это сильно импонировало Николаю. Когда вокруг все бурлит и клокочет, словно проснувшийся вулкан, именно такая манера поведения ключевых сотрудников не позволяет «раскачивать лодку» его дела.

Светлана Александровна была суперпрофессионалом, и к тому же яркой красивой смуглой шатенкой с умопомрачительно выразительной фигурой, холодным рассудком, железным характером и темно-карими, почти черными глазами, которые, казалось, видят каждого насквозь. Сердца мужчин начинали неровно биться, когда они видели эту женщину. И это тоже импонировало Николаю, играло на формирование его имиджа, а значит, помогало делу. Не каждый руководитель способен подбирать и удерживать таких людей в своей команде. Да и от излишне назойливого стороннего женского обожания она его периодически спасала. Редкая претендентка на его внимание находила в себе силы конкурировать с ней даже заочно по телефону.

«Видимо, переживает генеральный „АгроИнТеха“ сильно, — мелькнула догадка. — Хотя ведь знал, что момент продажи компании и смены акционеров наступит неизбежно. Я об этом ему сообщил еще на собеседовании при приеме на работу. Но кивнуть головой в надежде получить хорошее место — это одно, а принять для себя, что событие свершилось, будучи уже генеральным директором — совершенно иное».

— Завтра буду, как обычно, в восемь утра, — ответил Николай. — В восемь пятнадцать жду от вас предложения по плану на день. В восемь тридцать созвонимся с генеральным «АгроИнТеха». В девять, как и планировали, соберем совет по развитию с повесткой по технологиям дистанционного управления. Да, и не забудьте уточнить в фитнес-клубе, когда у них все-таки появится давно ангажируемый тренер по у-шу? Хотя… не стоит уточнять, уже не имеет смысла, мои планы изменились.

Он не любил долго разговаривать по телефону. Более того, длинные вымученные разговоры Николая раздражали. Его глубоким убеждением было, что максимум за три минуты всегда можно обсудить все вопросы — как делового плана, так и личного характера. Его манера телефонного общения нравилась не всем. Особенно сложно было принять ее дамам. И на почве разных телефонных ожиданий с любимыми или просто знакомыми женщинами у него неоднократно происходили размолвки. С мужчинами было проще — с ними Николай особенно не церемонился: умный — да поймет, а с дураком лучше расстаться раньше.

Светлана Александровна досконально знала привычки шефа, и поэтому телефонный разговор занял не две, а максимум одну минуту.

«Итак, вернемся к планам, — Николай отпил кофе и посмотрел в окно. — Задание на сегодня: я должен прокрутить в памяти и проанализировать весь предпринимательский период своей жизни, соотнести полученные выводы с выводами периода развития проданного семенного бизнеса и зафиксировать все отклонения от задуманного, все удачи и все просчеты. Завтра день отдам офисным заботам. В среду-четверг надо куда-нибудь улететь отдохнуть на десять дней. Кстати, с местом отдыха необходимо определиться обязательно сегодня. Два дня на акклиматизацию после отдыха и на решение бытовых проблем. Итого — пятнадцать дней. Потом пару недель на подготовку бизнеса для дистанционной работы с ним, сборы и вылет в Канаду».

Не мало ли между несколькими годами напряженной работы и неопределенностью начала жизни в другой стране?

«Нормально», — успокоил себя Николай и, не став допивать остывший эспрессо, заказал новый.

Водка должна быть ледяная, а чай и кофе — обжигающе горячими, это было еще одним стойким убеждением внешне скромного, но уверенного в правоте своего выбора российского валютного миллионера.

Николай взглянул на наручные часы: солнечные лучи отражались от небольшого стального цвета квадратного циферблата, и разглядеть миниатюрные стрелки такого же цвета было сложно. Достал и включил лэптоп. Компьютер долго жужжал и щелкал, загружая программы и раздражая медлительностью и капризностью, потом еще так же неохотно синхронизировался со смартфоном. Эмоционально высказав про себя пожелания технике и программному обеспечению, Николай начал неторопливо перелистывать записи последних лет. Задачи, заметки, дневник, календарь… Открыл краткий семилетний план своей бизнес-жизни, начатый на этом же месте около шести лет назад. Если выразиться точнее, краткое описание ви́дения этих лет и план своих действий, позволяющих из эмоционально возникшего желания изменить судьбу создать наступившую реальность.

Вспоминая прошлое, захотелось коньяка. Он посмотрел на барную стойку. Свой любимый «Ричард Хеннесси» увидеть, конечно, не надеялся, а вот «Хеннесси XO» стоял в общем ряду бутылок водки, рома, виски, самбуки, каких-то ликеров и почему-то затесавшегося среди них оздоровительного сибирского бальзама. «Занятно, — мелькнуло в голове. — Не пьем, лечимся! — Николай улыбнулся крылатой фразе. — XO так XO, тоже очень неплохо».

Бармен уловил взгляд задумчивого посетителя и быстро, но без суеты оказался рядом.

— Сто грамм «Хеннесси XO», пожалуйста.

— Со льдом?

— Без всего.

«Умничка, — оценил Николай бармена, — квалифицированный товарищ. Вроде и невзрачный внешне. Хотя, наверное, бармены, как и разведчики, не должны выделяться из толпы. И желания улавливает, и не суетится, и коньяк со льдом предлагает. Не часто это можно услышать от барменов. Виски со льдом — этим никого не удивишь, скорее наоборот. А вот коньяк со льдом…»

Николай не разделял мнение уважаемого им Жиля — потомка и управляющего бизнесом семьи Хеннесси, что лед мгновенно раскрывает утонченные привкусы и ароматы восхитительного напитка. Ему все равно нравился коньяк, слегка согретый в бокале ладонями. Это дитя виноградной лозы, земли и солнца как будто оживало, когда вновь ощущало тепло человеческих рук. Да и разбавлять древесные ноты и тонкий привкус корицы купажа сотни старейших коньячных спиртов тающим льдом неконтролируемого происхождения, особенно полученным из российской водопроводной воды, Николаю казалось просто кощунственным: «Экскьюзе муа, месье Жиль, не убедили».

Легкое пощипывание коньяка на языке, приятное тепло в груди. Пошло-пошло-пошло… Он посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, на «прикормленном» годами месте профессиональная нищенка — «калека от рождения» — бездарно отрабатывала свою роль. Народ на удивление верил, останавливался и, стыдливо отводя глаза, совал ей деньги, словно пытаясь таким образом освободиться от собственных скрытых грехов. Хотя если приглядеться, и движения больного человека аферистка воспроизводит не точно, и глаза нагло-сытые, и из-под лохмотьев проглядывает качественная брендовая одежда. Да кто ж на бегу такие нюансы разглядывать будет?! А вот замусоленная хендмейд-картонка с намалеванным цветным карандашом страшным диагнозом бросается в глаза сразу. Подавать калекам и нищим — это в крови русского народа, своеобразная дань национальным традициям. Да только нынче настоящие убогие и нищие не имеют возможности занять столь доходные «рабочие» места в центре Москвы. Суперприбыльный рынок душевного сочувствия и «чем можем» помощи профессионально организован и жестко поделен криминальными группировками. В газетах об этом постоянно пишут, по телевидению регулярно рассказывают. А внучатые потомки сына турецкого поданного Оси Бендера живут, и бессмертное дело его по сравнительно честному изыманию денег процветает. Или так современное поколение откупается от убогости собственной души?

Миллионы бегущих людей… Трудовые будни мегаполиса… Каждый выживает как может.

Странного вида мужчина с отрешенным взглядом и взъерошенными волосами вошел в кафе, быстро прошелся по залу, ни на кого не глядя, разложил на каждый столик по флаеру и, не задерживаясь, вышел на улицу. На небольшом листке бумаги типографским крупным шрифтом были напечатаны слова, принадлежащие святому апостолу Павлу: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах».

Николай несколько раз медленно перечитал текст, задумчиво посмотрел вслед неожиданно появившемуся и также неожиданно исчезнувшему необычному человеку и набрал на смартфоне номер мобильного телефона руководителя юридического департамента своего холдинга.

— Слушаю, Николай Константинович? — практически мгновенно раздался в трубке голос юриста.

— Приветствую!

— Добрый день.

— Помните, мы с вами не так давно обсуждали тему создания трастов* и благотворительных фондов?

— Да, конечно, помню.

— Давайте перейдем к стадии реализации. Начинайте прорабатывать документы по созданию одного траста и одного благотворительного фонда.

— В каких юрисдикциях, с каким капиталом и какими стратегиями?

— Траст с капиталом в сорок миллионов евро в… Швейцарии. Цели — поддержка инновационных технологий и малого бизнеса в семеноводстве. Ну и поддержка семьи Виктора Дмитриевича. Декларировать последнее, естественно, не нужно.

— Понятно.

— Благотворительный фонд с аналогичным капиталом в… Давайте в Люксембурге зарегистрируем, хорошо? Ну а цели… развитие навыков и талантов детей и молодежи, поддержка больных и пожилых людей. Сформулируйте только почетче.

— Ясно. Конечные бенефициары*, прозрачность владения трастом и фондом?

— Конечным бенефициаром в обоих случаях буду только я. С прозрачностью… Полная непрозрачность. Я понятно высказался?

— Абсолютно. Сделаем в лучшем виде. Что-то еще?

— Пожалуй, нет. Завтра подойдите ко мне после обеда с проектами.

— Обязательно.

«Н-да… Немного не дождался ты, Виктор Дмитриевич, царствие тебе небесное, — с горечью вспомнил партнера Николай. — За деньги не переживай, доля твоя на благие цели будет расходоваться и на семью твою. Равными партнерами мы входили в бизнес, равными суммами от его продажи и людям помогать будем. А вот анекдотов твоих мне порой не хватает… Что поделать, все мы смертны… Спи спокойно, партнер…»

Николай снова взглянул на смартфон. Мессенджер молчал — Собеседница уже спала, в Сан-Франциско наступила ночь. Он снова улыбнулся воспоминаниям их необычного знакомства в этом самом кафе как раз в тот момент, когда у него появилось желание изменить жизнь.

                                               * * *

«Красивые глаза», — автоматически тогда подметил Николай.

Через два столика от него внимательно смотрели в его сторону красивые зеленые женские глаза. Вроде бы на него и вроде бы сквозь него. На вид хозяйке этих глаз было не более тридцати лет. Длинные и пушистые ресницы придавали взгляду интригующую загадочность и бездонную глубину. «Интересно, ресницы свои или искусственные?» — подумалось ему.

И тут же про себя развил тему: «А грудь и губы силиконовые? А ногти — наращенные? А глаза? Это естественный цвет или линзы?» Глядя в эти большие бирюзового цвета глаза, словно отражающие меняющийся цвет океанических волн вокруг знойного тропического острова, он улыбнулся своим критическим мыслям и одновременно хозяйке взгляда. Она слегка наклонила на бок голову и в ответ чуть приподняла бокал красного вина.

«Чувствует себя уверенно», — отметил он.

До того момента Николай ее в кафе не видел — такие глаза невозможно забыть. «Вряд ли из провинции, слишком уверенная и спокойная. Одета со вкусом. Из Питера? Возможно… но что-то отличает ее манеру одеваться от российской. Скорее всего, часто бывает за рубежом, — он любил разгадывать судьбы незнакомых людей, но тут же прервал свои исследования: — Сегодня мне не до вас, привлекательные глаза! Если судьба нам познакомиться, обязательно увидимся еще». Это мысленное сообщение он и послал девушке. Судя по выражению ее лица, она мысленно послала ему такое же.

                                               * * *

Подошел официант и извиняющимся голосом негромко произнес, что в связи с неожиданной налоговой проверкой кафе закрывается, кофе и коньяк — за счет заведения в качестве компенсации за причиненные неудобства.

Николай неторопливо шел по улице, жмурясь от яркого солнца и рассматривая витрины магазинов и ресторанов. Его внимание привлек небольшой магазинчик с двойной «шлюзовой» дверью и неброской вывеской «Продажа и покупка швейцарских часов».

Внимательно изучая часы Николая, сидящий около входа в углу за маленьким столиком эксперт-скупщик довольно покачивал головой.

— Настоящие! Вот посмотрите, какой формы головки винтиков… Китайцы пока такие сделать не могут. Зачем, если не секрет, продаете такое богатство?

— Нет времени разглядывать маленькие стрелки, — неохотно пояснил Николай. — Да и летаю часто, мне удобнее иметь хронограф с разными часовыми поясами.

— Разумно, разумно, — снова покачал головой скупщик и достал из кармана деньги. — Устроит? Не для перепродажи беру, а для своего друга, он давно у меня такие просит.

— Удачи другу! — Николай взял деньги и перешел к прилавку с часами.

— Я все слышала, — продавщица улыбнулась голливудской улыбкой. — Подобрала специально для вас!

На витрине лежала открытая большая коробка-шкатулка из темного дерева с макетом яхты и хронографом с позолоченным круглым циферблатом.

— Специальный ограниченный выпуск в честь юбилейной гонки яхт на Женевском озере. Всего один экземпляр пришел, — почему-то понизив голос, добавила она.

Часы удобно сидели на руке.

— Заверните! Точнее, я не буду их снимать, давайте просто оплачу.

Довольная быстрой сделкой, продавщица, немного суетясь, быстро, пока он не передумал, упаковала коробку в фирменный пакет.

Примерно аналогичная сцена произошла чуть позже через дорогу в магазине компьютерной техники.

— Желаю поменять железо с программным обеспечением от Билла Гейтса* на…

— Комплект с программным обеспечением от Стива Джобса*! — подмигнув продолжил фразу Николая менеджер зала — молодой веселый рыжеволосый парень с густо усыпанным крупными веснушками лицом. — Я вообще удивляюсь, как вы, такой с виду продвинутый мужчина, до сих пор пользовались отстойными реликтовыми разработками. С ними же невозможно нормально работать.

— Ну и, пожалуй, последнее обновление на сегодня, а потом поеду домой заниматься анализом и выводами, — шепотом произнес Николай, протискиваясь с портфелем и тремя объемными пакетами в узкую дверь небольшой старинной церквушки. Массивная золотая сережка из левого уха с гравировкой на английском языке «Дом там, где твое сердце» звонко упала на дно ящика для пожертвований на приобретение оборудования для опекаемой приходом больницы.

 Здесь и далее знаком * помечены узкоспециальные или редко применяемые термины, расположенные в алфавитном порядке в глоссарии в конце издания.

Часть 2

1

Это произошло в год, когда в казавшейся несокрушимой коммунистической империи — Союзе Советских Социалистических Республик — робко повеяло ветром перестройки. Волею судьбы Николай оказался в первых рядах строителей капитализма. И не потому что был тайным поклонником антагонистической коммунистическим идеалам системы рыночной экономики, а потому что, имея на руках двух маленьких симпатичных дочурок — погодок-кровинушек, мотался со своей молодой семьей, словно с цыганским табором, по различным негостеприимным и безразличным к его проблемам жилищам. И надежды на свой собственный очаг, полученный от государства, в обозримой перспективе (а иного в то время просто и быть не могло) не существовало практически никакой. Точнее, надежда была. Но к этому моменту его дети должны были бы уже учиться на последнем курсе университета, что не грело абсолютно и не придавало никакого жизненного оптимизма. По образованию Николай был гидрогеологом. Окончил с отличием нефтегазовый институт. Лето проводил на полевых работах на северах. Зимой занимался камералкой*, написанием отчетов и кандидатской диссертацией. Жизнь текла предсказуемо. И от этой предсказуемости было тяжелее всего. Впереди маячили либо полная карьерная и материальная безнадега, либо неизбежные многочисленные ступеньки карьерной лестницы, которые необходимо методично пройти, а порой незаметно для части окружающих и проползти. По дороге через кого-то цинично перешагнуть, а то и столкнуть в пропасть конкурента с узкой тропинки карьерного роста, прикидываясь перед начальством преданейшим простачком. И в итоге через много лет почувствовать определенную степень свободы и самодостаточности — если, конечно, к этому моменту еще не атрофируются чувства самоуважения и собственного достоинства. По пути необходимо измудриться написать кандидатскую и докторскую диссертации, которые нужно защитить не потому, что распирает от желания донести СВОЕ слово собратьям по науке, а потому что без этой формализации собственных и систематизации чужих мыслей всерьез воспринимать тебя как специалиста никто не будет. Хотя и быстро защититься никто не даст — перспектива появления молодого ученого и энергичного руководителя не радует большинство зрелых и престарелых оппонентов и сотрудников. Потенциальный конкурент никому не нужен. А дальше скука. Изо дня в день ритуальные чаепития и перекуры с бесконечными пустыми разговорами коллег, смирившихся с неизбежным однообразием жизни и состязающихся в своей посредственности, проблемности и несчастливости. Тоскливая предсказуемость каждого дня…

Однажды ночью Николай неожиданно проснулся и понял — в жизни надо что-то менять. Прямо сейчас. Надо начать строить жизнь своими руками. Надо, чтобы жизнь стала интересной. Надо банально заработать деньги и купить кооперативную квартиру для семьи. И все это надо начинать делать срочно.

С утра он был в приемной областного комитета второй по влиянию общественно-политической организации в СССР — Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи, а сокращенно ВЛКСМ.

                                               * * *

Они были знакомы со вторым секретарем обкома ВЛКСМ еще со студенчества. Одним из первых в городе Николай начал проводить не понятно как просачивающиеся через железный занавес и прочно закрепляющиеся на почве советской действительности дискотеки. Материальную поддержку ему под это музыкально-социальное нововведение предоставил продвинутый директор одной пригородной автобазы. Числился Николай в штате этого скопления грузовых автомобилей разных марок и предназначений автомехаником. Главной задачей диджея-автомеханика было веселить служивый люд на профессиональных и народных праздниках. А в перерывах между общественными гуляньями периодически после занятий в институте появляться в студии, расположенной над въездом в автобазу в переходе между двумя крыльями офисного здания, и поддерживать беседу с шефом на разные не относящиеся ни к музыке, ни к автомобильной сфере темы. Говорили обо всем, по принципу «приятно поговорить с умным человеком». Правда, музыкальный дискоавтомарафон продолжался недолго. Директора автобазы вскоре за что-то посадили, а новое начальство Николая сразу уволило, даже не познакомившись. Видимо, перспектива оборудования хорошей музыкальной техникой собственного дома была для них важнее музыкально-танцевально-духовно-телесного сплочения коллектива. Однако до этого неприятного события Николай успел стать известным в городе шоуменом, проводил суперпопулярные дискотеки в городском танцевальном зале, продвинутых ресторанах и барах и даже выиграл первый городской конкурс дискотек. Так вот председателем жюри на этом конкурсе как раз и был второй секретарь обкома ВЛКСМ. Там они и познакомились.

                                               * * *

— Предлагаю создать в городе молодежное музыкальное кафе и сделать его центром культурного отдыха и воспитания хорошего музыкального вкуса! — без долгого вступления предложил второму секретарю Николай, ворвавшись в его кабинет ровно в восемь ноль-ноль утра.

— Тема интересная! — быстро среагировал второй и, на секунду задумавшись, предложил: — В центре города стоит кафе, директор очень энергичная молодая женщина, сейчас выходит из декретного отпуска и планирует заняться ремонтом заведения. Я вас познакомлю, подумайте вместе, что из вашего союза может получиться, а потом определимся.

Не успел Николай встретиться с директором кафе, как вечером того же дня раздался звонок от второго:

— Зайди завтра, есть тема для размышления.

Тема оказалась действительно весьма интересная, хотя и неожиданная.

В конце восьмидесятых годов двадцатого века в недрах молодежной идеологической структуры по наставлению «старшего партийного товарища» забродила идея о создании хозрасчетных молодежных организаций. Естественно, под эгидой и мудрым руководством комсомола. Идея зрела. Проблем с кураторами на местах не было — первыми лицами организаций по статусу были определены заведующие какими-либо отделами территориальных комитетов комсомола. А вот «что» и «как» делать дальше — никто не знал. В сей ответственный момент Николай случайно и попался на глаза второму секретарю — в нужном месте и в нужное время.

— Есть встречное предложение, — так же, как вчера Николай, безо всякого вступления выложил сходу второй. — Мы думаем о создании хозрасчетной молодежной организации, которая могла бы объединить инициативную молодежь нашей области и дать дополнительный импульс развитию ее научного и творческого потенциала. И все это — не в ущерб основной работе, а в свободное время. У молодежи появится возможность более полной самореализации. Польза и молодежи, и обществу! Что думаешь?

— Хорошее дело, — Николай быстро анализировал сказанное. — Вы хотите, чтобы наше музыкальное кафе стало частью этой организации?

Второй внимательно смотрел на Николая.

— Я хочу, чтобы ты стал заместителем руководителя этой организации, — медленно и утвердительно произнес он.

Через год в Союзе молодежных инициатив — так Николай со своим непосредственным руководителем-куратором, а по совместительству комсомольским вожаком среднего звена назвал новую организацию, работало уже несколько сотен человек. Создавались временные трудовые коллективы в самых разных сферах деятельности, привлекались талантливые молодые и не совсем молодые, но высокопрофессиональные специалисты. Почувствовав свежий ветерок перемен, в обществе начали осторожно проявляться инициативные личности, предпринимательскую энергию которых явно сковывала существующая советская действительность. На эти предпринимательские ростки Николай и сделал ставку. Не зная азов ведения бизнеса — этого в СССР практически не знал никто, не прочитав ни одной книги по теории управления — этих книг в продаже просто не было, интуитивно Николай ощутил, что объять необъятное и самому держать руку на пульсе сотен договоров нет ни возможности, ни целесообразности. И самое главное — уже прошел стартовый азарт. Гораздо интереснее стало другое — создание такой системы, которая, родившись однажды, могла бы саморазвиваться. Сотворение такого бизнес-организма, который бы рос, превращаясь из неуклюжей и неоформившейся субстанции в умное, сильное и красивое творение — дело. Его ДЕЛО.

Через два года Союз молодежных инициатив представлял собой интуитивно сформированный холдинг, объединяющий пятнадцать условно самостоятельных организаций, спектр деятельности которых ограничивался только фантазией инициаторов — от продюсерских музыкально-театральных центров и литературных студий до строительной компании и нефтяной биржи. Статьи о новом начинании не сходили с полос региональной печатной прессы. Николай стал местной телезвездой, постоянно востребованным гостем разнообразных программ. На банковских счетах организации начали аккумулироваться серьезные финансовые ресурсы, равные в эквиваленте миллионам долларов. Но успешная выскочка-инициатива не могла не вызвать негативной реакции все еще отчаянно цепляющейся за свое обреченное существование партийно-номенклатурной системы.

2

Дважды Николая «раскулачивали». И оба раза на заре его трудовой предпринимательской деятельности. Эти уроки жизни многое дали Николаю для понимания выстраивания бизнеса, полученный опыт не единожды уберег его в опасных ситуациях.

Первый тревожный звонок-предупреждение от внешней среды прозвучал из местного Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) — карательной структуры, стоящей на защите всенародного добра от своего же народа. Кто-то из руководителей детского дома, в который Николай со своими сотрудниками по велению сердца отвез в подарок автобус игрушек и спортивных принадлежностей, частью сиротского добра поделился со своими родными детьми. Это «случайно» заметили контролирующие органы после соответствующего «постукивания» кого-то из обиженных или обделенных сотрудников детдома. Кроме руководителей детдома, претензию почему-то предъявили солидарно и дарителю, прозрачно намекая, что часть игрушек по какой-то случайности не доехала до места назначения. А одновременно с процессом задавания вопросов была проверена и вся бухгалтерская документация организации за весь период деятельности, что вызвало у Николая смутное человеческое непонимание логики происходящего. Следователь устало разъяснил бесцветным тоном:

— Встречная проверка!

С этого момента Николай на всю жизнь усвоил значение устрашающего понятия «встречная проверка», результаты которой, как он потом понял, могут интерпретироваться весьма широко (в зависимости от истинных целей карательного органа), даруя свободу или наказание, но никак не поощрение или благодарность.

Начав предпринимательскую деятельность, Николай столкнулся с полным отсутствием нормативной документации. В советском обществе еще не было подобных организационных образований, и даже самые смелые фантазеры не мечтали увидеть закон о кооперации. Поэтому для себя и для всех вокруг себя, с кем выстраивались деловые отношения, приходилось разрабатывать принципы и нормы своей, а порой и их деятельности. В этот период знакомая начальница юридического отдела горсовета познакомила Николая с подчиненным ей юристом Александром — колоритной личностью, вызывающей с первых мгновений общения самые противоречивые чувства. Бывший моряк высокого роста, широкой кости, с крупными чертами лица и многочисленными татуировками, выглядывающими даже из-под манжет, сохранивший характерную походку и привычки морской касты, он предпочитал начинать любой диалог трубным обличающим голосом, обрушивая на собеседника шквал аргументированной и эмоциональной критики по любому поводу и без него. Не каждый мог перенести такой стиль общения. Но тот, кто выдерживал первый удар грозового шторма, находил в Александре интересного интеллектуального собеседника, юриста высокой квалификации и просто романтическую личность с большим жизненным опытом. И хотя со свободолюбивым правоведом Николаю не пришлось долго проработать вместе, но на многие годы они сохранили добрые деловые и теплые дружеские отношения. Массу полезного узнал Николай от своего более старшего и опытного юридического советника.

Один из постулатов гласил — либо в организации не должно быть вообще никакой документации, подтверждающей ее экономическую деятельность и структуру управления, либо документация всегда, в любой момент должна быть в идеальном порядке. Промежуточное состояние — неизбежные неприятности и перспектива тюрьмы для руководителей.

В момент проверки ОБХСС Союза молодежных инициатив вся документация организации была в полном порядке. Но комсомольские вожаки на всякий случай во время проверки перевели все свободные денежные средства на счета комсомола, где они по умолчанию и растворились.

Второй раз предупреждение пришло, точнее прилетело, в лучших сталинских традициях поздно вечером. Вернувшись к концу рабочего дня из командировки, Николай около восьми был приглашен в кабинет областной комсомольской ревизионной комиссии. Как выяснилось уже в кабинете, для разговора с прилетевшим из Москвы контролером Центрального комитета (ЦК).

— Хороший костюмчик, — вместо приветствия произнесла бесцветная холеная личность, не намного по возрасту старше Николая, но облаченная значительной властью и в очень неплохой импортный костюм серого цвета. — Советую сознаться! Тогда меньший срок дадут.

— В чем сознаться? — внешне спокойно поинтересовался Николай. Он, сколько себя помнил, всегда умел держать удар. Видимо, качество было врожденным, никто и никогда его этому не учил, но очень часто именно оно выручало в жизни.

— На какие деньги куплен костюмчик?

— На честно заработанные.

— И секретарша твоя тоже честно зарабатывает? Больше первого секретаря обкома? Да? И чем она и ты честно зарабатываете?

— Работаем много, вот и зарабатываем хорошо, — Николай с трудом сдержался, не позволив себе резкого ответа.

— Ну-ну, — процедил москвич. — А черешню с рынка по домам ящиками развозите?

— Развозим. По ящику на семью с детьми в сезон. Не на юге ведь живем — вдоль дорог она у нас в Сибири не растет, а детям витамины нужны. Закупаем официально.

— Ну-ну.

«Склизкий и вредоносно-опасный тип», — оценил контролера Николай. Такому не объяснить, что значит зарабатывать своими руками, работать по шестнадцать — восемнадцать часов в сутки без выходных и праздников, придумывать непридуманное, решать нерешаемое, мотаться по вокзалам и аэропортам, деревням и городам, практически не видеть семью. А если объяснить — это конец моему ДЕЛУ и персональные десять лет тюрьмы с конфискацией имущества за слишком заметные трудовые достижения и помощь семьям сотрудников. Если повезет. Годиками тремя-пятью назад этим бы не отделался, можно было бы и «вышку» схлопотать как антисоциальному элементу.

                                               * * *

Таких подленьких людишек, как сидящий напротив столичный ревизор, Николай ненавидел на генетическом уровне. Возможно, эта нелюбовь передавалась с клетками крови из поколения в поколение по линии матери: по доносу такого же подонка многодетная и трудолюбивая крестьянская семья была раскулачена и депортирована из солнечной Молдавии в тысяча девятьсот сорок первом году в Сибирь на лесозаготовки. Или по линии отца: на всех старых семейных фотографиях одна половина была отрезана. Изящно одетая, с красивой прической прабабушка осталась на них и в жизни в гордом и молчаливом одиночестве. В семье не было принято расспрашивать про прадедушку. И тем не менее все знали, что был он до революции главой сибирского университетского и промышленно развитого города, владел недвижимостью, типографией и еще чем-то значительным. Что произошло во время и после пролетарского переворота — современные поколения семьи не знали и только строили самые разные предположения, а знающие эту тайну бабушка и прабабушка унесли ее с собой в могилу, так и не поведав любознательным потомкам. Но семейные гены зафиксировали и каким-то образом передали потомкам образы бесцветных серых личностей, которые появлялись без предупреждения в домах по ночам и увозили в «воронках» в неизвестном направлении чью-то любовь. Они пытались прокуренными камерными ночами превратить человека в быдло, легко лишая жизни невиновного, а его семью будущего, ради иллюзорного стадного псевдосчастья кучки мерзавцев-убийц и толпы животных-люмпенов. Кровью и зрелищами расстрелов питалась советская власть на заре ее становления. Слепая лояльность и посредственность стали фундаментами громадной коммунистической империи. Палачи порождали новых палачей. Эффективно управлять экспроприированным добром было некому. Кровавый монстр, рожденный революцией, требовал все новых и новых жертвоприношений для выживания.

                                               * * *

Этой же ночью из опечатанного проверяющими офиса Союза молодежных инициатив, находящегося на четвертом этаже охраняемого здания обкома комсомола, загадочным образом исчезла вся документация организации. А на краю города, среди каких-то полуразрушенных строений ярко горел, отблескивая уходящим советским прошлым, большой металлический мусорный контейнер с чековыми книжками, платежками, актами и договорами, которые методично подбрасывал в огонь теперь уже явно бывший руководитель, очевидно бывшей молодежной организации. Лицо Николая, освещенное его горящими трудами, было спокойно и сосредоточенно.

Союз молодежных инициатив перестал существовать. Сотни инициативных и наиболее талантливых людей в очередной раз были лишены агонизирующей советской номенклатурой возможности реализовывать свои таланты и достойно содержать свои семьи. Не оправдав тюремных желаний заезжего партийного функционера и брюзжащий подвывающий гнев местных его сотоварищей, Николай остался на свободе. С опытом и желанием строить новый бизнес в стране, к тому времени уже принявшей закон о кооперации. Дилемма «как жить дальше» для него перестала существовать: глотнув воздух свободного предпринимательства, уже невозможно быть счастливым, загоняя себя в рамки бюрократических государственных организаций или неповоротливых глобальных корпораций.

3

<Пятью годами ранее выхода из семенного бизнес-проекта>

«Или все-таки наступил тиражируемый глянцевыми изданиями кризис среднего возраста?» — задал себе вопрос Николай.

Никакой это не средний возраст! Это средненький образ жизни. Это сопливое всхлипывание тех, кто боится чего-то нового, боится изменить привычный ход событий, обеспечивший сегодняшнее комфортное безынициативное, но одновременно и бесперспективное существование. «Трусость — самый страшный порок», — говорит Иешуа Га-Ноцри устами Булгакова в «Мастере и Маргарите». Именно по причине трусости бывшие дерзкие предприниматели начинают придумывать многочисленные оправдания своей пассивности и подозрительности. Мало ли бизнесменов, сколотивших в молодости состояние, имея хорошие офисы в центре Москвы, коттеджи на Рублевке, приезжают на работу к обеду и делают несколько ритуальных телефонных звонков только с одной целью — чтобы о них помнили? Придумывают для себя причины псевдозанятости и пытаются убедить в этом всех окружающих, и прежде всего себя. Ибо если в это никто не поверит или, что еще хуже, догадается об истинных мотивах фактического бездействия, то жить станет совсем невыносимо. А в итоге, потеряв предпринимательский нюх, вляпываются в авантюрные мыльные супердоходные псевдопроекты, теряют деньги и еще больше озлобляются на мир и себя.

«Меня это устраивает? Хочу ли я быть таким? Смогу ли я жить так?»

Он посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы пара молодых крепких ребят в спортивных костюмах и коротких черных кожаных куртках, судя по характерным движениям пальцев рук, что-то убедительно объясняли безногому опустившемуся существу мужского пола. Видимо, правила ведения бизнеса на «их» территории. Инвалиду вряд ли было больше тридцати пяти, но синюшный от пьянства цвет обезображенного морщинами, синяками и шрамами лица придавал ему вид уродливого человекосущества. Оборванец непрерывно кивал головой и искал бегающими глазами спасительный путь к отступлению.

Под окном кафе остановилась инвалидная коляска. Красивый, подтянутый, с легкой сединой в темных волнистых волосах, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти, в дорогих перчатках, внимательно посмотрел в ту же сторону, что и Николай. Словно почувствовав на себе взгляд, мужчина обернулся. Глаза Николая встретились с глазами состоявшейся в жизни и уверенной в себе личности. Через мгновение он крутанул колеса своего средства передвижения и открыл дверь расположенного рядом с кафе ресторана.

«А вот и наглядный пример выбора, — вывод сформулировался сам собой. — Все очень просто, и не надо мучительно искать аргументы „за“ или „против“. Либо ты ложишься под жизнь, либо жизнь ложится под тебя».

Приняв решение, Николай включил лэптоп и, почти не задумываясь, стал быстро записывать мысли.

4

<План на семь лет>

Первое. Какими ресурсами я сегодня обладаю?

Опыт.

Жизненный опыт. И богатый бизнес-опыт.

«Этого не пропить!» — отметил Николай справа на полях и нарисовал улыбающийся смайлик.

Здоровье.

Вроде, грех особо жаловаться. Возможно, даже лучше, чем в разгар бурной молодости. Но сорок лет — не двадцать, объективный ограничивающий фактор. И хотя Николай точно знал, что может дать фору многим значительно более молодым конкурентам как в спортивном зале, так и в постели, однако усилий на поддержание себя в хорошей форме приходилось тратить все больше.

Способность генерировать нестандартные идеи и видеть скрытые возможности и потребности рынка.

Что есть, то есть. Идеи реализовывал сам, дарил друзьям и недругам, клиентам, партнерам и случайным знакомым. Иногда сожалел об этом. Особенно когда обесценивали хорошую мысль. Но идеи рождались снова и снова, словно неизбежный утренний восход солнца, заставляя забывать о неблагодарных получателях бесценных подарков.

Умение предвидеть конечный результат.

Как это у него получалось, Николай не знал. Но всегда в начале запуска очередного бизнес-проекта в его воображении сама собой возникала объемная «живая» картина желаемого результата всех усилий, последних мгновений реализации проекта, словно какой-то невидимый творец наносил кистью на холст мазки красок-действий разных оттенков и энергетики. Если картинка получалась цветная, с ярким сюжетом и четкими деталями и он мог спокойно ее созерцать, любоваться, будто картиной известного художника в галерее, — значит, проект имел право на жизнь. Если картинка была неясная, смазанная и серовато-буроватых тонов, то проект вычеркивался из списка имеющих право на реализацию.

Безупречная репутация.

Николай подчеркнул уточняющее слово. В памяти всплыл один курьезный случай. Несколько лет назад на одну из его компаний был заказной «наезд» через налоговую полицию. Следователь, отрабатывающий заказ, сидел в одной комнате с другим следователем, семейные финансы которого были переданы в управление Николаю. По рассказу очевидца беседы, на вопрос «наезжающего» коллеги, не боится ли следователь-«вкладчик» за свои финансы, тот спокойно ответил: «Николай всегда возвращает деньги, в любой ситуации». Репутация стоит дороже денег. Именно поэтому у Николая никогда не было серьезных проблем собрать деньги под новый проект.

Команда.

За годы предпринимательской деятельности вокруг Николая сформировалась команда профессионалов, готовая идти за ним в любой бизнес. Это были совершенно непохожие друг на друга люди, разного уровня образования, возраста и вероисповедования. Но объединяло их одно — они фанатично доверяли Николаю. Их вера в тяжелые моменты открывала ему второе, третье и все последующие дыхания, даже когда от напряжения и дышать, казалось, сил нет.

Финансы.

Кое-что, конечно, имеется в резерве, но для масштабного проекта явно недостаточно.

Николай сознательно не стал разделять свои личностные возможности и деловые ресурсы, почему-то подумалось, что в данный момент они для него являются равноправными частями сложного механизма «стартового комплекса». Задача у этого «комплекса» только одна — преодолеть силу притяжения традиционного уклада его жизни и вывести судьбу на новую желанную орбиту.

Он взглянул в окно, словно сравнивая свои конкурентные преимущества с мелькающими образами незнакомцев: «Не-пло-хо. Совсем неплохо! А теперь главная задача — материализовать мои возможности и желания».

Ксения перебирала в уме результаты командировки в Россию — интенсивной работы последних трех недель. До вылета самолета оставалось несколько часов. Вещи в отеле были упакованы еще с утра. Чашечка белого чая «инь чжень» и бокал красного чилийского вина Хиллмор Аседор дель Мундос Мерло прекрасно дополняли вкусовые достоинства друг друга. Ксения рассеянно оглядывала уютное кафе, стараясь не акцентировать взгляд на посетителях.

Впереди был длинный перелет, вернее, череда длинных перелетов и переездов. Сначала на самолете из Москвы через Мюнхен до Монреаля, где запланированы две встречи с серьезными частными инвесторами. Из Монреаля на день необходимо съездить на поезде в Квебек-Сити — познакомиться с очень интересными и успешными ребятами-программистами, обсудить с ними критерии отбора IT-проектов. Далее национальный канадский авиаперевозчик обещал с комфортом доставить в Ванкувер на ежегодный форум североамериканских венчурных инвесторов. И уже из Ванкувера последний перелет в ставший родным Сан-Франциско.

Публика в кафе не представляла особого интереса, за исключением недалеко сидящего перед Ксенией мужчины. Внимание привлекали естественность и раскованность его поведения — видно было, что он не впервые здесь да и не сильно обращает внимание на окружающих, и напряженная работа мысли, которую выдавали умные проницательные глаза и решительные движения.

«Скорее всего, ему около сорока, — оценила Ксения, — хотя выглядит лет на тридцать с небольшим. Выдает легкая седина на висках. Явно не профессиональный спортсмен, но в неплохой форме. Не чиновник, это точно. Больше похож на бизнесмена. Чем-то сильно озадачен, возможно, каким-то серьезным проектом или идеей».

Словно уловив ее мысли, мужчина неожиданно взглянул на Ксению и улыбнулся ей. Слегка растерявшись, она приподняла бокал и непроизвольно улыбнулась в ответ.

«Теперь о желаниях… — Николай открыл новый лист. — ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ, — эти два слова он выделил заглавными буквами и полужирным шрифтом, — через семь лет моя жизнь должна представлять из себя…» И тут же быстро стер это правильное по сути начало описания желаемого образа своей жизни, классической технологии формирования VISION, описанной в многочисленных кейсах различных бизнес-школ. Крупными буквами в центре страницы, уверенно ударяя пальцами по клавиатуре, Николай напечатал, словно высек на скале своей судьбы:

ХОЧУ ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ УХОДЯ В МИР ИНОЙ МОЕЙ ПОСЛЕДНЕЙ МЫСЛЬЮ БЫЛО: Я СДЕЛАЛ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ НАХОДИТЬСЯ В ГАРМОНИИ С САМИМ СОБОЙ.

Простота и категоричная неоспоримость этой фразы заставили Николая непроизвольно вздрогнуть. Резко отодвинувшись от лэптопа, он встал и быстро обошел вокруг столика. Двое бурно беседующих по соседству мужчин как-то разом замолчали и удивленно посмотрели на него. Он не заметил этого. Если бы сейчас кто-то попытался обратиться к нему или дотронулся до него, он бы тоже не заметил. В верхней части груди Николая что-то напряглось, похолодело и замерло. «Вот! Вот ради чего стоит жить! Ведь знал же это я всегда! Хотел этого. И даже часто советовал другим. Говорил, знал, хотел, но не принял для себя как закон, как основную мотивацию жизни, как критерий всех своих больших и малых поступков. Не ради того, чтобы заработать много денег. Не ради того, чтобы получить от общества признание и почитание. Не ради того, чтобы достичь высокого социального статуса. Но ради себя как такового, как человека, живущего на Земле! Ради своих идеалов и принципов, которые сформировали мою личность к этому времени так же, как кровеносная и костная системы сформировали мое тело. Ради достижений и потерь, которые, как зарубки затворника на стене одиночной камеры, отмеряли вехи моей жизни. Ради тех людей, которых я любил и люблю, уважаю, ненавижу или считаю пустым, а то и вредным недоразумением. Ради всех своих товарищей и недругов. Ради любви. Ради смысла жизни. Ради самого себя».

Скорее механически, чем осознанно, Николай слегка прикоснулся губами к кофе, склонился над компьютером, и на экране стали проявляться желания, которые обязаны были теперь стать его реальностью.

Первое. Все мои действия — в бизнесе и в личной жизни — впредь будут максимально подчиняться реализации моих ценностей и основных задач.

К о м м е н т а р и и. Я не навязываю свой образ жизни окружающим, никто не вправе навязывать свои представления об образе жизни мне.

Второе. Ближайшие пять-семь лет я буду вести бизнес в России. Параллельно устанавливать связи с зарубежными контрагентами и искать перспективных партнеров вне России.

К о м м е н т а р и и. В мире масса возможностей. Стоит ли ограничиваться одной условной территорией? Плюс важна минимизация монострановых рисков.

Третье. В ближайшие годы я должен получить вид на жительство в одной из самых благоприятных для проживания и ведения бизнеса стран.

К о м м е н т а р и и. Дети и внуки советских и российских руководителей страны, за редким исключением, живут заграницей. Дети бывших советских лидеров — преимущественно в США, в «империи зла», с которой яростно боролись их отцы и деды. Будучи яркими представителями неяркого многомиллионного американского среднего класса и занимаясь литературной и преподавательской деятельностью, они пытаются донести до современного мира личностный взгляд на неординарные образы своих предков, зарабатывая ежедневным трудом на хлеб насущный. Российские отпрыски псевдодемократов предпочитают Англию и изредка Австрию. Из Англии и Швейцарии удобнее управлять своими засекреченными финансовыми империями, неожиданно возникшими за пределами России у бывших преподавателей физкультуры, журналистов и представителей других гуманитарных профессий, которые никогда не занимались бизнесом. Принадлежащие им де-факто кипрские компании, акционерами которых являются оффшорные компании с Британских Виргинских островов, акционеры которых в свою очередь уже не раскрываются, делают невидимыми для посторонних глаз личные многомиллиардные состояния российских подданных, имеющих вопреки законодательству еще и гражданства иных стран. Они непрерывно отсасывают из молодой России все новые и новые миллиарды долларов, фунтов стерлингов и иную конвертируемую валюту, обрекая «проголосовавший сердцем» и «кинутый» ими доверчивый электорат на бесперспективное существование. Лицемерные органы правопорядка не имеют права интересоваться происхождением капиталов потомков экс коммунистических и новодемократических предводителей по умолчанию. Вертикаль власти строго оберегает свой неприкасаемый клан, сцементированный понятием «лояльность в обмен на возможность воровать». Рядовые же граждане просто не представляют объемов воровства. Зато российские тюрьмы переполнены «колхозниками», укравшими по глупости или от безысходности мешок картошки.

Как можно строить будущее в стране, в которую не верит даже ее элита? Знать ситуацию и поддерживать результатами своего труда и налогами правящий антинародный режим, красивую зарубежную жизнь их семей и приближенных — это преступление по отношению к самому себе и своим потомкам.

Если не получается в зрелом возрасте обоюдной любви с родиной, то иногда любовь на расстоянии — не самый плохой выбор. По крайней мере — безопасно. Ориентир — не чопорная Европа с «забуревшими» соотечественниками.

Четвертое. Права на собственность и основные банковские корпоративные и личные счета пока должны находиться в одном из финансовых центров Европы. И к Азии стоит внимательнее присмотреться…

К о м м е н т а р и и. Тиха украин… российская ночь, но сало-деньги лучше перепрятать :)

Ниже заглавными буквами напечатал:

Я ВЕРЮ, ЧТО СДЕЛАЛ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР.

Я ВЕРЮ В СВОЙ УСПЕХ.

Я ВЕРЮ В СЕБЯ.

ДА БУДЕТ ТАК!

«Интересная штука жизнь! Правда?» — вдруг выскочило сообщение на мессенджере от неизвестного отправителя «Собеседница». А подмигивающий смайлик указал на выходящую из кафе незнакомку с незабываемыми глазами, которая в ответ на его улыбку приветственно подняла бокал.

5

Следующим утром Николай проснулся, как обычно, ровно в пять тридцать. Проснулся с ощущением гармонии в душе, полного спокойствия и абсолютной уверенности в правильности своего выбора.

Первые лучи солнца пробивались сквозь городские джунгли в большие окна спальной комнаты, безапелляционно возвещая о продолжении светового галактического цикла — начале нового дня. Каждое утро комната с нетерпением готовилась к встрече невидимых вселенских путешественников, с радостью многократно отражая от своих стен в разные стороны посланное Светилом тепло. Никакие препятствия не мешали этой традиционной утренней забаве. Довольно большая спальня была практически свободна от вещей, кроме лежащего на полу неимоверных размеров упругого матраса с несколькими небольшими подушечками и легким одеялом. На стене висели четыре фотографии авторства хозяина комнаты с сюжетами восхода, полуденного солнца, заката и полнолуния. Более в спальной комнате ничего не было. Состояние свободного пространства особенно прекрасно ощущалось по утрам, наполняя свежей энергией просыпающиеся здесь тела, и действовало успокаивающе по вечерам, выветривая скопившиеся за день в человеческих душах отрицательные эмоции.

На семь тридцать утра Николай назначил в офисе собеседование с кандидатом на должность своего помощника. Анкету соискателя, которую ему вчера принес директор по персоналу, изучить не успел, поэтому сегодня надо было приехать на работу минут за пятнадцать до собеседования и просмотреть биографию претендентки. Предыдущая помощница не смогла понять характер шефа и принять его представление о ее обязанностях и роли. А механическое взаимодействие в рамках безликих, поэтому по определению неэффективных должностных инструкций его не устраивало. Предыдущая помощница не смогла понять главного: она — важная часть его самого, его правая рука, его фильтр от случайных посетителей, звонков, сообщений и других пустых, назойливых и вредных пожирателей времени. Она должна принимать на себя поток его текущих задач, помогать ему организовывать процесс коммуникаций с внешней средой и процесс оперативного управления бизнесом, экономя тем самым его личные ресурсы для возможности достижения стратегических целей. Не смогла понять или не захотела? А может, не сумела перебороть в себе комплекс коренной москвички, выпускницы престижного Московского государственного университета имени Ломоносова с превосходным знанием двух иностранных языков, которая занимает должность секретаря у провинциального предпринимателя, строящего бизнес зачастую не так, как все, не так, как указано в учебниках? Именно секретарем она называла себя, когда отвечала по телефону. А вот секретарь Николаю как раз и не был нужен. Поэтому через три недели сотрудничества она получила материальную компенсацию за два месяца работы и полную свободу найти свое призвание вне границ чуждого для нее бизнеса.

Столь непривычное время для интервью преследовало сразу несколько целей. Во-первых, значима была реакция соискателя на нестандартную ситуацию. Во-вторых, поведение людей в раннее время суток обычно очень хорошо показывает, насколько совместимы личности по образу жизни или хотя бы готовность подчиненного принять устои жизни своего руководителя. А в-третьих, банально нецелесообразно разрывать рабочий процесс на беседу с непредсказуемым результатом.

Свернув с Полянки в небольшой извилистый переулок в сторону Ордынки, в начале восьмого утра Николай подъехал к офису. Большой офисный комплекс, состоящий из нескольких высотных зданий, практически не был виден из-за низких двухэтажных старинных особняков ни с Полянки, ни с Ордынки. В центре холла корпуса, где располагался холдинг Николая, на возвышении стоял белый рояль. Рано утром, в обед и поздно вечером компьютерные возможности инструмента имитировали игру пианиста, клавиши нажимались сами собой, и со стороны это выглядело весьма занятно, будто концерт дает пианист-невидимка. А в рабочие часы уже самый что ни на есть настоящий живой пианист играл спокойные классические мелодии. Иногда Николай спускался из офиса в холл, часто с пришедшими на переговоры партнерами, и, слушая нетленные произведения классиков, беседовал или работал, сидя в расположенных по периметру от рояля мягких креслах. Партнеры вначале порой нервничали, отвлекаясь на музыку и снующих мимо людей, но вне зависимости от результатов переговоров уходили в более уравновешенном настроении, чем приходили. Спасибо вечной человеческой ценности — музыке.

Охранник на входе, который всегда был рад ранним появлениям Николая, оживлявшим его унылое утреннее одиночество, сразу доложил:

— К вам посетительница! Минут десять назад подошла, — и приглушенным голосом добавил, — серьезная дама.

«Так, охраннику она уже успела внушить уважение», — сделал вывод Николай, пока скоростной лифт поднимал его на самый верхний этаж.

Элегантный женский силуэт на фоне окна сразу бросился в глаза, едва открылись двери лифта. Практически одновременно фигура повернулась и представилась:

— Светлана Александровна. Доброе утро, Николай Константинович.

Тон был такой спокойно-уверенный, словно они были старыми коллегами и расстались только вчера вечером.

— Доброе утро, — Николай открыл дверь приемной и пропустил гостью первой. — Располагайтесь и заходите ко мне в семь тридцать.

Сам он прошел в кабинет и сел не за рабочий стол, как обычно, а в кресло за журнальным столиком. Почему он так поступил, Николай и сам не смог бы объяснить. Но вместо того чтобы начать изучать анкету соискательницы, он просто наблюдал за женщиной сквозь стеклянную перегородку, отделявшую его кабинет от приемной и общего зала. Зеркально затонированная перегородка показывала все, что происходило в офисе, со стороны же приемной его кабинет не просматривался.

Светлана Александровна мельком взглянула на себя в зеркало. Неторопливо окинув хозяйским взглядом приемную, уверенно поправила на столе бумаги, придирчиво осмотрела кофе-машину, вернулась к столу и нажала кнопку селекторной связи.

— Николай Константинович, может быть, вам пока сварить чай или кофе?

— Кофе, пожалуй.

— Эспрессо?

— Да, двойной.

— Сливки, сахар?

— Нет, спасибо.

— С лимоном, стаканом холодной воды?

— Если не затруднит.

— Нисколько. Минут через пять будет удобно?

— Замечательно.

Ровно через пять минут Светлана Александровна поставила перед Николаем кофе, блюдце с лимоном и стакан с водой.

— У вас есть ко мне вопросы? — поблагодарив, спросил Николай.

— Нет, — не колеблясь ни секунды, невозмутимо ответила она.

— У меня тоже. Мы УЖЕ начали работать. Детали уточните в течение дня у директора по персоналу. В восемь тридцать он должен ко мне подойти, заодно и познакомитесь.

— Хорошо, — ответила помощница так, будто решился один из рядовых вопросов, ответ на который каждый из них знал заранее. — Одно уточнение, если можно?

— Конечно.

— Вы какой мед предпочитаете? Высокогорный, башкирский, разнотравье, липовый, гречишный, акацию или…

— Почему вы решили, что я люблю мед?

— Заметила две пустые банки от меда. Я подберу для вас несколько сортов, если не возражаете.

«Ну вот, наконец-то появилась Хозяйка моего офиса», — глядя вслед выходящей из кабинета женщине с облегчением мысленно констатировал Николай.

6

Услышав перезвон храмовых колоколов, Николай подошел к окну и посмотрел на расположенную рядом недавно восстановленную православную церковь. В центре огромной территории, огороженной высоким кирпичным забором, явно предназначенным в прошлые века для отражения вражеских набегов, стоял еще и небольшой деревянный храм. Он особенно привлекал к себе внимание осенью, когда на фоне желтых листьев почерневшие бревна строения словно говорили, что все проходит, всему свое время, все в руках Господа.

«Какую роль играет этот бревенчатый храм в подворье?» — Николай задумался. Почему-то в голову пришло сравнение историй и предназначений этих двух храмов и его старого и нового, желаемого, образа жизни. «Логики — никакой, — заметил он сам для себя. — Аналогии тоже быть не может. А мысль возникла… Интересно».

Упал — отжался, упал — отжался… восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Постоял в позе «собаки». Поднялся. Вопрос себе: идти на реформирование старых бизнесов или начать создавать новый? И тут же спохватился, что незаметно сворачивает на до боли знакомую и истоптанную годами тропинку старых стереотипов. «Нет! Новому образу жизни должен соответствовать и новый бизнес, выстроенный по принципиально иным правилам, нежели все предыдущие. Однозначно. Теперь все должно стать ПО-ДРУГОМУ, ибо и результат нужен четко предсказуемый, и процесс максимально целеуправляемый».

Ровно в восемь тридцать по селектору раздался уже знакомый голос Светланы Александровны:

— К вам Игорь Олегович, директор по персоналу.

«Странно, — подумал Николай, — обычно Игорь Олегович заходит минут на пять-семь раньше обозначенного времени и без предупреждения. Или… в офисе наконец заработал помощник, Мой Настоящий Помощник?».

                                               * * *

Интересна история появления Игоря Олеговича в бизнесе Николая. Несколько лет назад одна из компаний Николая начала сотрудничать с банком «Регион-капитал». Головной офис банка располагался в Нефтеюганске, и Николаю часто приходилось летать в этот северный город на переговоры. Самолет приземлялся в аэропорту в семь ноль пять утра. Традиционно Николая встречал банковский дизельный «мицубиси-паджеро», один из неимоверного количества этих автомобилей, завезенных по бартеру на Север торговцами жидкого черного золота. Обычно ближе к восьми утра Николай заходил в приемную президента банка. В переговорной к его появлению всегда был накрыт хлебосольный стол с обязательными фирменными бутербродами с красной икрой для восстановления сил после полета. И лишь ближе к девяти, после многократных предварительных заботливых вопросов секретаря: «Отдохнули ли вы, Николай Константинович? Сыты ли вы? Может быть, еще кофе?» — в переговорной появлялось правление банка во главе с президентом Людмилой Васильевной. Правление периодически менялось, не менялся лишь гендерный состав — все ключевые должности в банке традиционно занимали женщины. За исключением должности руководителя кадрового департамента, которую бессменно с момента организации банка как раз и занимал Игорь Олегович.

Как-то перехватив в коридоре банка Николая, Игорь Олегович с тоской в голосе заговорщицки произнес: «Заберите меня из этого девичьего царства, Николай Константинович. Пожалуйста!».

Женское командование не стало возражать, в правлении банка воцарился полнейший матриархат, а в команде Николая появился хороший специалист.

Худощавый, среднего роста, из бывших военных, Игорь Олегович был высококвалифицированным юристом и кадровиком. Но у него было две слабости. Примерно раз в полгода он мог неожиданно пропасть на два-три дня, и все понимали, что это в общем-то и не классический запой, а просто отдушина — ДУША ГУЛЯЕТ! И так же достаточно регулярно, иногда по случайному или не случайному совпадению, как раз после подобных праздников Игорь Олегович разводился со старой женой и начинал строить семейную жизнь с новой спутницей. Случалось, что она и не была незнакомкой, а когда-то уже числилась в его женах. Это ему прощалось и в банке, это ему прощал и Николай, потому как Игорь Олегович и сам прекрасно осознавал свою вину да и работал после таких загулов с утроенной энергией.

                                               * * *

О новой помощнице Игорь Олегович разговора не завел, но по его появлению в кабинете точно в назначенное время и по слегка удивленному выражению лица было видно, что знакомство произошло. «Что ж, отлично, — отметил про себя Николай, — это тоже показатель профессионализма и коммуникабельности. Первое лицо приняло решение, остальные шаги — дело линейных руководителей». Он не стал поднимать тему помощницы: если все ясно, чего зря тратить время.

— Игорь Олегович, — Николай на мгновение задумался, покручивая в руках ручку, — мы начинаем новый серьезный проект. Часть персонала переведем из наших действующих бизнесов, значительную часть будем нанимать со стороны. И к тем, и к другим требования будут иные, чем прежде.

Директор по персоналу терпеливо молчал, не задавая вопросов.

— Бизнес стартует с нуля, — продолжил Николай, — а через пять-семь лет он будет продан. Главные задачи при развитии — перспективность направления, динамика и капитализация. Н-да… Вам придется серьезно поработать над мотивацией персонала. Люди должны понимать ограничения и быть заинтересованы в реализации конечной цели. При продаже бизнеса покупателю выставим обязательное условие — сохранение команды сроком на год. Безусловно, по желанию каждого сотрудника компании.

Ваши вопросы, предложения, а также уточняющие параметры проекта обсудим в пятницу, в семнадцать часов на совете по развитию. Да, еще подумайте над кандидатурами исполнительных директоров для всех наших бизнесов и формированием управляющей компании. Через две недели я перехожу на позицию председателя совета директоров этой компании. Спасибо, вы свободны.

Так и не проронивший ни слова директор по персоналу вышел из кабинета. Николай нажал кнопку селектора:

— Светлана Александровна, в пятницу, в семнадцать часов в зале для совещаний заседание совета по развитию.

— Хорошо, Николай Константинович.

— Да, еще. До этого времени я доступен только по очень важным и срочным вопросам.

— Я поняла. Вы поедете обедать или заказать перекусить в офис?

— Спасибо, не беспокойтесь, сегодня я уже приглашен на обед.

«Она опять не переспросила, ни где находится зал для совещаний, ни кто входит в состав совета по развитию, — отметил для себя Николай. — Что же, посмотрим в пятницу на результат».

Николай открыл электронный календарь и полностью освободил ближайшие дни для формирования концепции и основных параметров нового проекта. Он прекрасно понимал, что успешный бизнес рождается из уникальной идеи и управленческого мастерства ее реализации. Также для него было совершенно определенно, что у любого бизнеса, как у социобиологической системы, существует объективная закономерность развития.

Об этом Николай сейчас задумался не случайно: развитие бизнеса должно быть предсказуемо. В данном проекте, даже точнее, на данном этапе жизненного пути, для него этот фактор представлялся наиболее важным.

                                               * * *

Едва только организация родилась, аморфная идейная субстанция замыслов бизнеса его основателей сразу начинает приобретать зримые очертания.

Как у еще несформировавшегося маленького ребенка, движения ручек и ножек — персонала и подразделений организации — зачастую хаотичны. Бизнес узнает мир, он пробует его на силу и слабость, получая позитивную или агрессивную ответную реакцию. Вряд ли многие действия в детском возрасте разумны, системны и логичны. Зато сколько энтузиазма и желания! Ростки жизненной энергии пробивают толстый слой асфальта и умудряются закрепиться корешками на отвесных скалистых стенах многоэтажных зданий метрополий. Листочки бизнес-растения — его сотрудники — практически одновременно начинают раскрываться и вместе поворачиваются за движением рынка-солнца, помогая вырабатывать полезные вещества для стебля — организационной структуры компании. Лепестки и тычинки — продукты бизнеса, своей яркой оригинальностью привлекают пчел-клиентов. Если ранние весенние рыночные заморозки не будут губительны, то впереди солнечный летний период буйного роста и цветения. Этап зарождения и детства, по наблюдению Николая за своими и чужими бизнесами, занимает в среднем от года до полутора лет.

Юность организации, как и юность подростка, — время бурного, зачастую непропорционального роста. Бизнес постоянно увеличивает объемы выпускаемой продукции. Прирост количества сотрудников порой обгоняет возможности их учета кадровой службой. Организация активно расширяется, появляются новые направления, подразделения, офисы. Кроме физического роста, естественным образом закладываются основы нематериальных ценностей — философия бизнеса и его организационная культура. Опыт и энергия детского периода трансформируются в специализацию сотрудников и распределение ими ролевых функций. Возникают потребности в структуризации отношений отдельных лиц и подразделений, в выстраивании мотивированности и управляемости. Конкуренты слегка огрызаются, кто-то из них еще не воспринимает новичка всерьез, кто-то почивает на лаврах, даже не замечая его. Хищники-рейдеры только приглядываются, жертва пока не нагуляла жирок, чтобы тратить на нее драгоценные захватнические ресурсы. От полутора до трех лет длится юность бизнеса, прежде чем наступит период зрелости.

Время гордиться плодами своих трудов! Силы, потраченные на становление бизнеса, начинают приносить плоды-дивиденды. Общество наконец-то замечает, какое яркое и интересное дело выросло на его рыночных полях. Конкуренты с уважительной ненавистью пожимают руки на деловых раутах и светских тусовках. Реклама продукции уверенно закрепляется на главных страницах глянцевых журналов, а за самой продукцией выстраиваются очереди. Банки наперебой предлагают кредиты и особые условия обслуживания. Старые личные тесные панельные квартирки основателей бизнеса в спальных районах Москвы или на окраинах провинциальных городков канули в прошлое. Особняки на Рублевке становятся местом постоянных встреч и многочисленных тусовок с бесчисленным количеством невесть откуда появившихся родных и знакомых, приезжающих на такси и элитных марках авто и разгуливающих в китайском ширпотребе и гламурных нарядах по подстриженной травке среди японских горок и венецианских беседок. От всеобщего внимания начинают развиваться болезни роста — выпячивание собственной значимости каждым из патриархов и аборигенов организации. И если в период юности бизнеса никто не считал бессонных ночей, проведенных в офисе, в производственном цехе или экспериментальной лаборатории, командировочных километров с сумками, набитыми образцами комплектующих и продукции, то теперь появляется время оценить не только полученные дивиденды, но и то, насколько они различаются с дивидендами партнеров и коллег. В некоторых головах зарождаются несветлые мысли и вопросы: что они могли бы без меня? Бурный синергический поток энергии, который раньше помогал пробивать гранитные преграды сторожевых сооружений рынка, начинает понемногу расслаиваться на несколько более спокойных, но и, соответственно, более слабых потоков, изменяющих направление на решение личных задач и проблем, персональное позиционирование в деловой и социальной среде. Отдельные «охотники» перестают «охотиться», они начинают собирать свидетельства об удачной охоте, совсем как в философски глубоком фильме «Обыкновенное чудо». Молодая кадровая поросль пытается наскоками захватить ключевые позиции в организации, навязать свое видение миссии бизнеса. Обостряется вечная проблема «отцов» и «детей». Конкуренты и рейдеры раскапывают томагавки войны, запах сладкой крови «дойной коровы» будоражит обоняние бизнес-хищников. Лидер бизнеса, еще чувствующий нарастающие угрозы, пытается минимизировать разрушающую разнонаправленную хаотичность векторов движения. Выстраивается сложная иерархическая организационная структура, формализуются должностные обязанности и бизнес-процессы, внедряются автоматизация и фантастически дорогие многочисленные системы управления бизнесом. И на все эти изменения, как ни странно, судьбой отводится достаточно короткий срок — всего два-три года…

Проходит пять-семь лет с момента зарождения бизнеса, а дух сытости, обманчивого спокойствия и сонного царства начинает понемногу проникать во все молекулы организации. Главной задачей становится сохранение статус-кво, поддержание стабильности. В этом направлении начинают концентрироваться силы и ресурсы организации, ослабляя инновационный дух и передовые отряды маркетеров и продавцов. Рентабельность продаж перестает расти. Разбухающее бюрократическое тело требует все больше ресурсов для питания, пожирая прибыль и время акционеров с управленцами. Границы организации оголяются. Амбициозные руководители высшего и среднего звена пытаются выторговать себе более высокие материальные компенсации, а получив их, все равно уходят к конкурентам или открывают собственные бизнесы, унося ноу-хау и нагло уводя клиентов. Молодые и голодные конкуренты агрессивно и бесцеремонно отрывают куски рынка. Беспринципные рейдерские «маски-шоу» расшатывают нервную систему. Внешние пластические операции не сильно меняют внутреннее состояние здоровья организации, появляются первые признаки старения. Компания неминуемо скатывается в период старости с логическим окончанием своей бизнес-жизни в могильной яме истории.

Однако справедливости ради стоит заметить, что состояние взрослой жизни бизнеса может продолжаться бесконечно долго, часто обретая вторую молодость с новыми акционерами или амбициозными управленцами.

7

Задумавшись о закономерностях развития организации, в памяти Николая всплыл эпизод из прошлого, ярко, даже излишне выпукло демонстрирующий завершение жизненного цикла бизнеса. Каждый раз, когда он вспоминал старую историю, сердце его непроизвольно сжималось.

Середина российских девяностых. Клокочущий период больших возможностей и великого постсоветского беспредела. Мало кто понимал, что происходит в стране и куда движется общество. Растерялись от пьянящего воздуха псевдосвободы и вседозволенности все — правительство и люмпены, матерые коммунисты и многочисленные новые партии, служители культа и сотрудники правоохранительных органов. В обществе установился один закон — закон силы. Каждый сам за себя. В это время в структуре бизнеса Николая работала финансовая компания, занимавшаяся в том числе и финансированием сторонних проектов.

Один из постоянных клиентов, интеллигентный, хорошо образованный сорокалетний владелец и руководитель торговой компании, несколько лет добросовестно сотрудничал, получая от структур Николая займы на развитие своего бизнеса. Очередной его проект был интересен, понятен и перспективен. В городе не было цивилизованных остановок общественного транспорта. Народ в ожидании автобусов и троллейбусов мок под дождем и снегом, озлобляясь на все и всех. Решение напрашивалось само собой — остановочный комплекс с небольшим магазинчиком заботливо предоставлял возможность спрятаться от непогоды под крышей и заодно прикупить сигареты, конфеты, напитки и прочую мелочь. Такие комплексы и предполагалось возвести на центральных автомагистралях города. Администрация города быстро дала благословение. Еще бы, ведь головную боль по благоустройству при дефиците бюджета брала на себя коммерческая структура. Востребованность рынка тоже была очевидной — в некоторых городах такие проекты уже успешно функционировали. Проектная команда внушала доверие. Причин отказать в финансировании не было никаких. Деньги дали, руки друг другу пожали, успеха пожелали и расстались на полгода.

До возврата займа оставалась неделя.

Было самое начало зимы. Медленно падающие пушистые снежинки передавали своим неспешным воздушным танцем ощущение вечности вселенной. Природа погружалась в глубокий зимний сон.

Лицей, где училась во втором классе старшая дочка Николая, был расположен в семи минутах ходьбы от его дома. Дочка обычно самостоятельно добиралась туда по утрам, а днем после уроков возвращалась домой. В то утро Николай в семь часов уехал сразу на деловую встречу, а у офиса оказался уже около десяти.

— Доброе утро, — у проходной вежливо поздоровался с Николаем незнакомый молодой человек.

— Доброе, — не останавливаясь, ответил Николай.

— Я бы хотел переговорить с вами, Николай Константинович, об одном важном вопросе, — продолжил незнакомец. На вид ему было лет двадцать пять — двадцать восемь.

— Если можно, после обеда, я сейчас занят.

— Дело касается вашей семьи…

Николай резко остановился, повернулся и постарался ответить спокойным тоном:

— Говорите здесь.

— Дело в том… — молодой человек слегка замялся, было очевидно, что продолжать беседу, да еще и в коридоре, ему было некомфортно. Судя по всему, многократно отрепетированный диалог давался непросто: — У вас умная жена, Николай Константинович.

— Пропустите, это со мной, — предупредил охранника на вахте Николай. — И?

— Мы сегодня утром, когда вы уже уехали, хотели с ней побеседовать у вас дома, но она не открыла.

— На какую тему? — Николай шел по офисному залу в сторону своего кабинета и лихорадочно прокручивал в голове причины появления этого человека.

Незнакомец, не отставая, придерживался чуть сзади.

— На тему старшей дочери. Она в половине восьмого спустилась на лифте во двор. Кстати, у вас, Николай Константинович, очень симпатичная дочь.

— Ближе к сути, — не останавливаясь и не оборачиваясь, спокойным, но уже более жестким голосом перебил Николай.

— Так вот… Да, и красная курточка с капюшоном ей очень идет.

Николай резко остановился около приемной.

— До лицея вроде бы и недалеко, правда, Николай Константинович? Но почему-то на первый урок она не пришла. Возможно, заболталась с кем-нибудь по дороге или к подружке заглянула? — скривился в ядовитой улыбке незнакомец.

Николай знал, что дочка не разговаривает ни с кем на улице, они с женой много раз беседовали с ней на эту тему. И к подружке она утром тоже не могла уйти, девочка была ответственная. Значит, шантаж со стороны этого вежливого мерзавца — киднепинг*. Чтобы не сорваться и не ударить по ненавистному лицу, Николай, не поздоровавшись с секретаршей, зашел в кабинет и, не раздеваясь, подошел к окну. Нужно было выиграть несколько секунд паузы, чтобы успокоиться и начать принимать решения.

Утренний снег все падал и падал, словно заметая следы чистых и грязных человеческих помыслов и поступков…

«Этот урод только пешка в чьей-то игре, вывод очевиден», — стал для себя формировать картинку ситуации Николай.

— Что надо? — спросил он глухо.

— Видите ли, — голос сзади приблизился, — нас бы устроила некая сумма, чтобы мы помогли вам найти дочь.

— Сколько?

— Ну… — слегка приободрившийся голос произнес весьма приличную цифру.

— Сейчас утро, мне надо время собрать такую сумму.

— Видите ли, — слегка заволновался голос, — мы очень занятые люди… Если до часу дня вы не решите этот вопрос, то мы не сможем вам помочь… Да, и только не надо меня задерживать, если я отсюда не выйду, то и вам уже никто не поможет. А милиция… вы сами знаете, что обращаться к ним бессмысленно.

— Гарантии?

— Я буду до часа дня рядом с вами, ведь для всех мы старые друзья, не правда ли?

То, что обращаться в милицию бесполезно, Николай знал прекрасно. Верить подонкам тоже нельзя. Нужно было что-то решать самому, и решать в течение ближайших нескольких минут.

— Побудьте немного здесь, я узнаю в кассе, сколько у нас наличности и где мы можем перехватить оставшиеся.

— Я лучше пойду с вами, Николай Константинович.

— Пошли. Но со мной можно дойти только до кассы. В кассу никто, кроме меня, не имеет права заходить, это сразу вызовет подозрение, и будет объявлена тревога.

— Хорошо, я подожду вас у кассы.

Николай зашел в кассу и закрыл за собой бронированную дверь. По маленькой портативной рации, которая всегда была с ним, Николай вызвал начальника службы безопасности.

— Александр Владимирович, это я, — как можно спокойнее произнес Николай. — Сейчас я выйду из кассы и пойду с сторону приемной в сопровождении молодого человека. Как только мы войдем в кабинет, заходите в туалет и ждите меня там. Только тихо. Предупредите своего зама, чтобы он лично контролировал выход. Пока никому ни слова. Все понятно?

Возвращаясь к приемной, Николай лихорадочно прокручивал в голове варианты: кто заказчик, кто мог решиться на такое? Залетные гастролеры? Вряд ли. Слишком хорошо изучена ситуация и продумана схема, на это надо много времени, а у заезжих обычно время ограничено. Местные бандиты? Нет, слишком интеллигентно-театральный подход.

— Меня ни для кого нет, — бросил на ходу Николай секретарше.

Он взялся за ручку двери своего кабинета, и его как будто ударило током от неожиданной догадки. «Слишком… интеллигентный… Да! Деньги хочет получить тот, кто их мне должен. И быть он должен интеллигентом. Это… Исаак Львович?! Не может быть! Он же… интеллигентнейший человек! Точно, все сходится. Пару дней назад он звонил, сказал, что аккумулирует деньги для расчета, и поинтересовался, не собираюсь ли я куда-нибудь уезжать в ближайшие дни. Раньше он никогда не звонил перед возвратом, да и Николай для этой процедуры не был нужен. Сумму вымогатели требуют в два раза больше, чем необходимо вернуть. И это объяснимо, надо рассчитаться с бандитской „крышей“, которая должна прикрывать наезд, что-то оставить себе и положенную сумму вернуть мне. И тогда все будет шито-крыто!».

Определенность всегда лучше неопределенности.

Зайдя в кабинет, Николай демонстративно спокойно разделся.

— Спрашивать, как тебя зовут, предлагать тебе раздеться, присесть, поить чаем или кофе не буду, постоишь одетый у двери. Тебе же обещано за профессиональные неудобства, — глядя прямо в глаза вымогателя и обращаясь к нему на «ты», жестко произнес Николай. — Включено в расчет?

— Что же вы так… — пытался начать фразу незнакомец.

— Заткнись, — резко перебил Николай. — И пойми. Лично ты попал по полной. Я тебя знаю в лицо, ты «записался» на камеры видеонаблюдения дома и в офисе. Ты будешь со мной, пока все не закончится. И если, не дай Бог, что-то произойдет с дочкой, ты не жилец. Поэтому ты мне неинтересен. Сейчас ты просто ходячий кусок мяса, приманка.

— Но… — побледнел незнакомец, не ожидавший такой резкой смены тона.

— Нет «но», подонок! Думать надо было, свинья, когда за «капусту» на подлость шел, когда в квартиру беззащитной женщины с ребенком звонил, когда сюда заявился, — Николай подошел к нему вплотную. — Я даже не буду спрашивать, кто тебя послал, урод. Ты просто будешь со мной, сам напросился, — театрально произнес он, наблюдая за реакцией вымогателя.

Николай сел за рабочий стол и внимательным изучающим взглядом окинул незнакомца: «Так и есть, он, видимо, кто-то из родственников Исаака Львовича, чем-то похож… Насмотрелись, идиоты, пиратских голливудских видеокассет и возомнили себя неприкасаемыми. Но я вам не Голливуд!».

Расстегнув пиджак, Николай неторопливо достал из наплечной кобуры «Русский Вальтер ПП» — так иностранцы называют пистолет Макарова, который он всегда носил с собой.

— Дернешься, пристрелю не задумываясь.

Бледный провинциального масштаба гангстер замер и неподвижно стоял одетый около двери напротив стола Николая.

Мысли Николая стали быстро формировать план действий. Взяв трубку телефона, набрал домашний номер.

— Привет, — ответила слегка напряженным голосом жена.

— Привет, — как можно беззаботнее сказал Николай. — Как ты?

— Нормально. Утром кто-то приходил, вежливый такой молодой человек, хотел о чем-то со мной переговорить, но я не впустила.

— Умничка, не впускай никогда, проходимцев много шляется, поди, опять какой-нибудь сверхпылесос или сверхпосуду приходил впаривать.

— Чего звонишь, Коленька?

— Да что-то дома пообедать захотелось, думаю забрать после школы дочуру из лицея да перекусить с вами. Приготовишь чего-нибудь?

— Конечно. Приезжай.

— Ну, тогда до обеда. Люблю, — и Николай положил трубку.

— Я в туалет, — Николай встал.

— Я с вами, — мгновенно отреагировал незнакомец.

— Подержать или подтереть? — съязвил Николай и вышел из кабинета.

Понимая, что что-то происходит, но, не понимая, что именно, секретарша проводила вопросительным взглядом странную неразлучную парочку.

— Покарауль у дверей, чтобы не беспокоили, — бросил с издевкой Николай и закрыл за собой дверь.

Начальник службы безопасности уже ждал.

— Что случилось, Николай Константинович?

— Похоже, украли мою старшую дочь. Тип, который ходит рядом со мной, их переговорщик. И… я думаю, это дело рук… Исаака Львовича.

— ?..

— Да, слишком все очевидно. Объясню потом. Сколько у нас сейчас машин на ходу?

— Четыре. Если с вашей.

— Сколько надо времени, чтобы собрать девятнадцать охранников, включая трех водителей?

— Минут сорок.

— Пока мы в кабинете, соберите людей, вооружите всех. Три машины пусть рассредоточатся недалеко от офиса Исаака Львовича, только на глаза пусть никому не попадаются. Вы и четыре человека поедете со мной. Условная команда по рации, чтобы машины присоединились к нам: «Подвозите деньги». Все ясно?

— Ясно. Поедем в офис Львовича?

— Да. Думаю, вряд ли около его офиса «крыша» оставила более двух машин — не рассчитывают, что мы можем подъехать. Кто-то еще явно болтается на улице у нашего офиса, ведет наблюдение. Когда въедем во двор — пусть наши машины и люди блокируют выезд и «крышевые» машины по периметру. Никому из их машин не давать выходить, если что — стрелять по автомобилям для устрашения. Я, вы, мой телохранитель и еще пара человек пойдем в офис, с ситуацией разберемся по ходу. Над деталями подумайте дополнительно. Народ собирайте и выводите через запасной выход. Никакой суеты, никто из сотрудников ничего не должен заметить. Будут вопросы — едете в банк получать наличные и к клиентам за векселями. Выезжаем через пятьдесят минут.

— Все понятно, Николай Константинович.

Николай демонстративно нажал на слив, тщательно вымыл и вытер руки и вышел в коридор.

— Николай Константинович, — уже как-то неуверенно промямлил незнакомец, — я бы тоже хотел…

— Обойдешься, терпи, через пятьдесят минут выезжаем делать обмен. Или заходи в туалет, только найдешь ли меня, когда выйдешь?

И не оглядываясь быстро зашагал в кабинет.

— Кстати, где будем производить обмен?

Представитель вымогателей молчал, пока они не оказались вдвоем. По его страдальческому лицу было видно, как нелегко ему дается роль лихого гангстера.

— На бензозаправке, в шестом микрорайоне. Вы мне передадите деньги, а мы вернем вам девочку, — впервые незнакомец вслух назвал все своими именами.

Эта фраза пришлась очень кстати, записывающую аппаратуру Николай включил сразу, когда они вошли в кабинет, и теперь у него было документальное подтверждение преступления.

Время тянулось бесконечно долго. Николай смотрел то сквозь начинающего интеллигентного мафиози, то в окно на усиливающийся снегопад и пытался снова и снова просчитать ситуацию. «Ошибки быть не должно, слишком велика может быть ее цена. Через пятьдесят минут будет половина двенадцатого, необходимо успеть закончить операцию раньше часа, нужен еще запас времени на непредвиденные моменты», — он мысленно прокрутил весь ход предстоящих событий.

Незнакомец так и стоял одетый около двери, прислонившись спиной к стене. Лицо его раскраснелось от волнения и жары, но пуховик он не расстегивал и не снимал.

«Либо не решается меня злить, — подумал Николай, — либо под пуховиком у него оружие или диктофон».

Ровно через пятьдесят минут Николай резко поднялся, накинул пальто и взял портфель.

— Пошли за деньгами.

В хранилище кассы на стремянке сидел начальник службы безопасности. На лице профессионального военного, многое повидавшего и пережившего, было сложно что-то прочитать, но сейчас на нем угадывалось волнение.

— Мы готовы, Николай Константинович, — негромко произнес он.

— Хорошо, Александр Владимирович, с Богом!

В сопровождении начальника службы безопасности и телохранителя Николай с незнакомцем пошли к выходу.

— Мне надо позвонить, — спохватился незнакомец.

— Мы заедем за второй частью денег в банк, оттуда и позвонишь, — не замедляя шага и не обращая внимания на пытавшегося остановиться вымогателя, ответил Николай.

Служебный «ниссан-патрол» стоял у крыльца. На переднем и на боковых задних раскладывающихся сиденьях уже сидели охранники с помповыми ружьями. Разместив незнакомца сзади между собой и начальником службы безопасности, Николай мысленно перекрестился. Машина, рыкнув дизелем и буксанув по свежевыпавшему снегу, резко сорвалась с места.

Николай достал пистолет и приставил к горлу незнакомца.

— А теперь медленно расстегни пуховик и покажи, что у тебя с собой есть.

Александр Владимирович, проверьте его, пожалуйста.

Во внутренних карманах пиджака оказались только автомобильные права и записная книжка, которые Николай, бегло посмотрев, забрал себе. Фамилия молодого мафиози совпадала с фамилией Исаака Львовича — Фиртель Михаил Яковлевич.

«Слава Богу, значит я прав, племянник скорее всего», — подумал Николай с облегчением.

Езды до офиса Исаака Львовича было минут пятнадцать. Здание располагалось недалеко от исторического музея и городского отделения Центрального банка. Двор одноэтажного отреставрированного старого кирпичного дома отгораживал от улицы и соседей высокий забор. Такое расположение сейчас было выгодно, возможность попасть на территорию офиса только одна — через единственные ворота.

— Куда мы едем? — минут через десять осторожно спросил теперь уже опознанный незнакомец.

— За справедливостью, — негромко проговорил, как будто сам себе, Николай.

— Александр Владимирович, дайте команду подвозить деньги прямо сейчас, мы будем минуты через две-три.

— А ты, родственничек покойника, — он повернулся к Фиртелю и передернул затвор пистолета, — будешь паинькой. Понял? Или тоже покойником.

«Ниссан» влетел во двор офиса Фиртеля-старшего практически сразу за машинами охраны. Как и прогнозировал Николай, во дворе, чуть в сторонке от крыльца стояло две «девятки» цвета мокрого асфальта. Серые «жигули» уже окружили охранники из службы безопасности с помповыми ружьями, направленными в окна машин. Между машинами, лицом в снег, с заложенными за коротко стриженные затылки руками, лежали двое парней в спортивных костюмах, рядом дымились недокуренные сигареты.

Николай выскочил из внедорожника и быстро вошел в офис. Впереди него влетел по ступенькам телохранитель. Прямым ударом левой руки в голову телохранитель — мастер спорта по боксу, сбил с ног вскочившего вахтера. Чуть отстав, Александр Владимирович тащил за шиворот бледного и онемевшего Фиртеля-младшего. Прикрывали спину два охранника.

От момента, когда машины охраны въехали во двор офиса, до момента, когда Николай пинком распахнул двери кабинета Исаака Львовича, который находился в торце коридора, прошло не более минуты. Один охранник остался около входа, второй — в пустой приемной, секретаря почем