Оглавление

Книга первая

Ольга

Среди таинственного леса, где от густых крон деревьев всегда сумрачно и сыро, где ветви тянутся к небу, как измождённые руки молящие о пощаде, возвышается неприступная скала. В тёмном, мрачном лесу никогда не слышно пение птиц, не порхают тут нарядные бабочки, лишь иногда горящие злобой глаза неведомых существ, вспыхивают во мраке, и тут же исчезают. На ядовитых, заболоченных участках леса, фосфорицирующие огромные грибы, светят зелёным, жёлтым и оранжевым светом, но не могут рассеять мглу. Там, среди тесно прижавшихся друг к другу вековых чёрных дубов, на высокой скале, стоит Чертог Серебряных Драконов. Огромный, тянущийся ввысь своими башнями замок, так высок, что кажется пронзает шпилями звёзды. Тёмен и мрачен он. Не горит огонь в его сводчатых окнах. Нет движения жизни. И кажется, что он необитаем. Но так не всегда. Несколько раз в году, по особому знаку, понятному только хозяевам чертога, сюда слетаются драконы, и замок вмиг преображается. Яркими огнями светятся окна, на шпилях вспыхивают особые колдовские знаки, которые своим светом и сиянием превращают ночь в день. И преображается весь замок. Серебром сверкает этот чертог, и в отражении отполированного как зеркало серебра, появляются удивительные картины из старинной жизни, самых прекрасных мест на нашей планете, которые были когда-то, но исчезли с лица земли. У подножья чертога расцветают необыкновенные, прекрасные цветы, наполняя своим благоуханием всё вокруг. Стебли цветов тянутся, переплетаются причудливыми узорами, цепляются за стены чертога, и вскоре обвивают, как будто обнимают замок своими нежными зелёными руками, выбрасывая из своих стеблей, всё новые, прекрасные бутоны всех цветов и оттенков.

Вот и настало время. Ожил чертог. Засверкал, заискрился, вспыхнул, и заиграл огнями. Гремит гром. Но это не предвестник грозы, это слетаются обитатели чертога, драконы. Гибкими, сверкающими телами, они плавно извиваются в воздухе, и слегка сложив крылья, влетают в огромные окна замка. В главный зал, украшенный самыми прекрасными самоцветами, вставленными в оправы из ажурного серебра. Пол сияет мрамором, самых разных цветов и оттенков, в основном: розово — фиолетового, сине — голубого, и изредка, чёрного с широкими серебристыми прожилками. На обширной стене зала, во всю ширину и высоту, удивительной красоты картина: среди цветущих деревьев и кустов, прекрасных цветов, райских бабочек и птиц, во весь рост стоят, взявшись за руки, король и королева. Они молоды, невероятно красивы, и солнце счастья просто льётся из их глаз, ярче, чем сияние, и переливы их алмазных корон, что украшают их благородные головы. В руках у королевы прекрасный цветок, в руках короля жезл повелителя. Солнце на картине не видно, но его щедрые лучи, освещают всё вокруг. И с самой картины льётся солнечный свет. Эта картина живая! Король и королева, то смотрят с нежностью и любовью друг на друга, то поворачиваются и смотрят в зал, и разомкнув руки, приветливо машут собравшимся в зале. От картины исходит не только свет, но и льются приятные звуки: щебет и пение птиц, шум листвы на лёгком ветерке, и изредка, голоса короля и королевы, и все это на фоне тихой, нежной музыки, ласкающей слух.

Влетевшие в зал драконы, опустившись на гладкий, блестящий пол, занимают своё место в зале. У каждого здесь своё ложе из алого бархата с вышитым серебром особым знаком. Всего их тринадцать. Не всегда все места заняты, чаще всего половина пустует. В этот раз прилетели, и разместились на своих ложах, только четыре дракона. Самый крупный дракон белый с серебряной головой и спиной, лёг на ложе на котором было вышито его изображение с серебряной короной на голове. Все остальные драконы были менее крупными, чем первый, и примерно одного размера, только отличались по цветам. Второй был синим с серебряными когтями на мощных лапах, и серебряным животом. На вышивке был он сам, держащим в клыкастой пасти водяную, озёрную лилию. Третий дракон, зелёный, скорее цвета морской волны, с серебряным гребнем на спине, с серебряными перепончатыми лапами и жабрами. Его символом была морская раковина. Четвёртый дракон фиолетового цвета, имел серебряные бока, грудь и хвост, оканчивающийся как наконечник пики. Его знак тоже пика, которую держал вышитый дракон в своей мощной лапе. Драконы, все разом, низко склонили в поклоне свои могучие головы перед картиной с королём и королевой. Им с картины поклонились тоже, но лишь немного склонив венценосные головы. После этого, драконы неспешно улеглись на свои бархатные ложа, подняли массивные головы, изогнули шеи, и выдохнули языки огня. Пламя из их пастей, устремившись в центр зала, встретилось, закрутилось в огненный смерч, загудело. И в этом смерче показалась женщина в платье древних славян, с распущенными белоснежными волосами, такими длинными и густыми, что казалось что её голова, плечи и спина покрыты толстым слоем свежего снега, который ещё и простирается за ней серебристым шлейфом. На груди женщины был вышит алый дракон с серебряными крыльями, и широкой серебряной извивающейся линией от лба до кончика длинного хвоста. Серебряный дуб простирал над драконом свои могучие ветви. Платье, стоящей в огненном смерче женщины, было заткано серебряными дубовыми листьями. На спине, как крылья, развевался серебристый старинный плащ. Женщина вздохнула, подняла своё молодое, строгое лицо, и посмотрела на драконов. Они тоже смотрели на неё. Все молчали. Женщина заговорила первой. Голос её, чистый и строгий, как звук удара дамасских, клинка о клинок, волной прошёл по залу, отразился от мраморных стен, и эхом остался звучать в зале.

— Приветствую вас, братья и сёстры! Возможно я собрала вас сегодня в последний раз… Но вижу, не все сегодня собрались… Жаль…

— Приветствуем тебя, наша сестра! — ответил белый дракон. Остальные драконы только склонили в приветственном поклоне головы.

— Да, не все собрались… — немного помедлив, продолжил белый дракон, — Но здесь самые главные, и сильнейшие из нас. Остальные поддержат любое наше решение. Как всегда. Надо признать, что наши младшие собратья, стали терять силу, да, если уж совсем честно, и желание, посещать наш таинственный мир.

— Ничего удивительного. — подал голос фиолетовый дракон, — У них хорошая, интересная жизнь, зачем им что-то менять, если их и так всё устраивает.

— Но сущность не изменить, хотят они, или не хотят… — усмехнулся зелёный дракон, неожиданно мягким, женским голосом.

— Не будем о том, что мы и так слишком хорошо знаем! — резко перебил синий дракон, хоть и женским, но резким голосом, — Но и наша сестра, глава рода Серебряных Крыльев, сегодня не прилетела в образе дракона, как мы, а предпочла явиться человеком. Да и то, только своим изображением. Оставаясь при этом в своём доме.

— У меня нет сил. Я всю себя истратила. Мне не долететь… — ответила женщина с белыми волосами.

— Я это чувствую. — угрюмо сказал белый дракон, — Ты, сестра, на грани самоуничтожения. Раньше это считалось бы преступлением, но у тебя веский повод. Так с чем ты пришла в этот раз? И почему этот твой визит может оказаться последним?

— Я слабею всё больше и больше, но не могу остановиться, и прекратить свои поиски.

Все драконы согласно закивали головами, и из их приоткрытых пастей, стали выбиваться язычки пламени и дым.

— Я не знаю когда, и как я прекращу своё существование. Но самое главное, я не знаю кому передать главенство нашего дома. Нет в моём доме достойных, принять эту тяжёлую ношу, и огромную ответственность. К тому же они не очень сильны, и не удержат такую власть. И если Мракобы почувствуют слабость нашего дома, то смогут завоевать его, и подчинить своей воле. И тогда случится самое страшное…

— Да, это возможно… — мрачно согласился белый дракон. — И что ты предлагаешь?

— Пока не знаю… — призналась женщина. — Те дома колдунов- драконов, которые прекратили своё существование, они просто рассыпались в прах, чтобы не доставаться никому. И с тех пор их ложа опустели навсегда. — женщина кивнула на четыре ложа, на которые были накинуты широкие, чёрные траурные ленты.- Мы скорбим о них. Но они изначально были очень слабы. Не то, что наш дом. Мы очень сильные колдуны! Мы не можем так просто исчезнуть, рассыпавшись в пыль. Но можем быть порабощены, и нашими колдовскими силами могут воспользоваться во зло.

— Наверное, самое правильное решение, — начал фиолетовый дракон, очень осторожно подбирая слова, — Если так случится, что передать главенство дома будет некому, то оставшихся колдунов, могут разобрать другие дома. Мы же родные, не обидим.

— Я тоже думала об этом. Но как же серебряный дуб? Кто останется с ним? — ответила женщина.

Повисло тяжёлое молчание. И оно затянулось. Все смотрели на белого дракона, но он тоже молчал. Наконец он начал говорить.

— Здесь скоро невозможно будет дышать. Мы волнуемся, и просто пышем гнём и дымом. Давайте превращаться в людей!

— Нам тяжело в нашем чертоге быть людьми — отозвался фиолетовый дракон.

— Я не задержу вас надолго! — поспешно сказала женщина.

— Ничего, потерпим. Превращаемся! — зелёный дракон хлестнул об пол своим мощным хвостом, и тут же начал превращение.

За ним последовали все остальные. Не быстро, с трудом, все четыре дракона приняли облик людей. Все они были молоды, хорошо сложены, красивы, с белыми лицами и белоснежными волосами. Одежда на всех была как в Древней Руси, только на мужчинах, прежде бывших белым и фиолетовым драконами, были ещё и серебристые, сияющие кольчуги. А женщины, бывшие ранее зелёным и синим драконами, были красиво украшены, одна водяными, озёрными цветами, кувшинками, лотосами и водяными лилиями. Другая жемчугом и ракушками. Ложа их поднялись, превращаясь в роскошные троны, и все расселись по своим местам.

— Как приятно видеть и ощущать себя таким молодым, каким был более, чем сто лет назад.- сказал тот, что был прежним белым драконом, самый старший из всех.

— Давайте вернёмся к нашему обсуждению.- предложил витязь с суровым выражением лица, тот, кто прежде был фиолетовым драконом. — Может нам спросить совета у короля и королевы, наших прародителях? — и он кивнул головой в сторону картины на которой теперь король и королева грустно смотрели на присутствующих.

— Мы, к сожалению, не знаем как вам помочь. — ответил король.- Наша помощь возможна лишь в решении внутрисемейных дел, и тем, кто нам родные по крови.

— Там, где задействовано чужое колдовство, мы теперь бессильны. — печалоьно подтверила королева с портрета. И оба они, король и королева скорбно опустили головы. И сразу померкли все краски на картине, как будто солнце закрыла туча.

Воцарилось тягостное молчание. Какое-то чувство вины довлело над всеми. Женщины тяжело вздохнули. Мужчины опустили глаза.

— Я пока не вижу никакого решения. Дуб бросать нельзя! Но и в ваших домах, хоть и есть тот, кто примет главенство вашего дома, но он единственный. Двух очень сильных нет ни у кого.- продолжила женщина в вихре огня. — Что вы думаете?

— У нас есть ещё один год.- задумчиво проговорила женщина в водяных цветах. Может не будем слишком торопиться? За целый год многое может произойти. И ты, сестра, — обратилась она к женщине в вихре огня, — Должна щадить себя! Обязана просто! Подумай о тех, кто зависит от тебя! Рассчитывай силы!

— Давайте, пока решим так, подумаем пока, поищем решение, но оставим себе время ещё на пол года. За это время, или всё решится само собой, или мы придумаем как нам поступить. — женщина в жемчугах отчеканила каждое слово, и стала переводить взгляд с одного присутствующего на другого. По её лицу было видно, что она была убеждена в правильности своего мнения, и теперь нетерпеливо ждала, что скажут остальные. Но все молчали…

******************************************

А в это время, в другом измерении, в другом мире, текла обычная земная жизнь. Но не для всех. Под непроницаемой для большинства людей маской человека, про которого говорили, что он простой, как и все, находились такие, которых и людьми-то называть сложно. Нет, они конечно были люди. Но не простые. Они были колдунами. И их колдовская жизнь была совсем особенной.

Но иногда происходило что-то совсем непонятное и странное, даже для самих колдунов. Хотя, на первый взгляд, ничего такого особенного и не было… И начиналось с совершеннейшего пустяка…

****************************

Муха жужжала над ухом и не давала покоя. Она, то садилась на нос, то щекоча лапками, пробегала по щеке, и не было от неё никакого спасения. Она назойливо приставала, игнорируя все попытки её отогнать.

— Вот пристала, — подумала Оля. — Конец сентября уже, а эти мухи все никак не уснут. Прибить её надо! И как будто услышав её мысли, муха отстала, села на стол, и начала потирать лапки. Оле показалось, что муха смотрит ей прямо в глаза. Пристально! И от этого стало как-то тревожно. «Не может такого быть» — успокаивала себя Оля — «Мне просто кажется…» «Может!» — раздалось в ответ, голосом шершавым и глухим, похожим на шорох жёстких крыльев жуков. Оля вздрогнула и отшатнулась. Муха на столе начала расти! Её глаза, были не сетчатые, как у других мух, а как у человека, но страшные, красные, как горящие угли. Они в упор, зло сверлили взглядом Олино лицо. Лицо мухи медленно преображалось, всё больше приобретая человеческие черты, страшные, уродливые. Передние лапки, которыми муха только что потирала, как будто в предвкушении чего-то вкусного, теперь начали тянуться к Оле. К горлу. На кончиках лапок появилось нечто напоминающее пальцы. Они двигались! Оля застыла от ужаса. «Что это?! Что это!» — билось в её голове, и не находило ответа. «Твоя участь такая. Ты взрослеешь, и можешь нам помешать.» — ответила муха, и её голова стала превращаться в голову человека, не понятно, мужчины или женщины, что-то среднее и жуткое. — «Не сопротивляйся, а то будет намного больнее. Я просто тебя укушу, и ты заснёшь. А когда проснёшься, то станешь совсем другой. Нам не опасной.» «Какой другой?! Кто вы?!» — закричала испуганно Оля. Но ответа не последовало. А лапки, покрытые мерзкими чёрными щетинками, с шевелящимися отростками уже совсем близко. Почти у горла! Оля, усилием воли, сбросила с себя оцепенение, и бросилась бежать не разбирая дороги. Потом резко остановилась — а где я?! Огляделась, мухи нигде нет. Никого нет! Но место знакомое. Оля в школьной раздевалке. Как же так? Что происходит?! Где все? Полумрак. На вешалке одиноко висит Олина розовая курточка, с засунутым в рукав белым шарфиком. Да ещё, кем-то потерянная перчатка, воткнутая между крючков, призывала поднятой пятерней обратить на неё внимание. В полумраке ряды тёмных вешалок, с их крюками напоминали таинственный лес с уже осыпавшейся листвой. Жутковато и непонятно… Но не до размышлений. Надо поскорее одеться и бежать! Скорее туда, в свою комнату! Где тепло, светло и безопасно! Оля быстро сняла с вешалки курточку и, не надевая, поспешила с ней на более освещённое место, к зеркалу. Вдруг она почувствовала, что кто-то держит её за жилетку сзади. Оля дёрнулась, но её не отпускали. Стало страшно — кто же это там спрятался, и не даёт ей уйти?! Оля почувствовала, как страх сковывает её тело. Судорожно прижав к себе куртку, девочка попыталась вырваться ещё раз, и тут на её плечо опустилась чья-то рука. Оля взвизгнула, крутанулась, и рванулась со всей силы. Её отпустили. Она быстро обернулась, но никого не увидела. В раздевалке не было ни души.

— Так что же это было? — трясясь от страха, подумала Оля.

И тут она заметила, что перчатка лежит на полу, а на одном из крючков вешалки остался клок серой шерсти, явно из её жилетки. Так, значит, она просто зацепилась жилеткой за этот крючок, а оттого, что несколько раз дёрнула вешалку, и кем-то воткнутая наверху вешалки перчатка вывалилась, и упала ей на плечо. А уж она-то испугалась! Померещилось черт знает что. Если бы сейчас рядом были девчонки, то они над этим происшествием весело бы посмеялись, причём, громче всех хохотала бы сама Оля. Но никого рядом не было, а одной Оле было совсем не смешно. Она быстро оделась и выбежала из школы. На улице царила тьма, даже из окон домов, расположенных поблизости, не лился как раньше тёплый жёлтый свет. Только полная луна бледно освещала каким-то мертвенным светом все вокруг. Оказалось, что на улице ещё страшнее, и Оля решила вернуться. Раз уж так получилось, что ж поделаешь, можно пересидеть ночь и в школе. Страшно такой беспросветной теменью идти одной. Теперь даже мрачная раздевалка не казалась ей такой зловещей, и Оля решительно потянула на себя дверь. Но дверь не открылась. Оля дёрнула сильнее, но и тогда дверь не поддалась. Испуганная девочка стала дёргать её изо всех сил, барабанить по ней кулаками, и даже осмелилась закричать, чтобы её впустили, но дверь не открылась, и её крик никто не услышал.

На улице было не очень холодно, но иногда порывы ледяного ветра пробирали до дрожи. Оля поплотнее закуталась в свою тонкую осеннюю курточку, и несколько раз обмотала шарфом горло. Но это не помогло. Налетел очень сильный порыв ветра, и деревья под его напором как будто ожили, горестно сгибаясь и трепеща листьями, они заскрипели, зашелестели, зашептали что-то предостерегающее на своём непонятном многоголосом языке. Иногда Оле казалось, что она разбирает некоторые слова. «Беги! Спасайся!» — шептали ей листья, бьющиеся на ветру. И, казалось, в отместку за это предупреждение, злой ветер рвал листья и швырял их во все стороны, разбрасывая, размётывая по всему двору. «Никому не будет пощады!» — как будто говорил он. Страх вернулся к Оле с новой силой. Надо было бежать отсюда, и как можно скорей! Она бросилась по знакомой дорожке, ведущей к небольшому уютному скверику, пройдя который, сразу выходишь к воротам приюта в котором она жила. От школы до него было совсем близко, минут семь, или пять если идти быстрым шагом, а если бежать, то получится ещё меньше. Оля припустила со всех ног, но ей всё равно казалось, что продвигается она очень медленно. Пугающие тени падали от деревьев. И оттого, что деревья качались на ветру, казалось, что тени от ветвей оживают, змеятся на дорожках, хотят подползти, схватить. Вырванные ветром листья, кружась, опускались на землю, и в свете луны они казались ночными птицами или летучими мышами, пикирующими с воздуха на свою добычу.

*******************************

А в Чертоге Серебряных Драконов был поздний ужин. За круглым столом из белого мрамора сидели драконы-колдуны в своих человеческих обличиях. Перед ними на серебряных, красивых блюдах было разложено много всевозможных кушаний, на столе множество разнообразных напитков в серебряных и стеклянных кувшинах. Все ели молча. Атмосфера была тяжёлой, давящей. Наконец, самый старший из них, встал, и сказал:

— Тяжело тут находится. И еда не в радость. Я, пожалуй, отправлюсь к себе. Если я тут никому не нужен, конечно. — он посмотрел на каждого, кто сидел за столом. Все промолчали, лишь кивнули головами.

— Я тоже! — вскочил витязь в фиолетовых одеяниях. — Отправлюсь к себе. Здесь уже делать нечего.

Две молодые женщины, тоже встали из-за стола, бросили салфетки, и ничего не сказав, только кивнули головами и вздохнули.

Превращение в драконов произошло стремительно. И вот, один за другим, все четверо драконов покинули чертог. И сразу замок начал мрачнеть, гаснуть. Картина на стене с королём и королевой погасла. Теперь была еле различима. Без солнца, музыки и пения птиц. Король и королева, взявшись за руки просто исчезли. И на картине наступила непроглядная ночь.

И тут, непонятно откуда появилась чёрная тень высокого, очень худого человека, и у этой тени были глаза. Глаза обвели взглядом пустой зал, и остановившись на столе, с почти нетронутой изысканной едой, тень тихо засмеялась. Смех был странным, шипящим, как будто смеялась большая змея:

— Что, аппетит пропал у драконов? Стали силы терять… Ничего, скоро вы всё потеряете. Всё! Пока вы очень заняты своими личными делами, я один дом за другим прибираю к своим рукам… Да, пока это не очень значительные дома, и их силы… Но совсем скоро, я заполучу один из самых сильных ваших домов! И он не рассыплется в прах! Растяпы, вы потеряли бдительность! А я, в тайне от вас, приобрёл очень много! И приобрету ещё больше! Алмазная корона короля, будет моей! Я снова смогу летать!

**************************

А в земной жизни, девочка Оля, так и не дошла до своего приюта. То ли от холода, то ли от страха, Олю начало трясти, и чтобы хоть как-то себя успокоить, она постаралась отвлечь себя думая о том, что вот скоро она преодолеет этот короткий путь, и снова окажется в своём приюте, в знакомой комнате среди девчонок. Там, наверное, уже переполох, все бегают и спрашивают друг у друга: «Где Оля? Куда девалась Оля?» Все волнуются, переживают. А больше всех, конечно, её лучшая подруга Таня. Да, по сути, сестра.

— Ах, Танюха, как мне стало бы спокойно и легко, если бы ты, вдруг, оказалась рядом, — с тоской подумала Оля, и стала думать о своих подругах, так было легче. Казалось, что когда о них думаешь, то сами они где-то рядом, только их не видно, а только ощущается их присутствие. Оле, почему то вспомнилось, как однажды к ним в класс пришла молодая учительница — практикантка и, увидев сидящих рядом за партой Олю и Таню, спросила: «Девочки, вы, наверное, сестры?» Дело в том, что обе они были рыжеволосыми, только у Оли волосы были более светлыми, золотистыми, а у Тани потемнее, цветом ближе к меди, да ещё прямыми, а не вьющимися из локона в локон, как у Оли. Девочки засмеялись, а учительница подошла поближе, рассмотрела их, и с улыбкой сказала: «Нет, нет, вы, наверное, не сестры». Девочки действительно были совсем не похожи друг на друга. Оля, круглолицая, с широко распахнутыми фиалковыми глазами, маленьким, вздёрнутым носиком, и, небольшим ртом. У Тани глаза светло-карие, носик — длинноватый, любопытно-остренький, а рот такой широкий и улыбчивый, что придавал Тане сходство с Буратино. Таня была и ростом выше, и намного тоньше Оли. Что их действительно делало похожими, так это весёлый, озорной блеск глаз, нежный румянец, и всегдашняя готовность похохотать и подурачиться. Девочки тогда ответили: «И всё-таки мы сестры. Мы детдомовские — все друг другу сестры и братья, другой родни у нас нет». Услышав такой ответ, глаза учительницы стали печальными, она ничего не сказала, отошла к доске и стала продолжать урок. Вспомнив этот случай, Оля подумала, что надо было тогда сказать, что и Марина с Кирой их сестры, хотя уж у них-то во внешности вообще нет ничего общего. Марина коротко стриженая, русоволосая и сероглазая, с миловидным, серьёзным лицом, вечно уткнувшимся в книжку. А Кира, яркая, смуглая южанка, с чёрными, блестящими глазами, и тяжёлой смоляной косой, закинутой на плечо. Мысли о подругах согревали, и путь уже не казался таким опасным и страшным. Неожиданно Оля вспомнила, что в этом скверике раньше было много ярко горевших фонарей. Зимой рано темнеет, в пять часов уже ночь, и тогда весь сквер был ярко освещён. Тогда почему фонари не горят сейчас? Оля остановилась, и попыталась рассмотреть — где же эти фонари? Их не было! И деревья стали огромными, высоченными, и теснее прижимались друг к другу. Сердце испуганно сжималось от неясного предчувствия чего-то непонятного и страшного. Но надо было продолжать путь, не стоять же здесь до утра. Оля шла по дорожке, озираясь по сторонам, и вдруг отчётливо поняла, что это вовсе не тот знакомый скверик, а какое-то совсем другое место. Совсем чужое, незнакомое… — Надо возвращаться — подумала Оля, — я как-то ухитрилась заблудиться. Но как это могло случиться? Эту дорогу от школы до приюта все дети знали как свои пять пальцев. Оля развернулась, чтобы идти назад, и тут увидела такое, что от страха просто застыла на месте. За её спиной никакой дороги не было вообще, а плотной стеной стоял лес, непроходимая чащоба.

— Ольга, дорогу надо искать, — неожиданно раздался громкий властный голос.- Тебе нужно сюда! — Оля увидела древнего старика очень странного вида, стоящего недалеко от неё, и пристально глядящего ей прямо в глаза. Он показал рукой куда-то вверх, и Оля увидела, что среди тёмного, почти чёрного, страшного леса, возвышается высокая скала, на которой стоит весь чёрный замок.

— Кто вы? — испуганно прошептала девочка, — откуда вы меня знаете?

— Я твой пращур. Твоя жизнь скоро изменится. Всё вернётся на круги своя, и займёт своё место. Я нашёл тебя, значит найдут и другие… — ответил старик.

Оле очень хотелось спросить, кто такой пращур, но она постеснялась. Да и страх перед этим странным стариком сковывал её, но она всё-таки постаралась побороть это чувство.

— А зачем вы меня искали? — спросила она.

— Потому что ты из древнего рода, моего рода, и ты должна вернуться в свой дом, чтобы продолжить дело своей семьи, — ответил старец.

— Вы меня с кем-то перепутали, я Оля Медуницина. И никакой семьи у меня нет, я круглая сирота. Меня даже усыновить никто не захотел, то есть удочерить, конечно. — Оля немного успокоилась, и стала с интересом рассматривать старика.

А он и вправду был очень необычен: невероятно высокого роста, просто великан! Уже совсем древний старик, но не хилый, скорее наоборот, крепкий, сильный. Лицо его было так изборождено глубокими морщинами, что казалось, ему лет сто, а может и больше.

Но самым удивительным были его волосы: белые, искрящиеся, как иней, они были невероятно длинны. Волосы эти серебристыми волнами струились по плечам и спине, спадали на землю и во все стороны растекались, излучая прозрачный, лунный свет. Они почти полностью скрывали под собой одежду старика, и только грудь и рукава были свободны от них. Оле было очень интересно, во что же одет этот таинственный человек. Она присмотрелась, и разглядела платье времён Древней Руси, расшитое затейливой вышивкой, серебром, и украшено самоцветами.

— Красота, — подумала Оля. А вслух сказала. — Я не та, кого вы искали. Я должна вернутся в свой приют. И хоть мне и очень страшно, но вы не сможете меня удержать!

Старик засмеялся:

— Неужели? Ты смелая девочка для своих десяти лет, впрочем, как и все в нашем роду. Но ты ещё не знаешь, что на свете есть узы крови, и они связывают людей на всю жизнь, и никуда от них не деться! Тем более, что ты очень особенный человек. Ты взрослеешь, и скоро это станет очевидным.

Оля ничего не поняла из того, что сказал ей старик, но решила, что возможно, он сумасшедший, и надо просто развернуться, и бежать от него без оглядки. И не важно куда, лишь бы от него подальше. Но сделать так ей не удалось. Оказалось, что пока они говорили, длинные волосы старика незаметно подползли к её ногам, и обвились вокруг ног очень прочными серебряными силками, из которых невозможно выбраться. Чем больше в них бьёшься, тем все сильнее запутываешься, как пчела в паутине. Оля поняла, что выбраться не сможет, и тут ей стало так страшно, что она закричала что было сил: — Отпусти меня! — И тут же проснулась.

*******************************

Зал чертога опустел совсем. Только писк летучих мышей нарушал полную тишину огромного замка. Летучие мыши таскали со стола оставленный драконами ужин. Они торопились. Скоро это изобилие исчезнет, и надо успеть схватить самые вкусные кусочки со стола. На минутку из-за туч выглянула луна, осветила тусклым светом живую картину на стене чертога, и в лунном свете стали видны лица короля и королевы. Смертельная бледность покрывала их прекрасные лица. Король был хмур и опечален. По щекам королевы текли слёзы, бриллиантами сверкнули они в свете луны, и тут же погасли. Луна снова спряталась за чёрную тучу.

****************************

Проснувшись с сильно колотящимся сердцем, Оля поняла, что все это был лишь страшный сон. Отдышавшись, Оля огляделась. Да, она в своей комнате, вот спят девочки, за окном только начал пробиваться рассвет. Все тихо, спокойно, все спят. Страшный сон и ничего больше. Но почему так тревожно на душе? Так быстро, гулко стучит сердце? Оля свернулась клубочком, и до глаз закуталась в одеяло. Спать уже не хотелось. А что делать в такую рань тоже непонятно. За окном ночь. Тишина. Маленький ночник слабо освещает комнату розовым, мягким светом. Все вокруг такое знакомое, привычное, успокоиться бы, да и снова заснуть, да вот почему-то сон не берет. И кровать, вдруг, стала неудобной, куда не повернёшься — все не так. Встать бы, постель поправить, но не хочется вылезать из под одеяла.

— Олька, — донёсся тихий шёпот Тани. — Ты чего не спишь? На кровати вертишься. Сон плохой приснился, или болит что?

— Да, плохой сон, — тоже шёпотом отозвалась Оля. — Просто кошмар! И вот теперь уснуть никак не могу. Я даже кричала во сне. Ты слышала? Я разбудила тебя?

— Нет, я проснулась сама по себе. Слышу, ты вертишься, ну, думаю, надо спросить, мало ли чего… А что тебе снилось? — зашептала Таня чуть громче, и Оле послышался в её шёпоте живой интерес.

— Мне приснилось, что я забрела в какой-то лес, и там был старик с длинными седыми волосами. Старик сказал, что он мой пращур. И я не совсем человек, и скоро это все увидят. Жуть просто! Я хотела убежать, и не смогла. Он опутал мои ноги своими волосами. Я так испугалась, что заорала… И проснулась, — рассказывала Оля, и снова переживала страх недавнего сна. — Я думала всех тут перебужу своим воплем.

— Я слышала, как ты крикнула во сне, — отозвалась Марина, — Но это было не очень громко. А какой был твой пращур? Страшный?

— Да нет… Он такой большой и древний… И одет, как гусляр на картинке в «Слове о полку Игореве», только богаче. — объясняла Оля, стараясь вспомнить ещё какие-нибудь детали из своего сна.

— Приснится же такая белибердятина, — хмыкнула Таня. — Пращур какой-то.

— А это вовсе и не белибердятина! — громко зашептала Марина, и села на кровати. — Пращур, это значит предок! Это ещё от язычников идёт. Ещё до того как Русь крестили, мы, то есть русские, были все язычниками, и верили в разных богов. Так вот, пращуром называли того, от кого пошёл род. Это прародитель, самый, самый древний…

— А, если он такой древний, древний, то он, наверное, давно уже умер и бояться его нечего, — заявила Таня, явно желая успокоить испуганную подругу. — Ты, Ольга не принимай всерьёз, мало ли чего может присниться…

— А может это какое-то предупреждение от судьбы, — неожиданно для всех заговорила Кира, — А вдруг, это вещий сон? У меня так было. Перед тем, как в аварии погибли мои мама и папа, мне приснилась моя бабушка, а она к тому времени уже года два как умерла. И вот снится мне, что она входит в нашу квартиру, и что-то ищет. Я её спрашиваю: «Бабушка, что ты ищешь? И как ты пришла сюда, мы же тебя похоронили?» А она мне отвечает: «Мне, внученька там скучно одной. Хочу найти себе книжку, чтобы там читать». А я так удивилась, говорю: «Бабушка, да как же ты там читать-то будешь?» А она: «И то верно, поговорить-то я больше люблю.» И пошла, а потом обернулась, и говорит мне: «А ты за мной не ходи. Тебе ещё очень рано туда». И ушла. А через несколько дней в машину, где были мои родители, врезался грузовик. Водитель не смог остановить, затормозить, было очень скользко. И вот теперь у меня никого нет и я здесь.

— У нас у всех никого нет, и все мы здесь, — тихо сказала Таня.

— И что может предвещать этот сон? Терять нам уже некого, — задумчиво проговорила Марина.

— А кто это знает? А, вдруг, есть кто-то кому мы нужны! — чуть громче сказала Таня.

— И кто нужен нам… — добавила Кира.

И тут завертелся живой, всем интересный диспут по поводу нужности и ненужности. Девочки так увлеклись, что не заметили как за разговорами наступило утро.

***********************************

Утро наступило и в таинственном лесу, где на скале возвышался Чертог Серебряных Драконов. Здесь очень редко бывают солнечные, прекрасные рассветы, тёплые, яркие дни. Вечные туманы поглотили это место. И лишь иногда, крайне редко, разгоняет южный ветер вечные, сизые туманы, и ненадолго становится светло и приятно. Такое утро выдалось и сейчас.

Ещё ночью из чертога, один за другим, улетели драконы, и исчезали где-то в неизвестности. Огни погасли. Чертог из сияющего серебром, стал тускнеть, чернеть, как-будто погрузился в чёрную хандру, и начал засыпать. Цветы, так недавно украшавшие замок, стали схлопываться, и исчезать в земле. Чертог опустел, и жизни в нём не стало.

А на гнилых болотах, среди ядовитых испарений, и буро-зелёной, раскислой жижи, сидело существо, и провожало взглядом уходящую красоту, постепенно меняющегося чертога. Это было странное создание, всё облепленное грязной засыхающей болотной тиной, которая как панцирь покрывало всё спрутоподобное тело существа, которое напоминало раскисший в болоте пень с торчащими в разные стороны корнями, где-то толстыми, где-то тонкими, почти как нити, белёсыми отростками. Существо шевелило ими, с мокрым причмокиванием, открывало и закрывало губастый, как у сома рот, вращало круглыми, мутно-жёлтыми глазами, и казалось, хочет что-то сказать, но не может. Из болота поднялось другое существо, напоминавшее обросшего шерстью человека. Грязное, едко пахнущее огромное, мускулистое тело, с большими, длинными руками, но короткими ногами — ластами, и огромными, зелёными глазами без век. Человекоподобное выбралось из болота на твёрдую почву, село ссутулясь, и начало расчищать от грязи и тины своими широкими ладонями, глаза, будто сделанные из зелёного, тёмного стекла. Растущие у болота огромные светящиеся грибы, вздрогнули при его появлении, и зашептались между собой, склоняясь друг к другу шляпками. Существо подобное пню немного подождало, когда закончится процедура волосатого, потом, шлёпая толстыми, мокрыми губищами, спросило, указав щупальцем на чертог:

— Как думаешь, они надолго улетели?

— Кто их знает… — ответило человекоподобное, — Бывает, что пол года их нет. А иногда и месяца не проходит, смотришь — летят! Да ты и сам это прекрасно знаешь… — зачерпнув сверху болотной водицы, существо умылось, и когда потёки ржаво-зелёной воды стекли, стало видно очертание уродливого, невероятно распухшего лица.

— Чертог долгое время пустует… — задумчиво сказал его собеседник, — А могли бы мы там жить. Чертог огромный! Там всего много! А мы пропадаем на гнилом болоте. Уж за пару сотен лет, могли бы нас простить, и хотя бы на время отсутствия драконов, пустить нас пожить в замке.

— Не пустят.- уверенно сказал человекоподобный, — Мы не просто провинились, мы были прокляты! И им, этим Серебряным Драконам, теперь находиться рядом с нами, огромное для них унижение. Так тут и сгниём. На этом проклятом болоте. Питаясь болотными грибами и головастиками. А от грибов у меня изжога. Но ведь нужно что-то есть…

Услышав эти слова, огромные грибы замерцали красным, и что-то затараторили на своём грибном языке.

— Тише вы! — прикрикнул на них человекоподобный, — И перестаньте светится! Ненавижу вас есть такими. Вы ещё противнее становитесь!

— Придётся есть… Орехов и желудей в лесу мало, их ещё поискать нужно. А головастиков почти не осталось. Они стали быстрее взрослеть, у них отрастают крылья, и они улетают в более безопасное для них болото. — заметил печально пень,

— Да, это так… — согласился человекоподобный, отломил шляпку у ближайшего гриба, и начал с отвращением жевать, отчего его рот тоже весь засветился. А лишённый шляпки гриб, весь съёжился, и жалобно запищал.

— И что обиднее всего, то, что те объедки, которые остаются после обеда драконов в замке, потом растаскивают вороны и летучие мыши. И ни кусочка нам… — пень задумался, потом осторожно начал говорить.- Мы давно не обращались друг к другу по именам, нам было это ни к чему, ибо нас тут только двое, и если говорим, то кому, ошибиться невозможно, — тихонько хихикнув, продолжил, — Раньше тебя называли Сереброликий.

— Не смей! Никогда не упоминай это имя! Меня давно его лишили, и отняли не только имя, но и всё, что могло связывать меня с Серебряными Драконами! Теперь моё лико, если только издеваясь надо мной, можно так назвать мою распухшую в болоте рожу, черно и грязно до омерзения! Мне самому противно смотреть, и прикасаться к… тому что раньше называлось лицом. Если уж тебе так хочется как-то ко мне обращаться, то зови меня Чернолик.

— Хорошо. Пусть будет так, Чернолик. Но мне досталось ещё больше от наших бывших сородичей драконов. Ты хоть на человека похож. А я как выкорчеванный пень, который кинули в гнилое болото, и забыли о нём!

— Сам виноват! Не надо было рубить Священное Дерево! И это не драконы, а то Священное Дерево, умирая, превратила тебя, сделало таким. А драконы только завершили.

— Я был вынужден так поступить… Ты же знаешь! Я хотел стать обыкновенным человеком, хотел покинуть этот мир, и жить среди людей. Быть рядом с прекрасной девушкой, которую полюбил…

— У той девушки уже правнуки состарились. А её самой давным давно нет, а в твоём голосе, всё ещё печаль, тоска неизбывная.

— По другому и быть не может… Но не стоит об этом… Мне надо тоже придумать себе имя. Я не хочу, чтобы ты называл меня пнём, как это иногда бывает. Мне неприятно это прозвище.

— Так придумай себе, какое будет приятно, и будет подходить тебе.

— Я хочу, чтобы меня звали… Фрот! Это торф наоборот. Торф полезен, и он в болоте, и в этом мире, и в мире людей. И мне нравится как это звучит, непонятно и коротко.

— Хорошо, Фрот, так и буду тебя звать.

— Но это не главное, о чём я думал и хотел с тобой поговорить, кажется, я придумал, как нам отсюда спастись!

— Невозможно, никак невозможно! — замотал головой Чернолик, — Мы с тобой тысячу раз об этом говорили, прикидывали, и так, и эдак, но без колдовства этот наш мир не покинуть. А колдовства нас с тобой лишили.

— Но не лишили ума и хитрости! И сейчас самое время… Мне кое что удалось подслушать… Я тебе сейчас расскажу…

**********************************************

Весь день Олю одолевали разные мысли, все вертелось вокруг сна, и разговора с подругами. Мысли эти не давали покоя, отвлекали от уроков, мешали весело болтать с подругами, и вообще жить привычной жизнью.

Наконец уроки закончились, и девочки пошли погулять в скверик. Разговор почему-то не клеился, и они, взявшись под руки, брели по дорожке, загребая ногами опавшие листья. Этот день выдался хоть и солнечным, но не весёлым. Может быть, они просто не выспались, а может ночной разговор разбередил их души, но никто не знал, о чем завести беседу, и просто молчали. Неожиданно ситуация в корне изменилась. Их одноклассники — Аркашка Зверев и Женька Бжикин, самые отъявленные хулиганы и забияки, задумали очередное озорство. Они набрали в пакеты опавшей листвы, всяких фантиков, веточек и, тихо подкравшись к девочкам сзади, вдруг, высыпали им на головы все это «добро».

Этого им показалось мало, и они стали подхватывать листья с земли и швырять их в растерявшихся на мгновенье девчонок. Мальчишки потешались, но расплата была близка. Первой опомнилась Таня, она разомкнула ряды и с воплем — «Бей их!» яростно понеслась за дурашливо скачущим Бжикиным. Настигнув его, Таня, вопреки своему кличу, не стала бить Женьку, а только швырнула ему в лицо ворох листьев. Зверев же, получив от Оли с Мариной целых две порции листьев, не стал дожидаться продолжения, а пустился наутёк. И вскоре вся ребятня, гоняясь друг за другом, и осыпая листьями, уже не разбирая кто кого, весело носились по скверу. Визг и хохот сопровождали эту неожиданно завязавшуюся игру, и уже старушки стали неодобрительно качать головами, и кое-кто из прохожих делал им замечания. Оля, краешком своего сознания понимала, что они уж слишком расшалились, и надо успокоиться, но так было весело, что мысль — «Ну ещё немножко», казалась самой правильной. У Ольги в руках был целый ворох огромных, красно-жёлтых кленовых листьев, и она уже неслась к Аркашке, прицеливаясь — куда бы запустить всю эту охапку, но неожиданно перед Олей появилась женщина и, не успев сориентироваться, Ольга с лету наскочила на неё. Ударившись о женщину, отскочила от неё, и шлёпнулась на землю, осыпав себя ворохом своих же листьев, которые при падении вылетели у неё из рук. Увидев эту картину, мальчишки довольно захохотали, и даже Олины подружки не удержались от смеха. Ольга насупилась и покраснела — как нелепо все получилось — но, в конце концов, чего в жизни не бывает. Она быстро вскочила и, сказав оторопевшей женщине — «Извините, я нечаянно», — собралась продолжить игру. Но женщина вместо того, чтобы идти дальше, неожиданно положила ладонь на Олино плечо и, пристально вглядываясь в лицо девочки, спросила:

— Где твоя мама?

Оля решила, что женщина хочет пожаловаться на шалость Оли, её маме, поэтому ответила с некоторым вызовом:

— У меня нет мамы и папы, я детдомовская, вернее, из приюта.

— И как давно ты живёшь в приюте? — Почему-то очень заинтересовалась незнакомка.

— С четырёх лет. Сейчас мне десять, значит уже шесть лет. А что?

— А ты помнишь свою маму? Что-нибудь помнишь? Как она выглядела, какого цвета были у неё волосы, глаза? — допытывалась женщина, пропустив вопрос Оли мимо ушей.

— Нет, ничего не помню, а почему вы спрашиваете? — удивилась Оля.

— Ты очень похожа на одну девочку, и её маму, мою родственницу, которую я давно не видела, не знаю, где она и что с ней случилось.

— И как зовут ту девочку? — спросила Ольга.

— Её зовут Ольга, — тихо ответила женщина.

При этих словах, стоявшие неподалёку девочки громко ахнули, выдав своё тайное подслушивание. Сама же Оля оторопела. Сразу вспомнился ночной кошмар, и предположение, что сон может быть вещим. Конечно, все могло быть просто совпадением, и она вовсе не та Оля, о которой говорила женщина. И почему-то вдруг стало так тревожно.

— Мне пора. — быстро сказала Оля, и забыв о подругах, быстро пошла по дороге к детскому дому, на ходу размышляя.

Ну, хорошо, если только предположить, что она и есть та самая Оля, и эта женщина ей родственница, то это вовсе не значит, что она заберёт её из приюта. У некоторых ребят были родственник — и дяди, и тёти, и бабушки с дедушками, и даже мамы с папами были, но все равно эти дети жили здесь, потому что по разным причинам их не могли забрать домой. Оля тяжело вздохнула, и быстро добежав до приюта, направилась в свою комнату. Завалилась на кровать, и неожиданно для себя, заснула.

****************************************

И снова странный сон. Оля в каком-то огромном подвале, с непонятно откуда просачивающимся бледным, тусклым светом. И кругом, до самого потолка, один на другом, стоят старинные, массивные сундуки. Все окованные металлическими полосами, иногда крест на крест, на некоторых ещё и массивные цепи дополнительно закрепляют крышки сундуков, и на каждом сундуке по нескольку огромных, тяжёлых старинных замков. Оля услышала, как где-то наверху, что-то звякнуло, лязгнуло и заскрипело. С грохотом упали на пол тяжёлые цепи и три огромных замка. Оля посмотрела наверх, и увидела как медленно открывается крышка сундука, и высовываются длинные, белые руки, тощие, жилистые с синими змеящимися венами, и тонкими, почти прозрачными пальцами, оканчивающиеся кривыми грязными ногтями. Над руками показалась омерзительная голова, просто череп обтянутый серой, морщинистой кожей с пучками сухих волос на затылке, неровно торчащими в разные стороны, и только злющие, почти белые с точкой чёрных зрачков глаза, были живы, ярки, и так пронзительно впивались в Олино лицо, что хотелось спрятаться, закрыть лицо руками. Однако, Оля сдержалась. И любопытство всё больше одолевало её.

— Кто вы? — звонко спросила Оля, — И где я?

— Я карлица. — ответило существо из сундука. Легко выпрыгнула, спикировав вниз, и шлёпнулась на пол прямо перед Олей. Оля теперь хорошо видела уродливое создание с невероятно длинными руками, кривым, горбатым тельцем, и шишковатой головой. Карлица тоже разглядывала Олю, и странная ухмылка змеилась на её тонких, сухих губах. Она продолжила говорить:

— Значит ты Оля… Ольга из рода колдунов, да, да… вижу… Я надеялась, что ты давно мертва, что тебя убили. Однако ж живучий ваш род… И ты там, где скоро появишься. Да и куда тебе деваться? Ещё год проживёшь как человек, а потом начнёшь меняться. Это неизбежно… Ты уже меняешься, просто это пока не заметно. Поэтому тебя и стали находить, хотя раньше не получалось. Но теперь! — карлица засмеялась каким-то противным лающим, шакальим смехом, — Ничего не говори! Не возражай! Ты пока не можешь осознать всего. Но скоро всё поймёшь. Тебе объяснят.

— Кто объяснит, и что?

— Объяснят, что ты монстр! Урод! Выродок! И таким нет места среди людей!

— Ты врёшь! Я человек! Я нормальная, как все!

— Хочешь быть нормальной? Быть человеком, и жить среди людей, как все?

— Конечно! А как же иначе?!

— Тогда тебе надо…

— Оля, проснись! Вставай! Обед проспишь! — тормошила Олю, Татьяна

— Обед сегодня очень вкусный! Твоя любимая рыба! Вставай давай! Ночью поспишь!

Оля, вздрогнув, проснулась. И удивилась сама себе, как это она уснула?! Ведь до этого она никогда не спала днём. Но про свой очередной странный сон рассказывать подругам не захотела.

Да и в столовую надо бы поспешить. Олин желудок ворчливо упрекал за нерасторопность. Оля поблагодарила Таню, вскочила с кровати, и наскоро ополоснув лицо, побежала в столовую. Все дети уже поели, и разбежались по своим делам. Когда Оля вошла в столовую, сразу заметила на одном из столов сиротливо стоящий обед. Тут же появившаяся тётя Ира, непривычно задумчиво глядя на Олю, сказала:

— Кушай, Оля, это твой обед. Он, правда, уже остыл, может подогреть?

— Спасибо, тёть Ир, я холодный люблю, — обрадовалась Оля, и села за стол. Вообще-то, в их приюте был порядок строгий, опоздание на обед не приветствовалось. Наверное, девчонки, все рассказали тете Ире, иначе с чего бы такое печальное, задумчивое у неё лицо. Ну, как бы то ни было, а уха и рыбная запеканка — был рыбный день — были и остывшими вполне съедобны, и даже вкусны. Оля быстро поела, выпила компот, и горячо поблагодарив тётю Иру, побежала в свою комнату. Когда она вошла, девочки уже сидели с учебниками и тетрадками, делали домашнее задание. Оля достала свои тетради, и присоединилась к подругам.

*******************************

А в таинственном мире, на зловонном, ядовитом болоте, продолжали беседу два странных омерзительных существа.

— Что ты подслушал? — спросил Чернолик, недоверчиво посматривая на Фрота.

— Чертог меняется! Он постепенно ослабевает, теряет свою магическую силу! Если бы он был силён как прежде, то ни вороны, ни летучие мыши там не смогли бы оказаться. Чертог просто испепелил бы их! Только Серебряные Драконы могли находится там. Но так было раньше, а сейчас всё по другому. Значит, и мы сможем туда пробраться и там жить! — горячо, почти восторженно заговорит Фрот.

— Хм… Возможно и так… Попробовать можно. Но как мы поднимемся туда? На гладкой как стекло скале нет никаких выступов, на которые мы могли бы опираться при подъёме.- засо