Нет в нас искры. Ни в ком. Сырые мы тут насквозь, на болотах. Сырые и холодные. Боярышник широко ухмыльнулся – даже скорее оскалился. – Не-ет, парень. Горит искра, раз живой. Только в мёртвых не горит
Ты не поймёшь, в тебе только одна сущность. Одно сердце. Тогда как такие, как я, вечно мечутся между двумя крайностями. Я болотный дух. Но я и человек, чьё тело занял дух. Кого во мне больше
Почему-то её не тронули, – заметил второй чародей, помоложе. – Обычно упыри выбирают самую сладкую кровь. А тут – предпочли возницу. Странно.
Дурной знак – услышать своё имя в вечерний час, вдруг полуночницы нагрянули раньше и заманивают к себе
Такой уж обычай: память о мёртвых смешивалась с радостью живых
Сердце стучало тяжело, лениво, будто кровь загустела и погорячела. «Война, – понимание вспыхнуло в голове колючей правдой. – Тут была война – когда-то давно».
– Ты должен мне помогать. – Трудно помочь той, кто лезет на рожон.
Я лучше с тобой. «Лучше с тобой».
в груди стало так холодно, будто выкачали всю кровь, вынули сердце и заменили булыжником, качающим по венам талую воду.
Мать знает, когда её зовёт ребёнок. Точно знает.