Валерия Трофимова-Рихтер

Джинны

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Валерия Трофимова-Рихтер, 2019

Отмеченность каким-либо призванием и предназначением знаменует собой не только дар, но и некий приказ, которому необходимо подчиниться. Молодой воспитаннице одного из великих Орденов пустыни сообщили о её предназначении духи Пламени. Способна ли юная воительница следовать всем указаниям джиннов, чтобы защитить пустыню от надвигающейся беды в виде диких северных племен, ведомых силой неизвестного происхождения?..

16+

ISBN 978-5-4496-2757-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Джинны
2. Предисловие
3. Глава 1. Откровение среди скал
4. Глава 2. Орден Эль-Хэммам
5. Глава 3. Начало пути
6. Глава 4. Испытания
7. Глава 5. Месяцы, как сны
8. Глава 6. Настоящая жизнь
9. Глава 7. Посвящение среди руин
10. Глава 8. Города Солнца
11. Глава 9. Очень странные дела
12. Глава 10. Битва при Некрополе
13. Глава 11. Раскопки тайн среди песков
14. Глава 12. Последнее испытание
15. Глава 13. Воины-фидаи
16. Глава 14. Оттенки мести
17. Глава 15. Северный ветер
18. Глава 16.Тайные мистерии
19. Глава 17. Ледяной дождь
20. Глава 18. Свет надежды
21. Эпилог

Аннотация

Отмеченность каким-либо призванием и предназначением знаменует собой не только дар, но и некий приказ, которому необходимо подчиниться. Молодой воспитаннице одного из великих Орденов пустыни сообщили о её предназначении духи Пламени. Способна ли юная воительница следовать всем указаниям джиннов, чтобы защитить пустыню от надвигающейся беды в виде диких северных племен, ведомых силой неизвестного происхождения?..

Её зовут Алетейн и, согласно значению своего имени, она способна добраться до истины и пройти любые испытания. Тем более, рядом, помимо духов, всегда будут находиться верные друзья, наставники, и… те, кого удастся полюбить.

Предисловие

Идея романа зародилась относительно давно — на фоне прочтения исторических романов и вдохновения от философской прозы. Мистика, философская проза, подобие исторического романа, чуть-чуть фэнтези и малая толика сюрреализма — всегда мечтала соединить это воедино, но, каким получился синтез — решать читателю.

На протяжении всего написания меня поддерживали и вдохновляли близкие люди, именно они и просили сделать текст более легким на подъем, добавить «больше жизни», объемности и образности. На освоение этого искусства ушло довольно много времени — роман является первым шагом в мир большой прозы, и текст не раз претерпевал существенные изменения. Спасибо всем, кто поддерживал, критиковал, давал ценные советы и просто находился рядом, веря в меня и в будущее этой книги.

Действия происходят в выдуманном мире, и за некоторыми из них скрываются поучительные примеры всемирной истории. Философия и теология, в малых дозах, не загружают, а скорее, придают тексту легкое очарование. Ведь не только героев произведений, но и нас волнуют такие «извечные» вопросы, как поиск жизненного смысла, предназначения, Бога, проблема выбора и принятия ответственности за свои поступки. Хочется верить, что, по мере прочтения, читатель выделит для себя что-то полезное, быть может, узнает новое, или просто отдохнет от повседневности, уйдя в альтернативный мир фантазий. Это и есть одно из множества предназначений литературы — отвлекать, отрывать, позволять отдохнуть и, в то же время, пережить тот уникальный опыт, который невозможно пережить в реальности.

Выбор «пустынной» тематики не случаен — в пустыне не на что опереться, не за что зацепиться, и человек взывает к высшим силам, находя в них опору и смысл, можно сказать, однообразной жизни.

Никогда не существовавший наяву орден Аль-Хэммам («орден божественной лавы») воспитывает всесторонне развитых людей, имеющих самые благие намерения. Небольшая горстка людей желает преобразовать мир вокруг себя, создать единую, продуманную систему для правления всеми пустынными народами. Время показывает невозможность осуществления большинства идей Ордена (в книге — с большой буквы, как и Элита Ордена). К тому же, возникают странные препятствия, о которых и не подозревали пытливые умы целителей; над которыми смеялись философствующие всезнайки-книжники, не желая воспринимать всерьез; перед которыми оказались бессильны хорошо обученные воины.

Прообраз философствующих аскетов списан с ранних пустынных орденов, реально существовавших на территории современного Дамаска. Обучаемые в «школе воинов» могут напомнить читателю исмаилитов-низаритов, более известных в западном мире как «ассасины». А целители чем-то напоминают загадочную жреческую касту Древнего Египта.

Также не могу не отметить большого влияния книги Германа Гессе «Игра в бисер». В произведении сон переплетается с явью, многое подано сюрреалистично. Все мы, в той или иной степени, грешим тягой к эстетике. Возможно, в некоторых моментах она увлекла меня слишком сильно.

Приглашаю читателя отправиться вслед за эстетикой… Нет, довольно сложных и абстрактных понятий! Вслед за молодой воспитанницей Ордена, на чью долю выпало спасение родных краев.

Никто из джиннов ранее не занимался написанием историй людей. Но, в связи с тем, что угрожало пустыне, наши силы пришлось объединить. Так я и решился описать историю одной удивительной личности, которая изменила ход общей пустынной истории. Я, Бероэс, один из огненных джиннов, пишу от имени людей, человеческим языком. Возможно, мой язык покажется местами сложным и несколько причудливым, но, каково быть джинном, человеку понять непросто. Зато, каково быть человеком, джинну понять проще. Мы, джинны, давно наблюдаем за людьми, с самых архаичных времен. Существуя параллельно, мы видим их, в то время как они не видят нас. Но не буду многословен, итак, рассказчик из меня не лучший. Пора переходить к изложению, чтобы не мучить читателя, томящегося в нетерпении. Это не обычные хроники и не сухие летописи, это — настоящая легенда.

Оставляю эти рукописи в Великой Библиотеке Ордена Эль-Хэммам.

Глава 1. Откровение среди скал

Небо становилось лиловым. Последние лучи солнца краснели и таяли, окончательно прячась за темно-оранжевыми скалами. Ветер усилился, и казалось, что чья-то огромная ладонь небрежно рисует на песке неведомые узоры. Неустанно самум ведет игры с формами барханов. Имеют ли их очертания какой-либо смысл? Если считать мир сотканным из математических формул и необычайно тонких расчетов, то, может быть, действительно имеют. Но нельзя искать смысл во всем и сразу, и превращать любовь к знаниям в отъявленный фанатизм. Порой стоит просто предоставить все мерному ходу времени, просто созерцать. Ведь время в пустыне ползет медленно, единым потоком, бесконечной цепью неизменностей.

Так размышляла Эль-Этайн, юная воспитанница Ордена. Наставники и воспитанники Ордена в основном называли ее просто Этайн. Или Алетейн (с древнего языка означает «истина»). Девушка сидела, прислонившись спиной к еще теплой скале, и медленно жевала финики. Косточки от них кидала в расщелину прямо перед собой. Туника апельсинового цвета удачно гармонировала с закатом, как и волосы, отливающие медью. Руки ее и лицо казались слишком худыми из-за сильного загара, прилипшего навсегда к когда-то бледному телу. Холодные, огромные и слишком задумчивые, серые глаза контрастно выделялись на загоревшем лице, и выдавали довольно зрелый психологический возраст девушки, намного больший физического. Ей едва исполнилось девятнадцать лет.

Кругом не было ни души — что совсем неудивительно. Местное население, сменяющие друг друга кочевники разных племен, да и вообще одинокие путники боялись вечерами и ночами гулять среди скал. Согласно их поверьям, ущелья были обитаемы древнейшими духами. И они не терпели, когда нарушают их покой.

Орден на протяжении веков последовательно и постепенно опровергал многобожеские верования, одно за другим. Человеку некого и нечего бояться, кроме себе подобного. Всяческих духов пустыни, озлобленных демонов не существует. Есть некое общее, универсальное Начало, или Целое, создавшее мир. Оно либо обтекает его, и поэтому в природе все красиво и соразмерно, либо этот Разум запределен и недоступен. Следовательно, до человека, в любом случае, дела ему никакого нет. Поэтому, все эти верования — лишь проявления слабости человеческой души, неуверенности в своих силах и бездумности своих стремлений. Так говорил Орден. Поэтому неудивительно и то, что Этайн сидела одна среди скал. Бояться было глупо, да и нечего. Любые шорохи списывались на ветер, переживания — на слабость души и неверный ход мыслей.

Тем не менее, на этот раз сверху падало слишком много небольших камушков, и Этайн это начинало понемногу раздражать. Она всегда любила уединяться — среди вод оазиса, в одной из высоких башен, где воздух был полон книжной пыли, прятаться в прохладных гротах либо взбираться одной по скалам, как можно выше. Но неприятно, в любом случае, что какие-то навязчивые шорохи мешают спокойному созерцанию. До аскета, которому все равно на шорохи, девушке еще далеко. Да и хороший слух способен уловить даже самые слабые звуки, вплоть до шуршаний ящерок под камнями.

— Тьфу! — вскрикнула Этайн, когда одна из представительниц этого вида прошмыгнула совсем рядом с ногами. — Тоже радуетесь холодку, да?

Финики имеют свойство заканчиваться, и теперь Этайн еще сильнее сосредоточилась на восприятии звуков. Ящерицы, кажется, притихли. Зато усиливался ветер, и казалось, что кто-то начинает посвистывать в ущельях.

Вдалеке кружили грифы, эти охотники за падалью. Снова пустынные хищники недоели, подумала Этайн. Что-то много сейчас этих стервятников, так и кружатся, ожидая пира.

По коже то и дело пробегал холодок. И он был необъяснимого происхождения. Все можно объяснить, хоть и не сразу, последовательно, — вбивали ей в голову наставники. Человек боится потому, что не знает. А узнав, поняв природу своего страха, перестает бояться.

Этайн как раз беспокоило именно то, что она никак не могла обнаружить причины своего нарастающего беспокойства. Прошлый раз в скалах такого ощущения не было. Хотя, давно не бывала она в этом месте. Может, что произошло здесь?..

Оглядывания по сторонам не дали ничего. Все то же, все так же, никаких явных изменений не наблюдается. Только темнело, и на скалы ложились тени разных форм.

Каких-то теней испугаться! Воин, тоже мне! — гневно подумала Этайн. Самокритичность и умеренное самобичевание были присущи каждому, причастному пустынному Ордену.

На темно-лиловом куполе неба стали загораться звезды. Все становилось одной сплошной тенью, ветер дул, не переставая. Словно его кто-то заклинал. Не зря же, все-таки, столь почитаемы у кочевых племен заклинатели стихий, шаманы…

Нет, бред, определенно бред. Духовные наставники хоть как-то призваны поддерживать порядок среди этих варваров. Или, по крайней мере, создавать видимость порядка. Элита Ордена смеется над этим. А Этайн, как достойная воспитанница, не должна придумывать себе что-то лишнее, тем более, в корне противоречащее устоям. Нельзя мутить воды уютного научного оазиса. Возмутители порядка исключаются из Ордена, и отдаются на суд тифонам пустыни. Одинокие, без запасов воды и оружия, они навеки остаются погребенными среди песков. Редко, кому может посчастливиться прибиться к первому попавшемуся каравану или стоянке многобожников.

Дуновения ветра плавно переросли в шелестящий шепот. «Ты знаешь, что тебе все врут, Алетейн». «Мы живем, мы мыслим и говорим с тобой; мы почти такие же».

Этайн резко мотнула головой и протерла глаза. Поежилась от холода. Ночи-то в пустыне холодные, резкие скачки температуры дают о себе знать. Благо, хоть немного спасают походные штаны с кожаными вставками и плотная туника до колена. Но открытые руки сплошь покрылись мурашками. Девушка вновь убедилась, что вокруг никого нет, что она просто усиленно фантазирует. Иногда она всецело отдавалась своим фантазиям. Стоит появиться какой-то одной привлекательной мысли, как она плавно уносит тебя в неведомые дали сказочных грез. В строго выделенные часы отдыха она порой просто мечтала, лежа в тени огромных пальмовых листьев или под навесом. Этот маленький и надежный мирок в ее голове, остаточное явление детства, выступал тем самым крохотным, но важным островком «веры в себя». И этот мирок она усиленно оберегала от гневных взоров наставников. Те ведь призывали отказаться от большей части желаний, а фантазии искоренить вообще, как нечто слабое и постыдное. Безжалостно, бесцеремонно. Странно, без фантазий и вдохновения книжники долго не протянут. Сухое, суровое научное знание способно стереть Орден с лица земли, подобно разрушающему пустынному вихрю. «Ледяные объятия научности», — внезапно пришла в голову метафора. Красиво звучит. Эх, ну почему же так холодно?..

Этайн обернулась. В какой-то миг ей показалось, что от скалы отделилась какая-то неясная тень, и, словно поток воды, каким-то образом «просочилась» в ущелье. Этайн вновь протерла глаза, так, что все вокруг распалось на разноцветные сияющие пятна. Да уж, здорово, теперь вообще ничего не ясно.

Ровным счетом ничего не происходило. Странный, подобный жидкости силуэт ей привиделся после тяжелых тренировок под палящим солнцем. Пора идти. Скоро закончится время отдыха, и надо бы уже готовиться ко сну. Сонное состояние завтра никому радости не принесет, а поиск живых теней среди ущелий послужит очень сомнительной и невероятно глупой отговоркой.

Этайн поднялась. Но что-то мешало ей сделать шаг. Что-то словно навалилось на нее сверху, и сзади, и вообще со всех сторон. Сердце явно ускорило темп, ладони вспотели, хоть было совсем не жарко. Кровь в висках стучала, в ушах стоял странный гул, перекрывающий собой все внешние звуки. Собрав в кулак жалкие остатки до этого момента непоколебимой воли, Этайн с большим трудом и даже хрустом позвонков повернула шею назад.

Несколько теней, словно сотканных из тумана, отделилось от скал. Изначально бесплотные, они постепенно материализовывались, обретая более явные и темные формы. Темнее самой ночи, они плавно передвигались. Одна из теней подползла к Этайн уже на расстояние вытянутой руки. Ни разу не вскрикнув, не вымолвив ни слова, девушка пристально всматривалась в тень. А тень всматривалась в нее. Оказывается, у тени все же есть четкие контуры.

Это существо напоминало небольшого зверька с почти человеческими руками. Если бы не длинноватые когти, которыми нечто цеплялось за камни, то руки вполне бы сошли за человеческие. Морда была бесформенной, будто неаккуратно отрезанный кусок ткани. И на этом бесформенном полотне мерцали, как далекие огоньки костров, маленькие глазки. Подобие рта и подобие носа в густой темноте различить не удалось.

К Этайн наконец вернулась способность двигаться. Она резко повернулась всем корпусом и отпрыгнула в сторону, своим движением вызвав небольшой камнепад. Тень вздрогнула и тоже метнулась.

Существо с невиданной проворностью полезло вверх по скале. Когти были очень кстати, — промелькнула странная мысль. Этайн, вместо того, чтобы спуститься и скорей унести ноги со страшного места, полезла за ним. Коротенький кинжал на поясе придал то ли уверенности, то ли, безрассудства. Но, что может сделать оружие, созданное из металла, с бесплотными существами неизвестной природы?..

Тень поднималась все выше с достаточно большой скоростью. Даже хорошо обученный, годами вытренированный боец Ордена вряд ли смог бы догнать ее. Трижды Этайн чуть не сорвалась — пару раз оступилась, а один раз наступив на ненадежный, шатающийся камень. Но это не останавливало воительницу. Причина беспокойства неизвестного происхождения все еще оставалась в поле зрения. И, может быть, в скором будущем это создание окажется возмутителем не только ее спокойствия, но и всего Ордена в целом.

Иногда существо, явно дразня преследователя, немного сбавляло скорость. Но, стоило Этайн скоратить дистанцию, подобраться чуть ближе — оно вновь взмывало вверх с невероятной быстротой и проворством. Быть может, преследователем здесь является именно Оно?..

Боковым зрением девушка увидела вспышку чуть позади себя, с правой стороны. Свет от факела. На небольшой каменистой площадке справа стоял человек, донельзя реальный по сравнению со странными тенями. Он был стар, но крепок телом; с острой, короткой седой бородкой. Капюшон был надвинут на самые глаза, а не слишком просторный балахон пепельного цвета и кожаный пояс с прикрепленным к нему кинжалом, такому же, как у Этайн, свидетельствовали о принадлежности Ордену. Но воительница узнала его не по этим знакам, а, скорее, по бородке. Странно, как можно вообще было кого-либо узнать и уметь более-менее соображать в такой ситуации.

— Где оно? — с трудом разомкнув губы, спросила Этайн старика. Существо действительно исчезло, окончательно растворившись в ночи.

— Не поднимайся выше. На сегодня, с тебя достаточно. Иди-ка сюда, — старик подал руку Этайн, и та, спрыгнув, перебралась к нему на небольшую площадку. Несмотря на спокойный, ровный тон собеседника, в его голосе слышались властные нотки.

Этайн переминалась с ноги на ногу и с остервенением терла руки, пытаясь хоть как-то согреться. Старик взял ее под руку и повел в какое-то углубление под каменистым навесом. Чуть дальше оказался небольшой грот, освещаемый костром. Можно было передохнуть и согреться.

— Такое чувство, что я очень долго не смогу согреться… Так ты здесь теперь, Делазар? — обратилась Этайн по имени. Она искренне была рада вновь видеть своего уважаемого наставника.

Делазар молча кивнул и подкинул немого веток саксаула в огонь. Он недавно покинул свою келью в квартале книжников и начал жизнь аскета. Многие книжники удаляются в пустыню, с виду легко расставаясь с уютным и надежным бытом Ордена. Отпускают их неохотно — явно боятся «утечки мозгов». Возвращающимся после долгих скитаний очень радуются — или умело делают вид, что радуются. Но, после теплой встречи обычно приходит разочарование — все возвращаются другими, твердя о том, насколько рознятся представления Ордена с реальной жизнью далеко за пределами его владений. Элите это крайне неугодно, поэтому книжников вынуждают либо вернуться в пустыню, «продолжить» поиски, либо запереться в келье до конца своих дней и писать. После смерти келью тщательно обсматривают на предмет запрещенных сочинений или артефактов, принадлежавших общинам кочевников и просто отданных в дар чужеземцу.

Если в трактатах находят хоть какой-то намек, хоть мизерное расхождение с фундаментальными положениями Ордена — то рукопись целиком сжигают.

Этайн удивилась, что Делазар ушел не слишком-то далеко, хоть и покинул Орден несколько месяцев назад. Тот, словно прочитав ее мысли, решил начать серьезный и опасный разговор, вероятно, не слишком страшась возможных последствий. Опасней было бы оставлять молодую воспитанницу наедине со своими мыслями и поселившимся в глубине души страхом. Этот страх легко читается по лицу, неверным движениям конечностей, изменившемуся тембру голоса. Поэтому необходимо было пояснить его природу, успокоить, тем самым, избежав расспросов со стороны дотошных и всегда внимательных к мелочам наставников.

— Думаю, мне не стоит объяснять, чтобы ты сохранила увиденное в тайне, Алетейн, — Делазар присел на огромный, отколовшийся от скалы валун, скрестив руки.

— Не уверена, что действительно это видела, учитель… — голос Этайн еще слегка дрожал и звучал хрипловато, так, будто болело горло.

— Видела, действительно, — невозмутимо подтвердил ее опасения аскет.

— Тогда что это? Неужели Орден…

— Тихо! — Делазар, всплеснув руками, перебил воспитанницу. — Меньше, меньше подобных мыслей! Осторожно, и не торопись. То, что нужно тебе для успокоения, сейчас узнаешь. Но, больше ни слова, пока не закончишь обучения. Два года молчания об этом. Никаких секретов с друзьями и подстрекательств. Ты даже не представляешь, какими техниками владеет наша Элита… Итак всю душу способна выпотрошить и вынуть самое сокровенное, — он перевел дыхание и, задумавшись, посмотрел куда-то вдаль, в черноту чудной ночи.

— Почему тогда оно отрицает существование этих… — вставила Этайн.

— Кто-то действительно не верит, а кто-то догадывается, и боится, — осторожно ответил Делазар, вновь переведя взгляд на девушку.

— Борящиеся со страхом боятся!?..

— Еще как. Ведь это им незнакомо. Оттого и страшно. И противоречит убеждениям. Проще жить с мыслью о том, что ничего подобного не существует, чем допускать существование того, кто способен покорить тебя себе. Управлять чувствами. Умело манипулировать.

Лицо Этайн еще сильней посерьезнело, брови поползли вверх.

— А ты сам, часом, не подвергся их влиянию?..

— Я не причинил им никакого вреда. Скажем так — я им не мешаю. Просто изучаю. Пока… Пока они позволяют, — нехотя высказался книжник, скорей всего, не ожидая таких вопросов со стороны воспитанницы Ордена.

— Орден все равно сожжет все твои труды. Это бессмысленно.

— Все труды, вот здесь, — Делазар прикоснулся к своим вискам. — Моя келья узка — от виска до виска. А в Орден возвращаться не собираюсь.

— Так что это за создания? Что ты успел узнать? — наконец задала Этайн щекотливый вопрос, на который более всего ожидала ответа.

— Они созданы из огня, — просто и коротко ответил Делазар, вновь отведя глаза куда-то в сторону, в зияющую пустоту за скалами.

— Из огня? А почему как тени, почему не светятся? — продолжала допытываться девушка.

— Не знаю. Одному Создателю ведомо. Возможно, они могут принимать любые формы. Но, это только догадки, — быстро добавил аскет, явно пожалев о своем многословии.

Говорить ему было более не с кем. А одиночество, как известно, вынести трудно — человек периодически нуждается в общении с подобными себе. Вот и решил аскет не упускать случая, хоть с кем-то хорошо поговорить.

— Не Создатель, а Целое. — Этайн же не упустила случая поумничать. — А то говоришь, как многобожник. Как-то странно и нескладно. Еще дашь волю суевериям…

— Целое, Единое, Нус, Разум, Создатель, Демиург, какая разница… Одно и то же, просто разными словами. А про то, что они созданы из огня, я читал стен Ордена. На самом деле, в этих скалах я относительно недавно. Все это время, бродя по разным местам, общался со многими видными представителями родов кочевников, с влиятельными торговцами городов солнца и далекого отсюда портового города… Я не искал уединения, как ты, наверное, подумала. Мне удалось открыть для себя обилие новых и полезных знаний. На одних многобожниках, простых необразованных бедуинах тот мир не сходится, как наивно полагает Орден. И мир не рационален, и человеческая природа рационально не исчерпывается. Разум, на самом деле, занимает куда более скромное место — мир не всегда для него проницаем.

— Опасны ли эти существа? — осторожно продолжила интересный расспрос Этайн, вежливо дослушав философичные суждения наставника.

— Сложный вопрос. Для кого-то, смогуть быть опасны. А кому-то — могут помочь. Являются они, кстати говоря, не всем. И да, называют их здесь кто джиннами, кто гениями.

— Мне они тоже никакого вреда не причинили. Правда, напугали не на шутку. И этот липкий страх перед их появлением, ощущение того, что за тобой кто-то пристально наблюдает… Мысли ужасно путаются, — Этайн непроизвольно приблизилась к костру.

— Но потом они показали тебе свой истинный облик, что тоже немаловажно. Те, кто их не видит, испытывают беспричинный и беспредельный страх, совершают странные поступки под их влиянием. Видимо, джинны способны вызывать навязчивые мысли и видения. В тебе же есть какая-то сила. Либо, предназначение сделать что-либо важное для них и народов пустыни, поэтому они тебя не трогали, — Делазар, сделав предположение, наверняка пытался подвести к чему-то неимоверно важному, к самой кульминации разговора.

— Насчет странных поступков… Это не из-за них погиб тот несчастный?

— Вот и я склоняюсь думать, что из-за них.

Оба замолчали, вспомнив о Киране из школы воинов. Этот человек был из тех, кто с опасностью на «ты». И, тем не менее, погиб при загадочных обстоятельствах. В самом начале его просто потеряли — не вернулся с задания. Для члена организации со строгой дисциплиной это было недопустимо, поэтому все переполошились не на шутку. Стали высылаться специальные поисковые отряды. Быстрые, едва заметные, как тени, воины, по одному мановению руки Элиты способны найти и вытащить что угодно и кого угодно хоть из-под земли. Такой отряд и нашел Кирана в одной из пещер, неподалеку от законных владений Ордена. На его мертвом теле, слишком вытянутом и прямом, как палка, не было найдено ни одной раны, ни ушиба, ни пены вокруг рта от какого-либо яда; стеклянные глаза навыкате явно подчеркивали наличие безумных и кошмарных видений перед смертью. В руке воин сжимал рукоять короткого меча, на изогнутом лезвии которого не было ни капли крови.

Разведчики доставили тело лекарям — проверить на отравление каким-либо парами, запрещенными веществами, что способны вызывать галлюцинации. Целители долго занимались изучением тела и сильно тянули время, и это крайне раздражало главное управление Ордена. А потом дело внезапно закрыли и сообщили, что Киран погиб от засады многобожников-повстанцев в пещере. Те, мол, будучи до зубов вооруженными, боялись напасть даже на одинокого представителя Ордена, поэтому наварили какой-то дряни, затуманивающей разум и вызывающей страшные видения. Может быть, в довесок к веществу, кочевники нацепили на себя звериные шкуры и жуткие маски, и от преувеличенно кошмарных видений не выдержало сердце. Либо, в большей степени, от ядовитых испарений в огромном количестве воин и скончался — в его легких целители якобы нашли подтверждение этому.

Но среди учеников Ордена поползли разные слухи. Молодые умы некоторых целителей просились взяться за это дело, на что старшие молчали все как один. Разумеется, по приказу свыше. Ведь, скорей всего, не было никаких диких кочевников с масками и токсичных веществ. Было что-то другое, поистине страшное и малоизученное. Так что, во избежание панических настроений, случившееся решили объяснить как нельзя проще. Воина похоронили без особых почестей и пышностей, как-то тайно, в только Элите известном месте.

К счастью, больше подобного не происходило, и, наконец, все более-менее успокоились, стараясь скорее забыть о столь неприятном происшествии.

За какой-то один вечер Этайн открылось столько тайн разом. Как сможет она теперь жить в Ордене, со знанием таких секретов? Как справится с обетом молчания, а промолчав указанный срок, что предпримет в дальнейшем?.. Молчание становилось все более неловким, и Делазар вовремя его нарушил.

— На беседы как таковые у нас времени нет. Скоро тебя потеряют. Будет выговор. Поэтому, сейчас дам тебе указания. Во что бы то ни стало, придерживайся их и стремись к тому, о чем сейчас скажу.

Джинны предстали пред тобой, и это факт. Хорошо, что не пошла с ними до конца, на вершину скалы — не слишком ты созрела для бесед с существами другой природы и значительно превосходящими тебя по энергии. Сейчас — постарайся меньше об этом думать. Целиком и полностью отдай свои помыслы идеям Ордена, а тело — постоянным физическим упражнениям, как говорится в присяге. Будь предельно осторожна с наставниками — у них чутье на всякое инакомыслие. Я с тобой, при первой же возможности, постараюсь связаться. Но не твое дело об этом заботиться, так что, на время — забудь. Эти два года даны тебе для того, чтобы добиться… — тут Делазар сделал паузу. В самом интересном месте, как всегда.

Все это время Этайн слушала аскета с особым вниманием и не решалась перебить, несмотря на мириады собственных тревожных мыслей. Наконец, она выдохнула:

— Так чего же мне добиться, наставник?

— Добиться того, чтобы стать лидером Ордена после смерти владыки Имрана.

— Наставник, неужели ты не знаешь, что женщин едва ли берут в Элиту в качестве целителей, среди элитных воинов же — одни мужчины! Я хотела пойти в поисковые отряды, выполнять приказы, не сильно задумываясь, а ты говоришь о моей мифической роли в Элите?.. — девушка смотрела на наставника круглыми глазами.

— Ты слишком умна для простого солдата. Даже для разведчика.

— И среди книжников одни мужи! — Этайн больше не стеснялась своих эмоци и почти кричала.

— В том то и дело, что ты совмещаешь в себе все, причем в умеренном количестве. Скажем так: держишься золотой середины, оглядываясь на крайности. Все время твоего обучения я наблюдал и делал выводы. Но на смену наблюдениям всегда приходит действие. А действия сейчас важны, как никогда. Постарайся пробиться в Элиту, произведи впечатление на владыку! Знаю, что в один вечер взвалилось много, слишком много. Но ты должна быть сильной, иначе, зачем тебе быть?.. Все образуется, главное придерживайся того, что я сказал. На этом все. Я тебя провожу, — подкрепляя слова действиями, Делазар встал и взял факел.

Этайн тоже подскочила. Не из-за того, что действительно пора идти, а скорей от перенапряжения и неожиданных заявлений аскета. Ясно, что ничего не ясно. Как только она уснет сегодня?.. Да и все мысли теперь будут вращаться только вокруг одного. Легко сказать кому-то постороннему — «не думай об этом, отвлекись». В Ордене учат медитации, но какая тут медитация после встречи с такой мощью и неизвестностью…

В молчании они почти добрались до крепостных стен, окаймляющих поселения Ордена. Приблизились как раз со стороны школы воинов, где обитала Этайн. Все это время она пыталась заговорить с Делазаром, собрать мысли в одном направлении и что-нибудь внятно сказать. Явно ощущая это, аскет то и дело поглядывал на нее. Когда их взгляды пересекались, пропадали все мысли, воспоминания, а вместе с ними и тревоги. Этайн всецело покорилась ауре философа, невольно восхищаясь такой технике убеждения. Напоследок он вручил ей горсть какой-то травы.

— Спрячь это в карман, и перед самым сном обязательно выпей. Тебе многое предстоит сделать, Алетейн. До скорой встречи, — аскет резко развернулся и словно растворился среди скал, подобно одной из теней, не дождавшись слов прощания от воспитанницы Ордена.

Этайн только сейчас ощутила, насколько она устала от бешеной гонки за существом, от серьезной беседы и слишком быстрого спуска. Рядом с Делазаром, странное дело, усталости никакой не было, а сейчас она резко навалилась, вся разом. Промямлив что-то невнятное охране, минуя подземелья, коридоры, ответвления, бесчисленное множество дверей, искательница приключений, наконец, добралась до двери своей комнаты. Не умывшись, а просто плеснув студеной воды себе в лицо, и, толком не жуя, проглотив комок Делазаровой травы, она заснула сном без сновидений. И это было наиболее удачным завершением безумного дня.

Глава 2. Орден Эль-Хэммам

Пробуждение было не из легких. Чудо-трава, определенно, обладала потрясающим снотворным действием. Если бы не нарастающий шум снаружи, Этайн бы еще не скоро проснулась. Комнаты воспитанников школы воинов располагались в подземелье — не совсем ясно, когда ночь, а когда день. Но был в этом один существенный плюс — постоянная прохлада, а с ней, заодно — легкая влажность, что было божественно приятно и более всего необходимо человеку после длительного пребывания под палящим солнцем.

Свешивать ноги некуда, поскольку кровать в ее привычном понимании отсутствовала. Этайн спала на плотном матраце, набитым самыми разнообразными травами, отчего сон становился немного колючим. Сонная, она скатилась с этого матраца к двери и потянулась. В голове после пробуждения царила зияющая пустота. Но одно девушка помнила точно — вчера произошло нечто неимоверно важное. То, что радикально изменит ход привычной жизни.

В дверь постучали. Этайн подпрыгнула, разгладила на себе мятую тунику, наспех собрала волосы в пучок и открыла.

За дверью никого не было, зато был полон коридор. Воспитанники школы воинов выходили на поверхность, кто — на тренировки, а кто постарше — уже на первые задания. Так начинался день каждого молодого бойца Ордена — со стука в дверь одного из дежурных. Хорошо придумали, чтобы наверняка никто не проспал.

Пора лететь на завтрак, потом — на утреннюю тренировку. Этайн относительно быстро собралась при тускнеющем освещении факела. Факелы, используемые в подземельях, обладали одним замечательным свойством — совсем не оставляли следов копоти и сажи на стенах и низковатых потолках. Надо будет попросить у дежурных новый, подумала воительница, иначе скоро придется собирать все на ощупь.

Собрав все необходимое и приведя себя в надлежащий вид, Этайн присоединилась к постепенно рассеивающейся толпе, что, словно грунтовые потоки воды, протекала через артерии подземелья к солнечному свету. Несколько знакомых воспитанников, подтянутых и бодрых, поприветствовали ее. Этайн ответила всем разом, одним кивком. На большее сил пока не хватало.

Всего несколько лестниц, и сыроватое подземелье выплюнуло толпу на ярко освещенную солнцем площадку. И эта вспышка окончательно пробудила Этайн, воскресив в памяти все вчерашнее.

Вечер, скалы, ветер, джинны, и, откуда ни возьмись, Делазар. Именно так все и было.

Но воспоминания об этом не вызвали ни капельки страха в глубине души. Этайн казалось, словно все происходило не с ней, а с кем-то другим. Она всего лишь выступала сторонним наблюдателем.

Несмотря на относительное спокойствие, одна навязчивая мысль, все же, закралась. Не могло не удивлять то, что книжник как внезапно появился, так же внезапно и пропал. Причем не случайно Этайн, даже будучи сонной, заметила при прощании странное сходство Делазара с одной из крадущихся и растворяющихся теней. Может, и она сама выглядит со стороны как тень?.. Нет, все-таки, из-за сонливости ей так показалось, всего лишь привиделось. Масса впечатлений и перенапряжение даром не прошли. Приукрашивать и додумывать лучше не стоит. Иногда бывает очень полезно — меньше думать.

«Вот я, вот мои руки, мое лицо, я все ощущаю. Благодаря жаркому утреннему солнцу пустыни. Вот я, я все вокруг осязаю. Чувствую ткань, из которой соткана моя одежда, прохладу клинка…».

— Этайн! Может, тебе поводыря еще дать? Или ты забыла, что при выходе из мягко освещенного подземелья тебя радушно встречает беспощадное солнце?..

Этайн резко открыла глаза. Прямо пред ней стоял наставник Лукар, весь в черном, с очень темной кожей, а от резкой встречи с солнцем в глазах Этайн вообще донельзя черный.

— Марш за завтраком, иначе помрешь на тренировке! — скомандовал наставник так зычно, что все вокруг стали оглядываться, любопытствуя, кому была адресована команда.

Воспитанники завтракали, обедали и ужинали за столиками прямо на улице, под небольшими навесами. Финики, лепешки и вода составляли типичный завтрак.

Из-за небольшого промедления Этайн пришлось махом проглотить весь завтрак и бежать в обход столовой, всех башенок и двухэтажных строений на тренировочную площадку. Наверное, снова заставят ходить под солнцем с тяжелыми мешками камней на спине. «Упражнения на выносливость, тоже мне», — ворчала про себя юная воительница. Одно лишь ее сегодня радовало — ожидание послеобеденных занятий в квартале книжников. На прошлой неделе они не состоялись по неизвестным причинам.

Каждый воспитанник Ордена, выбирал то основное направление, которому посвятит всю свою жизнь. На самых ранних этапах обучения (в Орден принимают с 14 лет), ученики обучались решительно всему. Каждому следовало хоть немного владеть оружием, читать древние свитки и уметь грамотно писать самому, а также знать основы врачебного дела. На первый этап уходит три года. Затем проходит распределение по разным направлениям. Но, тут есть еще один интересный момент, предполагающий всестороннее развитие воспитанников. Учащийся, выбравший, к примеру, школу воинов, обязан выбрать еще одно дополнительное направление — либо школу книжников, либо целителей. Конечно, программа дополнительного образования не слишком усиленная и занимает не столь много времени, как основная. Как правило, она удачно разбавляет плотную программу выбранного главного направления.

Берут в Орден с 14 лет, но на принадлежащих ему территориях процветают и живут своей жизнью целые города, довольно крупные поселения. Семьи, в большей степени, состоят полностью из членов Ордена; хотя, есть и те, где кто-то один находится на службе как таковой — и, чаще всего, это мужчины.

Орден Эль-Хэммам, пламенная легенда песков пустыни, возник около 600 лет тому назад, в 1022 году от основания первых стоянок хапиру в пустыне. Умелые воины, кузнецы, лекари и ученые хапиру были из иноземной элиты, с далеких, занесенных снегом северных краев. Что-то не устраивало их на родине, и они основали стоянки, плавно выросшие в города. Строили хапиру прекрасно — все восхищались руинами после древних потопов, глобальных и резких перемен капризного климата. Через некоторое время после страшных колебаний и катаклизмов пустыня стала такой, как сейчас — неизменной, полной тайн и опасностей — именно потому такой привлекательной. За тайными знаниями и военным мастерством хапиру в пустыню стали приходить иные народы — наемники, мятежники с северных по отношению к пустыне тропиков и самого крайнего Севера, странники, островитяне, и все те, кто просто искал приключений. На фоне миграции и смешений представителей различных народов и их стремлений выросли самые первые ордена. Наряду с Эль-Хэммам было еще орденов пять-шесть, если не больше. Часто между ними возникали междоусобицы, и один орден поглощал другой, подобно кругам, образуемым на поверхности воды каплями редких дождей пустыни. Круги, сначала маленькие, затем расширяются, поглощают друг друга, лопаются и исчезают. Иногда один из орденов, в период наибольшего расцвета, просто стирал с лица земли другой. Пустынные нравы стали образцом суровости, свирепости и жесткости, но, наконец, на воинов распространилось влияние философии.

Это и не наука, и не искусство, всегда носило двойную природу. Идеи одного ордена противоречили идеям другого, и на этой почве развязывались войны. Это уже были войны не просто за еду или территорию — нет, они перешли на качественно другой, более высокий уровень. Во главе ордена становился книжник. Правда, в некоторых организациях все-таки придавали большее значение воинам, но они были чисто-формальными руководителями, на самом деле за всеми деяниями стояли книжники. Кровопролитие во имя абстрактных идей — это первая сторона.

Вторая сторона носила миролюбивый характер. Люди становились более образованней и менее агрессивней. Дипломатия медленно, но верно вошла в моду, и между орденами стали возникать кому-то выгодные, а кому не особо выгодные союзы, конфедерации. Благодаря стараниям книжников со временем уменьшилось количество кровопролитий, и, в то же время, количество орденов. Эль-Хэммам, Орден священной лавы, подобрал под себя множество мелких орденов пустыни. Наряду с ним оформились еще две неслабые организации — храмовое воинство Аль-Шаидим и еще какой-то Водный Орден, известный чудным поведением своего руководства.

Наименование «священной лавы» не было случайным. Орден всегда гордился своей историей и прямым родством племенам хапиру. Те принесли со своих краев и пронесли сквозь века легенды о мощи вулканов, о кипящей лаве… Этайн, пропадая в тиши библиотеки, читала множество строк о всполохах в небе, клубах черного дыма, взрывах и сотрясениях земли. «Земля дрожит, словно желая разрешиться от бремени, и это бремя выходит в виде огненной лавы.

Стремительно бегут яркие ручейки по черной земле…».

Далее же шло философское рассуждение о важности такой стихии, как огонь, и упоминание о том, что некоторые племена необразованных кочевников почитают эту стихию как самую священную.

Лава застывала, и спустя много лет в ней образовывался особый минерал, называемый обсидианом, иными словами — вулканическое стекло. Хапиру делали ножи из такого стекла. Большая часть из них утеряна — только лидер Ордена достоин носить столь древнее оружие, настоящее произведение искусства. Традиция сохранилась, и нож передается новому лидеру при посвящении.

В 1410 году храмовники схлестнулись в страшной битве с орденом Воды. Предлогом послужила кража исконных идей храмовников магистрами Воды, но, на самом деле, сторонники целибата (обета безбрачия) желали устранить водяных конкурентов с их странными и несуразными обрядами. На фоне этой борьбы лавовый Орден смотрелся как нельзя выигрышно, поэтому свободные народы пустыни всячески поддерживали его, в то время как остальным ставили весомые препоны. Чего только не происходило за это время — и блокад отдельных населенных пунктов, и стремительного распространения вирусов, заботливо выращенных магистрами во мраке подземелий, и позорного дезертирства, и, не менее позорных, перебежек. Многое перевидали пески пустыни за девятилетнюю войну. В конечном итоге грязные методы погубили оба ордена, отдельные представители которых рассеялись по всей пустыне.

Двести лет, весьма стабильно, Эль-Хэммам контролирует пустыню. За двести лет он наладил ирригацию в стране, слегка повысил уровень грамотности и лечения населения (целители, кстати говоря, потратили немало десятилетий на искоренение вирусов, созданных Водным Орденом), успел разрешить проблемы с некоторыми чудовищными зверьми и вынудил за все вышеперечисленное платить дань. В том числе, многие видные торговцы независимых городов и по сей день нанимают бойцов Ордена для охраны караванов от разбойников и, не всегда дружелюбной и расположенной к людям, пустынной фауны.

Таким образом, функций у Ордена много, жизнь в нем всегда пульсирует по веками отработанной, тщательно выверенной схеме.

Тренировки включают в себя по несколько блоков, направленных на развитие силы, выносливости, гибкости и ловкости. Основной отличительной чертой, «визитной карточкой» боевых подразделений является искусство боя с двумя ножами. Подлинно этим искусством, отточенной техникой во всем мире владеют лишь бойцы Ордена Эль-Хэммам.

И, сегодня Этайн повезло. Вся тренировка была посвящена именно этому искусству. Вел ее тот самый темнокожий Лукар.

— … Значит, так: искусство боя двумя оружиями гораздо эффективней всяких там щитов, (чем так кичатся кочевники), инерционного оружия и всего того остального, чему вас до этого обучали. Это развитие сразу двух полушарий мозга, поскольку необходимо выучиться максимально эффективно использовать обе руки; а левая, у большинства из вас, значительно слабее. Сегодняшнее занятие — ознакомительное, работы по парам не будет, но ваша задача — развить руки одинаково, как правую, так и левую. А сейчас, как обычно, разминка. Поехали! — Лукар все последовательно и четко рассказывал, при этом умудряясь, будто факир, буквально жонглировать тренировочными короткими мечами.

Разминкой называлась общефизическая подготовка. Порой воспитанники так уставали на «разминке», что на остальную тренировку сил едва хватало.

— А сегодня ты в лучшей форме, Этайн, — пропыхтел Хамид во время отжиманий.

— Заткнись, — прошипела девушка своему лучшему другу, названному брату. Она старалась не думать, как вести себя с друзьями после всего приключившегося вчерашним вечером.

Больше разговоров на тренировке не было — Лукар внимательно за этим следил, подмечая не только болтовню, но и недовольные взгляды в свой адрес. Он пресекал любые шепотки среди воспитанников. Но, в самом-то деле, болтать во время такой упорной тренировки и при таком грозном наставнике с хлыстом в руке было невозможно и слишком рискованно.

После общих упражнений постепенно перешли к выбранной программе — искусству боя с двумя клинками. То правой рукой, то левой вращали тренировочные деревянные мечи, таким образом, разрабатывая кисти. Затем вращали одновременно двумя руками, затем вновь попеременно, и так — много раз. Любое новое упражнение осваивалось подолгу — для наилучшего закрепления в мышечной памяти. Рука должна «помнить» удар.

После занятий все, донельзя взмокшие от упражнений и активного солнца, пошли купаться. Молодцы пошли в одну сторону, а Этайн — в свою персональную комнату для омовения — привилегию единственной воительницы в этом наборе воинов.

Нехватка времени на общение с друзьями и знакомыми на этот раз только радовала девушку. Ей даже не хотелось идти на общий обед, чтобы там избежать лишних расспросов и пристальных взглядов. Было желание поскорей отправиться к книжникам, где можно отдохнуть душой и телом.

Но процесс омовения помог отдохнуть и придал сил. Вода не только смывает грязь, но и превосходно снимает напряжение, а бодрящие ароматы эфирных масел повышают общий тонус. Правда, была пара вещей, что слегка портила праздник — это неверно расставленные баночки с маслами и мыльными растворами, а также обилие воды на полу. За расстановку баночек отвечала сама Этайн, все всегда стояло в определенном порядке. За отсутствие брызг и порядок в целом отвечали уборщицы, и ванная комната поддерживалась в строгой чистоте, равно как и личная комната для сна и отдыха в подземелье. Поэтому беспорядок не мог не удивить.

Переодевшись в свежее и собрав волосы острой заколкой (предусматривалась как дополнительное оружие, такие заколки носили все представительницы женского пола в Ордене), Этайн склонилась над лужами на темном мраморном полу и принялась изучать их формы. И, чем больше она изучала, тем больше ее это настораживало.

Местами явно просматривались чьи-то следы. Скорей всего, босых ног. Тот факт, что кто-то мог мыться в ее ванной да еще не прибрать за собой, серьезно рассердил Этайн, и она решила при первой же удобной возможности поговорить с уборщицей об этом инциденте.

Настало время обеда. Как того не хотелось девушке, на этот раз от друзей она сбежать не смогла — они обступили ее со всех сторон, схватили под руки и почти поволокли к своей обеденной скамье. Единственную девушку здесь очень уважали и ценили, вдали от глаз наставников искренне поддерживали и помогали стать лучше в боевых искусствах.

— Что, хотела уединиться, улизнуть от нас, да? И только попробуй меня опять заткнуть! — полушутя-полусерьезно сказал Хамид и сдвинулся на другой конец скамьи, освобождая место подруге.

Хамид, невысокий, но, тем не менее, крепко сложенный, с почти всегда смеющимися карими глазами, не был отменным воином. Зато товарищи по военной школе всегда ценили его за дружелюбие, острый ум и тонкий (правда, иногда и не очень тонкий) юмор.

— Никуда не собиралась убегать! Вечно вы меня торопите! — подхватила задорный тон друга Этайн, присаживаясь.

— О, дитя степенности и размышлений! Довольно тебе. Итак, скоро потопаете с Хамидом к философам. Удели хоть малую толику времени и нам. Мы, как-никак, соскучились, — сидевший напротив Линар в шутку подал Этайн флягу с сомнительным напитком.

— Ты что, отравить меня хочешь?!

— Это пиво из фиников, обижаешь, Этайн!

Тут Этайн всех удивила. До этого момента она не пила ни пива, ни вина, ни сикеры. Все, вероятно, ожидали, что она снова демонстративно откажется и прочитает лекцию о дисциплине. Но, желая хоть как-то отвлечься от безрадостных и загрузивших последних событий, воительница ловко выхватила фляжку у Линара и, слегка сморщившись, сделала несколько глотков. Все дружно и громко зааплодировали.

— Что же с тобой случилось? И где тебя вчера носило? — искренне удивился Хамид.

— Ну не всегда же ей быть такой занудой, — Никайор любил подтрунивать над друзьями.

Этайн ухмыльнулась, передала фляжку Хамиду и как можно спокойней ответила:

— Да на скалах была, соскучилась по этому месту.

— Эх, и нас не взяла… Тоже давненько в тех краях не был, — картинно вздохнул Никайор.

— Ну, я же «дитя степенности и размышлений», — Этайн многозначительно посмотрела на Линара.

— И еще уединения, — добавил Хамид, с явной неохотой оторвавшись от фляжки.

Обычно в каждой компании друзей есть добрый здоровяк. Никайор, пожалуй, был самым здоровым и крепким в этом наборе воинов. Рядом с ним Этайн выглядела совсем маленькой, худой и беззащитной. Как будущий стражник, Никайор лучше всех владел алебардой и секирой. Полностью погруженный в военное дело, он с трудом выбрал второе направление. Последовав совету Линара, Никайор пошел к целителям. И, впоследствии, советчик немного пожалел о своем совете — все время приходится выручать здоровяка из-за неуспеваемости и многочисленных долгов по предмету.

В этом квартете Линар занимал особое положение. Любой, кто хотя бы раз видел этого человека, всегда называл особенным из-за разного цвета глаз — один орехового цвета, другой небесно-голубой. Лекари называли этот феномен каким-то страшным длинным названием.

Несмотря на свою худобу и даже утонченность, Линар чуть ли не всегда находился среди первых по боевым показателям. Возможно, все дело в скорости и ловкости. В целительстве он тоже достиг немалых успехов — ходили слухи, что лекари хотят окончательно переманить его к себе. Что-что, но слухов вокруг этой личности вращалось слишком много — пророчили, что после окончания обучения Этайн выберет в мужья именно его. Слухи, конечно, возникли не на пустом месте — в отличие от Хамида с Никайором, она относилась к нему не совсем по-товарищески и не «по-братски», в привычном понимании этого выражения. И здесь Линар был на «особенном положении». Однако дружбу, пока что, ничего не портило.

Их прозвали «неразлучной четверкой». Они неизменно выручали друг друга, и, если получали выговоры от наставников — так сразу все, четверо. И вылазки по ночам, и милые малые беспорядки в школе воинов были делом их рук. С Хамидом Этайн делилась секретами, как будто с подругой. И теперь, о самом важном, когда-либо происходившим с ней, говорить нельзя…

— Слышали о новом наборе отряда разведчиков? Какое-то новое сверхважное задание, — спросил один из юных бойцов с соседней скамьи, услышав шум и аплодисменты.

— Лекари говорили, что кого-то там надо бальзамировать… — Линар отвлекся от трапезы.

— Это кого? — тут же подскочила Этайн.

— Кого точно, не знаю, но легкий переполох среди наставников был немалый.

— Опять ничего толком не говорят, считают за детей, видимо, — недовольно прошипел кто-то оттуда же.

— Случилось, не случилось, считают, не считают, а обеда никто не отменял, — Хамид принялся за еду, для пущей важности демонстративно вооружившись столовыми приборами. Никайор, буркнув что-то малопонятное, последовал его примеру. Обед, как говорится, по расписанию.

Этайн же кусок упорно не лез в горло. Слишком много событий, много неожиданностей. Если так каждый день происходить будет, то она поседеет за эти два года и вряд ли станет лидером Ордена, на чем настаивал Делазар.

И Линар, заметно, был слегка встревожен. Он тоже толком не поел, все время внимательно наблюдая за любой реакцией Этайн. Между ними существовала какая-то странная связь — могли понимать друг друга без слов и чувствовать на расстоянии. Если от Хамида можно было как-то отмахнуться, то от Линара скрыть встречу с джиннами будет сложнее всего. Казалось, что своим пронзительным взглядом он «просвечивает» человека до костей.

После обеда, как обычно, за воспитанниками пришли убирать. Этайн увидела уборщицу, отвечающую и за ванные комнаты в этой смене. Таким образом, снова удачно избежала расспросов со стороны сокурсников.

— Эй, ты куда? — одновременно спросили Хамид и Линар, явно не торопясь вставать из-за стола.

— Надо кое-что выяснить по поводу ванной комнаты. Хамид, встретимся в квартале книжников у входа в библиотеку! — воспитанница, от резкого вставания здорово ударившись о ножку стола, охнула и подскочила к уборщице.

На вопрос Этайн о происшествии в ванной комнате недоуменно покачали головой. Все время комната была закрыта, никто ничего не знает, а в отсек, где она находится, кроме убирающих и Этайн не заходит никто.

При воспоминании о джиннах по всему телу пробежал холодок. Неужели это они…

Нет, это невозможно. Они живут в скалах, и здесь, в квартале воинов, их быть не может. С ванной комнатой произошло недоразумение, уборщики, очень вероятно, просто зазевались. Всякое бывает.

Действительно, всякое бывает.

Квартал книжников и школа воинов разделяются широкой дорогой. В поселении философов отсутствуют широкие тренировочные площадки, шатры и арены. Сплошными грядами возвелись за века сообщающиеся между собой здания с множеством башенок и своеобразно оформленных арок — то оплетенных каменными вьюнками, то покрытых блестящей рыбьей чешуей из мерцающей слюды. Сейчас, в виду основных трех направлений, ремесло не в почете, и настоящих мастеров камня в Ордене практически не осталось.

В середине поселения, над всеми зданиями, величаво возвышается башня широкого диаметра и с острым шпилем, пронзающим небесную гладь. Это — великая библиотека Ордена, вернее, только ее половина. Под этой башней располагается подземное, симметричное ей помещение. Ходят легенды, что во всех владениях Ордена есть подземные «зеркальные» города, точные копии, близнецы поселений под солнцем. Но, это всего лишь легенды — у книжников под землей только библиотека, у воинов — небольшой лабиринт с комнатами для воспитанников. У целителей, конечно, все куда интересней, с их подземными лабораториями и хранилищами для заспиртованных представителей-эндемиков флоры и фауны. Насчет владений Элиты воспитанники и наставники невысокого ранга не столь хорошо осведомлены.

Суеты в квартале философов никогда не бывало. Книжники ходили степенно в своих балахонах пепельного цвета. Ночью же весь квартал светился — в каждой комнате до глубокой ночи горели факелы и светильники, для того, чтобы продолжать кропотливую исследовательскую работу над древними письменами. Этайн нравилось наблюдать за светящимся поселением с возвышенности, в редкие часы отдыха. Огоньки загорались, одни за другими, бросая вызов звездному свету. Издалека и свысока смотрится дейсвительно впечатляюще.

Хамид, отчего-то сморщив нос, слегка ссутулившись, уже сидел на ступеньках у входа в библиотеку.

— Везет же этим постоянно! Снова у них занятия отменили!

Под «этими» следует понимать Линара с Никайором.

— В честь чего это? — сделала удивленный вид Этайн. На самом деле, она удивлялась все меньше и меньше после крупной череды удивлений.

— Даже толком не объяснили. Сказали, мол, не состоится, и все, на следующей неделе программу нагоним. Они пошли в «Оазис». Никайор там еще пива из фиников наварить хочет, — завистливо и печально сообщил Хамид, — Линар просил тебя к ним заглянуть.

«Оазисом» они называли небольшой прохладный грот недалеко от орденских школ. Очень удобное, уромное и постоянное место встречи, где можно хорошо отдохнуть среди близких людей, побеседовав обо всем на свете вдали от наставников.

— Что же, после наших занятий вместе пойдем, — пожала плечами Этайн.

— Нет, он сказал, именно тебе зайти.

— А я говорю, что пойдем вместе, что за глупости еще! — высказалась воительница в духе суровой матушки.

— Он хотел с тобой как с книжником поговорить. То есть, как с тем человеком, который много времени проводит в обществе книжников. Вы же с ним «наши мозги», вроде как. Но пойдем вместе, ладно, хоть отведаю немного Никайорова варева, — не стараясь скрыть облегчения и нарастающей радости, подмигнул Хамид.

Он хотел добавить что-то еще, но тут подошли три книжника высшего ранга. У двух, позади стоявших, лица были почти полностью закрыты, а в третьем друзья узнали Стигмора, высшего книжника. Хамид подскочил и сбросил с себя всю смешливость, небрежный, вольяжный тон. Этайн склонила голову в знак глубокого почтения.

— Сегодня занятия не состоятся. Причину я вам, после многих колебаний, все же, назову. Умер один из наших видных представителей. Целители уже занялись приготовлениями к прощальной церемонии. Желаю вам с пользой провести выдавшееся свободное время, — обратился он к Хамиду и еще нескольким воспитанникам чуть поодаль. — А ты, — он взглянул на Этайн, — пройди с нами.

Друзья переглянулись. Этайн пошла за рослым Стигмором, и его двумя важными сопровождающими.

— В «Оазисе», как освободишься, — едва успел шепнуть Хамид.

Они не спеша поднялись по винтовой лестнице, и зашли в одну из комнат. Весь воздух был пропитан пылью, запахом книг и свитков. На одном из ближайших столов над длинным, как полотно, рассыпающимся свитком корпели книжники, пытаясь восстановить смысл всего написанного там, а сам свиток с горем пополам отреставрировать. Чуть поодаль целая толпа пепельных балахонов обступила еще один стол. Что там происходит, из-за обилия народу не было видно. Скорей всего, именно из-за того, что там находилось, Этайн оказалась здесь.

Стигмор дал знак остановиться. Высокий, бритоголовый, скуластый и безбородый человек преклонного возраста, скорее напоминал повидавшего немало битв воина, чем книжника.

— То, о чем ты сейчас узнаешь, тебя огорчит. Но, принять все следует спокойно, как достойному воспитаннику Ордена, — спокойным, слегка отстраненным тоном сказал представитель Элиты.

«Уж мне-то не привыкать», — подумала Этайн. По крайней мере, отмены занятий у целителей и книжников совпали, значит, она наконец-то узнает истинную причину.

— Ты готова узнать? — формальности ради, спросил Стигмор.

— Готова, — Этайн даже по-военному вытянулась. Правда, выглядело это немного смешно и по-детски.

— Прикоснулся к вечности твой наставник, не так давно подавшийся в аскеты. Делазар.

У Этайн все в глазах потемнело. Зал с книгами и кнжниками перевернулся вверх тормашками.

— К-как? — голос у девушки был сам не свой.

— Спокойно, Этайн. Да, его действительно больше нет. Это большая утрата для Ордена, но жизнь продолжается. Его труды остаются и будут весьма полезны общему делу. Всех нас ожидает то, что и его. Кто-то уходит бесславно, он же — в ореоле почета и славы. Так что огорчаться нечему, — лицо Стигмора напоминало маску, и слова через нее звучали глухо, неправдоподобно, неискренне.

Как?! Она же только вчера, вчера вечером видела его и говорила с ним!.. Наставник дал ей траву для спокойного сна, что он уже не раз делал в былые года, выручая девушку перед экзаменами.

— А когда именно его не стало? — Этайн, относительно ровным тоном, осмелилась задать щекочущий вопрос.

— Два дня назад его нашли мертвым. Точнее, кочевники принесли его тело два дня назад, не стало его еще немногим раньше, — будничным тоном вещал глава книжников, видимо, изрядно устав повторять эту информацию.

— Это как так!? — чуть не выдала себя девушка, неосознанно подавшись корпусом вперед.

Стигмор не сильно удивился, списав такое поведение девушки на общий шок от известия.

— Вот так. Ты готова увидеть его тело? Уже забальзамировали, — Стигмор повел Этайн к тому самому столу. Девушка последовала за книжником на негнущихся ногах и в явном непонимании всего происходящего. Словно вчерашний вечер навсегда стер грань между явью и сном.

По приближению высшего книжника толпа расступилась, и взору Этайн открылась пугающая, но, в то же время, торжественно-красивая картина. Это действительно был Делазар, умащенный благовониями, в парадном темно-коричневом одеянии с малиновыми вставками. На шее блестел золотой медальон с изображением свитка — символом принадлежности к философскому отделению Ордена. Этайн видела его именно таким и вчера, только в походном балахоне. Кое-как собравшись с силами (не то, что с мыслями), она задала еще один уточняющий вопрос Стигмору:

— Причину смерти… Установили?

Стигмор всем своим напыщенно-недовольным видом показал, что этого воспитаннице уже знать не обязательно, но, все же, процедил сквозь зубы:

— Сердце. Был стар, скрывал свои болячки и при всем этом подался в аскеты. Не выдержал. На этом, все.

Напоследок Этайн еще раз взглянула на спокойное лицо аскета. Слишком умиротворенное, как ей показалось. Хотя, она уже не различала кажимости и яви, не желая об этом думать.

Слабо осознавая что-либо, машинально, она прошла через квартал книжников и воинов, пробормотала что-то невнятное охране и, как лунатик, доковыляла до «Оазиса». В таком виде ее встретили друзья, напоили каким-то прохладным компотом и усадили. Больше всех тревожился Линар. Еще на обеде он почуял что-то неладное, и все также внимательно наблюдал за Этайн. Немного смыслящий в целительстве, он заставил девушку приложить ко лбу холодную флягу, а сам стал надавливать ей на какие-то точки то на шее, то на ладонях.

Хамид больше суетился и причитал, как старая сиделка. Никайор рылся в своих закромах, в поиске приводящих в чувство напитков. Квартет располагал немалыми запасами разных напитков и яств в своем погребе.

Этайн довольно долгое время бессмысленно глядела куда-то вдаль, но вскоре, благодаря целительским навыкам Линара и спасительному компоту, начала постепенно приходить в себя.

— Как ты? Как ты, Этайн? — Хамид был очень перепуган и суетлив. Именно, перепуган, а не встревожен. Суетливым же он был всегда.

— Да… Вроде лучше, — отмахнулась Этайн, временами все также глядя вдаль. Пляшущие тени от факелов в гроте постоянно навевали странные мысли, а то, и смутное подобие видений. К счастью, от стен тени не отделялись.

Воспитанники иногда дружно поворачивали головы в направлении ее взглядов, и, разумеется, ничего особенного не обнаружив, сочувственно вздыхали над состоянием подруги.

Этайн судорожно пыталась собрать осколки своих воспоминаний в единое целое. Ничего гармоничного не получалось. Все происходящее заставляло усомниться в реальности, даже в реальности и адекватности себя самой.

Вчера она видела Делазара, живого и невредимого. Сегодня ей показывают его тело, найденное несколько дней назад. Может быть, ей явился дух аскета?.. Значит, его внезапное исчезновение среди скал, подобно тени, не показалось. Да что вообще ей показалось, а что нет?..

И еще, эти странные следы в постоянно держащейся закрытой ванной комнате. Словно какой-то знак, что за ней наблюдают, и обещание, данное Делазаром о скорой связи, сбывается. Но, он ли это обещал или не он?..

Тут у Этайн родилась мысль, от которой невольно передергивало. Неужели один из джиннов принял облик Делазара и разговаривал с ней? Как ни странно, из всех эта мысль более удачно вписывается в общую абсурднейшую картину. Таким образом, сохранять спокойствие и не подавать виду становилось все сложней. Вот, сидят перед ней три друга, с нетерпением ждут рассказа о случившемся. Но, что именно говорить? Этайн не боялась, что ее могут счесть ненормальной. Больше девушка боялась того, что она действительно может оказаться такой.

— Так что же все-таки случило… — неуверенно начал бы Никайор, но Линар пресек его гневным взглядом.

— Нет, ничего, сейчас все расскажу, — довольно бодро начала Этайн. — Не стало аскета Делазара, в прошлом, одного из моих наставников философского направления. Он был достойным покровителем, из всех, пожалуй, даже самым близким по духу. Да что я вам рассказываю, вы помните, насколько нелегко было мне перенести его уход из Ордена… Стигмор, помня о наших теплых отношениях, позволил проститься. Просто… Очень неожиданно, а вроде и не очень… И…, — она чуть запнулась, поймав на себе пытливый взгляд Линара. — И я заранее чувствовала, что произойдет нечто с ним. И во время обеда было странное предчувствие… чего-то… Необратимого, — выкрутилась Этайн.

— После смерти во имя Ордена нас ожидает прекрасная жизнь, — сектантски-монотонно заговорил Хамид тоном одного из наставников. — Все души отсеиваются в определенное место, ведомое только Целому. Кто сражался во имя Ордена — будет купаться в молочных и винных реках, а души многобожников будут уничтожены. Словно их и не было никогда…

— У нас сейчас время отдыха, Хамид, а не лекция, — недовольно пробурчал Никайор.

— Этайн сейчас не до этого, дайте ей восстановиться, — разом пресек всех Линар.

Тем временем Этайн вспомнила, что Линар принес вести с квартала целителей. Сейчас ей больше всего хотелось уединиться с ним и поговорить.

Сделав вид, что хочет отдохнуть у подземной реки, девушка отправилась вниз через погреб, перед самым спуском, незаметно для других, кивнув Линару.

Грот четверых друзей оказался прекраснейшей находкой. Обнаружили его Хамид с Этайн, года два назад, причем, совершенно случайно.

Тогда их носило, где попало. То было самое золотое время их забав, короткого детства. Особенно юные воспитанники любили забираться в гроты и пещеры. То с неимоверно низким потолком, где можно было идти, лишь согнувшись в три погибели, или даже ползком; то такие огромные, что в них могли бы поместиться целые храмы. Встречались там и подземные реки, и небольшие озера. Бывали они в черных гротах, где без факела руки не разглядишь, да и сам свет от факела тонет словно в густой, вполне осязаемой черноте; и в светлых пещерах, где загадочно мерцает влага на скалах, и, благодаря светящимся бело-зеленым грибам, не нужен какой-либо искусственный источник света.

Они бегали среди низких, развалившихся, изрядно засыпанных песком древних скал. Этайн пыталась догнать Хамида. Тот бегал неплохо, но тут неудачливо запнулся о камень, в довесок зацепился о сухой куст и провалился под землю, будто в колодец. Девчонка ринулась за другом.

Глубина оказалась всего метра два, и оба плюхнулись на мокрый пол. Здесь протекала подземная река. Они пошли вдоль небольшого ручейка, и, далее, обнаружили еще один ход, чуть повыше. Природа будто специально сделала несколько каменных ступенек, чтобы было удобней забираться. Ручей уходил под землю, и второй ярус пещеры порадовал ребят своей просторностью и прохладой. Воздух совсем не тяжелый, на удивление легкий. Два выхода (небольшой выход из просторного грота и лаз возле куста, ведущий к подземной реке), тщательно замаскировали сухими ветками и камнями. С тех пор это место стало называться «оазисом», и за два года в гроте появился небольшой склад оружия, «погреб», и даже освещение. Освещение появилось благодаря Хамиду, без зазрения совести укравшему несколько не коптящих чудо-факелов почти из-под носа темнокожего наставника Лукара.

Этайн осторожно, на носочках, спустилась вниз по ступенькам. В отличие от сухого и теплого верхнего помещения, здесь было сыро, прохладно и влажно. За два года выросло больше светящихся грибов, и мелкий ручей блестел в их таинственном, обволакивающем свете. Через переплетения веток, прикрывающих от посторонних глаз верхний вход (тот самый, куда провалился Хамид) виднелись бледно-лиловые осколки неба. Скоро начнут загораться звезды… Хотелось остаться здесь — вдали от Ордена, от расспросов и неприятных новостей, от преследующих странных существ. Журчание ручья, ненавязчивый подземный сквознячок, природные светильники действовали успокаивающим образом. Нарастало чувство уверенности благодаря надежности и бесспорной безопасности этого укромного места. Вечернюю идиллию нарушили шаги Линара. Или, напротив, не нарушили?..

Тот старался идти как можно тише, но из-за обилия воды на полу подкрасться бесшумно и незаметно не вышло.

— Что ты хотел сообщить мне? Хамид еще днем намекнул… — шепотом начала Этайн.

Линар жестом прервал ее, взял под руку и отвел чуть дальше от ступенек. Они встали у стены, исписанной причудливыми рисунками боевых сцен. Нет, это не один из памятников глубокой древности. Несколько лет назад, не отягощенные серьезными думами, ребята нарисовали это сами. Теперь все их усилия, и рисунки, казавшиеся тогда подлинными произведениями искусства, воспринимались сейчас как простые детские шалости.

Девушку внезапно охватило какое-то странное волнение, природы которого она, пока что, понять не могла. Такого ощущения раньше не бывало.

Убедившись в отсутствии подслушивающих, Линар начал:

— Странные слухи в квартале целителей. Случайным образом удалось услышать обрывок разговора двоих из Элиты, вышло легко. Затем отпираться, что ничего толком не слышал, а что слышал, того совсем не понял, было гораздо сложнее. Люди стали пропадать в скалах недалеко отсюда. Именно там, где была ты вчера вечером. Одна. Я волнуюсь, не занесло б тебя еще куда-нибудь. Дай мне слово, что не пойдешь больше туда, и вообще одна выходить не будешь, — в таких разных глазах обычно спокойного, степенного Линара читалось явное беспокойство.

— Ты знаешь, что обещать ничего не могу. О чем еще говорили целители? — Этайн старательно прятала взгляд, всматриваясь в наскальные рисунки. На самом деле, в виду тревожной ситуации, она не видела перед собой ничего.

— О том, что исчезновения становятся все более пугающими, и о том, что истинные причины всех смертей определить не удается. Тот же, кто со скал возвращался живым, приходил через несколько дней, порой даже недель. А по возвращении твердил, что пробыл там всего пару часов. Многобожники сказали, что там началась «какая-то запретная неделя духов». Орден боится не духов, а того, что их воспитанники поднимут панику похлеще той, что была по исчезновении Кирана.

Целители изобрели какое-то снадобье, полностью притупляющие чувство страха и подавляющее любые тревоги. Готовят его специально для отряда разведки, выдвигающейся в скалы на днях. После следующего занятия я выкраду пузырек, и…, — Линар замолчал, словно желая перевести дух.

Остальное Этайн и так поняла. Линар всегда отличался решительностью и держал свое слово. Допустить его поход туда она не могла, прекрасно зная, что там его ждет. Не смея и пикнуть о существах, она умоляюще схватила друга за руки и, как заведенная, затараторила:

— Нет, прошу тебя, не смей ходить туда! Ради всего… Ради Ордена, ради нас, Линар! Это… ты.. обещай… мне… — Этайн не выдержала и крепко обняла Линара, верней, вцепилась в него. Нормальная, естественная реакция удержания.

Линар не ожидал такого поворота. Во-первых, Этайн не имела привычки тараторить и причитать, во-вторых, эти безумные объятия с ее стороны… Неловкая ситуация разрешилась благодаря появлению Хамида. Хотя, нет — она стала еще более неловкой.

Карие глаза названного брата расширились от увиденной сцены. Тут и он потерял всю адекватность, которой вовсе никогда не отличался.

— Не могли сказать! Лучшему другу! И Никайора за нос водите… Мы же… Я знал, вы всегда уединиться хотели! Могли бы сказать лучшим друзьям, что встречаетесь, мы бы поняли! Но так… как… подло, скрытно с вашей стороны! — едва не брызжа слюной, раскричался он, как на торговой площади.

— Хамид! Ты неправ, это не так! — Этайн наконец отцепилась от Линара. Только «семейной» сцены еще не хватало.

— Да вижу я! Вижу, насколько не прав! Обжимаетесь тут…

Этайн сочла необходимым действовать решительно, переводя стрелки. Пусть Линару это не понравится. Зато, будет в безопасности. От назойливого Хамида и здоровяка Никайора еще никто не убегал.

— Ты меня-то хоть выслушай! Мы его теряем! Он в скалы собрался, видите ли! Там люди пропадают, Делазар, скорей всего, пытался выяснить — погиб, а он, храбрец какой! — девушка бросала пламенные гневные взоры на того, кого недавно сковывала в объятиях.

— Ч-чего? — к Хамиду вновь вернулся ступор.

Этайн коротко поведала об их разговоре с Линаром. Никайор, который, оказывается, все это время сидел на ступеньках и в споры не вступал, тем не менее, в конечном итоге поддержал идеи брата и сестры о «заключении Линара под стражу». Слухи, однако, встревожили всех не на шутку; но обо всем дружно условились молчать. Этайн поражалась самой себе — как она держала себя, не проговорилась.

Солнце уже давно село, и друзья вернулись в квартал воинов. Напоследок Линар гневно сказал Этайн:

— И ты не смей никуда… Заварила тут… — помимо гнева, в голосе сквозили обидные нотки.

— Никуда и не собиралась, не волнуйся, — грубо бросила она в ответ.

Но, в то же время, про себя неустанно твердила: «так будет лучше, так будет лучше»…

А будет ли лучше, на самом деле?..

Воительница брела одна по коридору. Факелы отбрасывали тени на стены. К теням она привыкла последнее время присматриваться.

Коридор привел Этайн в небольшой зал. «Странно, не туда свернула, что ли?», — подумала девушка. Вместо того, чтобы дойти до своей комнаты, она почему-то попала в душный зал с низким потолком и тоже низкими, несуразными, толстыми расписанными колоннами, вокруг которых было разбросано всякое тряпье, фляжки, пряжки, ремни и тренировочное оружие — имущество воинов.

«Точно, кладовая». Как можно было вообще заблудиться в родных стенах?..

Вдруг один факел, установленный совсем недавно, резко погас. Словно его затушило чье-то ледяное дыхание. За ним погас и второй, и так — в аккурат, через один. Чередование навеяло мысли о какой-то безумной игре на выживание. Тени сгущались все больше.

Но Этайн уже было все равно. Она знала, с кем предстоит встретиться. И к этому «кому-то» у нее накопилось немало вопросов.

Из-за колонны вышел так называемый Делазар. На это раз не в балахоне, а в торжественном похоронном одеянии, том самом, в котором Этайн видела его в последний раз.

— Здравствуй, Алетейн. Сегодня ты, на удивление, спокойна, — некто приветствовал до боли знакомым, спокойным голосом Делазара.

Ученицу Делазара возмутило то, что кто-то принимает облик любимого учителя, как примеряют простую одежду. Еще не зная, с какой силой предстоит столкнуться, Этайн промолвила как можно жестче:

— Ты не Делазар. Покажи свой истинный облик. Не потерплю, чтобы кто-то прятался за образом доброго, достойного человека.

— Довольно смелые у тебя речи. И готова ли ты увидеть мое истинное лицо?

— Мне все равно, каково твое истинное обличье, главное, не смей порочить память моего наставника.

— Как скажешь, — голос резко изменился и шел то ли от стен, то ли от потолка… Или, вещал из-под земли…

Копия Делазара растворилась. Огоньки оставшихся гореть факелов танцевали, дико колыхались, будто от сильного сквозняка. Никаких сквозняков в этом помещении никогда не бывало, и быть не могло. Внезапно запахло грозой.

По телу Этайн пробежала легкая дрожь. Но сегодня, готовая ко всему и более в себе уверенная, она держалась крепко, как настоящая воительница.

Тут на ближайшей колонне она увидела знакомые еще со скал руки с длинными когтями, только в разы больше. Джинн, будто стесняясь, слегка выглянул из-за колонны. На сотканном из тонкого темного тумана полотне просматривались вполне человеческие черты. Казалось, что это уставший, староватый, почти обычный человек. Странно светящийся только.

Этайн прислонилась к колонне напротив, стараясь держать себя как можно более непринужденно.

— Мы не хотели открываться тебе так рано. Но без нас ты не справишься, и не выполнишь свое предназначение, — прошелестело создание, будто ветер.

— Меня сейчас больше интересует не мое предназначение, а то, почему вы убили Делазара. Знаю, это ваша работа.

— Не суди, Алетейн, не имея знаний о жизни вашего книжника после ухода из Ордена. Резкость суждений при отсутствии знания о ситуации всегда влечет за собой печальные последствия. Многобожники, как вы их называете, довольно длительное время следили за ним, намеревались убить, предварительно всеми методами выпытав как можно больше о положении дел Ордена. Мы предвидели, что, если тихо не уберем его сейчас, будет гораздо хуже потом. Он даже не успел понять, — с последними словами голос сделался мягче, будто существо искренне стремилось поддержать Этайн. — Но, тебе следует знать, что не все многобожники настроены враждебно. Те, что следили за Делазаром — отъявленные разбойники, не имеющие чести.

— Может быть, это и так… Но… Что вам нужно от меня?.. И, почему именно меня выбрали? — боевое, жесткое настроение явно пошло на спад. Девушка неосознанно впилась в колонну руками.

— Мы долго не могли выбрать между тобой и Линаром. Вы оба обладаете особым даром — умением чувствовать и видеть существ другой природы, отличной от вашей. Вы тонко все ощущаете, чувствуете чужие настроения. Как говорят в Ордене, у вас — сильно развитая интуиция. Но, ты лучше находишь общий язык с людьми, особенно со старшими наставниками. Делазар — яркий тому пример. Также большое влияние на наш выбор оказало твое увлечение древними знаниями. Ты нужна нам.

— И, что мне делать? Тогда мне сказали об устремлении в Элиту Ордена…

— Да, это так. Тебе дано изменить мировоззренческую основу и структуру Ордена. Таким образом, в пустыне станет относительно спокойно, иноземцы перестанут зариться на материальные и духовные богатства пустыни. Твоя задача — произвести впечатление на Элиту. Среди мужчин, верно заметила, будет очень сложно прийти к руководству. Для этого мы будем нередко являться тебе. Обучим многому, и ты сможешь высоко подняться. Будем поддерживать во всем, и тогда — пробьешься, — слегка трудноватым для восприятия языком продолжал джинн.