По свидетельству Нины Табидзе, «когда вышла книга Есенина „Страна советская“, он подарил ее мне, сделав на ней своей кровью надпись: „Люби меня и голубые роги“. К сожалению, эту книгу у меня украли» [306]. «Как-то, еще живя в гостинице, он пришел к нам часов в двенадцать ночи. В то время и Паоло Яшвили был у нас. Взволнованный Есенин достал новое стихотворение и прочел друзьям. Он сказал, что у него не было чернил и он писал его кровью. Это было его послание „Поэтам Грузии“» [307]. Во втором случае весьма любопытное совпадение: опять гостиница и опять отсутствие чернил.
Более того, Есенин не имел никаких оснований посвящать Эрлиху стихотворение, написанное кровью. Гораздо больше оснований было у Есенина подобное стихотворение посвятить своему другу А. А. Ганину [304], расстрелянному ОГПУ 30 марта 1925 года [305]. В этом случае оно имело совершенно иной смысл: мысленное прощание с другом перед его смертью. Оправданной становится и кровь, использованная вместо чернил.
Набирается слишком много противоречий с версией самоубийства. Часть из них можно было бы проверить при эксгумации тела. Но эта инициатива неизменно наталкивается на сопротивление официальных инстанций. Причина такого сопротивления становится понятной, если прислушаться к голосам тех, кто утверждает, что тела Есенина в могиле нет. Впервые это обнаружилось в 1955 году при похоронах матери Есенина: «В могиле Есенина был обнаружен неизвестный гроб, никак не подходивший под описание и фотографии гроба, в котором был похоронен Есенин» [278]. Позже, в конце 1980-х годов, к экскурсоводу по Ваганьковскому кладбищу Маргарите Васильевне Алхимовой (1929–2017) подошел пожилой мужчина, представившийся Павлом Федоровичем Снегирёвым. Он рассказал, что в 1920-х годах работал шофером в ГПУ и в ночь после похорон Есенина с 31 декабря 1925 года на 1 января 1926 года участвовал в спецоперации ГПУ на Ваганьковском кладбище. Гроб с телом поэта был выкопан и куда-то унесен, а сам П. Ф. Снегирёв с другими сотрудниками был оставлен закапывать могилу и приводить ее в прежний вид [279].
Выяснилось, что порядок оформления актов вскрытия тел, действовавший в 1920-е годы, отличался от современного. Сейчас акт вскрытия оформляется в виде отдельного документа, тогда как в 1920-е годы каждый судмедэксперт, проводивший вскрытия, имел специальную книгу «Протоколы вскрытия мертвых тел», в которую его лаборант под диктовку эксперта записывал результаты вскрытия. Эта книга находилась у судмедэксперта, поскольку ему необходимо было проводить вскрытия тел в разных больницах. Лаборанты периодически менялись, поэтому с течением времени менялся почерк, которым написаны акты. Все страницы в книге пронумерованы, и на последней странице имеется запись заверителя, в которой указано общее количество страниц. Именно эта книга является первоисточником актов вскрытия, хотя ни один из них не подписан судмедэкспертом. Это и не требовалось, поскольку имя и фамилия судмедэксперта были указаны на обложке. При необходимости на основании акта, записанного в книге, для милиции делалась справка, под которой уже стояла подпись судмедэксперта. По-видимому, именно такая справка фигурирует в следственном деле, которое ныне хранится в ИМЛИ.
Фотографии, которые зафиксировали бы положение тела Есенина в повешенном состоянии, вопреки требованиям инструкции не были сделаны. Поэтому точные сведения о том, что представляла собой петля на шее Есенина, отсутствуют. В акте осмотра тела Есенина о петле сказано: «шея затянута была не мертвой петлей, а только одной правой стороной шеи». Описание безграмотное и неясное: «шея затянута <…> правой стороной шеи». В акте вскрытия, находящемся в следственном деле, описание более внятное: «на шее над гортанью — красная борозда, идущая слева вверх и теряющаяся около ушной раковины спереди; справа борозда идет немного вверх к затылочной области, где и теряется; ширина борозды с гусиное перо». Но и из этого описания трудно понять, как была закреплена веревка на шее Есенина. Для прояснения этого вопроса необходимо обратиться к фотографиям.
<…> Ведь это, милостивые государи, уже третий поэт, который задохнулся в ваших обезьяньих лапах: Гумилева вы убили, Блока уморили голодом, а Есенина довели до веревки» [14]. Другие эмигрантские лит
Если свободный конец веревки не закреплен, то тело держится на веревке только за счет силы трения между шеей и веревкой, что явно недостаточно для того, чтобы оно удержалось в петле. Но если свободный конец веревки пропущен под петлей (как показано на рисунке), то он фиксируется прижатием его к шее под тяжестью самого тела и препятствует скольжению веревки по шее и выпадению тела из петли. Веревка была витая, и это обеспечивало более сильное сцепление ее с мягкими тканями шеи, нежели гладкой веревки. Но для окончательного повешения этого мало. Положение тела все еще остается крайне неустойчивым при такой конструкции петли. Дело в том, что в этой петле возникает кручение тела против часовой стрелки (с точки зрения внешнего наблюдателя), в результате которого тело неизбежно выскальзывает из веревки.
Для того чтобы в такой петле тело Есенина было зафиксировано в висячем положении, нужен был упор, препятствующий вращению. Таким упором стала правая рука, якобы державшаяся за трубу, но с точки зрения механики функция этой руки сводилась к удержанию тела в петле. Стоит убрать руку с трубы, и тело при повороте должно само выскользнуть из веревки.
Известно, что при повешении возникают спонтанные агональные судороги верхних и нижних конечностей. В связи с этим положение правой руки, державшейся за трубу, в сценарии самоубийства выглядит неправдоподобно. При конвульсиях тела она должна была бы разжаться и упасть вдоль тела. А это неизбежно привело бы к выскальзыванию тела из петли.
Но если вешали мертвое тело, то при отсутствии агональных судорог правая рука, упертая в трубу, предотвращала вращение тела и выпадение трупа из петли.
Могут возразить, что рукоятка нагана имеет рифленую поверхность, рисунок которой должен был отпечататься на коже после удара. Но не будем забывать, что было много наградных револьверов, у которых деревянная рифленая поверхность накладных частей рукоятки была заменена металлической пластиной с дарственной надписью. Удар такой рукояткой не оставлял никакого рифленого рисунка на коже жертвы.
