Между прочим, посмертное имя сорок третьей императрицы Японии, если читать по-японски — Ямато нэко амацу миё тоёкуни нарихимэ но сумэра микото, а если по-китайски — Гэммэй. Усек разницу? То-то же
Не успел китайский язык по-настоящему разгуляться на японских просторах, как появились энтузиасты его приспособления под японские нужды. А что если для начала использовать произношение иероглифа без учета носимого им смысла? Довольно удачная затея породила ни много ни мало антологию «Манъёсю». Такой подход. позволил уладить некоторые проблемы, но не обеспечивал главного — правильного воспроизведения на бумаге японского произношения. Поэтому энтузиасты-экспериментаторы пошли дальше и попробовали «убить» смысл иероглифа, превратив из идеографического в чисто фонетический знак. Слегка упростили некоторые иероглифы или использовали только часть иероглифа — получилась слоговая азбука катакана — годзюон, пятьдесят слогов. Прочие же иероглифы упростили до неузнаваемости — вот вам и хирагана, те же самые пятьдесят слогов. Глядя на них, уже мало кто вспомнит, что обозначали их предшественники. Стена на дороге народного творчества рухнула и японцы пошли творить на родном языке. Впрочем, жизнь есть жизнь, нашлись недовольные «убийством» смыслового значения иероглифа. Возьмем слово автомобиль — мидзукара угоку курума, самодвижущаяся телега. Запомнить даже при желании не каждому дано, записывай хоть хираганой, хоть катаканой, хоть ромадзи, т.е. латинской транскрипцией японских слов. Правда, японцы и тут выкрутились. Недаром же у них помимо китайского чтения иероглифа, есть и японское, раскрывающего его смысл, называемых соответственно «он» и «кун».
— Что же получается, иероглиф один, а чтений несколько? Как-то неудобно, даже не практично.
— Так кажется только поначалу. К постоянному переключению в голове онного чтения на кунное и наоборот, привыкаешь довольно быстро
Довольно удачная затея породила ни много ни мало антологию «Манъёсю».
Японцы, мол, грубо искажают японско-корейское прошлое и к тому же, вот сволочи, предъявляют права на остров Такэсима, хотя каждому известно о его исконной принадлежности Южной Корее. Одно, правда, вызывает некоторое недоумение. Если не любишь страну, то и ехать туда ни к чему, вроде бы. Но вот парадокс. Южнокорейцев тянет почему-то именно в Японию, куда они чаще всего ездят. Настолько им видимо по душе люди и культура Японии. Тем не менее оголтелая антияпонская пропаганда все-таки дает себя знать. Заметно поредели даже плотные ряды желающих вкусить в Японии на Празднике середины осени лунных пряников со сладкими бобами. Но ничего, обойдутся. Свои, местные, не хуже. К тому же не след патриотам поддерживать заморских производителей.
Девиз Юэ Фэя — « полнейшая преданность и служение отечеству» пришелся по душе реставраторам Мэйдзи, идеология которых базировалась на полнейшей преданности императору и как-то незаметно, как бы сама собой породила махровый милитаризм Великой Японской империи, завершившей «славный путь» в 1945 г. Заметную лепту в разжигание милитаризма внесла книга «Завещание преданного вассала», которую Асами Кэйсай писал с 1684 по 1687 годы. Она превратилась в настольную, чуть ли не в библию реставрации Мэйдзи для большинства идейных противников сёгуната, воспринимавших Юэ Фэя идеалом военного. Его предостережение о том, что компромисс с врагом — путь к гибели страны, на долгие годы предопределил поведение лидеров Японии, воспитанных на героическом образе Юэ Фэя.
Кочевые племена на окраине Китая под сенью танского владычества набрались ума разуму настолько, что осмелились угрожать ханьцам. Основная угроза исходила от киданей из Ляо, чжурчжэней из Цзинь, а в последствии и от монголов из Юань.
Даже правителя Римской империи китайцы называли королем, что на порядок ниже императора.
Другое дело Япония — все четко и понятно, хотя фамилий тысяч сто, а то и поболее. Самая распространенная — Сато, за ней следуют Судзуки, Такахаси, Танака, Ито. Это я говорю не в обиду корейцам, а в качестве информации, для пользы просвещения масс, в общем. Если же тебя вдруг спросят на конкурсе каком или так, между прочим, про самую нераспространенную, то не ломай голову и сразу отвечай — Иваути. Этих «неудачников» в Японии человек шестьдесят, не больше. Вспомнишь Нанои, Сягава, Якэя, Уруно — очень неплохо, таких там тоже кот наплакал.
Хонкан! Это по-японски, по-корейски — понкван или же для простоты — пон, географическое название, указывающее на местность, из которой произошел реальный или мифический предок данного человека
— Следы конфуцианства присутствуют практически везде. На южнокорейских улицах повсюду снуют велосипеды, правда, не в таком количестве, как в Китае. Корейцем на рынке на велосипеде с набитым под завязку багажником никого не удивишь. А вот банковского клерка или хозяйку магазина верхом на велосипеде ты вряд ли увидишь.
— Почему?
— Сотрудники фирм, государственные чиновники, преподаватели и люди других уважаемых, скажем так, профессий не жалуют велосипед. Для них ездить на нем стыдно и даже где-то неприлично. Идейный конфуцианец относится к физическому труду не очень, считая вульгарным занятием. С крутящим педали серьезные люди общаться не станут
