Они были частью грубого деревенского фольклора, тешившего души горожан, которым между очередной эпидемией чумы и проклятиями проповедников и прочих ревнителей общественной морали
Жене Ж. Рембрандт [1966] / Пер. А. Шестакова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2018.
Фромантен Э. Старые мастера [1876] / Пер. Г. Кепинова. М.: Советский художник, 1966.
Херберт З. Натюрморт с удилами [1993] / Пер. А. Нехая. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2013.
Шама С. Глаза Рембрандта [2000] / Пер. В. Ахтырской. СПб.: Азбука, 2000
Испражняющиеся собаки — общее место в голландском искусстве. Они символизируют обоняние в аллегорических изображениях пяти чувств.
обучение у Рембрандта включало элементы актерского мастерства [6]. Ученики, работавшие над исторической живописью, должны были разыгрывать те сцены, которые они собирались изображать. И прежде чем они подносили перо к бумаге или кисть к холсту, наставник разбирал их жесты, их мизансцены, их дикцию, словно не мог представить себе живопись иначе, чем некое театральное представление.
падает слабый бледный свет, как обычно — из левого верхнего угла композиции
Лица у Рембрандта напоминают неполную луну, а нос, яркий, заметный и словно устремляющийся в гущу загадочных полутонов, служит для того, чтобы привлечь внимание зрителя к контрасту между ошеломительной ясностью света и задумчивостью сумрака и драматизировать этот конфликт
Он играет свою последнюю роль, ту, с которой войдет в историю: Рембрандт, переживший собственные безумства
Было ли в нем какое-то внутреннее одиночество, побуждавшее его так густо населять свой мир собственными клонами, хотя на протяжении всей жизни, кроме одинокого последнего года, он жил в домах, где было полно людей: женщин, детей, служанок, помощников, учеников, моделей, заказчиков и странствующих любителей искусства. Или он, как Микеланджело за два поколения до него, изучал всё человечество, изучая себя. «Nosce te ipsum», познай самого себя, — так читается подтекст его знаменитого «Урока анатомии доктора Тульпа»
Лица у Рембрандта напоминают неполную луну, а нос, яркий, заметный и словно устремляющийся в гущу загадочных полутонов, служит для того, чтобы привлечь внимание зрителя к контрасту между ошеломительной ясностью света и задумчивостью сумрака и драматизировать этот конфликт.
Они могут быть длинными и тонкими, плоскими и широкими, гладкими или с морщинами, костлявыми или мясистыми, изящными или грубыми, с оспинами или шрамами, они могут быть воспаленными, безупречными, но чувствуется, что это обусловлено не столько верностью природе, сколько причинами, связанными с самим художником.
