Сергей Черныш

Повесть о любви Янкеля

Со времён давних поколения людей обучались и видели смысл в продолжении рода и передаче старых и вновь накопленных знаний. Тысячелетия традиции сей в странах существующих и давно исчезнувших. Люди копили знания и приумножали их, пробуя на практике, — таков был смысл ЖИЗНИ во всех её проявлениях. Потом в России, где ещё, не ведаю, в начале двадцатого века появились мы, знающие всё изначально и считающие опыт и традиции обузой пережитков прошлого. Умные с годами, вспышками и отрезками прозревают, понимая и ценя главное; иные проводят жизнь в неудачных экспериментах со своей судьбой в земной жизни от зрелости и до смерти. Это касается и Великого чувства, без которого ничто не возможно, — ЛЮБВИ. О пробах, ошибках и постепенном прозрении в понимании семейного счастья сии потуги повествования.

Сергей Черныш

Вступление

Я — еврей с яркой характерной внешностью, наречённый Янкелем. Мы все рождаемся на этот свет с какой-то целью. Мой дядя Хирш, книжный человек, сказал, что имя моё — это судьба моя. «Заменяющий» — символ мой, он и руководил мной, играя и приведя в конце к началу. Как рос? Образование получил урывками, потому и мысли выражаю несколько сумбурно, допуская ошибки. Хочу поделиться чудом, к которому шёл всю жизнь, а обрёл в старости, это чудо — семейное счастье. Может, это поможет кому-то избежать тех ошибок, которые совершил я, — такова цель моего повествования. Не учебник, а старость, требующая оставить самое ценное потомкам, так сказать, опытное наследие, может, им и не нужное.

Итак:

Я стар, и потому родился очень давно. Физически появился ещё при царе, но осознанно увидел мир глазами молодого человека уже в Стране Советов. Контрастные воспоминания детства, которые ярки и эмоциональны, сменились рациональностью взглядов, желанием финансовой независимости и какого-то статуса в семье и на работе. То, что я стар, уже упоминалось, именно поэтому мне трудно разделить, что было до Революции, немного потом, затем НЭП и совсем потом, так что вы простите невольную путаницу — к основной идее повествования это никак не относится. Нашим сознанием и мировоззрением так часто манипулировали, что понять, как и когда каждый из нас смотрел на мир, — очень трудно.

Большую часть сознательной жизни прожил в стране, которой уже нет, в стране, чья идеология оказалась утопией. Родился и родился, причём в еврейской семье, где есть независимые от буйства фантазий правящей элиты свои традиции и вековые устои, — на них-то меня и настояли. Если убрать ам