количество жертв одной лишь Варфоломеевской ночи (так называлось массовое убийство гугенотов во Франции, устроенное католиками в ночь на 24 августа 1572 года, в канун дня Святого Варфоломея), по различным оценкам, составило около 30000 человек. Так что, скорее всего, правы те, кто утверждает, что «по части жестокости Иван был вполне ординарным правителем своего времени».
В 968 году княгиня Ольга лично руководила обороной Киева, который осадили печенеги, пришедшие на русскую землю. Враги обступили город со всех сторон, так что нельзя было ни выйти из города, ни гонца послать. Вскоре народ стал изнемогать от голода и жажды. И тогда Ольга направила на другой берег Днепра, где находился князь Святослав с войском, юношу, который притворился печенегом, разыскивающим свою лошадь. Он умел говорить по-печенежски, так что все печенеги приняли его за своего. Когда же он дошел до реки, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Печенеги кинулись за ним и начали стрелять, но не могли уже ему ничего сделать, ибо он уже был далеко. В результате, хитрость удалась, гонец на глазах у врагов переплыл Днепр и сообщил о нападении князю Святославу, тот подоспел вовремя, и печенеги были разбиты.
O tempora! O mores! О времена! О нравы! Это латинское крылатое выражение обычно применяют, констатируя упадок нравов и осуждая даже не кого-то конкретно, а целое поколение. Это восклицание принадлежит древнеримскому политическому и государственному деятелю, мыслителю и оратору Цицерону.
Чифирь – так в определенных кругах называют напиток, получаемый вывариванием высококонцентрированной заварки чая. Он обладает психостимулирующим действием и в некотором роде является наркотиком.
Как писал Мигель де Сервантес, «история – это сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего».
Не нужно забывать, что шла война, что на фронтах все было очень даже непросто, а тут из русской государственной жизни был выбит основной стержень. И какое-то время, по силе инерции, все оставалось как будто на месте, но скоро все развалилось. И на пути революции уже не осталось никаких серьезных преград. Как сокрушались тогда монархисты, «не за что было зацепиться элементам порядка и традиции», «все переходило в состояние бесформенности и разложения». Короче говоря, Россия погрузилась «в засасывающее болото грязной и кровавой революции».
