Но теперь то же самое делаешь ты со своим отцом, а между тем удивляешься и порицаешь его, когда он недоумевает, как повестись с тобой и куда послать тебя. Пожалуй, мы представим тебя кому-нибудь из отличнейших в политике афинян, кто наставит тебя даром; и ты, с одной стороны, сбережешь деньги, с другой – приобретешь гораздо больше расположения от народа, чем учась у кого другого.
Скажи же теперь: так как ты хочешь быть мудрецом в политике, то с целью сделаться мудрым к иному ли кому думаешь отправиться, а не к тем политикам, которые и сами сильны в политике, и всегда обращаются как со своим городом, так и со многими другими, и входят в сношение не только с греческими, но и с варварскими городами? Или тебе кажется, что, обращаясь с кем-нибудь иным, сделаешься ты мудрецом в том же отношении, в каком эти, а не с нами самими?
Но если необходимость велит подвергнуться смерти по недостатку льстивой риторики, то знаю: увидишь, что смерть я перенесу равнодушно, ибо кто не вовсе безрассуден и малодушен, тот самой смерти не боится, а боится несправедливости.
Сокр. Однако ж ты говорил, что человеку, живущему благополучно, невозможно вместе жить неблагополучно. Калл. Да, говорю. Сокр. А между тем согласился, что человек скорбящий может радоваться. Калл. Кажется. Сокр. Стало быть, радоваться не значит жить благополучно, и скорбеть не значит вести жизнь неблагополучную; так что удовольствие бывает отлично от добра.
