В Козьмодемьянском переулке, на Покровке, где теперь стоит лютеранская церковь св.
Или уже несется голос более взрослого из внутренних темных рядов: «Почтенный господин, что покупаете-с?.. У нас фундаментальные шляпы, обстоятельные лакейские шинели, солидные браслеты, нарядные сапоги, сентиментальные колечки, помочи, восхитительная кисея, презентабельные ленты, субтильные хомуты, милютерные жилетки, интересное пике, немецкие платки, бор десуа, бархат веницейской, разные авантажные галантерейные вещи, сыр голландский, мыло казанское, гарлемские капли… У нас покупали!» и пр.
Как на длинной черте в равном расстоянии расставленные точки, представляются взорам вашим эти шкафчики, стоящие задом к площади. Они окрашены белою масляною краскою, и когда заперты, то имеют вид полуколонн; когда же отперты, то нижняя часть их служит прилавком, а верхняя привлекает взоры мимо ходящих размещенными в ней разными недорогими товарами. Об этих товарах вам кричат мальчишки, будто глухим: «Ленты, шпильки, булавки, гребни, тесемки, шнурки, духи, помада, Самохотов бальзам, перчатки… что угодно? Пожалуйте-с… пожалуйте-с! У нас покупали».
В старые времена и времена, близкие до сломки, общая картина московских рядов и Гостиного двора представляла самую кипучую деятельность. Ночью вся эта часть, запертая со всех сторон, представляла какой-то необъятный сундук с разными ценностями, охраняемый злыми рядскими собаками на блоках да сторожами. Но лишь только на небе занималась заря и вставало солнце, как вся эта безлюдная и безмолвная местность вдруг растворялась тысячами лавок, закипала жизнью и движением. Длинной вереницей тянулись к рядам тяжело нагруженные возы от Урала, Крыма и Кавказа. Любопытствующий мог здесь услышать имена всех значительнейших городов земли русской и увидать всевозможные произведения как сырые, так и отделанные, начиная с пеньки и железа и кончая бархатом, замком, самоваром и т. д. Куда глаз, бывало, ни взглянет — всюду движение и кипучая деятельность: здесь разгружают, там накладывают возы; артельщики так и снуют; тюки, короба, мешки, ящики, бочки — все это живой рукой растаскивается, скатывается в лавки, в подвалы, амбары и палатки или накладывается на возы.
Московские торговые ряды разделялись на три отделения. В первом отделении, против Красной площади, пространство от Никольской улицы до Ильинской в длину заключало в себе восемь дальних рядов, имеющих свои названия по роду товаров. Каждая линия заключала в себе еще различные ряды. Так, линия торговых рядов первого отделения имела восемь названий: Ножевая (лицевая, с площади), Овощная, Шапочная, Суконная Большая, Суконная Малая, Скорняжная, Серебряная и Большая Ветошная или Покромная — ряды линий первого отделения; линия Ножевая имела ряды Новый Овощной и Седельный; линия Шапочная имела четыре ряда: Колокольный, Холщовый, Кафтанный и Шапочный; Большая Суконная линия — четыре ряда: Железный, Лапотный, Малый Золотокружевной и Смоленский Суконный; линия Суконная Малая — пять рядов: Сундучный, знаменитый своими пирожками и квасом, Нитяной и Малый Крашенинный, Большой Золотокружевной, Затрапезный и Московский Суконный, поперек этой линии шел Большой ряд
менее замечательно было еще одно место: в доме присутственных мест прежде был винный погреб. В мрачном и длинном подвале его заседали разные чиновники, выгнанные за темные дела из службы: здесь обделывались всевозможные дела, платились деньги, писались просьбы и т. п. В погребе и около дверей его целый день толпились подьячие.
По уничтожении погреба подьячие разместились от Воскресенских ворот до Казанской, отчего и получили оставшееся до сих пор за ними название «От Казанской».
уже в 1626 году, после пожара, по новому чертежу на Никольской улице были ряды: Иконный и Саадачный, или Саадашный. Рыбный, Сапожный и Красный ряды были отведены на другое место. Как мы выше уже заметили, близ этих рядов гнездилась в шалашах и прилавках мелочная торговля; здесь же на выносных очагах варилось и жарилось кушанье; кадки суслеников и квасников предлагали прохожим вкусное питье, а колодцы у дворов — чистую воду, которую черпали из них бадьями.
Флетчер говорит, что русский купец, раскладывая свои товары, боязливо осматривался на все стороны: не идет ли к нему какой чиновник, чтобы взять у него что получше, и притом даром
Царская казна вообще вела торговлю всеми предметами: она покупала через своих агентов воск, поташ, пеньку и проч. и променивала на заграничные товары; все, что оставалось на долю купца, было обложено множеством пошлин и стеснено казенными монополиями.
Купец в старое время был всегда под надзором власти; необеспеченный законом, он никогда не выходил из-под произвола воевод, таможенных и приказных людей.
Петр Великий в 1720 году учредил купеческий магистрат и городских купцов разделил на три гильдии.
