мои собственные боль, ярость и беззащитность. Всё могло быть иначе, но они сами сковали мне меч против себя же самих, закалили этот меч и подвесили к моему поясу.
– Тебя очень удобно любить, Дольф. Ты собираешь любовь по крошкам, как золотой песок: боишься дышать над каждой крупинкой, боишься её потерять так, как, наверное, больше ничего не боишься… ты так льстишь этим, неописуемо…
– Судя по тому, что пишут в романах, – говорю, – так бывает всегда.
