«Нет, мама, не надо ни легинсов, ни короткой юбки, ни брюк в обтяжку, лучше железный комбинезон с застежками-задвижками, чтобы Монджо больше не смог их открыть. Нет, мама, не надо маленького топика, а то Монджо опять заведет свою шарманку: Анна-Анна-Анна. Нет, мама, не надо мягкого пуловера с вырезом, не надо колготок для вечеринок, не надо бюстгальтера вместо моих спортивных топов. Нет, мама, давай не пойдем по магазинам, пойдем в полицию, пошли со мной, мама, ты поймешь».
Когда маме пришлось оперировать колено, она попросила бабушку посидеть со мной, но, видите ли, предупредила ее слишком поздно: надо было сломать колено раньше, ведь бабушка у нас любит все планировать заранее, и поэтому со мной остается Монджо.
Ты никогда не будешь мне противна, ты ни в чем не виновата, это он чудовище, он не имеет права. Ты была маленькая и не понимала, ты просто поверила его сказкам.
Думаю, если бы эта книга попала к ним в детстве, если бы они прочли историю Алисы, то, возможно, смогли бы понять, что с ними случилось, назвать невыразимое своими именами и признать, что их вины в случившемся нет. Тогда они смогли бы попросить о помощи намного раньше. И в более юном возрасте. Уверена, что, прочитав подобную книгу, они бы решились и сумели все рассказать!
Если я закрываю глаза, чтобы дать отдохнуть суставам ресниц, просыпаются суставы сердца, как плохо подогнанные двустворчатые клапаны. Они колются при каждом вдохе.
Она не сделала ничего плохого. Он сожрал нас, ее и меня, когда мы были маленькими, и теперь нам не выбраться. Мы застряли в своих толстых стенах, которые сжимаются, как шагреневая кожа.
Его голос становится жутким. Я молчу. Пусть придет мама, пусть застанет нас вот так, обнявшимися, пусть все поймет, распутает руки, распутает сердца и души, и мы выйдем из комнаты и уйдем в три разные стороны. Или в две, если маме я буду все еще нужна.
