Оглавление

1. Жизнь и Смерть Владимира Ульянова-Ленина
2. Глава 1  Рождение и юность. Семья
3. Глава 2  Учёба в Казанском Университете. Начало революционной деятельности
4. Глава 3  Жизнь в Самаре. Сдача экзаменов в С.-Петербургском университете. Смерть сестры Ольги. Начало трудовой деятельности
5. Глава 4  Завершение Самарского период. Переезд в С.-Петербург. Ссылка в Шушенское
6. Глава 5  Жизнь в ссылке, в Шушенском
7. Глава 6  Отъезд из Шушенского. Псков. Подготовка к изданию политической газеты «Искра». Отъезд за границу
8. Глава 7  Издание газеты «Искра». II съезд РСДРП
9. Глава 8  Русско-Японская война. «Кровавое Воскресенье». Поп Гапон. III съезд РСДРП. Подготовка к Вооружённому восстанию, 1905 год
10. Глава 9  Вооружённое восстание 1905 год. Одесса, Севастополь, Корабли Черноморского Флота
11. Глава 10  1905—1906 годы. Вооружённые восстания в городах. Манифест 17 Октября. Предыстория событий в России и за рубежом
12. Глава 11  1905—1906 годы. Продолжение. Вооружённые восстания в городах
13. Глава 12  1905—1906 год. Вооружённые восстания в городах
14. Глава 13  1905—1907 год. Крестьянские восстания. Объединительный съезд в Стокгольме. Разгон 1-ой и 2-ой Государственной Думы
15. Глава 14  Годы 1906—1907. Конференция большинства. IV и V съезды РСДРП. Издательская деятельность
16. Глава 15  Годы 1908 — 1911. Партийное строительство, подготовка Ленинских профессиональных кадров. Издательская деятельность
17. Глава 16  1912—1913 годы. VI всероссийская конференция РСДРП. Две газеты «Правда»
18. Глава 17  1912 — 1917 годы. Первая мировая война. Февральская революция. Крах июльского переворота. Подготовка Октябрьского переворота
19. Глава 18  Февральская буржуазная революция (Мартовский переворот). Временный Комитет Государственной Думы
20. Глава 19  Формирование Временного Комитета Государственной Думы и Совета Рабочих Депутатов. Создание коалиционного правительства. Принятие «Первой Конституции Великой Российской революции»
21. Глава 20  Создание и укрепление новой власти. Прибытие Ленина в Петроград. Кризис первого Временного Правительства, 2 мая 1917 года
22. Глава 21  Ленин в Петрограде. Первое правительство коалиционного состава. 2 мая — 2 июля, 1917 год. Отставка Милюкова
23. Глава 22  Первый кризис власти и вторая коалиция. 3 июля — 28 августа, 1917 год. Июльское восстание большевиков
24. Глава 23  Борьба Керенского за «победу» и за «сепаратный мир». Разложение армии. «Самоопределение» Финляндии, Украины и прибалтийских национальностей. Введение рабочего контроля на предприятиях. Крах промышленности
25. Глава 24  Кризисы Временного правительства. Расследование июльского восстания большевиков. Государственное Совещание. Корниловский «мятеж». Директория. Октябрьский переворот
26. Глава 25  Июльское восстание большевиков. Введение диктатуры Временного правительства. После июльское преследование большевиков. VII съезд РСДРП (б). Подготовка Ленина к реваншу
27. Глава 26  Государственное Совещание. Борьба финнов за автономию. Поражения на фронте, сдача Риги. Корниловский мятеж. Подавление мятежа. ВРК. Директория
28. Глава 27  Пред Октябрьские события. Переход Советов на позицию большевиков. Демократическое Совещание. Предпарламент. 2-й Всероссийский съезд Советов. Ночь «восстания» и утро «похмелья»
29. Глава 28  Октябрьский переворот, продолжение. 2-ой Всероссийский съезд Советов. Борьба с «Комитетом спасения». Ликвидация «керенщины»
30. Глава 29  После Октября. Разгром Ставки в Могилёве. Декреты новой власти. Учредительное собрание. III Всероссийский съезд Советов
31. Глава 30  Создание РККА. Брестский мир. После-мирие. Окончание первой мировой войны. Версальский договор
32. Глава 31  Красный десант в Таганроге. Затопление кораблей Черноморского флота. Ликвидация фамилии Романовых
33. Об авторе

Посвящается 150-летию, со дня рождения Владимира Ильича Ленина.

Глава 1 
Рождение и юность. Семья

Начнём с рождения и семьи. Советские идеологи, издав официальное 5 издание «Биография В. И. Ленина», в 1972 году, постарались в происхождение В. Ульянова затащить его предка из крепостных крестьян Нижегородской губернии, который умудрился перебраться на жительство в Астрахань и стать там мещанином, и портным по профессии.

Родился Володя Ульянов 10 (22) апреля 1870 года, в Симбирске, ныне город Ульяновск. Он явился на свет четвёртым ребёнком их восьми детей, в семье статского советника, дворянина, инспектора народных училищ Симбирской губернии, Ильи Николаевича Ульянова, происходившего из мещан Астраханской губернии и супруги его, Марии Александровны, урождённой Бланк. Илья Николаевич в 1886 года, 1 января, получив орден Св. Станислава 1-й степени, получил и потомственное дворянство. Двое из восьми детей умерли во младенчестве. Второй брат, Александр, был казнён через повешение, в 1887 году, за подготовку покушения на жизнь императора Александра III. Сестра Ольга, скончалась в возрасте 19 лет в Санкт-Петербурге, от тифа. Все дети семьи Ульяновых стали революционными деятелями и занимали, впоследствии, должности в Советском правительстве и партийных органах. В 1882 году, Илья Николаевич был награждён орденом Св. Станислава 2-й степени, который давал право на личное дворянство. Всего он был награждён пятью орденами. Получил звание действительный статский советник, в 1877 году, это был гражданский чин 4-го класса, давал право на потомственное дворянство. Соответствовал чинам генерал-майора в армии и контр-адмирала во флоте, титуловался, «Ваше превосходительство». Государственный деятель, педагог, сторонник всеобщего равного для всех национальностей образования. Умер на службе, 12 января 1886 года, в возрасте 55 лет, от кровоизлияния в мозг.

Остальные дети:

— Старшая сестра, Анна Ульянова-Елизарова (1864—1935) — 71 год, написала книгу воспоминаний о В. И. Ленине. Умерла 19 октября 1935 года в Москве. Похоронена на Литераторских мостках Волкова кладбища в Ленинграде, рядом с матерью, мужем и младшей сестрой Ольгой. Привлекалась, в качестве соучастницы по делу брата Александра в подготовке покушения на императора Александра III. Была приговорена к пяти годам ссылки, которые отбывала в Кокушкино, село в Казанской губернии, в котором находилось поместье её деда по матери. До Февральской революции 1917 года занималась нелегальной партийной деятельностью, под руководством Владимира Ульянова. Участвовала в подготовке Октябрьского переворота 1917 года.

В 1918—1921 годах — заведующая отделом охраны детства в Наркомсобесе, потом в Наркомпросе. Один из организаторов Института партии и Института В. И. Ленина.

До конца 1932 года — научный сотрудник Института Маркса — Энгельса — Ленина, секретарь и член редакции журнала «Пролетарская революция».

Собственных детей у Елизаровых не было. Был приёмный сын Георгий и воспитанник, Николай (Цзян Цзинго), старший сын Чан Кайши, в будущем президент Китайской Республики (1978—1988), на острове Формоза, переименованного в Тайвань.

— брат Александр (1866—1887) — приговорен к казни через повешение, за подготовку покушения на императора Александра III.

— сестра Ольга (1868—1869) — умерла в младенчестве.

— сестра Ольга (1871—1891) — умерла от брюшного тифа в Санкт-Петербурге, в 19 лет. Похоронена на Литераторских мостках Волкова кладбища в Ленинграде, рядом с ней похоронили мать, в 1916 году, и старшую сестру Анну.

— брат Николай (1873—1873) — умер в младенчестве.

— младший брат Дмитрий (1874—1943) — 69 лет. Революционер и советский партийный деятель, младший брат Владимира Ильича Ленина.

Окончив Самарскую гимназию в 1893 году, Дмитрий поступил на медицинский факультет Московского университета. Став студентом, он начал заниматься революционной деятельностью в нелегальных марксистских кружках московского «Рабочего союза».

В ноябре 1897 года был в первый раз арестован, по делу «Союзного совета объединенных землячеств» и «Рабочего союза», был исключён из университета и просидел год в тюрьме. Впоследствии до 1917 года он арестовывался неоднократно. В 1901 году окончил медицинский факультет Императорского Дерптского университета. В Первую мировую войну был мобилизован в армию, служил военным врачом, вёл революционную работу. После Октябрьского переворота вёл активную борьбу за советскую власть в Крыму. Был Наркомом здравоохранения и социального обеспечения, председателем Совнаркома Крымской Советской Социалистической Республики. В 1920 — 1921 годах член Крымского обкома РКП (б) и Ревкома. С 1921 года Дмитрий Ульянов стал жить в Москве, где работал в Наркомздраве, Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова, Коммунистическом университете трудящихся Востока, в научном секторе поликлиники Сануправления Кремля, а также вёл работу в Центральном музее В. И. Ленина.

В 1930-х годах, вместе с сестрой Марией Ульяновой, написал воспоминания о Ленине, неоднократно публиковавшиеся впоследствии. В 1941—1942 годах жил на родине в Ульяновске, затем в Москве. Делегат XVI и XVII съездов ВКП (б). Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

— младшая сестра Мария (1878—1937) — 59 лет, участница российского революционного движения, советский партийный и государственный деятель, младшая сестра Ленина. Поступила в 1896 году на двухгодичные курсы в Москве. После их окончания получила диплом домашней учительницы. Вела пропаганду в рабочих кружках, доставляла нелегальную литературу, была связной.

Несколько раз была арестована, выслана под надзор полиции в Нижний Новгород. В 1908—1909 годах жила в Париже и училась в Сорбонне, где получила диплом учительницы французского языка. Летом 1915 года отправилась на Западный фронт с лечебно-питательным отрядом. В 1917—1929 годах входила в состав редколлегии «Правды». Один из организаторов рабкоровского и селькоровского движения.

Член бюро ЦК РСДРП (б) с 1917 года. Член Центральной контрольной комиссии ВКП (б) в 1925—1934 годах, член Президиума ЦКК ВКП (б), 1932—1934 годы. Член Комиссии советского контроля при СНК СССР, с 1935 года. Член ЦИК СССР с 1935 года.

Мария Ильинична Ульянова скончалась 12 июня 1937 года. Тело было кремировано в Донском крематории, а урна с прахом захоронена в Кремлевской стене.

Отец Владимира, Илья преставился рано, в 55 лет, когда Володе Ульянову было 16 лет. Всей семьёй управляла мама. Пережили Ленина только трое, из шести выживших детей семьи Ульяновых. Высших партийных почестей, кремации и захоронения в Кремлёвской стене удостоилась только младшая сестра Мария.

Мама, Мария Александровна, урождённая Бланк. Родилась в 1835 году, в Санкт-Петербурге, в семье, в то время, полицейского врача, Александра Дмитриевича Бланка — крещёного еврея. В семье у Александра Дмитриевича Бланка родилось 5 дочерей и 1 сын. По материнской линии у Владимира Ульянова было 30 двоюродных братьев и сестёр. Когда Марии было 12 лет, её отец приобрел поместье в селе Кокушкино, в 40 километрах от Казани. Поместье занимало 462 десятины земли, что в пересчёте на гектары равно 503 га земли, и имело 15 дворов, 40 крепостных крестьян мужеского пола. В семье Бланка произошла трагедия, сын Дмитрий, надежда отца, будучи студентом-юристом Казанского университета, покончил жизнь самоубийством, причина самоубийства не была установлено. После реформы 1861 года поместье сократилось на 130 га, земля отошла освобождённым крестьянам, делали помещика Бланка беднее и свадьбы его пяти дочерей, всех надо было наделить приданым. После смерти Александра Дмитриевича в 1870 году, остатки поместья были разделены между всеми его наследниками. Трагедии, ранняя гибель членов семьи, имели место и в семье Ульяновых, скорее всего, из-за наследственности, полученной детьми и по линии отца, и по линии матери.

Мария Александровна стала супругой Ильи Николаевича в 1863 году, в Пензе. Оба они служили, как тогда говорили, учительствовали в Пензе. Она имела домашнее провинциальное образование, которое позволило ей сдать экзамены на учителя иностранных языков для начальных школ. Поскольку отец её, постепенно разорялся, выдав замуж трёх её старших сестёр, Марии Александровне пришлось «искать место», а вместе с тем и жениха. Для Ильи Николаевича, брак с Марией Александровной Бланк, принёс быстрый рост в служебной карьере, поскольку тесть его, Александр Дмитриевич Бланк, имел связи в Санкт-Петербурге и по своей линии, и по линии своей умершей жены. Александр Дмитриевич воспитывал своих детей, вступив в гражданский брак с сестрой его умершей жены, Екатериной. Дети звали её тётушкой, хотя она стала для них матерью.

В 1869 году, Илья Николаевич, был принят на службу во вновь учреждённую организацию, инспекция народных училищ, инспектором, с переездом на жительство, по месту службы, в город Симбирск, губернский город на волжском берегу, с населением 27 тысяч человек. За 8 лет службы, Илья Николаевич выслужил чин действительного статского советника, что соответствовало воинскому званию генерал-майор, стал титуловаться «Ваше Превосходительство», получил пять орденских наград. Карьера у него проходила успешно, каждый год продвижение вверх на два разряда и по награде. По смерти Ильи Николаевича, в 1886 году, Мария Александровна, в этом же году, стала получать пенсию, в связи с кончиной супруга, в размере 100 рублей в месяц.

В 1869 году, в Симбирской губернии, включавшей 10 уездов и свыше полутора миллионов населения, числилось 462 народных училища с количеством учащихся свыше 10 тыс. человек, из них не более 90 училищ, соответствовали норме, остальные пребывали в жалком состоянии или числились только на бумаге, финансирование их осуществлялось не государством, а местными сборами и благотворительностью состоятельных граждан.

Здесь, в Симбирске и родился Володя, 22 апреля, в 1870 году. В Симбирске, в Мариинской женской гимназии, учились старшая сестра Анна и сестра Ольга. В мужской классической гимназии обучался Владимир Ульянов. Фёдор Михайлович Керенский, отец Александра Керенского, был одновременно директором обеих гимназий, и женской, и мужской. Две семьи, Ульяновых и Керенских, встретились и познакомились в Симбирске, были дружны, помогали друг другу. Симбирск позже, при советской власти, был переименован в Ульяновск.

В 1878 году семья Ульяновых купила и переехала в собственный дом в Симбирске, на Московской улице. Девять лет до этого, они снимали помещения в частных домах. Дом был куплен за 4 тысячи рублей и записан на Марию Александровну. При доме был большой зеленый двор и обширный фруктовый сад. Участок при доме тянулся на целый квартал, и калитка, в заборе сада, давала возможность выйти на Покровскую улицу, проходившую параллельно Московской. Рядом протекала река Свияга, где дети Ульяновых купались в жаркие летние месяцы. Кроме надворных построек — конюшни, каретника, бани и других хозяйственных построек, на участке при доме был небольшой флигель, который сдавался в найм.

Александр Фёдорович Керенский, родился 22 апреля, 1881 года, тоже в Симбирске, на 11 лет позже Владимира Ульянова. День рождения совпадает день, в день у обоих, 22 апреля. Мама Александра, Надежда Адлер, дворянка «немецко» -русского происхождения.

Предки Александра Керенского, по женской линии его матери, расписаны до 15 века, от московских купцов Калмыковых, родом из Астрахани. Предки по линии деда, отца его матери, в девичестве Адлер, в свободном доступе отсутствуют, нет предков. Отец Надежды Адлер был полковник, военный топограф, числился при Генеральном Штабе, имел дворянское звание. Это наводит на размышление, почему-то была необходимость их, предков Адлера, сокрыть. Это «сокрытие», привело к многочисленным спекуляциям о наличии еврейской крови в роду матери Керенского, вплоть до версии об усыновлении Александра Керенского Надеждой Адлер от осуждённой к смерти, за участие в покушении на императора Александра 2-ого, террористки Гесси Гельфман.

Папа Александра, из семьи священнослужителей, переучившийся в Казанском университете на историка-филолога, ставшего преподавать русскую словесность, педагогику, латинский язык. Владимир Ульянов, после окончания гимназии, имел в своём аттестате золотого медалиста, после гимназии, единственную оценку 4, по логике, поставленную ему преподавателем и одновременно директором гимназии, Фёдором Керенским.

Семьи Керенских и Ульяновых в Симбирске связывали дружеские отношения, у них было много общего в образе жизни, положении в обществе, интересах, происхождении. Фёдор Михайлович, после того как умер Илья Николаевич Ульянов, принимал участие в жизни детей Ульяновых. В 1887 году, уже после того как был арестован и казнён его брат Александр, он дал Владимиру Ульянову положительную характеристику, в которой подтверждал благонадёжное поведение Владимира в гимназии, хотя лично проводил с ним беседы, чтобы Владимир прекратил в гимназии разговоры с гимназистами, об «угнетённых классах». Эта характеристика позволила Владимиру быть зачисленным в Казанский университет, несмотря на то, что он был братом государственного преступника и зачислению в университет не подлежал.

Александр Керенский, в детстве, перенёс туберкулёз бедренной кости. После операции мальчик полгода был вынужден провести в постели и затем долгое время не снимал металлического, кованого сапога с грузом.

В 1899 году Александр Керенский с золотой медалью окончил Ташкентскую гимназию, куда по работе был переведён его отец, и поступил на юридический факультет Петербургского университета.

Глава 2 
Учёба в Казанском Университете. Начало революционной деятельности

Непререкаемым авторитетом для Володи Ульянова, по жизни, был его старший брат Александр, который был на 4 года старше его. Володя старался во всём ему подражать. В юности Владимир Ульянов порывает с религией, срывает с себя нательный крестик. Владимир много читал художественной литературы и произведения революционных демократов, Белинского, Герцена, Чернышевского и других. В своих гимназических сочинениях он начал писать про угнетённые классы России, чем вызвал тревогу со стороны директора гимназии Фёдора Керенского, который провёл с ним беседу по этому вопросу.

Семья Ульяновых получила два тяжёлых жизненных удара друг за другом, подряд. В январе 1886 года, в возрасте 54 лет, скончался его отец Илья Николаевич, от кровоизлияния в мозг. В марте 1987 года был арестован брат Александр, студент С.-Петербургского Университета, по делу о покушении на жизнь императора Александра III, и его сестра, Анна, так же, как и Александр, учившаяся в С.-Петербурге, на высших женских, Бестужевских курсах, поэтому, же делу. Анна с курсов была отчислена. Александр был вовлечён в члены террористической организации, которую создали два студента, Шевырёв и Лукашевич, назвавшие её, «Террористическая фракция Народной Воли». Целью организации они объявили убийство императора Александра III, в шестую годовщину гибели его отца, императора Александра II, во время панихиды, 1 марта. Весь «заговор» проходил под контролем полиции. Активных участников было арестовано 74 человека, на суд попало 15 человек, приговорили к казни пятерых. Руководители «заговора», Шевырёв и Лукашевич, от своего участия в покушении отказывались, Александр Ульянов всё «дело» взял на себя, хотя его просто «подставил» Шевырёв, который перед проведением покушения, сослался на нездоровье и уехал лечиться в Крым, а проведение покушения поручил Александру Ульянову. Шевырёв всё-таки, был осужден на казнь, а Лукашевич получил 18 лет каторги, которую прошёл и вышел на свободу. Мать, Мария Александровна встречалась с сыном в процессе следствия по делу, о покушении на жизнь государя императора, Александра III. Сын и мать имели сильное портретное сходство, как говорили, «были похожи, как две капли». Мать просила его, подать прошение о помиловании, но он доказывал матери, что нельзя просить о помиловании у того, кого собирался убить. Но всё же Александр исполнил её просьбу и, уступив мольбам матери, написал прошение о помиловании, в котором, написал, что это прошение нужно его матери, а не ему. Мария Александровна пришла к выводу о психическом нездоровье Александра. По словам Марии Александровны, при последнем прощании с Александром, она благословила его своим крестом, он к нему приложился, мать ему сказала, мужайся.

20 мая, 1887 года, Ульянов, Шевырёв и ещё трое участников покушения были повешены во дворе Шлиссельбургской крепости по приговору суда. Студенту Лукашевичу заменили казнь на ссылку, присяжные и родственники постарались. Перед казнью Александр Ульянов выглядел спокойным.

О своих братьях, Анна Ульянова-Елизарова написала в своих «Воспоминаниях», «Александр Ильич погиб как герой, и кровь его заревом революционного пожара озарила путь последовавшего за ним брата, Владимира».

Но брат Владимир отверг путь личного террора самодержцев, который избрал его брат Александр. По легенде, изложенной в официальной биографии, со слов из воспоминаний младшей сестры Марии, будто бы Владимир сказал, «не таким путём надо идти». В будущей своей революционной деятельности, Владимир Ульянов, став Лениным, сам лично ни в каких террористических акциях не участвовал и вёл себя настолько осторожно, что за всю свою длительную революционную жизнь, ни разу не осуждался к тюремному заключению.

Владимир Ульянов, не смотря на испытанные потрясения, от казни брата, отлично сдал выпускной экзамен в гимназии, на золотую медаль. Единственная четвёрка в его аттестате была по Логике, поставленная ему преподавателем и директором гимназии Фёдором Керенским, другом семьи.

В июне 1887 года, Семья Ульяновых покинула Симбирск, продав свой дом с усадьбой, на улице Московской. Семья в начале поселилась в усадьбе отца Марии Александровны, в селе Кокушкино, в сорока километрах от Казани, а потом переселилась в Казань, где Владимир Ильич поступил на юридический факультет университета.

Поступил он не сразу, как брат государственного преступника, Александра Ульянова, ему пришлось предоставлять характеристику с места обучения, из гимназии. Директором гимназии был друг их семьи, Фёдор Михайлович Керенский. Он выдал Владимиру Ульянову соответствующую «мудрую» характеристику, в которой он делал упор на примерное поведение и православную религиозность Ульянова, хотя Владимир не носил нательного креста, писал сочинения «об угнетённых классах» и был замечен в нежелательных беседах с товарищами. В этой «мудрой» характеристике, Фёдор Керенский не указал на все эти факты в поведении гимназиста Владимира Ульянова что позволило ему, Владимиру Ульянову, быть зачисленным в Университет.

13 августа, 1887 года на вторичном прошении Ульянова о зачислении в Университет, после предъявления характеристики, появляется резолюция: «Принять». На первом прошении была резолюция, «Запросить характеристику из гимназии». С этого дня Владимир Ульянов становится студентом и подает новое прошение, об освобождении его от платы за обучение, как члена семьи без кормильца. На факультете просьбу поддержали, и 8 сентября правление университета включило его в списки лиц «православного вероисповедания», нуждающихся в данной льготе «на основании свидетельств о бедности, баллов по аттестатам зрелости и характеристики из гимназии». По смерти Ильи Александровича, перед этим скоропостижно скончавшегося, в чине действительного статского советника, соответствовавшего воинскому званию генерал-майор, Мария Александровна получала денежную пенсию в размере 100 рублей в месяц и денежное вспомоществование от Казанского учебного округа. 12-го сентября списки утвердили и отправили далее по инстанции. Но, в Петербурге Ульянова из «льготников» исключили, память о его брате Александре, государственном преступнике, была еще свежа, так что за обучение пришлось платить, и даже значительно больше, чем в предыдущие годы.

Именно в это время, в июне, министр просвещения Делянов издал циркуляр, вошедший в историю как «циркуляр о кухаркиных детях», который в несколько раз повышал плату за обучение в университетах, что закрывало доступ в гимназии детям «низших сословий». Тогда же утвердили и Университетский устав, лишавший университеты остатков автономии и запрещавший сходки, собрания и любые студенческие организации. Одновременно существенно расширялись права «инспекторов студентов», которые фактически выполняли полицейские функции надзора и сыска за студентами.

Занятия в Университете, Владимир посещал не столь исправно, как в гимназии. В ноябре он присутствовал на лекциях лишь 8 дней. Гораздо больше его привлекала та студенческая жизнь, которая буквально бурлила в университете.

Сразу, после зачисления в Университет, Владимир дал расписку, в которой, согласно существовавшим тогда правилам, обязался «не состоять членом и не принимать участия в каких-либо нелегальных, запрещённых сообществах, а равно не вступать членом даже в дозволенные законом общества, без разрешения ближайшего начальства. Но формальная расписка нисколько не помешала Владимиру Ульянову сразу же вступить во все запрещённые сообщества, упомянутые в расписке.

В это время в университете функционировало 8 нелегальных землячеств-кружков, пользовавшихся среди студентов огромным авторитетом и влиянием. Землячества поддерживали связи с аналогичными организациями в Петербурге, Москве и других университетских городах. Землячества имели свои библиотеки с нелегальной литературой. И наиболее крупным среди них являлось как раз симбирское землячество. В его работе Владимир принял активное участие и сразу был избран представителем Симбирского землячества в Совет землячеств университета, сразу попал в лидеры, ещё не показав себя.

В работе землячества участвовали и те, кто уже находился в поле зрения полиции и вступление Владимира в землячество было сразу зафиксировано полицией.

Протест против указанных «нововведений Делянова» начался в университетах России, с самого начала 1887 учебного года. Особого накала «Протест» достиг в ноябре. 23–25 ноября выступление московских студентов было жестоко подавлено полицией и казаками. Двоих студентов убили. В ноябре начались волнения и в Казани.

Алексей Максимович Горький, которому было 19 лет, работал в этот период своей жизни в Казани, пекарем. Он дал в своих воспоминаниях, «Мои университеты», портрет тогдашнего активного студенчества, «шумное сборище людей, которые жили в настроении забот о русском народе, в непрерывной тревоге о будущем России. Всегда возбужденные статьями газет, выводами только что прочитанных книг, событиями в жизни города и университета, они по вечерам сбегались в лавочку Деренкова, со всех улиц Казани, для яростных споров и тихого шепота по углам. Приносили с собой толстые книги и, тыкая пальцами в страницы их, кричали друг на друга, утверждая истины, кому какая нравилась. Я понимал, что вижу людей, которые готовятся изменить жизнь к лучшему, и, хотя искренность их захлебывалась в бурном потоке слов, но, не тонула в нем. Часто мне казалось, что в словах студентов звучат мои „немые думы“, и я относился к этим людям почти восторженно, как пленник, которому обещают свободу».

4 декабря 1887 года, в актовом зале Университета состоялась протестная сходка студентов. Сходка требовала изменения университетского устава, разрешения организации студенческих обществ, возвращения ранее исключенных студентов, наказания виновников в их исключении. Владимир Ульянов находился в первых рядах протестующих. Уходя со сходки, Владимир Ульянов, в числе прочих, оставил на выходе свой студенческий билет.

Но уже 5 декабря, Владимир Ульянов был отчислен из Университета, ему было воспрещено проживать в Казани и 7 декабря, он был выслан в Кокушкино, Лаиешевского уезда, в дедушкино имение, под негласный полицейский надзор. Ночь с 4 на 5 декабря он, вместе с зачинщиками сходки, провёл в тюремной камере. Университетское образование завершилось, после 3-месяцев беспокойных занятий.

В 1887 году в Казанском университете обучалось 918 студентов. В сходке участвовали 256 студентов, а уволили по прошению и исключили — 164. Элемент всеобщности протеста, по отношению к общей студенческой массе, составил 18%.

В «ссылке», у дедушки в деревне, Владимир Ульянов изучает политическую, экономическую, статистическую литературу. В библиотеке поместья была книга Чернышевского «Что делать?». Для Владимира Ульянова, она стала настольной книгой революционера. Особенно ему в память врезалась цитата, «Политический вождь должен быть решительным и, раз поставив себе определенную цель, идти беспощадно до конца», так он и действовал, даже ещё не став вождём.

Родственники, тётушки, привозят Владимиру из Казанских библиотек, затребованные им книги и журналы. Изучал он и университетский курс. Через год, его семье и ему, разрешили поселиться в Казани, по прошению матери, в котором она просила разрешения переехать семье в Казань, из-за необходимости лечения сестры Анны. Но в Университет, к обучению, Владимира Ульянова не допустили.

В апреле 1889 года, Мария Александровна вновь предпринимает попытку добиться разрешения на выезд Владимира за границу, для продолжения учебы. Владимир проходит медицинское обследование и 29 апреля получает справку, подписанную профессором Казанского университета Котовщиковым о том, что Владимир Ульянов страдает болезнью желудка и нуждается в лечении щелочными водами за границей.

К месту рассказать о рационе питания в семье Ульяновых. Несмотря на педантичность в отношении приема пищи, в целом домашнее питание в семье Ленина не было идеальным. На столе практически отсутствовали супы, их считали «вульгарными», для простолюдинов. Хлеб подавался по расписанию, в будни к обеду, черный, к ужину и чаю, белый, в выходные и праздники, ситный. Хлеб из муки, просеянной сквозь сито, очень вкусный, пушистый, с тонкой золотой хрустящей корочкой, мякиш великолепен, хлеб «царский».

Дежурным продуктом на столе Ульяновых были яйца. Яичница, зажаренный в яйце вымоченный в молоке белый хлеб, яйца вкрутую, яйца всмятку, все это регулярно употреблялось в пищу. Мясо готовили редко, и во избежание долгой возни с жаркой, его чаще всего отваривали. Распространенной едой были бутерброды, с маслом или с волжской копченой рыбой. В детстве Ленин не знал вкуса сладкого. Его мать считала, что сладости, это женский продукт, и мужчинам его есть неприлично. В соответствии с таким питанием, уже с 17 годам, у Владимира Ульянова, была приобретена болезнь желудка.

Соответствующее прошение о выдаче загранпаспорта, для лечения, подается губернатору. И уже 14 июня следует категорический отказ, «Лечиться можно и на Кавказе». В выдаче заграничного паспорта, Казанский губернатор ему отказал.

По решению административного отдела кабинета министерства императорского двора, имя Владимира Ульянова вносится в секретную книгу лиц, коим навсегда запрещалась государственная служба.

Владимир Ульянов, как старший сын, в семье без кормильца, получает освобождение от воинской повинности, призыв на воинскую службу, который происходил при достижении возраста 21 год, ему не угрожал.

В Казани, на квартире Марии Павловны Четверговой, на Старо-Горшечной улице, сложился ново-народовольческий кружок, входивший в Сабунаевскую организацию. Сабунаев, народоволец, вернувшийся из ссылки, объявил себя «новым» народовольцем, пытался создать организацию, в которую вошли бы все протестные силы тогдашнего российского общества. Использовали квартиру Четверговой и студенческие «кружки саморазвития» Федосеева. Захаживал сюда и Владимир Ульянов, которого с хозяйкой квартиры более всего сближала любовь к Чернышевскому. Они часами обсуждали произведения Чернышевского.

Зимой 1888—89 года, на квартире Четверговой, Владимир Ульянов услышал доклад присяжного поверенного Михаила Мандельштама, о «Капитале» Маркса. Будущий левый кадет, развивал в своём докладе взгляды группы «Освобождения труда» Плеханова, упоминая при этом и работу Карла Маркса «Капитал». Михаил Мандельштам приезжал в Казань нелегально, из Симбирска где он жил в это время, поскольку ему было запрещено проживание в городах, имеющих Университеты. Основная группа слушателей кружка, были студенты Казанского университета и Ветеринарного института, но приходила и молодежь, неизвестная Мандельштаму. В тогдашней Казани, в кружках, в целях конспирации, фамилии участников оставались неизвестными друг другу, посетители называли себя псевдонимами. Лишь позже, Мандельштам узнал, что в числе его слушателей, в Казанском кружке на квартире Четверговой, в зиму и весну 1888—89 года у него бывал Владимир Ульянов.

Занятия в кружке саморазвития, проводились по программе Николая Евграфовича Федосеева, которая стала популярной в Поволжье и получила название «Казанская программа».

Максим Горький, тоже посещал кружок Федосеева и получил эту программу от Николая Евграфовича, непосредственно.

Каталог «Казанской программы» Федосеев разрабатывал, знакомясь с работами Маркса у местного статистика Павла Николаевича Скворцова, одного из пионеров российского марксизма, первым начавшим критику народничества в официальной прессе.

Павел Николаевич писал свои статьи для «Волжского вестника», «Казанского биржевого листка», в столичные издания, и его выводы о путях развития капитализма в России, о дифференциации российского крестьянства, наносившие удары по признанным столпам народничества, имели самый широкий резонанс, особенно в Поволжье. А когда в 1893 году Скворцов сумел переслать некоторые свои статьи Энгельсу, его авторитет в российской марксистской среде еще более возрос. Сам Скворцов представлял из себя по виду «юродивого». Он вел жизнь «умственного пролетария», перебиваясь изо дня в день случайной работой, заменяя обеды табаком и прогулкой. Он производил странное впечатление, на сталкивавшихся с ним людей, своим неопрятным видом, скромной, небрежно напяленной рубахой, окруженный облаками табачного дыма, постоянно суетящийся над своими статистическими исследованиями. Он подходил к марксизму как к Евангелию, которое открыло ему «истину».

Владимир Ленин стал посещать кружок саморазвития, организованный Федосеевым, на квартире Четверговой, давней народоволки, вернувшейся в Казань из ссылки в Вятскую губернию, откуда родом был Федосеев.

Николай Евграфович Федосеев, родился в городе Нолинске, Вятской губернии, 27 апреля 1869 года, в семье судебного следователя. Он был всего на год старше Владимира Ульянова. В 1880 году он поступил в первую Казанскую гимназию, где успешно учился, переходя из класса в класс с наградой первой степени. Уже в 5—6 классе гимназии он изучал классиков русской литературы, много читал по истории и социологии. Федосеев группировал вокруг себя молодежь. На его квартире часто собирались товарищи, которые читали запрещенные цензурой книги и обсуждали злободневные вопросы общественной жизни. За юношей установили слежку. На его квартире был произведен обыск. В декабре 1887 года Федосеева, исключили из гимназии «за политическую неблагонадежность, вредное направление мыслей и чтение недозволенных книг».

После исключения из гимназии Федосеев углубляется в революционную работу, настойчиво изучает общественные науки, приступает к изучению марксистской литературы и подготовляет создание революционной организации. На жизнь он зарабатывает частными уроками.

В кружках Федосеева изучалась марксистская литература. Члены кружков, знавшие немецкий язык, переводили её на русский, чтобы дать возможность ознакомиться с ней всем слушателям кружка. Федосеев изучал произведения Маркса и Энгельса в подлинниках.

В «Кружках» изучались и произведения, изданные группой «Освобождение труда», в частности работу Плеханова, «Наши разногласия».

Федосеев попытался издавать марксистскую литературу, была нелегально издана на русском языке работа Фридриха Энгельса «Развитие социализма — от утопии к науке», которая печаталась на гектографе.

Федосеев организовывал кружки двух уровней, начального и высшего. На начальном уровне он свою роль ограничивал устройством их, назначением руководителя кружка, вручением программы занятий и общим наблюдением за ходом дела. Высшим уровнем он руководил лично сам. Владимир Ульянов занимался в кружке начального уровня, в котором Федосеев не преподавал, поэтому с Федосеевым в Казани Владимир Ульянов не познакомился.

Владимир Ульянов, не пошёл к народникам и эсерам, проповедовавшим индивидуальный террор, он стал пророком массового террора, апостолом которого был Моисей, призвавший, от бога, «казни Египетские» на Египетский народ. Так же, только «казни революционные», Владимир Ленин, отвергавший Бога, устроил для Российского народа.

В начале мая 1889 года, семья Ульяновых переезжает на жительство на хутор, близ деревни Алакаевка, купленный по доверенности, полученной от Ульяновых, женихом Анны Ильиничны Ульяновой, Марком Тимофеевичем Елизаровым. Хутор, близ деревни Алакаевки, Богдановской волости Самарского уезда и губернии, представлял из себя 83,5 десятины земли или 91 гектар по метрической мере, большей частью непахотной и мельницу, сдававшуюся в аренду местному крестьянину Алексею Евдокимову. Прежнему владельцу хутора, золотопромышленнику Серебрякову, было уплачено 7 тысяч 500 рублей серебром, то есть все деньги, вырученные от продажи дома в Симбирске, и часть накоплений. В сегодняшних ценах эта сумма соответствует 11,4 миллиона рублей.

В июле, в Казани, был арестован Федосеев, с некоторыми участниками своего «кружка» по изучению марксизма. Благодаря отъезду из Казани, и посещению кружка начального уровня, в котором Федосеев не преподавал, Владимир Ульянов избежал ареста. Владимир Ульянов живёт в Самаре тем, что даёт уроки, но и мама рядом, доходы от поместья идут, мама ведёт хозяйство, всю семью кормит, всем помогает, за мамой, как за каменной стеной.

Глава 3 
Жизнь в Самаре. Сдача экзаменов в С.-Петербургском университете. Смерть сестры Ольги. Начало трудовой деятельности

Купив Алакаевку, Мария Александровна Ульянова, решила, что избавляет этим семью и Володю от нежелательных знакомств с социалистами, и надеялась увлечь Владимира работами по хозяйству. Но рядом с Алакаевкой, в трех верстах, на хуторе Шарнель, на участке в 100 десятин земли, расположилось поселение студенческой коммуны, под названием «Борская колония». Поселенцы стали захаживать к Ульяновым в гости. Количество знакомых социалистов только добавляется.

А когда, 5 сентября, Ульяновы переезжают из Алакаевки в Самару, количество такого рода знакомых начинает расти с каждым днем.

Но, уйдя от ареста в Казани, семья Ульяновых так и не избежала полицейского надзора. Из сообщения Самарской жандармерии в Департамент полиции, «4-ого, минувшего мая, прибыла, состоящая под гласным надзором полиции, дочь действительного статского советника Анна Ульянова на хутор при деревне Алакаевка. Вместе с ней прибыли ее мать, сестры Ольга и Мария, брат Владимир, состоящий под негласным надзором полиции, и бывший студент, сын крестьянина, Марк Тимофеевич Елизаров, человек сомнительной политической благонадежности». У Ульяновых Елизаров состоял в качестве доверенного по делам и управляющего их хозяйством. Брат Дмитрий, в это время проживал в Самаре, учился в гимназии.

С Александром и Анной Ульяновыми Марк познакомился еще в Петербурге, в поволжском землячестве, когда учился в университете. В 1886 году, после его окончания он проработал год в столице, а в 1887 году вернулся в Самару, где поступил на службу в Казенную палату. Роман с Анной у него начался еще в С.-Петербурге. И вот теперь, после приобретения Алакаевки, Марк и Анна решили сыграть свадьбу. 28 июля, в соседнем селе Тростянки, Владимир присутствовал при их венчании в храме, в качестве свидетеля.

Владимир, не имея возможности, поступить в университет ни в России, ни выехать за границу, он решил получить разрешение на сдачу экзаменов, за университетский курс, экстерном.

28 октября 1889 года, в который уже раз, Владимир пишет министру просвещения Делянову. Ульянов подаёт прошение, с просьбой разрешить ему сдавать экстерном экзамены при любом российском высшем учебном заведении, ссылаясь на крайнюю нужду в каком-либо занятии, чтобы поддержать своим трудом семью.

Фактически, Владимир Ульянов, пока была жива мама, вплоть до 1916 года, получал всегда от неё денежные переводы, а также от сестры Анны, в том числе и когда проживал за границей.

Прошения о допуске к экзаменам направлялись по положенной форме, со всеми титулованиями лица, к которому обращаешься и были подписаны, дворянин Владимир Ульянов. Министр отклонил прошение, в очередной раз, и в конце декабря 1889 года Самарское полицейское управление вручило отказ Владимиру.

Тогда Мария Александровна решает включить в действие свои родственные связи в С.-Петербурге. В мае 1890 года она едет в С.-Петербург, где подает прошение в Департамент полиции и добивается приема у министра просвещения. 19 мая министр Делянов пишет резолюцию, «Можно допустить к экзамену в Университетской комиссии». А в конце июля приходит и разрешение на сдачу экзаменов экстерном, при Петербургском университете.

Уже в августе 1890 года, вместе с сестрой Ольгой, Владимир едет в С.-Петербург. Ольга поступает на Высшие Бестужевские женские курсы, а Владимир наводит справки о порядке сдачи экзаменов. Именно тогда Ольга и знакомит его с Василием Водовозовым, в свое время он был знаком с Александром и Анной Ульяновыми, в 1887 году его выслали в Шенкурск, за революционную деятельность, и теперь он приехал в С.-Петербург, тоже для сдачи экзаменов экстерном.

Нужные справки, Водовозов, ему дал и провел Владимира на экзамен экстерном, который Водовозов тогда сдавал. На экзамене была большая толпа народу, человек около 400, Ульянов затерялся в ней и просидел несколько часов слушая, запоминая и делая пометки.

Владимир Ульянов, хотел закончить курс юридического факультета одновременно со своими казанскими однокурсниками. Со всей энергией, присущей ему, Владимир Ульянов взялся за подготовку к экзамену. Для этого надо было освоить за полтора года тот объём знаний, который его однокурсники усваивали четыре года. Летом, в Алакаевке, он занимался в саду, устроил себе там «рабочий кабинет», в котором занимался с утра до темноты.

Беспросветная нужда крестьян, живших в Алакаевке, неизбежно порождала конфликты вокруг аренды земли, голодная крестьянская скотина нередко заходила на хуторские посевы, а судиться с крестьянами за потравы никому из Ульяновых ни малейшего удовольствия не доставляло. Мать Ульяновых хотела, чтобы Владимир занимался в деревне хозяйством. А когда у Ульяновых украли корову, то решили, что с этим «фермерским опытом» надо кончать, и на следующий год сдали всю землю в аренду некоему Крушвицу.

5 сентября Ульяновы переезжают из Алакаевки в Самару. На протяжении последующих четырех лет Алакаевка стала для Ульяновых «летней резиденцией». Преобладающим элементом здешнего ландшафта была степь. Но именно под Алакаевкой начинался, так называемый, «Муравельный лес», где было много лесной малины. А дальше шёл, «Гремячий лес», где можно было и поохотиться. Семья регулярно жила летом на даче, не забывая востребовать с Крушвица арендную плату, так Алакаевская земля приносила семье Ульяновых ренту.

Так уж случилось, что Самара была излюбленным местом высылки и поселения, после отбытия наказания, многих видных народников. Здесь в это время жили такие ветераны народовольцы, как Иван Краснопёров, пытавшийся поднять крестьянское восстание в Казанской губернии в 1863 году, Николай Долгов, осужденный по «Нечаевскому делу» в 1871 году, Василий Филадельфов и Александр Ливанов, привлекавшиеся по известному «процессу 193-х» в 1878 году, Григорий Клеменц, проходивший по «делу 1 марта 1881 года», Мария Голубева-Яснева, входившая в группу «якобинцев» Зайчневского.

Появление в Самаре Ульяновых, вызвало в этой среде всеобщее сочувственное внимание. Ульяновы сразу же произвели на местных, «протестующих против царизма», большое впечатление, которое усиливалось и ореолом мученичества, который окружал казненного незадолго перед тем Александра Ульянова, и этот «ореол» распространился и на семью Ульяновых.

Было здесь много и народнической молодежи, студентов, высланных за участие в беспорядках, среди них появились и «марксята», как их называли народовольцы. Владимир Ульянов попал в место, где постоянно шли разговоры, обсуждения и споры по разнообразным вопросам теории и практики разнообразных «учений» по свержению царизма в России. Принимал в них участие и Владимир, постепенно формируя свою «марксистскую» платформу, переоборудовав её под решение своих задач, сделать упор на вооружённое восстание и зарождавшуюся в его уме мысль о необходимости массового террора для достижения и защиты завоёванных результатов.

Владимир Ульянов спокойно и уверенно защищал, и развивал свою точку зрения, чуть-чуть насмешливо, но нисколько не обидно для спорящего, если тот был из категории «свой». Часто и много он говорил о «захвате власти, это была излюбленная тема у «самарских якобинцев». При этом, Владимир Ульянов объяснял, что власть захватывает не «народ», что народ не есть нечто цельное и однородное, что народ состоит из классов с различными интересами.

Шумных студенческих сборищ с танцами, с бесконечным «трепом» на политические темы, заканчивавшиеся пьянками, он избегал. Уже в эти годы, у него стала проявляться вполне определенная черта, Владимиру Ульянову была чужда всякая богема, интеллигентская распущенность, и в его присутствии фривольные разговоры, грубые шутка были невозможны. В это время Владимир Ульянов получил своё первое прозвище, «Старик».

Была у Владимира и попытка хождения в народ. В Самаре, вечерами, на спусках к Волге, разжигались костры. Бурлаки, грузчики, рабочие, прихватив «пол-диковинную», так называли в народе полбутылки водки, и пива, ужинали арбузами, воблой, варили уху. К такой компании рабочих, можно было подсесть и чужому, прохожему человеку, вступить в разговор, что однажды и совершил Владимир Ульянов. Познакомился он с каким-то чернорабочим, которого начал «пропагандировать». Рабочий был уже в хорошем настроении, после «пол-диковинной» и пива, слушал рассказ Владимира об эксплуатации и угнетении, согласно кивал головой. Владимир Ульянов привел его к себе на квартиру, чтобы рабочему прочесть одну брошюру. Попили чаю, Владимир читал брошюру и за каким-то делом вышел в другую комнату. Когда он вернулся к знакомцу, то не нашел уже его в комнате, он ушёл. Вместе со знакомцем «ушло» и пальто Владимира, с вешалки в прихожей.

Сдавать экзамены экстерном в Казанском Университете, где заканчивали обучение его однокурсники, Владимир Ульянов не стал, несмотря на то, что в финансовом плане была бы хорошая экономия денежных средств. Официальные биографы Ленина, объясняют это тем, что близкий его знакомый по Самаре, Аполлон Шухт, дал ему адреса марксистов в С.-Петербурге, чтобы через них запастись марксистской литературой. Кроме этого, Владимир Ульянов стремился познакомиться с революционерами столицы.

В 1891 году Владимир Ульянов в весеннюю и осеннюю сессии ездит в С.-Петербург, для сдачи экзаменов экстерном на юридическом факультете. Одновременно, он помог жене Шухта, своего самарского знакомого, Юлии Григорьевне с детьми, переехать из Самары в С.-Петербург, где он и навещал её в Царском Селе.

Примечание: Шухт Аполлон Александрович, 1860 года рождения, потомственный дворянин и его жена Шухт Юлия Григорьевна, в девичестве Гиршфельд, имели наследственную усадьбу в Царском селе. Родители Шухта входили в круг прислуги Императора, и были знакомы лично с Императором. Сам Аполлон, в 1871 году поступил учиться в подготовительный класс Царскосельской Императорской Николаевской гимназии. Проучившись в гимназии 4 года, он выбывает из неё в 1875 году, в Николаевское кавалерийское училище из кавалерийского училища переходит на учёбу в строительное училище. В 1887 году, за участие в студенческой организации «террористическая фракция народной воли», организации, в которой участвовал и Александр Ульянов, Аполлон Александрович, по повелению императора Александра III, был сослан в Западную Сибирь, под надзор полиции. Вслед за мужем в ссылку последовала и его жена Юлия Григорьевна вместе с двумя малолетними дочерями, Татьяной и Евгенией. После окончания ссылки, в 1890 году, и в связи с запрещением Шухту жить в Царском Селе, он переехал на жительство в Самару.

Сдача экзаменов экстерном представляла немалые трудности. К «экстернистам» профессора относились с особым недоверием и предубеждением, спрашивая и пытая их гораздо серьезнее, чем студентов, кроме того, экстерны не могли знать хорошо местных требований, и им для одинакового со студентами ответа надлежало проделать гораздо большую работу, чем студентам. Экзамены все были платные. Экстернам редко-редко удавалось получать при сдаче удовлетворительные отметки.

4 апреля 1891 года, сдав предварительное письменное сочинение по уголовному праву и уплатив 20 рублей в пользу испытательной комиссии, Владимир Ульянов является на экзамен по истории русского права. Его билет, «Положение холопов обельных по „Русской правде“ и холопов всех категорий московского времени». Оценка за ответ, «весьма удовлетворительно», в то время высший балл. На следующий день, экзамен по государственному праву, «Сословные учреждения дворянства и крестьянское самоуправление». И опять «весьма удовлетворительно». Экзамены для него, оказываются очень легкими, обедать Володя приходит каждый день, сообщала в письме от 8 апреля, Ольга Ульянова, успокаивая мать.

10 апреля, политическая экономия и статистика. Вопросы, о формах заработной платы и о германском статистике и государствоведе Конринге.

Через неделю, 17 апреля, экзамен по энциклопедии и истории философии права. Вопрос, «Сочинения Платона о законах».

24 апреля, история римского права. Вопрос, законы, издаваемые выборными властями. И по каждому из этих предметов вновь высший балл, «весьма удовлетворительно». На этом весенняя сессия закончилась.

8 мая скоропостижно скончалась сестра Ольга. Владимир Ульянов хоронит свою младшую сестру Ольгу, курсистку женских Бестужевских курсов, которая умирает от болезни, немыслимой в мирное время, в интеллигентной среде, от брюшного тифа. Единственное объяснение, привычка домашнего житья, употребление сырой воды и некипячёного молока. В Симбирске воду пили сырую, волжскую или ключевую, молоко, парное, от соседки-молочницы. В Петербурге же, и того, и другого, нельзя было делать.

Жизнь продолжалась. Новая сессия экзаменов началась в сентябре. После письменного сочинения на тему из области права, первым устным экзаменом было уголовное право.

Владимиру достались вопросы, о защите в уголовном процессе, о краже документов.

Следующий экзамен, через неделю, из римского права. Вопросы, о дарении, отношениях, из него вытекающих, и о влиянии времени на происхождение и прекращение прав.

В октябре, третий и четвертый экзамены, по гражданскому и торговому праву, вместе с судопроизводством. Вопросы, об исполнении, купле-продаже, поставке, то есть о видах передаточных договоров и о торговых книгах. Пятый и шестой экзамены, по полицейскому и финансовому праву. Вопросы, соответственно, о науке полиции и ее содержании и о государственном бюджете и его составлении, и исполнении.

В ноябре, два последних экзамена, по церковному и международному праву. Вопросы, об истории русского церковного законодательства и о праве нейтралитета. За сочинение и все устные экзамены этой сессии Владимир вновь получил высшие оценки и из 134 экзаменовавшихся, кончил первым в этом выпуске.

15 ноября 1891 года юридическая Испытательная комиссия С.-Петербургского университета присудила Владимиру Ульянову диплом первой степени, соответствующий степени кандидата права.

С конца января 1892 года, Владимир Ульянов был зачислен помощником присяжного поверенного, по просьбе самарского присяжного поверенного Андрея Николаевича Хардина, знакомца семьи Ульяновых ещё со времени их жизни в Нижнем Новгороде, где Илья Николаевич некоторое время работал учителем математики и физики в мужской гимназии. В Самаре, Владимир Ульянов подружился с Хардиным и частенько играл с ним в шахматы.

В присяжные поверенные принимались лица возрастом старше 25 лет и надо было уже иметь, перед этим приёмом в присяжные, стаж работы не менее 5 лет помощником присяжного поверенного или в судебных органах, при наличии высшего юридического образования. Помощник присяжного поверенного, был адвокат-стажёр, который должен был покупать свидетельство частного поверенного у суда, и мог быть отстранён судьёй от ведения дела, в случае каких-либо нарушений законодательства со стороны помощника присяжного. Помощник присяжного поверенного занимался гражданскими делами общей юрисдикции, не являлся чиновником, а вносил взносы со своих вознаграждений в фонд той коллегии помощников присяжного поверенного, в которую он был принят. Помощник поверенного выполнял функции частного поверенного. С марта, Владимир Ульянов начал выступать в Самарском окружном суде. В течении 1892 -1893 годов он «выступал» в Самарском суде 20 раз, то есть примерно 1 раз в месяц. Подзащитными, его были, в основном, крестьяне-бедняки и ремесленники. Работа была без вознаграждения, платить подзащитным адвокату было нечем, поэтому и помощнику поверенного мало чего доставалось.

Владимир Ульянов за время своей адвокатской работы выиграл только два дела, которые касались лично его. Первое, он возбудил иск к соседским крестьянам в Алакаевке, за потраву своих посевов ихней скотиной и второе, против перевозчика через Волгу в Сызрани, который вернул их с Елизаровым, переправлявшимися в Сызрани через Волгу на нанятой лодке, в месте организованном данным перевозчиком для коммерческой переправы. Заставил их переправляться через Волгу по своей организованной переправе.

Поскольку работа в адвокатуре занимала немного времени, Владимир Ульянов всю свою энергию и силу воли направил на изучение марксизма и активную подготовку к предстоящей революционной деятельности.

«Ветераны» ворчали на молодежь и по-своему были правы. Молодежь действительно была уже «не та». В конце 80-х годов, опыт хождения в народ, аресты и ссылки, уже не вызывали энтузиазма в сторонниках народничества. Народники к этим годам успели разочароваться в «прирожденной преданности» крестьянства коммунистическим идеям. Чувство неудовлетворенности народничеством, точно характеризовало настроения радикальной молодежи.

Но что-что, а уж ворчание «ветеранов» менее всего пугала Ульянова и его друзей, они принадлежали к числу тех, кому «лезть за словом в карман», не приходилось. Их представитель, Владимир Ульянов, не упускал случая скрестить полемические шпаги с любыми оппонентами, не взирая ни на какие авторитеты.

В двадцатых числах декабря 1889 года, в Самару приехал ново-народоволец, как он сам себя называл, Михаил Сабунаев, группа которого была занята собиранием сил разгромленной царским правительством «Народной воли», для организации революционных действий. Для встречи с Михаилом Васильевичем, которому уже исполнилось 45 лет, собралось человек 12–15 молодежи. Сабунаев зачитал им проект программы «Союза русских социально-революционных групп», и пояснил, что «ново-народническую партию надо считать переходной или, вернее, партией, объединяющей народовольцев, народников, социал-демократов и прочие оппозиционные группы в единое целое для борьбы с царским правительством. А поскольку, их практическая программа действия среди фабрично-заводских рабочих нисколько не разнится от программы марксистов, социал-демократов, то они готовы сгруппироваться и под знаменем марксизма». Как предстояло бороться с царским правительством, на этом особо не останавливались.

Главным оппонентом Сабунаева выступил на этом собрании Владимир Ульянов. Он решительно отверг возможность объединения народников с марксистами на столь неопределенной платформе.

В 1891 году в России начался голод. И хотя он охватил лишь 17 губерний Поволжья и Черноземного центра с населением около 30 миллионов человек, голод стал проявлением глубокого общенационального кризиса, сравнимого по значению разве что с поражением в Крымской войне.

Сбор хлебов оказался в этом году наполовину ниже, чем в предшествующие, тоже весьма скудные, годы. А поскольку недород совпал с полным истощением крестьянского хозяйства, страдавшего от безземелья, кабальной аренды, непосильных налогов и выкупных платежей, кабатчиков и мироедов, голод стал следствием не столько погодных условий, сколько социально-экономических процессов, происходивших в российской деревне после 1861 года.

Дальше началась обычная российская история. Получив ссуду на закупку продовольствия для голодающего сельского населения, расторопные «земцы» передали закупки продовольствия спекулянтам-хлеботорговцам. В той же Самаре, они втридорога переплатили купцу Шихобалову, почти 1,5 млн рублей за 12 тысяч пудов порченой муки, оказавшейся непригодной для выпечки хлеба. С оставшимися миллионами, для закупки хлеба в южных губерниях, направили члена губернской управы Дементьева. После двухмесячного пребывания на юге, он зерно доставил, но опять-таки, как писал «Волжский вестник», с солидной, до 30%, примесью сорняков, песку и даже мелких камешков.

Нечто похожее происходило и в других губерниях. Так что ссудная помощь оказалась растраченной с большими потерями. Даже в апреле 1892 года, когда выдача ссуд приобрела наибольший размах, помощь получили лишь 11,8 млн человек, то есть около трети пострадавшего населения. От еще более худшего, Россию уберег транспорт муки, прибывший в губернию весной 1892 года из Америки, и финансовая помощь английских квакеров, которых привезли в Самару граф Гейден и князья Петр и Павел Долгоруковы.

Параллельно и в противовес «официальной» помощи, с лета 1891 года, стала организовываться общественность. Начало положил Лев Толстой, который, при всем своем неприятии благотворительности, стал создавать в Тульской губернии бесплатные столовые, для голодающих.

Поначалу правительство решительно выступило против помощи общественностью. Правительство поддержала и наиболее реакционная часть дворянства. Даже знаменитый лирический поэт Афанасий Фет и тот заявил, что крестьяне не нуждаются в благотворительности, ибо бедствуют единственно только по своей лености и склонности к пьянству. Но когда общественная помощь, несмотря на противодействие, приобрела достаточно широкий размах, Александр III, 17 ноября 1891 года, издал на имя своего сына и наследника Николая, рескрипт. В нем, он публично признал сам факт недорода хлебных произведений, и учредил «Особый комитет» для руководства всем делом общественной благотворительности, во главе с будущим государем Николаем II, который опирался в деятельности комитетов, прежде всего на губернаторов.

Позицию марксистов в начале, 1892 года сформулировал Георгий Плеханов, в статье «Всероссийское разорение» и в письмах «О задачах социалистов в борьбе с голодом в России». Не осуждать надо ту молодежь, тех добровольцев, писал Плеханов, кто полагает, что можно «вычерпать чайной ложечкой глубокое безбрежное море народных страданий. Эти люди бесстрашно исполняют свой долг, как они его понимают. Неужели мы останемся позади них?» Нет! Социалисты должны идти дальше и направить свои усилия на борьбу с причинами народного бедствия. Если у правительства и буржуазии есть хлеб и деньги для благотворительности, создающей лишь иллюзию помощи, то у социалистов есть только слово. Они не могут накормить голодающих, но они должны разоблачать всю правительственную политику, всех чиновных казнокрадов и лихоимцев, паразитирующих на людском горе. Социалисты обязаны способствовать росту классового сознания трудящейся массы города и деревни, правильному пониманию причин нынешнего голода, чтобы народ мог вырвать свою судьбу из рук царских чиновников, завоевать политические права, и прежде всего всеобщее равное и прямое избирательное право. Только созванный таким образом Земский собор сформирует правительство, способное удовлетворить народные нужды, и даст русскому земледельцу возможность сеять хлеб, а не голод. Именно для этого социал-демократы станут добиваться «полной экспроприации крупных землевладельцев и обращения земли в национальную собственность. Ну а если крестьяне захотят поделить ее между общинами, и в том не вижу я беды. Россия, заключает Плеханов, спасет себя революцией. Только лозунги, обещания и перспективы. Этим было озвучено программное требование Социалистического Интернационала, по национализации земли государством.

Несмотря на неисчислимые толпы нищих, плач и стенания на каждом шагу, на ежедневно описываемые в газетах ужасы в голодающих районах, либеральное общество продолжало то же обычное течение жизни, которое наблюдалось в Самаре до голодных дней. Балы, концерты, танцевальные вечера шли своим чередом, с той только разницей, что теперь иногда концертировали или танцевали в пользу голодающих. Своим чередом устраивались и «журфиксы», вечера приёма гостей, с танцами, чаем и колбасой.

Само крестьянство, к этому времени развития капитализма в России, уже социально расслоилось. Статистики выделяли три основные группы в крестьянстве. Первая, зажиточные крестьянские семьи, засевающие более 25 десятин на двор. Численно она составляет около 20 процентов жителей деревни. Вторая, средние хозяйства, обрабатывающие от 10 до 25 десятин пашни. Их доля среди общинников равна примерно 40 процентам. И третья группа, крестьяне бедные, то есть мало сеющие, до 10 десятин, или не сеющие вообще, которых среди жителей села также насчитывается около 40 процентов.

Примечание: десятина в метрической системе мер составляет 1,09 гектара.

Во многих местностях образовалось «новое крепостное право». Господами являлись уже не помещики, а управляющие их поместьями, местные кабатчики, кулаки и мироеды, грубые полуграмотные хищники, грабящие и спаивающие народ с беспощадной последовательностью, захватывавшие землю за долги.

Господам российским народовольцам, демократам, либералам и иже с ними марксистам, не когда было бороться за права трудовой массы населения, включая беднейшее крестьянство. Их больше влекли к себе масштабные проекты, казнь самодержца, свержение правительства, революция, всеобщее избирательное право, самых продвинутых, вооружённое восстание и массовый террор.

Глава 4 
Завершение Самарского период. Переезд в С.-Петербург. Ссылка в Шушенское

Российская интеллигенция, дабы не попасть в разряд «неблагонадежных», всегда старалась сочетать самую бурную общественную деятельность с казенной службой. После получения университетского диплома эту проблему надо было решать и Владимиру Ульянову.

В свое время, получив «генеральский чин», действительного статского советника, Илья Николаевич сшил для надлежащих визитов фрак. Подобных визитов оказалось немного, и после его смерти этот, почти новенький фрак, висел в шкафу. Теперь его извлекли оттуда, примерили, хотя отец был фигурой помельче сына Володи, фрак Владимиру Ульянову пришелся впору. Теперь, направляясь в Окружной суд для выступлений, в качестве помощника присяжного поверенного, он каждый раз облачался в сию одежду отца. Но это была частная практика, казённой службы Владимир Ульянов так и не получил, был в списке лиц, запрещённых к приёму на государственную службу.

3 часа 30 минут пополудни 5 марта 1892 года, Владимир Ульянов впервые занимает место за адвокатским столиком.

В 1892 году Владимир Ульянов организует первый в Самаре кружок по изучению Марксизма. В него вошли 6 человек, включая самого учителя, Скляренко, Семёнов, Кузнецов, Лебедева, Беляков. Изучали произведения Маркса, «Капитал», Энгельса, «Анти-Дюринг», «Положение рабочего класса в Англии», работы Плеханова и других марксистов, что можно было достать в Самаре. Кроме изучения работ Маркса, Энгельса и Плеханова, все члены кружка стали заниматься пропагандой марксизма.

В апреле 1893 года Владимиру Ульянову исполнилось уже 23 года. В это время, весной, свои анализы по статистике крестьянского хозяйства и выводы, Владимир Ульянов изложил в статье «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни». Это была первая из сохранившихся работ Владимира Ульянова по марксизму. В этой статье он проанализировал материал работы Постникова, «Южное-русское крестьянское хозяйство». Ульянов критикует автора за непоследовательность и методологические ошибки, даёт марксистскую характеристику положения русской деревни, разбивает народнический миф, об особом, неизменном укладе крестьянского хозяйства. Пытаясь опубликовать статью в журнале «Русская Мысль», Владимир Ульянов получил отказ. В декабре 1892 года за аналогичную статью Павла Скворцова, закрыли достаточно умеренный журнал «Юридический вестник», и редакторы журналов были начеку. Вукол Лавров, редактор журнала «Русская мысль», писал Чехову: «Теперь, когда цензура насторожилась и смотрит на нас взором аспида и василиска, я опасаюсь, как бы не вышла какая-нибудь пакость». Поэтому, видимо, когда Владимир Ульянов послал в «Русскую мысль» свою статью о книге Постникова, он получил вежливый отказ. Эта статья Владимира Ульянова, была опубликована впервые в 1923 году, в Советской России.

И мысль о том, что время неумолимо идет вперед и используется оно отнюдь не лучшим образом, видимо, не раз приходила в голову Владимиру Ульянову. Хардин, внимательно следивший за работой своего помощника, считал, что со временем из Ульянова выйдет отличный «цивилист», адвокат, специализирующийся на гражданском праве. А пока, пусть занимается мелкими уголовными делами, которые дадут ему и судебный опыт, и интереснейшие жизненные наблюдения. Дела мелкие кражи, семейные конфликты. Ульянов добивался наказания по минимуму. Чтобы стать полноценным адвокатом, присяжным поверенным, надо было отработать в должности помощника, не менее 5 лет.

Впрочем, все образовалось как бы, само собой. В июне 1893 года, младший брат Дмитрий успешно сдал гимназические экзамены, и решено было, что поступать Дмитрий будет в Московский университет. А стало быть, и семье надо перебираться на жительство в Москву. Исключение из этого составил лишь Владимир.

Он не захотел основаться в Москве, куда направилась вся его семья, вместе с поступающим в Московский университет младшим братом Дмитрием. Москву, жители С.-Петербурга называли большой деревней, в ней было много провинциального, а Владимиру Ульянову был нужен промышленный центр. Он решил поселиться в более живом, умственном и революционном С.-Петербурге. Чтобы взяться вплотную за революционную работу, необходимо было поселиться самостоятельно, не в семье, членов которой он скомпрометировал бы.

24 апреля и 12 мая Владимир последний раз выступил в суде и уехал в Алакаевку. 23 июля был составлен договор о продаже за 8 тысяч рублей хутора и мельницы их соседу, помещику Данненбергу. Но эта сделка сорвалась, и Алакаевку перекупил местный купец Данилин. 12 августа Ульянов вернулся в Самару и через четыре дня подал прошение председателю Самарского окружного суда, в котором он просил выдать ему справку о том, что он состоял в аналогичной должности в Самаре, намереваясь причислиться в помощники присяжного поверенного в округе С.-Петербургской судебной палаты.

Возвращаясь в С.- Петербург, Владимир Ульянов сделал остановку в Нижнем. Здесь, в мансарде дешевой гостиницы, которую называли «У Никанорыча», в августе 1893 года и произошла первая его встреча с Павлом Скворцовым. В Казани, в 1887–1889 годах, они так и не встретились. В 1889 году Павел Скворцов перебрался в Нижний Новгород, опять работал в земстве статистиком, по-прежнему писал в «Волжский вестник» и столичные журналы. Вокруг него и здесь сложился марксистский кружок, через который прошли Ванеев, Сильвин, Мицкевич, Леонид и Герман Красины, Владимирский, Гольденберг-Мешковский, многие из тех, с кем позднее придется сотрудничать Владимиру Ульянову.

В этой маленькой мансарде, насквозь прокуренной, вспоминал Михаил Григорьев, участвовавшего в данной встрече, у них с Владимиром Ульяновым, разговоры шли в течение шести часов.

Михаил Григорьев, один из первых руководителей марксистских кружков в Нижнем Новгороде.

В первых своих работах, написанных еще в Самаре, Ульянов формулирует идею экспроприации помещичьего землевладения и национализации земли, которые создали бы демократическую почву для расцвета «фермерских отношений» и подъема благосостояния всего населения.

Когда Ульянов высказал эти свои идеи Скворцову, Павел Николаевич взорвался и назвал его «ревизионистом», ибо он твердо знал, в последней главе первого тома «Капитала» говорится нечто прямо противоположное тому, что утверждал этот лобастый юноша.

Много лет спустя, в 1929 году, Павел Николаевич Скворцов, в беседе с историком Бешкиным сказал, что спор шел у него с Владимиром Ульяновым главным образом о «развитии русского капитализма». Ссылаясь на Энгельса, Скворцов утверждал, что разложение общины и «освобождение» крестьян от земли является единственным реально существующим вариантом дальнейшего развития. Этот путь прошли европейские цивилизованные страны, и иного, как бы это ни было прискорбно, не дано. Плеханов так же был достаточно близок к этой позиции. «Социал-демократы», писал он в 1892 году, «не должны думать, что им легко будет предупредить предсказываемую Энгельсом экспроприацию крестьянства от земли. Всего вернее, что это им не удастся. Но ответственность падет за это не на них, а последствия этого послужат опять-таки им на пользу». Важно отметить, что если Плеханов считал все-таки возможным для социал-демократов стремление «предупредить экспроприацию крестьянства», то Павел Скворцов любую попытку препятствовать данному процессу, оценивал, как реакционную.

От своего учителя, профессора Зибера, Павел Николаевич унаследовал и некоторую однобокость восприятия марксистской теории. Народник Березин писал, что Скворцов в разговоре с ним заявил, что его интересует больше теоретическое решение вопроса, а не практика революционного движения, и производил впечатление «человека не от мира сего.

Обвинение в «ревизионизме» привело Ульянова к еще одному весьма существенному выводу, который он также сформулировал в своих работах, теория Маркса, дает лишь общие руководящие положения, которые применяются в частности к Англии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, к Германии иначе, чем к России.

Владимир старался расширить круг общения. Он переписывался с Федосеевым и, в частности, передал ему во Владимирскую тюрьму свою рукопись, с подробным разбором книги Николая Францевича Даниельсона, «Очерки нашего пореформенного общественного хозяйства», вышедшей в начале 1893 года. Даниельсон русский экономист, публицист-народник, издатель, переводчик «Капитала» Карла Маркса на русский язык и автор первого завершённого перевода трёх томов «Капитала», один из идеологов и теоретиков либерального народничества.

Петру Маслову, одному из руководителей выступления студентов Казанского университета в 1887 году, Владимир послал в Уйский поселок, в Оренбургском крае, свою рукопись, с обстоятельным анализом работ Воронцова, «О развитии капитализма в России». Но более всего он стремился получить выход на страницы прессы.

После Нижнего Новгорода, Владимир Ульянов сделал остановку в городе Владимире, для свидания с Федосеевым.

Встречу со связным Владимир Ульянов ожидал у стойки буфета железнодорожного вокзала. Пришёл за ним на вокзал, член Федосеевского кружка Николай Львович Сергиевский. Николай Сергиевский, встречавший Ульянова на вокзале, вспоминал,«в назначенный час я пришел на вокзал и, окинув взором почти пустой буфет тут же заметил около условленного столика маленького человека со всеми приметами Владимира Ульянова. Немедленно подошел к нему, сказал пароль. В. И. ответил, быстро взял свой саквояж и без дальних слов направился за мной. Первое время мы шли почти молча. Я с любопытством наблюдал его. Маленький, щупленький, скромный, аккуратно и, что называется, прилично, но без претензий одетый человек, ничем не обращающий на себя внимание среди обывателей. Этот защитный цвет мне понравился. Все та же, что и теперь, рыжеватая бородка клинышком, усы по тому времени не стриженные, татарский разрез глаз и примечательный череп, тогда еще покрытый, хотя и крайне небогатой растительностью. Того лукавого выражения лица, которое потом уже, после ссылки, обратило на себя мое внимание, тогда я не заметил. Вероятно, в тот период оно еще отсутствовало. Осторожный, пытливо озирающийся, наблюдательный, сдержанный, при всей своей, мне уже известной по письмам, темпераментности, В. И. представлял собой полнейшую противоположность Н. Е. Федосееву. Ого, думал я, если пламенный, отчаянный Н. Е. сложит свою буйную голову, то этот сложит голову общего врага».

Сергиевский отвёл Ульянова на Ново-Конную площадь, ныне улица 10 Октября. Здесь в одноэтажном деревянном домике с мезонином, где Мария Гопфенгауз сняла квартиру для Федосеева, Владимир Ульянов ждал его несколько часов. Вернувшаяся Мария Германовна, безуспешно хлопотавшая о выходе из тюрьмы Федосеева, хотя бы на несколько часов, сообщила, что жандармы освобождения Федосееву не дали. Откладывать отъезд до следующего дня Ленину было нельзя и, прекрасно запомнив дорогу, благо идти было рядом, Владимир Ульянов один ушел на вокзал и уехал в Москву.

В Москву из Самары, с 1891 года переехала и поселилась семья Ульяновых в связи с поступлением в Московский Университет Дмитрия Ульянова. Будучи в Москве, Владимир Ульянов работал в читальном зале библиотеки Румянцевского музея и встречался с местными марксистами, Винокуровым, Мицкевичем, Рязановым, Лядовым, Прокофьевым.

Но С.-Петербург был лабораторией революционных идей, центром жизни, движения, деятельности, и Владимир Ульянов, желавший посвятить себя революции, стремился в С.-Петербург.

Основания для самых радужных надежд у Владимира были. Еще в 1891 году, когда он весной и осенью приезжал в столицу для сдачи экзаменов в университете, по рекомендации Аполлона Шухта, Ульянов познакомился с преподавателем аналитической химии Технологического института Людвигом Юльевичем Явейном, и заведующим химической лабораторией Александровского чугунолитейного завода при Николаевской железной дороге Альбертом Эдуардовичем Тилло.

Оба они, еще с начала 80-х годов, лично знали Фридриха Энгельса, Вильгельма Либкнехта. И это уже само по себе, должно было произвести огромное впечатление на молодого марксиста. Мало того, еще в Казани Владимир мечтал прочесть книгу Энгельса «Анти-Дюринг», в которой, как ему говорили, «поставлены все принципиальные вопросы марксистского мировоззрения». Но ни в Казани, ни в Самаре книги не было. А здесь, в С.-Петербурге, ее просто взяли с полки домашней библиотеки и вместе с новейшими номерами немецких социал-демократических журналов дали для прочтения и конспектирования

Именно в это время С.-Петербург все более выдвигался как центр нарождавшегося массового пролетарского движения, которое, по убеждению марксистов, должно было освободить Россию от царизма. Именно тогда, в начале 1891 года, во время забастовки судостроителей завода «Новое адмиралтейство», социал-демократическая группа Бруснева, имевшая достаточно широкие связи со столичными рабочими, установила контакт и со стачечниками. Владимир был в это время в Самаре. Но 12 апреля 1891 года, когда умер писатель-шестидесятник Николай Васильевич Шелгунов, Владимир Ульянов находился в С.-Петербурге.

Статьи Шелгунова по рабочему вопросу имели большой резонанс, и его похороны превратились в политическую демонстрацию. На демонстрации преобладали студенты, курсистки, пришли гимназисты и реалисты. Присутствовал сам Михайловский и другие знаменитости. Но самым неожиданным стало появление нескольких десятков рабочих. И среди множества венков был и их металлический венок с темно-зелеными дубовыми листьями и лентой с надписью, «Указателю пути к свободе и братству».

31 августа 1893 года Владимир Ульянов приезжает в С.-Петербург. Через два дня, он был зачислен помощником присяжного поверенного, по ходатайству присяжного поверенного Волькенштейна, с 3 сентября 1983 года. Судебными делами Ульянов практически не занимался, всё своё время и все свои силы он посвящал революционной работе. Вскоре он вступил в марксистский кружок, состоящий из студентов Технологического института, Радченко, Кржижановского, Старкова, Леонида Красина, Ванеева, Запорожца и других.

в Петербурге Владимир Ульянов не порывал и с адвокатской практикой, готовил защитительные досье для Волькенштейна, своего патрона, человека яркого, свежего таланта, нередко выступавшего по делам политического обвинения, принимал его клиентов, устраивал консультации по вопросам права для рабочих, бывал на шумных многоречивых собраниях молодых петербургских адвокатов, что регулярно проходили в канцелярии съезда мировых судей, выступал в судах с защитами.

Итак, Владимир Ульянов, почти четыре года за адвокатским столиком.

В ночь на 9 декабря 1895 года, помощник присяжного поверенного округа Санкт-Петербургской судебной палаты Владимир Ульянов, был арестован, по делу за активное участие в антигосударственной организации «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».

За эти 14 месяцев, что он находился в тюрьме, шло расследование, осужден он ещё не был, находился в статусе задержанного, поэтому тюремного режима ему не досталось. В камеру ему приносили хлеб, молоко, минеральную щелочную воду, как больному с хроническим гастритом, о справках и облегчении режима позаботилась мама Мария.

Мать, Мария Александровна, родилась и воспитывалась в протестантской среде немцев, где культивировались немецкие традиции. С детства в семье у Ульяновых, строгий распорядок дня, в том числе и питания. Завтрак в будни, в 8 часов утра. В праздники, в 12. Обед в будни, в 14 часов, в праздники, в 16. Ужин ежедневно в 20 — 21 час.

Еда русско-немецкая. Супы молочные, растительные, крупяные, но редко, русские кислые щи, считавшиеся «тяжелыми» и «грубыми». Редко, сравнительно с волжскими возможностями, и русская уха, иногда летом. Вообще супы не доминировали, интеллигентность не допускала следовать столь «вульгарному» блюду. Это относилось и к хлебу. Черный хлеб употреблялся лишь в будни, к обеду. К чаю, ужину полагался белый. В воскресные дни и праздники на столе появлялся ситный. А ведь именно в ситном и в черном хлебе содержатся редкие витамины группы «В» и «Е», необходимые для активной жизнедеятельности. Их Владимир Ульянов практически не получал, поэтому и вырос он щуплым и низкорослым.

Мощными, огромными и несокрушимыми, его стали изображать статуи, которые делались советскими скульпторами согласно принципам социалистического реализма и партийности в искусстве.

Мясных блюд готовили мало. Да и то говядину, которую лишь отваривали, а не жарили, отваривать было легко, и отварная пища считалась «легкой», «полезной», а жарить, надо было много времени и уметь. О ботвинье, окрошке, солянках, рассольниках и кальях, тип рассольника из мяса или рыбы на огуречном рассоле, распространенных в Центральной России, в семье даже и не слышали. Среди горячих блюд доминировала яичница, а из немецких, «армериттер», моченный в молоке белый хлеб, поджаренный слегка на сковородке на сливочном масле и залитый яйцом. Крутые яйца и яйца всмятку по воскресеньям были обычным блюдом за завтраком и ужином. Другим дежурным блюдом были бутерброды, совсем уже немецкое в то время «кулинарное изделие». Бутерброды делались либо просто с маслом, либо с хорошей копченой рыбой, с осетриной, с балыком, с севрюгой. Именно копченая и соленая красная рыба была единственным сравнительно ценным пищевым компонентом, который получал в детстве Владимир Ульянов. Она имела огромное значение как источник фосфора.

Стоило Владимиру на два-три года лишиться даже такого несовершенного домашнего стола, когда он был студентом Казанского университета, как он приобрел «болезнь желудка», в связи с чем ему было рекомендовано пить щелочные минеральные воды. Мама впоследствии предъявляла эти справки-рекомендации по судебным инстанциям, для облегчения приговоров и решений судов.

В феврале 1897 года власти вынесли окончательное решение по его делу. Владимир Ульянов приговаривался к ссылке сроком на три года, с отбыванием ее под надзором полиции в восточной части Сибири. Однако сообщать ему об этом решении не спешили, и он провел в тюрьме еще две недели. Наконец он был вызван к прокурору, где и узнал, какое ему назначено наказание. Он только был рад приговору. Его могли приговорить к каторжным работам или к длительному тюремному заключению. Через несколько дней он узнал, что его матери удалось выхлопотать для него другое место ссылки. Теперь он должен был проследовать на поселение в южную часть Сибири, а не в восточную, где были сильные холода. Мать добилась, через родных и знакомства в С.-Петербурге, чтобы Владимиру Ульянову разрешили ехать в ссылку на свои деньги, а не в арестантском вагоне с другими осужденными, и под конвоем охраны.

На сборы, в путешествие поездом в глубь России, ему было дано три дня. Выйдя из тюрьмы, он сразу же сел в поезд и поехал в Москву, к своей семье. В Москве он побыл с родными, посетил знаменитую Румянцевскую библиотеку, где подобрал себе для работы необходимые материалы, и даже успел побывать на нелегальном собрании. У него осталось неприятное впечатление от посещения нелегального собрания. Он обнаружил, что за те полтора года, что он провел в тюрьме под следствием, марксизм претерпел изменения. Марксизм был заменен теориями некоего Бернштейна, который считал, что рабочее движение добьется значительно большего успеха, если будет бороться за экономические права рабочих с помощью профсоюзов, а не путем революции.

До Тулы Владимира сопровождала мать с двумя сестрами. Никакого конвоя не было, и его принимали за обыкновенного пассажира. Он вез с собой около сотни книг, чемодан, набитый одеждой, и тысячу рублей денег наличными. Согласно инструкциям, он должен был доехать до Красноярска, и по прибытии туда ждать дальнейших указаний. В Красноярске он был предоставлен самому себе. Поселился в доме у Клавдии Поповой, которая помогала революционерам, сосланным в Красноярский край. Два месяца он жил у нее в доме. В это время он посещал библиотеку, которая принадлежала купцу Юдину. В ней насчитывалось восемьдесят тысяч томов разных изданий, помимо книг, там хранились подшивки газет и журналов, начиная с XVIII века. Подолгу гулял, совершая прогулки на большие расстояния. Иногда заходил в городскую читальню, чтобы просмотреть московские газеты, которые приходили в Красноярск с опозданием на одиннадцать дней. Так прошла зима, в ожидании прибытия конвоя из Москвы.

Пришла весна, 16 апреля, на красноярский вокзал прибыл поезд с остальными осужденными по его делу. Это были те, кто не мог заплатить за собственный проезд по железной дороге. Ульянов встретил этап и даже ухитрился обстоятельно побеседовать с Николаем Федосеевым, которого отрядили выполнять роль носильщика, это была их первая и последняя встреча. После этого арестанты проследовали в места своей ссылки. Что касается Владимира Ульянова, то 17 апреля, прожив ещё целый месяц в Красноярске, он узнал, что его отправят в Минусинск. а пароходы по Енисею еще не ходили. Оба города, Красноярск и Минусинск, стояли на Енисее, и он полагал, что его скорее всего отправят в Минусинск по реке. Прошла еще неделя, и он уже точно узнал, где ему предстояло провести годы ссылки. Примерно в пятидесяти километрах южнее Минусинска находилось село Шушенское, туда-то и должны были его доставить. Места к югу от Минусинска славились как «Сибирская Италия». Ни один из ссыльных революционеров, арестованных одновременно с ним, не был туда направлен. Мартова и Ванеева услали в Туруханск, на север, Старков, Кржижановский и Лепешинский обосновались в Минусинске. Дело в том, что во всех бумагах и ходатайствах, направляемых в высшие инстанции его матерью, говорилось, что ее «несчастный» сын страдает от туберкулеза и ему предписан умеренный климат, поэтому Шушенское, единственное подходящее для него место.

Село стояло не на самом Енисее, а на берегу одного из его притоков. Километрах в двух начиналась тайга, а на горизонте возвышались Саянские горы. Это были благодатные места для охоты. По берегам реки и в сосняке было полно дичи, а в тайге водилися медведи, олени, дикие козы, белки, соболь. Отдаленность от города дарила еще одно преимущество, все было страшно дешево. Там можно было прожить на восемь-девять рублей в месяц, что соответствовало сумме денежного содержания, установленного для него приговором.

Больше всего его радовало то обстоятельство, что, живя в Шушенском, он будет один, никто не будет мешать ему работать с литературой.

12 мая 1897 года его затянувшееся в Красноярске ожидание закончилось. В комнаты, которые он занимал, явились два жандарма и приказали ему проследовать за ними, на пароход. Судно было тихоходное, оно часто и надолго причаливало к берегу, поэтому он почти на целую неделю опоздал с прибытием в Минусинск, а затем в сопровождении жандармов трясся в карете до Шушенского, где был сдан местному приставу.

Глава 5 
Жизнь в ссылке, в Шушенском

В поезде на Красноярск, в купе, к Владимиру Ульянову в Самаре, был подсажен новый пассажир, так он и познакомился с Владимиром Михайловичем Крутовским. Владимир Крутовский принадлежал к семье сибирского золотопромышленника. За время обучения в медико-хирургической академии в С.-Петербурге, Крутовский сблизился с видными деятелями народнического движения Анненским, Якубовичем, Иванчиным-Писаревым, входил в ближайшее окружение редакции журнала «Русское богатство». Вместе с женой Лидией Симоновной, урожденной Гоштовт, выпускницей Высших женских Бестужевских курсов, он являлся почитателем теоретика либерального народничества Михайловского. Крутовский возвращался домой в Красноярск из Самары. В Красноярске он работал в комиссии по медицинскому освидетельствованию политических ссыльных. Он научил Владимира Ульянова подать губернатору прошение, «об освидетельствовании состояния здоровья». Сам же он взял на себя хлопоты провести это дело в нужном направлении. Медицинская комиссия, «нашла» туберкулезный процесс в легких Владимира Ульянова и сочла необходимым назначить местом ссылки южную часть губернии, то есть Минусинский уезд.

Примечание: Владимир Михайлович Крутовский, умер в тюремном застенке в СССР, в 1938 году, в возрасте 82 лет, не изменив своим народническим взглядам, приобретёнными им в молодости, в С.-Петербурге.

Вскоре Ульянов, в одном из своих писем, сообщает матери, «назначением своим я очень доволен, ибо Минусинск и его округ лучшие в этой местности и по превосходному климату, и по дешевизне жизни. Я назначен в село Шушенское. В селе есть волостное правление, почта ходит правильно, два раза в неделю».

От С.-Петербурга, до Шушенского почта «шла» 11 суток. За постой ссыльный должен был платить хозяину 4 рубля, корова в Сибири тогда стоила 2 рубля. Ссыльному, казна платила содержание от 8 до 9 рублей в месяц.

Квартиранту выделили комнату в 14 квадратных метров, в которой поставили стол, несколько стульев, деревянную кровать, а потом навесили полки для книг, книг было привезено более 100 единиц.

За ссыльным сразу же был установлен гласный полицейский надзор, и урядник дважды в день, утром и вечером, приходил проверять его. Без разрешения этого надзирателя, Владимир Ульянов не имел права покидать село. Надзор осуществлял бывший фельдфебель Заусайлов, в обязанности которого входило также проверять корреспонденцию ссыльного. Фельдфебель Заусайлов перепоручил надзор за ссыльным хозяину квартиры, с которым Владимир Ульянов подружился. Хозяин его квартиры держал местный кабак и со временем перестал придерживаться строгостей к постояльцу. Стал отпускать постояльца на охоту с местным жителем, Сосипатычем, как прозвали его местные, а правильно, Иваном Осиповичем Ермолаевым. В округе была «богатая» охота, много дичи, дикие козы, а в горах и в тайге, белки, соболи, медведи, олени. Ходил Владимир Ильич с местным жителем Мартьяновым и в Саяны, поднимались они на вершину горы малый Борус, высотой 2200 метров. А это не один и не два дня пути, в тяжёлых условиях снежного высокогорья.

Владимир Ульянов под любыми предлогами старался побывать в Минусинске, когда туда съезжались социалисты, отбывавшие ссылку во многих селах Сибири. На каждую поездку требовалось разрешение минусинского исправника, а он не всегда его давал, и Владимир, нарушая правила, но предупредив хозяина, уезжал в город. За одну такую отлучку, без разрешения начальства, ему было сделано строгое внушение, и даже сообщили об этом губернатору Енисейского края.

Крупская, в своих письмах описывала холостяцкую жизнь Владимира Ульянова, «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое „жалованье“, восьмирублевое пособие, имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья. Правда, обед и ужин был простоват. Одну неделю для Владимира Ильича за бивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест, как съест барана, покупали дополнительно на неделю мяса. В общем, ссылка проходила неплохо».

К мясу и котлетам добавлялся картофель, огурцы, кислая капуста, свекла, а в качестве десерта сибирские ватрушки. Четыре месяца спустя, после начала ссылки, в письме к матери, Владимир Ульянов уже хвастался, здесь все нашли, что я растолстел за лето, загорел и выгляжу совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь. Сразу все самарские, питерские болезни, следствие несбалансированного питания и юношеский гастрит, были им забыты.

Вместе с Владимиром Ульяновым в Шушенском отбывали ссылку социал-демократ из Польши Проминский, и рабочий Путиловского завода, финн Энгберг. Ульянов близко сошелся с ними. Энгберга он знакомил с основами марксизма. У Проминского было пятеро детей. Приходя к ним, Ленин стремился их порадовать по мере своих возможностей. В письмах домой он просил послать ему книжки для детей с картинками. Владимир Ульянов вёл в Шушенском жизнь, насыщенную разнообразным общением, физической нагрузкой, совершал выходы на охоту и походы в Саяны.

Одновременно с Ульяновым, к ссылке была приговорена и Надежда Крупская. Ее сослали в Уфимскую губернию. Надежда Константиновна и Владимир Ильич начали ходатайствовать о том, чтобы ей, как будущей супруге, позволили отбывать наказание в Шушенском. Власти пошли молодым навстречу, и разрешение было предоставлено. Владимир Ульянов с нетерпением считал дни до приезда Надежды Константиновны. Будучи еще в Петербурге под следствием, Владимир Ульянов признался ей в своих «чувствах». А в одном из писем, отправленных из Шушенского, он сделал Надежде предложение, стать его женой. На что Надежда Константиновна, которая тоже любила Ленина, в шутку ответила, ну что ж, женой, так женой, не ведала во что попадёт, а кто ведает?

Надежда Константиновна приехала в Шушенское, чтобы стать супругой Владимира Ульянова, 7-ого мая 1898 года, в этот день Владимир был на охоте. Комната Владимира Ильича была не велика. Надежда приехала в Шушенское с мамой, Елизаветой Васильевной. Вернувшись с охоты под вечер, Владимир удивился, в его комнате горел свет. Состоялась радостная, долгожданная встреча, особенным сюрпризом для Ульянова стало прибытие с Надеждой её мамы, его будущей тёщей. Мама, Елизавета Васильевна, настояла на венчании Надежды и Владимира. Хозяева, у которых проживал Ульянов, уступили молодым остальную часть избы. Единственным человеком, который безбоязненно и с удовольствием регулярно критиковал Владимира Ульянова, была его тёща, Елизавета Васильевна. «Эк, вас разнесло-то, батенька», сообщила ему, его будущая тёща, при первой встрече. Поскольку Владимир был невысоким и довольно щуплым, его полнота особенно бросалась в глаза.

Ссылка в Шушенское, для Владимира Ульянова стала, после прибытия Надежды и её мамы, настоящим гастрономическим раем. Жил он на полном пансионе, который включал в себя настоящее сибирское пятиразовое питание. В рацион входили щи, грибной суп, отварная рыба, телятина, пироги, пельмени, шаньги. Его обязанностью было только, сесть за стол, и всё это поглощать.

На столе у Владимира и прибывших к нему, его жены и тёщи, не переводились свежая рыба, лучших лососевых сортов, молодое мясо, лесная дичь, ягоды, грибы, мед, домашние соленья, овощи, свежевыпеченный хлеб и конечно, любимые им куриные яйца. Как показало дальнейшее, яйца и всё, что содержало холестерин, пора было бы ограничить в рационе, но привычки питания, заложенные с детства, в семье, требовали своего удовлетворения.

Владимиру Ульянову приходили и продуктовые посылки от мамы Марии. Мать отправляла ему в ссылку пряники, халву, варенье, мармелад, урюк.

После приезда невесты и её мамы, Владимир Ульянов перебрался в более просторное жилье, состоящее из нескольких комнат, которые они сняли у вдовы Петровой. Надежда Крупская прибыла в Шушенское при условии, либо официально выйти замуж за ссыльного, либо вернуться на прежнее место ссылки, в Уфу. В царской России признавались «законными» только церковные браки, на этом настаивала и мама Надежды. Владимир Ульянов, ярый атеист с молодости, не носивший нательного креста, был вынужден согласиться на венчание. Владимир Ульянов и Надежда Крупская венчались в Петропавловском храме села Шушенское, о чём была сделана соответствующую запись в церковной метрической книге. До процедуры венчания, жениху и невесте, надо было пройти подготовку к исповеди, исповедоваться и получить «Исповедальное свидетельство». Кроме того, брачующиеся, должны были представить своих родителей, если их не было, брали «посажённых родителей» на время венчания и свадьбы. А процедура венчания многочасовая, с церковным облачением супруга и супруги, произнесением супружеской клятвы, вслед за чтением её попом и многочисленными прославлениями Господа Бога. Кольца им сделал из медных пятаков местный кузнец. Владимир Ульянов все эти условия для вступления в брак выполнил, своё «безбожие» он преодолел, любовь, тёща и закон, великая сила.

В избе, по новому месту жительства, состоялась свадьба, на которую собрались товарищи по партии, местные крестьяне. Все хотели увидеть новобрачных и отметить бракосочетание, выпить за благополучие молодой пары. Девушки восхищались роскошной длинной косой Надежды Константиновны, которую по старинному русскому обряду, в день замужества, полагалось расплести и больше не заплетать, удивлялись ее тоненькой хрупкой фигурке и красоте. Жених рядом с ней выглядел невзрачным.

После венчания и свадьбы, молодые завели свое небольшое хозяйство, огородик во дворе, около дома посадили цветы, хмель.

Надежда Константиновна привезла Владимиру Ульянову и новость, о прошедшем в Минске, 13—15 марта, I объединительном съезде РСДРП, на котором было провозглашено образование новой партии, Российской Социал-Демократической Рабочей Партии. Это известие очень порадовало Владимира Ульянова. То, к чему он упорно стремился, стать членом партии, которая сделает революцию, свершилось. Правда на съезде в Минске, его имя ни в каких документах не упоминалось. Партия точно была социалистическая, входила в состав членов Социалистического Интернационала, но с рабочими в этой партии, в России, был недобор. В России это была партия разночинной интеллигенции, которая обещала рабочим всяческое благоустройство их будущей жизни, но главное обещание, освободить их, рабочих, от капиталистической эксплуатации, ликвидировать наёмный труд, захватить политическую власть в руки рабочих.

Примечание: Социалистический интернационал, Социнтерн, международная неправительственная социал-демократическая организация, со штаб-квартирой в Лондоне. Была создана на базе I Интернационала, 1864 года.

Подготовка к объединительному съезду социалистов России, началась в конце 1896 года, Виленская группа начала переговоры о съезде с петербургской и киевской организациями, после чего были отправлены два делегата в Швейцарию для переговоров с заграничным Союзом русских социал-демократов, и летом 1897 года, в Цюрихе, был выработан проект объединения в одну партию.

Идея созыва съезда была подхвачена киевскими социал-демократами. Киевская группа «Рабочее дело», начав переговоры с петербургской, Виленской и Иваново-вознесенской организациями, пыталась собрать съезд в Киеве, в 1897 году, но так как в назначенное время прибыли лишь представители от С.-Петербурга и Москвы, решено было считать съезд несостоявшимся и собраться лишь на частное заседание. Было решено развернуть подготовку съезда и наладить издание общерусской социал-демократической «Рабочей газеты», №1, которой вышел в Киеве в августе, №2, в декабре 1897 года. Газета освещала рабочее движение в России, призывала местные социал-демократические кружки и группы сплотиться в единую пролетарскую партию.

Киевское совещание обсудило вопрос о созыве съезда и поручило заняться его организацией киевской группе, которая предложила участвовать в съезде Петербургскому союзу (фракции «стариков»), Киевскому и Московскому союзам, Екатеринославской группе, Литовской социал-демократической партии, Бунду.

Примечание: Бунд или «Союз», еврейская социалистическая партия, действовавшая в России и Восточной Европе с 90-х годов XIX века, до 40-х годов XX века. Бунд, считал себя единственным представителем интересов многочисленного, на российских землях, еврейского рабочего класса.

Однако, из-за возникших разногласий на съезд не были допущены социал-демократы, издававшие газету «Рабочая-мысль» в Петербурге, представители Иваново-вознесенской, Одесской и Николаевской социал-демократических групп, как не вполне устойчивые и недостаточно конспиративные. Не были посланы приглашения организации «Рабочее знамя» в Белостоке, и Польской социалистической партии, ввиду поставленных ею неприемлемых условий. Не пригласили и «Союз русских социал-демократов за границей», опасаясь, что его делегаты также не смогут соблюсти требования конспирации. Харьковская социал-демократическая группа отказалась участвовать в работе съезда, заявив о несвоевременности создания партии. Послать делегата на съезд планировала Литовская социал-демократическая партия, но затем отказалась.

Съезд был проведён в Минске, там находился Центральный Комитет партии Бунд. Все организационные хлопоты взяли на себя члены Бунда Евгения Гурвич и Павел Берман. Председателем съезда был назначен Эйдельман, а секретарями, Вигдорчик и Тучапский.

Делегатами съезда были 9 делегатов, представлявших наиболее крупные социал-демократические организации России, Петербургский, Московский, Екатеринославский и Киевский «Союзы борьбы», лидер Георгий Плеханов, а также группу «Рабочей газеты» и Бунда. От «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в съезде участвовали 4 человека, Степан Радченко, Петербургский союз, Александр Ванновский, Московский союз, Павел Тучапский, Киевский союз и Казимир Петрусевич, Екатеринославский союз, от Бунда, Шмуэль Кац, Арон Кремер и Абрам Мутник, а также 2 человека от Киевской «Рабочей газеты», Борис Эйдельман и Натан Вигдорчик. Всего состоялось 6 заседаний. В целях конспирации протоколов не велось, записывались только резолюции. Основным был вопрос об образовании партии. Съезд провозгласил создание марксистской рабочей партии и принял решение назвать её Российской социал-демократической рабочей партией, РСДРП, то есть партией наднациональной, партией пролетариата всех национальностей России. В единогласно принятом решении указывалось, что все «Союзы борьбы», группа «Рабочей газеты» и Бунда «…сливаются в единую организацию под названием „Российской социал-демократической рабочей партии“». Съезд избрал ЦК РСДРП в составе 3-х человек, Степана Радченко, от Петербургского «Союза борьбы», Бориса Эйдельмана, от группы «Рабочей газеты» и Арона Кремера, от Бунда. Официальным органом партии была объявлена «Рабочая газета», издававшаяся в Киеве. «Союз русских социал-демократов за границей» признавался частью партии и её представителем за рубежом. Съезд поручил членам ЦК составить «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии» с изложением ближайших политических задач партии. В «Манифесте», написанном Петром Бернгардовичем Струве, в частности говорилось, чем дальше на восток Европы, тем, в политическом отношении, трусливее и подлее становится буржуазия и тем большие культурные и политические задачи выпадают на долю пролетариата. Представители пролетариата в РСДРП были все разночинцы-интеллигенты, мелкопоместные дворяне, служилые чиновники, все были пролетариями «умственного» труда.

«Манифест» и решения съезда, напечатанные отдельным листком, в апреле 1898 года, в Бобруйской подпольной типографии Бунда, были восприняты революционными социал-демократами России как документы исторической важности и получили одобрение Ленина, который в это время находился в Шушенском, в ссылке. После съезда социал-демократические организации и союзы приняли название, комитеты РСДРП.

Однако I съезду РСДРП не удалось преодолеть идейной, организационной и национальной разобщенности социал-демократического движения. Он не смог выработать ни Программы партии, ни Устава. Партия, как единая централизованная организация, на съезде не родилась. Положение усугублялось тем, что сразу же после съезда, многие партийные организации были разгромлены, 8 из 9 делегатов съезда, в том числе члены ЦК, арестованы, типография и готовый к печати №3 «Рабочей газеты», захвачены полицией. Весь процесс создания РСДРП проходил под полицейским надзором.

Для охоты, кроме берданки, у Владимира Ульянова, имелся револьвер у ссыльного, Путиловского рабочего, финна Оскара Энгберга. Ульянов уговорил Энгберга приходить ночевать к себе, и он обучал Владимира Ульянова стрелять из револьвера.

Позже, от брата Дмитрия, Владимир с нарочным получил для себя новое ружье, централку Франкотти. Опробовали централку прямо во дворе, стреляли в мишень, закреплённую на заборе. Бой ружья испытателям понравился, заряд ложился кучно.

Крупская привезла Владимиру коньки из Петербурга, германской марки «Меркурий». Ульянов, «обучил диковинному занятию всех местных детей, устроив на Шуше каток. Оскар катался плохо и очень неосторожно, так что падал без конца, я вовсе кататься не умею, для меня соорудили кресло, около которого я и старалась держаться. Володя катался отлично», писала в своём дневнике Надежда Крупская, 15 декабря 1898 года.

Новый 1899 год, последний год ссылки Владимира Ульянова, ссыльные встретили у четы Кржижановских в Минусинске. Поездка была разрешена, с 24 декабря 1898 года по 2 января 1899 года. Владимир и Надежда были в Минусинске. Среди гостей кроме Ульяновых были Лепешинские, Ленгники и ещё человек 16.

Вместе с Крупской, Ленин занимался переводами иностранных текстов, жена помогала Владимиру переписывать его работы. В Шушенском Ленин закончил книгу, «Развитие капитализма в России». За 3 года ссылки им было написано более 30 работ, в которых Владимир Ульянов наметил пути революционной борьбы, разработал тактику и программу будущей Партии, критиковал «экономистов». В Шушенское Владимир Ульянов выписывал больше пяти газет и журналов российских и три журнала из Германии, «Архив Социального Законодательства и Статистики», «Социальная Практика», «Новое Время». Кроме этого, Владимир Ульянов постоянно заказывал и получал, через родных, тюки журналов, газет, русские, немецкие, французские книги, нелегальные издания. Для оплаты этих расходов, требовались постоянно деньги, сотни рублей. Ульянов, регулярно просит деньги у матери, с обещанием возврата долгов со своих гонораров за переводы иностранных книг, и просит пересылать, просимые у матери суммы, на имя его тёщи, Елизаветы Васильевны. Впрочем, Елизавета Васильевна и все свои собственные доходы тратила на жизнь семейства в Шушенском.

Вечерами Ленин и Крупская с удовольствием читали русских классиков, Пушкина, Лермонтова, Некрасова.

Прислуживала семье революционеров, по дому в три комнаты, 13-летняя местная селянка. Ульяновы всегда имели чистоту комнат, вкусную и свежую пищу, стирку и починку белья. В Шушенской ссылке, Владимир Ульянов заметно прибавил в весе, о чем его супруга неоднократно упоминала в письмах домой, называя его настоящим сибиряком. Молодожены проводили много времени с ружьями в лесу и на болотах. Владимир Ульянов уделял серьезное внимание физкультуре и активному отдыху. Зимой он упражнялся на коньках по специально залитому для него катку. Причем, развлечение это было доступно далеко не всем, но материальное положение Ленина позволяло ему подобные забавы. Ленин хорошо играл на гитаре, развлекая уютными вечерами компании односельчан.

Возможность не задумываться о хлебе насущном, превратила трёхгодичное пребывание Ульяновых в ссылке, по выражению его же супруги Надежды, в полную приятностями дачную жизнь.

В январе 1900 года Ленин получил извещение из полицейского департамента о завершении ссылки, и о том, что «министр внутренних дел воспретил ему, после окончания ссылки, проживать в столичных и университетских городах и крупных рабочих центрах».

Чтобы быть ближе к столице, Ленин решил поселиться в Пскове.

Отъезд был назначен на утро 29 января. Расставание с Шушенским получилось трогательным и теплым. Владимира Ульянова и его семью пришли проводить крестьяне и остававшиеся ссыльные. Поздним вечером они прибыли в Минусинск. Так закончилась трехлетняя ссылка Ленина, похожая больше на творческий отпуск, с общим оздоровлением и укреплением организма.