написанное на древнеармянском языке, перевод которого звучит так: «Рожденный смертным оставил по себе бессмертную память». Надпись дополнена словами на русском языке: «Профессоръ Иванъ Константиновичъ Айвазовский 1817—1900».
ее. Никого не увидев, поднялся в комнату художника, увидел его лежащим поперек кровати почти без признаков жизни. Ивану Константиновичу, вероятно, стало дурно, он попытался встать, чтобы намочить компресс, который всегда использовал при головных болях, и потерял сознание. Кончина И. К. Айвазовского была внезапной и безболезненной — он ушел в ночь на 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1900 года, ему было 82 года.
В свой последний день жизни, 18 апреля 1900 года, Иван Константинович также посетил имение, вернулся около пяти часов вечера, по обыкновению в хорошем расположении духа. Чувствовал себя здоровым, был полон планов, уговаривал жену и ее сестру съездить в гости к их родным. Анна Никитична давно никуда не ездила одна, беспокоясь за здоровье супруга. Художник проводил сестер на вокзал в семь часов вечера, много шутил, раскланивался со многими знакомыми, которые позже вспоминали, что редко видели мариниста в таком приподнятом настроении. Проводив поезд, пешком отправился к своим родственникам Мазировым, жившим довольно далеко от вокзала. У них вел беседы, играл в карты, остался на ужин и в двенадцатом часу ночи поехал в свой дом на набережной.
Приступ случился во втором часу ночи. Лакей услышал звонок и, думая, что звонят у входной двери, пошел открывать
Так, в одном из писем своему первому биографу Н. Н. Кузьмину художник рассказывал: «Эта картина изображает восход солнца на вершине Ай-Петри, откуда Пушкин верхом с проводником смотрит восход солнца. Только что на горизонте показалось солнце, Пушкин снял шляпу свою, чтобы приветствовать светило.
Картину эту я думаю послать в Петербург или в Москву, но теперь трудно, картина почти в три аршина длиною...»
Как правило, ежедневно Иван Айвазовский проводил за работой в мастерской несколько часов, но иногда, если того требовала картина, его живописные сеансы могли продолжаться 12 часов.
Известно, как часто Айвазовский работал по памяти, тем самым давая повод недоброжелательно настроенным критикам упрекать его в тиражировании своих произведений. Однако маринист никогда не повторял механически свои композиции, создавал их варианты, привнося новые детали, оттенки трактовки тональных и колористических решений.
На примере сравнения полотен А. К. Саврасова и И. К. Айвазовского можно говорить о том, что в середине — второй половине XIX столетия осуществлялась преемственность и интерпретация традиций в отечественной пейзажной живописи, художественного языка между мастерами (Айвазовский, Рабус, Саврасов), между школами и центрами искусства (Санкт-Петербургская Императорская академия художеств, Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Киммерийская школа живописи в Крыму). Происходило развитие искусства от романтизма к реалистическому звучанию, осуществлялось взаимодействие двух стилей, составивших значимые эпохи в отечественной культуре, свидетельствующие о ее самобытном расцвете, и в том очень важна заслуга выдающегося мариниста.
Обращаясь к стаффажу, в качестве композиционного центра произведений он нередко избирал выдающихся личностей, которых особенно ценил, чей великий дух и чьи деяния в его восприятии были сопоставимы с величием моря, с необъятностью его простора. В таких полотнах иллюзорность решений нередко достигала возможных пределов. Безграничность фантазии автора не могла не поражать, как и его мастерство, его исключительная зрительная память, позволяющая с предельной точностью передать нюансы тона, цвета, специфику освещения и трактовки деталей.
О картине «Всемирный потоп» сам автор рассказывал в письме князю Долгорукову:
«Вы спрашиваете меня, что я пишу. Я в восторге в настоящее время от своей картины “Всемирный потоп”. Я ее почти оканчиваю, и она, смело могу сказать, есть лучшее мое произведение. В большом размере эта картина изображает самый потоп в самом разгаре, а другая будет, когда Ной со своими животными спускается с вершины Арарата при чудном восходе солнца и уже местами открылась из-под воды чудная природа. И эту вторую картину надеюсь к 15 январю окончить»188.
Обоих выдающихся пейзажистов объединял одинаковый подход к живописи, понимание в ней роли цвета и его трактовки. Одним из первых Тёрнер стал использовать белые грунты под масляную живопись, что делало цвет более насыщенным и звучным. Эта особенность объединяет искусство феодосийского мастера и англичанина, поскольку многие пейзажи Айвазовского, начиная с произведений, созданных в Крыму и Италии, отличались также повышенной насыщенностью колорита. Их методы работы во многом сходны: оба художника отталкивались не от письма с натуры, а от своих художественных впечатлений и передачи состояния природы, отражающего их мысль. Таким образом, Уильям Тёрнер, поняв близость творческих методов — своего и Айвазовского, — словно признавал первенство за молодым маринистом.
