Человек на протяжении всей своей жизни обременен проклятьем: делать выбор.
Между тем, что хочется и тем, что тоже хочется, но иным
Как сказал не так давно — по историческим меркам — Уинстон Черчилль, собаки смотрят на людей снизу вверх, коты — сверху вниз, и только свиньи усматривают в человеке равного себе
выводом Фромма о существовании такого, якобы имманентного, то есть, внутренне присущего людям, свойства, как «готовность людей рисковать своей жизнью, жертвовать своей любовью, отказаться от своей свободы и собственного мышления только ради того, чтобы стать членом стада».
Не выть, как волк и не блеять, как овца; не рычать, как натасканный на травлю людей эсесовский пес, и не мычать, как ведомая на закланье покорная корова; не хрюкать, как самодовольная свинья и не визжать, как разъяренная макака; не шипеть, как змея, которой наступили на хвост (а у нее все, что не голова, то — хвост), и не подстраивать окраску своих идей под сложившуюся политическую конъюнктуру, как хамелеон — цвет своей кожи под окружающий его ландшафт.
От всего этого вытья-блеяния-рычания-мычания-хрюканья-визжания-шипения-мимикрирования человек может отказаться.
Если захочет.
Если найдет в себе достаточно силы, мужества и мудрости, чтобы все это отвергнуть.
Категорически.
Бесповоротно.
Именно человек — и только он — способен выбрать из всех имеющихся в наличии в качестве возможных вариантов, казалось бы, невозможный.
Сегодня мы — люди — все вместе и каждый из нас по отдельности — имеем выбор.
В каждой конкретной ситуации.
