Предыстория
Вы когда-нибудь видели себя со стороны? Не в том смысле, в каком вы сейчас подумали, нет, совершенно в другом. Вы когда-нибудь видели себя со стороны в более глубоком смысле этого слова? Физически? Когда вы видите свое тело и одновременно ощущаете, что вы еще в нем? Вы еще чувствуете вес своего физического сосуда, и одновременно неописуемую легкость. Так же и я смотрела на свое уже безжизненное тело в ванной и испытывала такие ощущения. Кровь уже достаточно вышла из вен и перемешалась с водой, окрасив ее в темно-красный, почти в какой-то вишневый цвет. Я стояла над собой и видела, как кожа теряла свою розовость. Глаза были закрыты, поэтому не было так дико и страшно смотреть на саму себя. Теперь я просто буду вечно спать.
Как оказалось, резать вены не так уж и больно по сравнению с тем, как наблюдать за своими родными и близкими после той глупости, которую я совершила. Как плакала по ночам мама, как отец не находил себе места. Но больше всего меня удивили мои «бывшие» друзья. Точнее то, как они отнеслись к моему поступку.
Катя узнала это в школе, почти самая последняя, хотя мы были с ней лучшими подругами, даже в какой-то мере сестрами. Она не могла себе простить, что из-за какой-то ерунды, переросшей в обиду, перестала со мной общаться. Ни звонков, ни сообщений, никакого контакта. Ей чудовищно тяжело было смериться с тем, что теперь она одна. Она старалась загладить свою вину, приходя на кладбище и кладя на черную плиту разные сладости. Часто, сидя на маленькой скамеечке рядом с могилой, Катя включала мне мои любимые песни: 21 pilots — Polarize или Maroon 5 — Cold (хоть это было запрещено правилом тишины в этом самом кладбище).
А поведение моего лучшего друга, вообще повергло меня в недоумение. Он просто ненавидел меня за самоубийство. Миша узнал о происшествии случайно, когда позвонил на мой телефон, но на звонок ответила мама. Ошеломленный новостью, он сначала не верил, но рассказав все, его охватили ненависть, злоба, обида: вот какие чувства его переполняли тогда. Он до сих пор не может смириться, что МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕТ. Мы дружили с ним на расстоянии. Ну, как на расстоянии… он просто жил в другом населенном пункте в двадцати с лишним километрах от меня. Его буквально рвало на части. Он не понимал, как жить дальше, потому что не просто дружил, а как оказалось, любил и скрывал это. Ему было тяжелее всех перенести ту боль, которую я причинила всем.
Меня похоронили, как и полагается по всем канонам русской православной церкви — в гробу, хотя я предпочла бы кремацию. Тяжелее всего было расставаться со своим телом, ибо оно не заслуживало лежать в этой деревянной коробке и потихоньку разлагаться из-за глупого поступка своей хозяйки.
На девятый день были поминки. Родственники, друзья, даже некоторые знакомые: все они пришли в родительский дом, чтобы вспомнить какая я была «хорошая». Истории про мое детство рассказывали, каким я была смышленым и жизнерадостным ребенком, мама говорила о том, как позволяла заниматься мне тем, что интересовало меня «Хочешь в художку — иди, конечно, нравится танцевать — запишем тебя в студию», про мои неудачи в спорте, и про то, как я к этому относилась.
Мишу и Катю, конечно, тоже звали, но они отказались, сославшись на то, что им будет трудно снова переживать воспоминания, в которых я фигурирую. К тому же, мы должны были в этом году готовиться к предстоящим выпускным экзаменам и такое мероприятие выбило бы их из учебной колеи.
Но при всех этих воспоминаниях, у каждого кто меня знал, хорошо или плохо, всплывал вопрос: зачем? Зачем я закончила свою такую юную жизнь самоубийством? Ведь у меня все было прекрасно: и отношения с одноклассниками, и училась я хорошо, и родители были отличными. Меня же все любили! Была, конечно, идея на счет «Синего кита», но она сразу отпала, так как я этим не занималась, к тому же все мои последние письма и звонки просмотрели и ничего там не нашли, что могло бы меня подтолкнуть на такой отчаянный шаг. Да, может у меня, и не было той любви, как у всех в моем возрасте, ну, вы понимаете, о чем я, но все же, я не расстраивалась поэтому поводу, наоборот, мне это даже нравилось. Ни каких тебе обязательств, лжи самой себе, что это «до гроба», полная свобода, и такая же полная независимость.
Как раз-таки Миша и занялся расследованием моего самоубийства, но это не дало никаких плодов. Полгода анализа и игры в следователя привели ни к чему. Зато он написал пару песен. и я надеюсь, они принесут ему славу, о которой он мечтал всю жизнь, ведь, такие таланты, как он должны пробиваться ввысь на «музыкальный Олимп».
Да уж… никакого тебе белого света, в конце туннеля, никакого «Создателя», даже намека на «Ад» не было. Теперь я — просто, девять грамм непонятной субстанции, которая застряла в мире людей и не может найти себе места.
Кстати, о призраках. Я же теперь двухмесячный самостоятельный призрак. Что я только не делала, чтобы меня заметили: и сквозь людей ходила, и на ухо им шептала, и хваталась за них. Бесполезно. Хоро
