понимание Хэллоуина описывается старым анекдотом, в котором американец, спрашивающий, есть ли в России праздник, когда все мёртвые выходят на улицы, получает ответ, что это – 1 января…
Сидя за стеклянными стенами кафе и ресторанов, они почему-то держали руки за головой, вытягивали ноги вперёд в общее пространство, клали одну ногу на другую «четвёркой». Или водружали их на стол, как в байке про американского журналиста, который спросил у известного писателя: «Вас не смущает моя манера сидеть?» И писатель ответил: «Если вам так удобней, можете положить на стол все четыре ноги».
Так и от видео стариковских городов веяло не комфортным доживанием, а обвальным проигрышем.
Но их российские сверстники и сверстницы, преодолев трудности переходного периода, разрушающие меньше, чем колбасная адаптация, обскакали их по уровню жизни, оставшись при этом адекватными людьми. А брайтонцы со своей совковой нетерпимостью, немыслимым акцентом, параноидальным апломбом и образом жизни в гетто выглядели такими экзотическими растениями, что Мичурин развёл бы руками.
Керри не зря говорил: «В Америке у вас есть свобода быть глупым».
простодушным хамством и циничным невежеством.
книга Льва Трахтенберга «На нарах с дядей Сэмом» в
отвергавший американский образ жизни за механистичность и стадный культ житейского успеха.
Первый до 33 лет «без рук, без ног», а второй и вовсе дурачок.
Остальные физиономии пришли зарядиться от того языка, той жизни и той среды, которую оставили в России. И сквозь линзы и очки отчётливо мерцало стагнирующее, раздражённо-завистливое, готовое поучать, хвастать и похлопывать по плечу, чтобы заткнуть тоску.
