Оглавление

Жизнь прекрасна даже с синдромами, даже когда кажется, что ты на дне, даже когда остаешься один на один с собой.

Глава 1

Собрав последние силы в кулак, стараюсь добежать до конца эти несчастные метры, чтобы добить желанные 5 километров. Мне нравится ставить перед собой задачи, чтобы потом ощущать эйфорию от победы. Пробежка по утрам была одной из основных задач, а количество километров всегда было второстепенной.

Шаг, оттолкнулась, пробежала через невидимую линию, и на часах красуется красивое число 5,1 км. Толпа вокруг ликует, правда это ликование мнимое и только у меня в голове. Вытираю сырой лоб, зачесывая челку назад, и наклоняюсь вперёд, расположив руки на коленях. Одышка, горящие легкие и ощущение, что всё, за что я не возьмусь, у меня получается. Неплохой прилив коктейля из серотонина, эндорфина и дофамина с утра.

Сегодня суббота, а значит ничего интереснее, чем встреча с Ромкой в моей же квартире, меня не ждёт. Роман Колесников или, как его любила звать я коротко и лаконично, Ромка был моим лучшим другом, хотя, наверное, единственным другом, который у меня остался.

Ромка единственный, кто свято верит в то, что я «брошу диеты», возьмусь за ум и буду прежней Викторией Барановой, которую он знает с детства. Правда, не знаю, как долго у меня на телефоне существует калькулятор калорий, потому что не представляю свою рутину без этого приспособления, как и без трекеров.

Остальные друзья рассеялись со временем, так как посещать общественные места я уже не могла из-за своей тревоги съесть больше, чем должна за сегодня. Моя безопасная территория — моя съёмная квартира, где я знаю из чего готовлю, сколько в этом необходимых мне цифр для расчета.

Встав обратно в полный рост, делаю несколько упражнений, чтобы снять напряжение и справиться с тянущей болью в животе. У меня было две проблемы — желание похудеть, в которую я вкладывалась вся без остатка, и неумение контролировать себя во время этого процесса, поэтому иногда на всё смотрела через призму увеличения. И из-за первой проблемы я по полной страдала от второй.

От Ромки внезапно приходит сообщение: «Мой рабочий день закончился раньше, что насчёт того, чтобы прогуляться по парку, а потом уже завалиться к тебе, чтобы посмотреть один из художественных фильмов из нашего чек-листа? P.s Я знаю, что ты не можешь отказать мне в прогулке, так как с радостью будешь нагуливать свои шаги.»

Усмехаюсь, глядя в экран телефона. Он действительно знал меня хорошо, поэтому со слабой улыбкой набираю ему быстро ответ: «Я за! Во сколько приедешь? Мне нужно в душ после пробежки.»

Убираю телефон обратно в карман кремовых спортивных брюк, распускаю свою рыжую копну волос, которая была моей визитной карточкой в любом месте, где бы я не появилась, и шагаю в сторону дома. Моим любимым действием было красиво разметать волосы рукой, словно я их расчесываю пальцами, представляя в этот момент, что я приглашенная звезда ток-шоу.

Зайдя в подъезд новостройки, поднимаюсь по лестнице, во-первых, потому что жила на пятом этаже и это было моей дополнительной нагрузкой, во-вторых, лифты вселяли в меня страх оказаться замкнутой и спрятанной от всех, на случай если лифт остановиться. Поэтому старая добрая лестница была моей любимицей.

Щелчок, поворот ключа, и дверь открыта. Машинально захожу внутрь, снимаю кроссовки, убирая их на полку, стягиваю с себя куртку безрукавку, так как заниматься в одной кофте в конце сентября было холодно. Подхожу к зеркалу, ещё раз рассматривая себя, и это был явно не первый и не последний взгляд на себя сегодня. От родителей мне достались хорошие внешние данные: отцовские холодные зеленые глаза, длинные ресницы мамы и россыпь веснушек на всё лицо от них двоих. Собираю свою рыжую копну в высокий хвост, оставляя передние прядки, чтобы помыть их вместе с челкой.

Моя съёмная квартира была двухкомнатной, и мне вполне хватало места, чтобы разгуляться, да и это сильно не било по-моему бюджету. Иду в сторону спальни, чтобы взять сменную одежду. Моя комната была чуть ли не местом преклонения худым формам. Около кровати стоял алтарь, состоящий из пробковой доски, с наколотыми на нее моими мечтами, стояли свечи, подаренные когда-то подругами, в виде женских тел и ночник в стиле бутылки.

Моя карта желаний включала в себя всё то, что я боялась воплотить в жизнь. Будь я чуточку храбрее и рисковее, то давно бы уже жила жизнью мечты.

Моя комната отличалась порядком, потому что с детства меня научили как жить в чистоте, так и всё контролировать. Кровать заправлена, на рабочем столе порядок: сложенные в стопку тетради, учебники и стакан под ручки с карандашами. У стены напротив моего «алтаря» висело зеркало с полками, где стояли различные косметические средства и кисти.

Открыв шкаф, достала всю необходимую одежду и бодрым шагом направилась в ванную. Здесь моя рутина не продлилась долго, так как скоро должен был приехать Ромка, поэтому быстро смочив челку с прядками и нанося на них шампунь, смываю с себя пот после пробежки под горячим душем.

Быстро ополоснувшись и переодевшись, направляюсь обратно в спальню. Беру с кровати телефон, заметив новое сообщение от Ромки: «Приеду в течении часа, можешь не торопиться».

Расслабляюсь и убираю телефон. Наклоняю голову в разные стороны на раз-два, чтобы размять шею и привести свои разрозненные мысли в порядок. Сажусь за свой стол, чтобы накраситься и от того, какой макияж у меня будет сегодня, уже буду думать, что надеть. Макияж был не только моей отдушиной, но и средством неплохого заработка. Я подрабатывала в одном салоне, который находился в минутах 20-ти от моего дома, и делала макияж на заказ у себя дома, выставляя свои работы в одну из соцсетей.

Тем не менее тени, румяна, хайлайтер и помады для губ делали меня кем-то другим, и смотря на себя в зеркало я всегда видела не Викторию Баранову, а какую-то другую девушку, самозванку, причем довольно самоуверенную и самодостаточную.

Ставлю галочку в графе макияж и направляюсь к шкафу, быстро скидывая на кровать одежду. Джинсы с белой рубашкой были не устаревающей классикой, поэтому мой выбор пал на них. Встаю перед зеркалом, рассматривая конечный вариант. Природа, помимо данных родителей, одарила меня пухлыми ляжками, которые я всей душой ненавидела, и большой грудью, по моим меркам, из-за чего я ее прятала под безразмерной одеждой.

Ромка наверняка зайдет со словами: «снова превзошла себя!» Я тихо усмехнусь, зная, что мне от этих слов не легче, но вот той самозванке, другой Виктории Барановой эта лесть как сладкий мед.

Так и вышло. Колесников зашёл в мою квартиру с пакетом еды из ближайшего супермаркета, присвистнул, увидев меня, и широко улыбнулся, как мартовский кот. Мы быстро по-дружески обнялись, и вышли из квартиры.

Ромка был завидным женихом, по крайней мере так считала моя мама с тетей Леной, мамой Колесникова. Он был бритый и явно не с аккуратными чертами лица, скорее грубыми. Глаза голубые, пугающие, а над ними массивные лохматые брови, подбородок острый и ярко выраженное адамово яблоко. Ромка был фанатом японского фольклора, поэтому за ухом у него была татуировка иероглифа, про значение которого он никому не говорил, а на правой руке на все плечо уместилась катана, японское орудие.

— Я уволился с работы. — заявил он, когда мы только-только вышли из подъезда. Я недоверчиво на него посмотрела, на что он похлопал меня по плечу. — Честно, подружка.

— Тебе же нравилось работать… — проговариваю я, немного опешив. Колесников всегда был примером стабильности. От обычного менеджера до топ-менеджера в одной из фирм телефонной связи он поднялся в два счета. Общение с клиентами, возможность доминировать над подчинёнными и свой личный кабинет всегда были для него любимыми вещами.

— Не мой путь. — беспечно апеллировал Ромка. Он сел на скамейку с видом на детскую площадку, где уже во всю резвились дети в этот выходной. Закинул ногу на ногу и сщурил глаза, смотря на солнце. — Хочется большего.

— И о чем же ты мечтаешь? — тут же слетает с языка. О своих мечтах и целях мы кажется общались в последний раз, когда были в классе 11-ом, на выпускном, после бутылки дешёвого пива.

— Пока не решил, но думаю, что готов рискнуть.

— Тетя Лена не смириться с этим. — пытаюсь перевести его фразу в шутку, подкалывая его, и несильно ударяю в плечо.

— Она уже смирилась, что сын у нее на своем уме. — смеётся в ответ, словно обречённо, словно уже и сам смирился со своими личными поисками. — Выдала мне недавно, что уже и внуков не ждёт. Сын у нее не завидный жених, а оболтус, каких свет не видывал.

— Сильное заявление. — я заливаюсь смехом, обращая на себя внимание окружающих, но перестать шуметь не могу. Тетя Лена была известной паникершей и всегда преувеличивала что-нибудь. — А сам ты что думаешь?

— Жениться я всегда успею, а вот найти себя это долгий процесс. — Ромка достает пачку сигарет и зажигалку из кармана штанов, кивая мне головой и зазывая всё-таки прогуляться, а не так просто сидеть на скамье около дома. — Ты же на историка учишься, так вот успокой мою маму, скажи ей, что раньше люди и позже женились. И от этого никто не умер.

— Боюсь, что я могу тебя огорчить. Женщины выходили замуж позже, потому что их старались удержать в доме для ведения хозяйства, а мужчины, как можно скорее, искали себе жену, чтобы привести в дом дополнительные рабочие руки.

Ромка закатывает глаза, поднимает две руки вверх, признавая свое поражение, и закуривает сигарету, теряясь в ее дыму. Иногда я не понимала своего лучшего друга, он и вправду был на своем уме. У меня даже складывалось впечатление, что я полностью его не знаю, словно он бывает другим, самозванцем.

Колесников молчит, пока мы блуждаем среди деревьев. Я молчу, потому что витаю в своих мыслях. Друг явно не договаривал, а у меня возникал страх его спросить, что не так, словно это было чревато потерей.

Мы дошли до очередной скамейки, синхронно на нее сели, вытянув ноги и засмеялись. Просидели какое-то время на ней, спрятавшись от всех и разговаривая о музыке, вкусы у нас здесь совпадали, что было великой случайностью.

Ромка какое-то время даже сам пытался быть музыкантом, играл на гитаре на различных школьных вечеринках, а девчонки все по нему «сохли». Пел он, честно, красиво, только не профессионально, поэтому далеко и не пошел. Отсюда и пошло, что наши родители начали считать его завидным женихом.

Мы вернулись в мою квартиру под вечер, готовясь засесть перед телевизором, чтобы посмотреть один из фильмов из нашего чек-листа. Никто об этом не знал, но мы создали свой «тайный претенциозный клуб любителей художественного кино». Правда, его любимым фильмом оставалась «девятая миля», а я любила все фильмы с Сандрой Буллок, но больше всего отдавала дань «Мисс конгениальности» и «Предложению».

Колесников зашёл следом за мной на кухню, сев на стул и дожидаясь, пока я приготовлю ему кофе.

— Две ложки без добавок, как ты любишь. — отдаю Ромке кружку, над которой ещё клубился дым, и отхожу к раковине, чтобы взять кружку себе и налить такой же кофе. Любовь к кофе была ещё одной нашей общей чертой. Сев за стол, вижу, что он готовится мне что-то сказать. — Выкладывай уже. Вижу, что ты на нервах. У тебя руки дрожат.

— Я уезжаю.

— Надолго? — машинально спрашиваю его, не дав и времени договорить.

— Не знаю, но думаю, что надолго. В Москву хочу, и не надо мне говорить про «Москва слезам не верит». — отмахивается он, зная кажется наизусть мое поведение, фразы и мимику. — Это только в нашем богом забытом городке прокатывает. Здесь хоть заплачься, ничего не изменится, пока мышление у людей не прогрессивное.

— Что делать будешь? — аккуратно задаю вопрос. Колесников был остр на язык.

— Татуировки буду делать. Сейчас учусь у нас, а там списался кое с кем, уже устроят на работу в салон. — отвечает Ромка и тяжело сглатывает. Ему даётся нелегко разговор, так как мы всегда шли комплектом да и делали всё вместе, а сейчас словно отрываемся друг от друга. — Я устал от стабильности. Сама понимаешь, что это мнимый фундамент, придуманный нашими родителями после «перестройки», а мне хочется рисковать, получать удовольствие от жизни, а не корпеть в офисе с утра до вечера. Мне больше не будет 21, так почему я так бездарно трачу свое время, а, дурашка?

Он всегда называл меня «дурашка». Даже не помню, как это пошло. Просто в один момент, как по щелчку пальцев, я перестала быть «Викой», став «дурашкой». Он даже контакт мой в телефоне так подписал.

— Может со мной рванешь?! Что тебе здесь терять! — поспешно предлагает Ромка.

— А что я там буду делать? — моя первая реакция потерянность. Я не знаю, что буду делать. В голове туман, и словно ударили чем-то глухим по затылку так, что набатом повторяется «уезжаю».

— Я понимаю твою реакцию, но историк… Писать какие-то научные статьи про «путь из варяг в греки»? Это же не предел твоих мечтаний!

— Вообще-то я пишу про мифы древней Греции. — поправляю друга, поджав губы в трубочку.

— Ты поняла суть моих мыслей. — снова отмахивается, бросает взгляд в окно. Солнце село. На дворе темно, фонари не светят. — Не хочешь рискнуть?

— Зачем? Мне нравится то, где я. — опешив, очередной раз отвечаю я.

— Ну проиграешь ты, ну не получится, зато опыт.

— Это из серии: «Я не умею проигрывать, умею либо учиться, либо побеждать.» — стараюсь разрядить напряжённую обстановку. Ромка усмехается и делает глоток кофе, расслабившись. — Прочитала в ВК, пока листала ленту.

— А я уже думал ты про себя: Виктория — в переводе победительница, а Баранова значит упертая. — продолжает мой стенд-ап Колесников и протягивает руку вперпед, положив поверх моей. — Не важно, что ты решишь, но я ещё месяц здесь, а потом уезжаю в город мечты. Правда, всегда буду ждать тебя в гости.

— Не выключай свет на своей кухне, я буду упорно лететь на него. — напеваю я одну из тех песен, которые играл Ромка на вечеринках, собирая вокруг себя фанатов.

— На улице холод, и русская осень, и ноги промокли в лужах совсем. — подпевает в ответ Ромка, сжав мою руку в своей сильнее.

Мы просидели на кухне до поздней ночи, так и не посмотрев кино. Я предлагала ему остаться у себя, чтобы он не возвращался поздно, но Колесников быстро оделся и убежал садиться в такси, чтобы не набежали деньги за ожидание.

Я вернулась на кухню, спрятала руки в волосах и опустила голову вниз. Внутри ничего. Мы остались наедине с моим безмолвным воплем.

Глава 2

Когда звонок громко оповещает об окончании пары, собираю вещи в сумку, и встаю с места, прощаясь с преподавателем. На входе меня перехватывает за локоть Алиса, староста курса, и в каком-то смысле моя бывшая подруга. На первом курсе мы были чуть ли не лучшими подругами, но со временем я вернулась в свой порочный круг диет и отдалилась от всех, а она нашла новую компанию. Правда, нам это не мешало хорошо общаться.

Алиса была симпатичной. Про таких говорят спортсменка, комсомолка и просто красавица. И это было без преувеличения так. Она кажется была готова участвовать во всём, что только происходило в институте, как и я писала научные статьи, не раз выступала на конференциях. Фамилия, к слову, у нее была говорящая — Королёва, поэтому любое ее появление было выходом на подиум, где она главная звезда. А ещё Алиса подтолкнула меня бегать, когда я увидела у нее истории с каких-то марафонов, что пробудило во мне желание попробовать.

— Ты в салон? — аккуратно спрашивает Алиса, при это всё ещё придерживая меня за руку.

— Нет, все клиенты у меня закончились ещё с утра. — улыбаюсь ей в ответ и открываю дверь, чтобы мы вышли вместе.

— Тогда нам по пути. — моя приятельница ярко жестикулирует, а потом отпускает мою руку, чтобы поправить свои волосы.

За все 4 курса, которые мы шли рука об руку, Алиса не раз меняла цвет волос. Она кажется успела испробовать всю палитру цветов в парикмахерской: пепельный, рыжий, красный и иссиня-черный. Последний год Королёва придерживалась одного цвета, редко подкрашивая его. И, будучи шатенкой, она нравилась мне больше.

— На самом деле ты единственная, кого я рада видеть в этом месте. — хихикая проговаривает Алиса, а потом прикладывает палец к губам, говоря, что это тайна. — Я устала от наших общий знакомых. — увиливает она, и теперь приходит очередь Королёвой открывать дверь.

Мы выходим из корпуса, когда на улице уже темно. Мне не нравится возвращаться домой поздно, когда на дисплее телефона высвечивается 18 часов вечера. И мне перестало нравится ходить на последние пары, начиная с третьего курса, когда наше расписание сдвинулось.

Аллея была освещена фонарями, поэтому мы шли не особо быстро, называя это прогулкой до дома. Алиса рассказывала о том, где бывала этим летом, как не хотела возвращаться на учебу, но осталась с мыслью, что остался один курс.

— У тебя ведь тоже изменились приоритеты с тех времён, как ты поступила на первый курс? Более чем уверена, что мои статьи по Древней Греции не уйдут дальше студенческих сборников. — парирую я, когда мы приходим к разговору о четвертом курсе. Один год до выпуска, и все мы разбежимся по своим делам.

— В жизни не буду работать по моему направление. — тяжело вздохнув, говорит Алиса и закатывает глаза. — Археология кажется была интересна мне на первом курсе, сейчас я просто хочу написать диплом и забыть обо всем, как о страшном сне. У тебя такие же мысли?

— Да. — словно крик души слетает с моего языка, и мы вдвоем заливаемся смехом.

— Вот за это я и люблю тебя, Вик. — говорит Королёва и отвлекается на светофор.

Мы давно не общались так легко, поэтому дорога до дома кажется короче, чем обычно, за разговорами. Дойдя до моего подъезда, переминаемся с ноги на ногу. Алиса явно не хочет идти домой, а с таким же пылом хочет продолжать диалог. Я тоже не против этого, но мою квартиру последние два года посещал только Ромка, поэтому звать кого-то ещё равнялось выйти за пределы своей скорлупы.

— Может, хочешь зайти? — предлагаю я, пересилив себя. Зелёные глаза Алисы сразу загораются, сообщая, что она точно хочет.

— Я только за. — она расплывается в широкой улыбке и около уголков губ у нее появляются ямочки. Королёва чуть ли не визжит от радости.

Заходя в подъезд, Алиса, словно вскользь произносит: «Я помню про твой страх лифта!». Мне нечего ей сказать, поэтому робко улыбаюсь, и иду в сторону лестницы. По пути моя приятельница решает напомнить о том, как мы дружили, будучи на первом курсе. И, может, мы не общались так, как на первом курсе, но одна традиция точно не устаревала — мы всегда были партнёрами в каких-то совместных проектах.

— Я же в первый раз у тебя на новой квартире. — восторженно, только вспомнив, проговаривает Алиса и уже стягивает с себя пальто, вешая его на плечики. — Это надо отметить, что скажешь?

— Я из той группы людей, которые пьют только по праздникам. — констатирую факт, снимая с себя также пальто и вешая в свободное место.

— Отпразднуем это чаем? — перефразировала свои мысли Королёва, спрятав обе руки за спиной и привстав на носочки.

— Тебе повезло, у меня целая коллекция чая. — как хорошая хозяйка, веду свою гостью на кухню, показывая рукой, что где находится.

Она садится за стол и поворачивает голову вбок, рассматривая улицу. К тому времени, как мы пришли домой, время перевалило за 19 часов, и на улице стало ещё темнее. За окном завывал ветер, пока внутри шумел чайник.

— Даже не верится, что скоро конец. — первой тишину разрывает Алиса, я усмехаюсь. — Уже вижу, как получаю свой красный диплом, отдаю его родителям и работаю не по профессии.

— Чем хочешь заниматься? — парируя я, поставив две чашки на стол и коробку с чаем. Убирая салфетку со сладостей собственного производства.

— Я устроилась писать статьи в одну из газет, пока на полставки, но не намереваюсь останавливаться на достигнутом. — Алиса выбирает чай с барбарисом, опускает пакетик в чай и увлеченно берет зефир, приготовленный мной. — Ты кем себя видишь? Может откроешь свой салон?

— Для этого надо быть рисковой, я фанатка стабильности. — я смотрю в кружку, как над чаем клубится дым, и задумываюсь о том, каким же будет мой путь дальше. Ромка на той неделе заставил меня задуматься, когда звал с собой в Москву. И Алиса лишь подстегнула меня к тому, чтобы задуматься об этом сильнее. — Наверное, буду и дальше визажистом. Возможно, за этот год открою в себе ещё какие-то способности.

— Зефир оболденный. — на опережение выдает Алиса, при этом ее рука тянется за вторым десертом, и я подталкиваю рукой к ней ближе корзинку. — Вот какой процент того, что наши с тобой одногруппники будут работать по профессии? Он же низкий! Каждый год наше государство готовит кадры, которые выбирают работать не по профессии, потому что перегорают от своего выбора. Я перегорела на втором курсе, сейчас делаю вид, что мне это всё интересно.

— Правильные мысли. — отвечаю я. Как и Алиса, я перегорела учебой на втором курсе. Мой фитиль внезапно потух, однако мне нравилась романтика древних мифов, поэтому я ещё и держалась за них. — Меня звали работать в мою же школу.

— Мне кажется, что если ты устроишься в школу, то тебя затянет эта трясина, как бы ты не говорила, что это ненадолго. Скоро будет учебная практика в школе, отработаю свои положенные недели в школе и больше в жизни к этому не притронусь. — продолжает гнуть свою линию Королёва. — Мне кажется, что я говорю очень много. — она смеётся, заставляя и меня. — Мы так давно не общались, что мне нужно куда-то вылить свои мысли, да и от окружения я своего устала.

— Социальная батарейка на нуле?

— Типа того. — она прячет руку в волосах, разметая их в разные стороны. Королёва, как и Ромка, была остра на язык, любила спорить и отстаивать свои интересы, поэтому Алиса и стала старостой. — Кстати, у тебя будет время накрасить меня на следующей неделе?

— Мне нужно смотреть расписание в салоне. — задумываюсь, пытаясь вспомнить свой график. Прикладываю ладонь к затылку, водя ей вверх-вниз. — Тебе нужно в определенное время?

— Фотосессия с парнем, поэтому да. — радостно отвечает приятельница.

— Напишешь во сколько у тебя фотосессия, и я подберу время либо в салоне, либо у себя на квартире сделаю тебе макияж. — делаю глоток из своей кружки. — Даже скидку сделаю.

— Ты фея! — Алиса посылает мне воздушный поцелуй и смотрит на экран телефона, проверяя время. — Скоро Денис вернётся, нужно бежать домой. — она уже встаёт и готовится идти в прихожую. — Можно задать один личный вопрос?

— Давай. — мне кажется, что моей проблемы похудения ее вопрос всё равно не коснется, потому что Алиса сама была заводилой правильного питания, вечных тренировок и приверженка интервального голодания.

— Тебя раньше Рома встречал, а сейчас не появляется. Расстались? — она смотрит на меня заискивающим взглядом, пока я стараюсь сдержать порыв смеха.

— Мы и не встречались никогда, — смеюсь я, пока Алиса покрывается румянцем. — Он готовится уезжать в Москву, поэтому в этом году ему не до меня. — пожимаю плечами, уже успокоившись.

— Неловко. — подводит всему итог Алиса и сама начинает смеяться. — Увидимся завтра.

Королёва выходит из моей квартиры, и я закрываю за ней дверь, получается с шумом. Иду обратно на кухню, чтобы помыть посуду и разобраться с тем количеством дел, которые мне ещё нужно было успеть за сегодня.

Ставлю чашки в раковину, готовясь приступить к мойке, но меня отвлекает звонок. Вытираю ладони об полотенце, висящие рядом с раковиной, и беру телефон в руки, хотя на звонок я ответить не успела. На экране высвечивается пропущенный от Ромки, а затем и сообщение от него: «Занята? Я придумал кое-что. План огонь!» Смеюсь про себя, наверняка снова позовет с собой, хотя ему было проще отказаться от привычной рутины, чем мне. Отправляю короткое: «не занята» и смотрю в экран, пока жду ответа от него. На экране висят три точки, сообщая, что он пишет, но прерывает и звонит мне.

— Есть возможность выйти со мной в скайп? Я такую схему придумал! — воодушевленно проговаривает Ромка, заставляя меня ещё раз усмехнуться.

— Для тебя я всегда найду время. — беспечно отвечаю, направляясь в сторону своей комнаты, чтобы сесть за ноутбук.

— Отлично, уже тебе звоню! — Колесников сбросил трубку прежде, чем я успела ответить.

Подготавливаю себе рабочее место, отодвигая тетради в сторону, а ноутбук ставлю по центру. Включаю гирлянду над столом, чтобы создать более атмосферный вид. Сев поудобнее, сгибаю одну ногу и прижимаю к себе, положив подбородок на колено. Друг отправляет вызов в Скайпе, и я без раздумий жму кнопку «ответить».

— В чем заключается твой план? — спрашиваю я, замечая, как Ромка расплывается в широкой улыбке и складывает руки в замок перед собой.

— Ты же ведёшь свой блог про макияж, почему бы тебе не вести ещё один, но про питание? Всё равно готовишь эти свои низкокалорийные блюда! — предлагает Колесников и качает головой, словно пытается уговорить меня.

— Для чего мне это? — смеюсь в ответ. Мне нужно каждое решение принимать долго, я не умею решать по щелчку пальцев. — Давай представим, что я инвестор, а ты предлагаешь мне свой продукт.

— Так, подружка, это кажется мой стиль, а не твой. — Колесников проводит рукой по затылку и кажется пойман в ловушку. Он не предполагал, что я буду ждать аргументов в пользу того, чтобы завести ещё один блог. — Сейчас век технологий, поэтому деньги можно поднять буквально со всего, если грамотно это прокламировать. Эта истина, которую нужно зарубить на носу. Потому что именно так я легко прошел путь от обычного новичка до топ-менеджера. — Ромка заготавливает ещё аргументы. — И потом людей привлекает кулинария, а твоя еда всегда вкусная, хоть и низкокалорийная. Не бойся заявить о себе миру!

— Мне это не надо. — хмурю брови. Ромка отлично знал, что я не люблю привлекать к себе внимание.

Большую роль в этом сыграло мое желание похудеть и один порочный круг диета-срыв-диета, чтобы не происходило я возвращалась к своим любимым трекерам. Я не хотела, чтобы мир видел меня такой, закомплексованной и с лишним весом. Стоит мне сбросить эти килограммы, и у меня начнется другая жизнь. По крайней мере это я говорила себе на протяжении пяти лет.

— Как пела Леди Гага: «Нет ничего плохо в том, чтобы любить себя, какая ты есть, потому что он сделал тебя идеальной, детка. Так что держи голову прямо, и ты далеко пойдешь.» — напевает Ромка, отбивая пальцами ритм по столу.

Он словно специально давит на меня, режет по живому, отлично зная, что у меня неприятие себя ещё со школы. Моя дисморфофобия развивалась не один год, моя нелюбовь к себе появилась не по щелчку пальцев. Я расстроено смотрю на него, желая закончить диалог и закрыть ноутбук.

— Хорошо, отойдем от темы. — Колесников всё же замечает мой поникший внешний вид. — Я купил билеты на поезд. Придёшь меня провожать?

— Спрашиваешь ещё?! — проговариваю немного расслабившись, хотя я всё ещё на него обижена. — Когда отъезд?

— Суббота, 16 октября.

— Две недели. — бурчу себе под нос. Ромка уедет, и у меня больше не будет никого. С другой стороны у меня не будет тормозов на пути к заветной цели — похудеть.

— Две недели, во время которых я буду тебя доставать. — у него на лице улыбка, как у мартовского кота.

В другой раз я бы улыбнулась в ответ, возможно, ответила такой же «теплой» фразой, но у меня внутри всё ещё растет обида, хотя сознательно понимаю, что она беспочвенная и Ромка не хотел меня обидеть. Колесников всегда был маяком сквозь тьму, который пытался вытащить меня своим светом, а я отказывалась принимать помощь.

— Предлагаю создать план или, как мы с тобой любим, чек-лист мест, которые нужно посетить за эти две недели! — из друга так и льется позитив и желание восполнить будущую нехватку нашего общения, но у меня села социальная батарейка, как говорила Алиса. Мне нужно побыть наедине.

— Давай мы обсудим это позже, — увиливаю от разговора, провожу рукой по затылку. — мне нужно готовиться к парам и ещё убираться по дому.

— Напиши мне, как будешь готова к этому разговору. — Ромка кажется уловил связь, поэтому отключился первым.

Закрываю ноутбук, отодвигаю его от себя. Встаю со стола, беря в руки телефон, и иду обратно известным маршрутом до кухни. Включаю плэйлист «для мониторинга», созданный мной же, чтобы распознавать, что я чувствую в данный момент. Мне нравилась романтизировать свою жизнь через музыку, называя ее саундтреками к моментам. И в данный момент меланхоличная музыка заставляла меня расслабиться.

Закончив с кружками, сажусь за стол, включая телефон и открывая трекер с тем количеством калорий, на которые мне нужно завтра прожить. Долго всматриваюсь в цифры 250, просчитывая что на них можно съесть, но чувства обиды всё перекрывает и я решаюсь отойти от предложенных цифр.

Завтра целый день голод, чтобы все мои мысли были о другом, а не о том, что я снова отталкиваю от себя людей. Включаю приложение интервального голодания, ставлю план «целый день», и мои 24 часа начинают отсчет.

Кладу голову на руки, сложив их друг на друга. В голове набатом «я устала», но по-другому у меня не получается. Мой порочный круг диет спасает меня от бездны эмоций.

Глава 3

Я оттягивала, как могла, встречу с Ромкой. И отчасти это было из-за того, что я обиделась на его слова, так как до моего идеала мне не подать рукой и не заполучить это прямо сейчас. Упомянутый им «творец» не сделал меня худой длинноногой блондинкой с голубыми глазами, не сделал меня ходячим красивым клише.

И ещё я была эгоисткой. Мне было наплевать на чувства Колесникова, потому что в одночасье мне захотелось выбрать себя, а не кого-то. Ромка всё равно уедет, и у меня не будет никого, кроме меня. Поэтому мне пришлось учиться быть без друзей.

Встав сегодня пораньше, поверив в свои силы, я успела выполнить короткую тренировку, чтобы избавиться от отеков, взбодриться и стать ближе на один шаг к своей мечте. Спорт отвечал за выброс серотонина и за мое хорошее настроение.

Быстро одевшись в практичные джинсы с толстовкой, собрав волосы крабом и накрасившись в стиле «натуральный макияж», выбегаю из дома на пары, так как уже опаздывала. Утром мне не пришлось бежать на работу, потому что девушка отказалась от записи, и мне ничего не оставалась, кроме того, чтобы заняться готовкой. Вечером всё-таки придется идти провожать Ромку, потому что я обещала и игнорировать его дальше было не по-дружески.

Выполнив привычный маршрут по лестнице от квартиры до двери, выхожу на улицу, тяжело выдыхая. И снаружи меня встречает абсолютно не холодный ветер, не голые деревья и не шуршащие под ногами листья. Меня встречает безэмоциональный, словно чистый лист, Ромка, сидящий на скамейке. Я замираю, прирастаю к асфальту ногами, шумно сглатываю накопившуюся слюну и обречённо смотрю на него, чувствуя, что вот-вот у меня на глазах проступят слезы.

Колесников набирает что-то в телефоне, а потом прикладывает его к уху, показывая, чтобы я повторила последнее действие за ним. Сконфуженно берусь за телефон, который только начал звонить, а на дисплее высветилось «Ромка». Подношу трясущимися руками мобильник к уху, смотря на друга, стоящего буквально в метре от меня.

— Привет, в этот раз сбросить трубку не получится. — твердит он, смотря на меня с прищуром, а потом и вовсе усмехается.

— Абонент временно недоступен. — произношу я, ощущая ком в горле и боясь сделать шаг.

— Как и все предыдущие разы. — он снова издает смешок, подходя ближе. Поднимаю голову вверх, смотря на него снизу вверх и чувствуя себя пойманной и беззащитной овечкой.

— Мне нужно на пары бежать. — будто вымаливаю возможность сбежать, хотя отлично знаю, что никуда не убегу, и стоит Ромке подойти ещё ближе, как я сдамся тут же. — Ты уезжаешь.

— Мой поезд вечером, а целый день свободен. Со всеми друзьями я уже успел попрощаться несколько раз, а с лучшей подругой вижусь только сегодня. — Ромка сделал шаг, я застонала от бессилия и от своей беспомощности, потому что мне будет тяжело без него. — Так пары или попрощаешься со мной?

— Искуситель. — бью кулаком по его груди, и он усмехается, прижимая меня резко к себе.

— Прогуливать пары ты научилась и без меня. — снова заливается смехом Колесников, пока меня бросает в дрожь от всего. Шмыгаю носом и отвечаю на его крепкие объятия. — Я скучал. — Ромка провел рукой по моим волосам, и я ещё больше начала задыхаться от чувств, которые наполняли меня в этот момент.

Мне казалось, что тону и у меня нет спасательного круга.

— Я ужасная подруга. — шепчу, уткнувшись лицом в его излюбленную темно-зеленую толстовку. Ромка гладит меня по спине вверх-вниз, словно успокоить хочет, но это малодейственно.

— Давай сбежим куда-нибудь до того момента, пока мне не нужно будет на вокзал. Да и я договорился с Кириллом, что он привезет мои вещи вечером. — Колесников взял меня за подбородок, чтобы видеть мое лицо, и качнул головой, ожидая ответа.

— У меня же нет возможности убежать?

— Ты не можешь в очередной раз сказать мне, что абонент недоступен.

— Я ненавижу резкие изменения планов, но мы сбегаем.

Одного предложения хватает, чтобы заставить Ромку улыбаться ещё сильнее, чем до этого. У меня складывается впечатление, что ещё чуть-чуть и его уголки губ достанут до ушей. Перекидываю сумку на другое плечо и достаю телефон из кармана, быстро набирая сообщение Алисе: «Ромка уезжает сегодня в Москву, поэтому меня не будет. Прикроешь?» Ответ приходит мгновенно: «Забей и расслабься, придумаю что-нибудь.»

— Я составлял топ мест, которые мы должны посетить, но кто-то меня проигнорировал, поэтому мне кажется мы успеем только в одно место.

— Давай купим еды и посидим в парке.

— Тоже можно, но ты не ешь всё, что есть на полках магазинов. — он ехидничает, зная, что мой поход в магазин всегда очень долгий, потому что вчитываюсь в каждый состав. — Кофейня? Кофе на вынос?

— Уговорил. — сильнее прячу нос в своем огромном шарфе и плетусь рядом с Ромкой. — Как тетя Лена?

— Сказала, что раз меня не будет, то будет донимать тебя. И…

— И? — повторяю за ним, чтобы узнать больше.

— Она волнуется, что ты не общаешься со своей мамой.

— Ты отлично знаешь, почему мы редко общаемся. — фыркаю на Колесникова, и тетя Лена была в курсе моих взаимоотношений с мамой. — Я разговаривала с ней на той неделе.

— Если бы я со своей общался раз в пятилетку, то она бы меня уничтожила. — друг пытается перевести разговор в шутку, но мы оба отлично знаем, что наши мамы отличаются темпераментами.

И моя уже давно живёт в своем придуманном мире, и нет той женщины, с которой мне хотелось делиться каждым событием, произошедшем за день. Мы не близки с моего подросткового возраста, потому что она замкнулась в себе, а я чувствовала слишком много и не могла спокойно реагировать на ее «отсутствие». Мы были как лед и пламя.

— Ещё она попрекает меня тем, что даже у Кирилла есть девушка, а у меня нет. — продолжает делиться всем Ромка, и я громко цокаю. — Сказала: «Я была бы рада любой девушке, потому что Вику ты видимо не приведешь в качестве невестки».

— Ужас. — громко смеюсь с последней фразы. Мы всегда были друзьями, всегда были как брат и сестра, и я не смотрела на Колесникова как на своего парня. Он абсолютно отличался от всех моих бывших.

— Согласен. — процедил Ромка сквозь смех и положил свою руку мне на плечо, сжав пальцами. — Расскажешь, что делала все эти две недели, что не могла со мной встретиться?

— Отлично знаешь, что я тебе избегала. — парирую на скорости, потому что никто, кроме Колесникова, не знал меня. Он прекрасно был осведомлен, что в какие-то моменты, когда я чувствую себя абсолютно подавленной, то обрываю связь со всеми. — Повторюсь, но ты уезжаешь, а я останусь тут одна со своими бедами.

— Боюсь предположить, что ты в очередной раз решила сесть на голодовку. У тебя щеки впали.

— Мне всегда нравилась твоя дедукция. Ничего не скажешь?

— Меня ты не слышишь, да и ругаться в последний день не хочу. Это твоя жизнь, и если ты в своей истории хочешь гнаться за невидимым идеалом, то не буду тебя останавливать.

— Давишь на жалость.

— Нет, чувствую, что здесь я бессилен, и бороться с собой ты должна наедине. — Ромка сглатывает.

До кофейни мы идём в тишине, мне нужно осознать сказанное им, а ему кажется нужно подавить в себе желание продолжать учить меня уму разуму.

Середина октября не радовала от слова совсем. Каждый день накрапывал дождь, ветер становился всё морознее, а дни всё мрачнее. Возможно, мое состояние заставляло меня видеть всё вокруг таким суровым, словно на меня надели темные солнцезащитные очки и всё теперь рассматривалось через призму всего темного.

Ромка отодвигает мне стул, но сам не садится за столик. Он, как джентльмен, берет на себя расходы, убегая покупать кофе. Рада, что он отлично знает меня, поэтому ему не приходится повторять мой обычный заказ. Только дождавшись кофе, поблагодарив бариста и пожелав ему хорошего дня, Колесников возвращается за стол.

— Капучино с корицей, как ты любишь.

— Ты уже распланировал, что будешь делать, когда приедешь в Москву?

— Любительница планов у нас ты, а я двигаюсь по течению. — пытается увиливать, пока я недоверчиво анализирую его поведение. — Конечно, у меня есть план! Меня встретит знакомый, а там я заеду на съёмную квартиру и послезавтра выхожу на работу.

— Трудоголик.

— Ты такая же. — переводит на меня стрелки, я театрально поднимаю руки вверх, признавая своё поражение в словесной перепалке. — Если я позову тебя в Москву как гостью, то ты приедешь?

— Не могу обещать, но я постараюсь, потому что ты кажется не особо горишь желанием скоро возвращаться в наше захолустье.

Ромка усмехается и отводит взгляд, значит я попала в суть. Более чем уверена, что он как и все «искатели своего пути», будет оттягивать возвращение домой, потому что это будет значить его проигрыш, его падение в яму.

— Можно я тебя сфоткаю на память? — вдруг, придя в себя, задаёт вопрос Колесников, и я не могу отказать его плутовскому взгляду в смеси с этой дьявольской ухмылкой. — Отговорка «у тебя уже миллион моих фотографий» не принимается.

— Хорошо, но потом ты сфоткаешься со мной! — уже диктую свои правила игры, приподнимая бровь и складывая руки на груди.

— Договорились!

Друг наводит на меня камеру телефона, поэтому приходится сориентироваться. Кладу оба локтя на столешницу, стараясь не задеть стакан, кладу на ладони подбородок, чуть приподнимая голову, и щурюсь, смотря на лампу и едва улыбаясь. Обычно при таком свете и ракурсе у меня хорошо видны веснушки.

— Сфоткаемся на улице? — закончив фотосет, проговорил Ромка, тут же натягивая свою кожанку, которую вешал на спинку стула. Мычу в ответ и встаю следом за ним.

Кофейня, которую мы посещали вместе неоднократно, остаётся позади. Пока мы идём прогулочным шагом по заваленной листьями улице, Колесников пытается меня разговорить, а ещё кладет свою руку мне на плечо. Я от него не отстаю, поэтому приобнимаю одной рукой со спины.

Впереди расстилается улица, горят фонари, и наше прощание близиться. Мои отношения с парнями сложно было назвать удачными, потому что мы расходились в пылу ссор, но Колесников был единственным парнем в моем окружении, который терпел меня уже столько лет, что я не берусь считать.

Мы доходим до неработающего фонтана в пустом парке. Вокруг редко снуют люди, поэтому попросить кого-то нас сфоткать подобно выигрышу в лотерее. Приходится выкручиваться, ставлю свой телефон в отверстие фонтана и отхожу к Ромке, чтобы мы сделали наши последние фотографии. Краем глаза замечаю, что он улыбается и подмигивает. Мы принимаем какие-то странные позы: ниндзя, крылья самолёта и звёзды. Именно так бы я их обозначила.

— До вокзала идти пешком 20 минут. Знаю, что ты не можешь отказаться от этой соблазнительной идеи!

— Конечно, мы идём пешком!

— Мама и парни уже там. — словно невзначай бросает он, когда мы выходим из парка.

Мой разговорный лимит на сегодня исчерпан, а Колесников наговориться со мной не может, но сдается. Достав наушники, отдает один мне, а второй вставляет себе в ухо, включая один из моих плэйлистов. Ещё одним достоинством моего лучшего друга было то, что он был фанатом моих музыкальных подборок.

В наушниках включается один из тех треков, которые я относила к категории «вспомнить счастливые моменты и погрустить». И получается очень иронично, во-первых, что это мой трек для светлой тоски по прошлому, во-вторых, это песня Найла Хорана, посвященная бывшей любви, где он признается в чувствах и в том, что не может отпустить возлюбленную, видя ее везде.

Ромка подпевает, но его акцент заставляет меня смеяться, несмотря на то, что голос у него завораживающий.

— Забавно, что в этом старом городе всё остается без перемен. Мы так далеко от звезд. — когда песня закончилась, цитирует Колесников и смотрит на меня, заставляя краснеть.

До вокзала мы доходим всё же спокойно, слушая мелодичные символичные треки про прощание, но стоит пройти через металлоискатель, как Колесникова для меня не существует. Он уходит к своим друзьям, снова с ними прощаясь. Я знакома с ними, но мне не интересно их внимание, зато меня привлекает возможность пообщаться с тетей Леной.

— Привет, Вик. — радостно пытается выдавить из себя мама Ромки, но по н