Королевство Хатуту
Дмитрий Владимирович Романовский

© Дмитрий Владимирович Романовский, 2015

© Владимир Дмитриевич Романонвский, иллюстрации, 2015

Корректор Владимир Дмитриевич Романовский

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Copyright © by Author

Глава 1. Пал-Пол

Было полнолуние.

Это плохо: в ярком свете луны далеко видно.

Но с другой стороны это хорошо. Пал-Пол сразу это понял, как только увидел Ол-Мэй, выходящую из зарослей бамбука, совсем обнаженную. При свете луны четко выделялись ее маленькие груди, а слегка выпуклый треугольник внизу живота сходился к низу в очаровательную точку. На шее Ол-Мэй – ожерелье из белых кораллов. Днем она носила красные кораллы. Пал-Пол понял, что это ожерелье она надела для него: при луне белые кораллы светились, будто излучая свет. Они быстро пошли, почти побежали друг к другу и одновременно остановились на расстоянии шага. На голове Пал-Пола красовался головной убор из перьев чаек и кистей камыша, выкрашенных соком ягод колючего кустарника – яркий красный цвет. Но в лунном освещении кисти камыша казались черными. Из дома он вышел только после того, как убедился, что Соу-Най и Тав-Чев крепко спят. Тем не менее, он не побежал сразу к бамбуковым зарослям, а направился к сточной канаве, куда впадал ручей, и которая вела к океану. Иногда он выходил ночью поссать. Около дома это было делать нельзя: земля завоняет. Все пользовались сточными канавами. На этот раз ссать не хотелось, но он все же поссал в канаву, потом вернулся к дому, прислушался. Было попрежнему тихо. Пал-Пол обогнул дом, стал спускаться по откосу мимо соседних домов, стараясь держаться тени деревьев. Миновав последний дом, он вышел на знакомую с детства тропу, освещенную луной, и быстро побежал к бамбуковой роще, где они уговорились встретиться. Здесь пришлось немного подождать: Ол-Мэй жила в деревне, расположенной в долине, и ей следовало пересечь всю бамбуковую рощу.

Теперь они стояли, глядя друг другу в глаза. И больше никого не было, только ночь и луна.

– Это правда, что ты говорил? – спросила Ол-Мэй.

– Что – правда?

– Что тебе снится девушка.

– Правда. Мне часто снилась одна девушка. Я никогда ее раньше не видел. А когда я тебя увидел, я понял, что ты и есть та девушка, которая мне снилась. – Пал-Пол провел рукой по ее волосам, подвязанным на затылке гибким стеблем лунника, тронул пальцами тонкую шею. Ол-Мэй отступила, сказала поучительно:

– Тебе нельзя вот так встречаться с девушками. Для тебя такой закон.

– Это плохой закон, – сказал Пал-Пол. – И ты сама согласилась прийти сюда.

– Ты сказал, что хочешь поговорить со мной, когда никого нет. Вот я и пришла сказать тебе, что тебе нельзя встречаться с девушками, когда никого нет.

Ол-Мэй приняла смущенную позу. Пал-Пол схватил ее за руки.

– А ты знаешь, – спросил он, – кто посылает людям сны?

– Знаю. Чомга.

– Чомгу нельзя видеть, – стал объяснять Пал-Пол. – Но Чомга видит всех. Он все знает. И когда он посылает сны, он говорит людям, что нужно делать.

– А ты мне тоже снился, – призналась Ол-Мэй. – Сразу после того, когда я первый раз тебя увидела.

– Вот видишь! – подхватил Пал-Пол. – Это Чомга велел, чтобы ты вот так со мной встретилась. Когда никого нет.

– Но тогда во сне ты был с другой девушкой, – возразила Ол-Мэй, пытаясь вырвать у него свою руку. – Ты сидел с ней рядом на берегу. Так мне сказал Чомга.

– Та другая девушка была ты сама, только в другом виде, – сказал Пал-Пол.

– Нет, это была другая девушка, – настаивала Ол-Мэй. – Ты сидел с ней рядом.

– Нет, это была ты. Только в другом виде. Ведь не может же человек присниться сам себе в таком виде, как он есть! – Он обнял ее за плечи, повел вниз к берегу. – Вот мы сейчас и сядем рядом, как ты это видела во сне.

Ол-Мэй покорно пошла рядом с ним: поверила Чомге. У обрывистого берега лес отступал, образуя узкую поляну, поросшую высокой травой. Днем в безветренную погоду здесь стоял постоянный гул от летающих пчел. Теперь же, ночью, насекомые спали. Пал-Пол подвел Ол-Мэй к хлебному дереву, одиноко стоящему посреди поляны. Это дерево, открытое ветру со стороны океана, почти не давало плодов. Но крона его была достаточно густой, чтобы скрыться в тени от лунного света. Стоящих под деревом трудно было разглядеть со стороны, зато отсюда еще издали хорошо можно было заметить каждого, кто мог появиться на поляне. Пал-Пол сел в траву, обняв ноги Ол-Мэй. Она тотчас присела на корточки. Он провел рукой по ее спине, подвел ладонь под ее упругие ягодицы. Она села, придавив его ладонь к земле. Он пошевелил пальцами, спросил игриво:

– Ты не хочешь отпустить мою руку?

– А вот и не отпущу, – ответила она в тон ему и слегка поерзала ягодицами, как бы вдавливая его руку в землю.

Свободной рукой он обнял ее за тонкую талию, потом отвел в сторону ее колено и приподнял ее бедро, освобождая из-под нее руку. Она провела своей узкой ладонью по его груди, животу, коснулась пальцами напряженного члена. Не в силах больше сдерживаться и продолжать любовную игру, он развел ее бедра, навалился на нее грудью, опрокидывая на спину и уперевшись локтями во влажную землю. Она спросила вдруг жалобным голосом:

– Нам Чомга это велит?

– Да, так велит Чомга. Разве ты этого не чувствуешь?

– Чувствую, – ответила она еще более жалобным тонким голоском.

Ночь была тихой и безветренной. Отчетливо слышались влажные чмокающие звуки при каждом ритмичном ударе его бедер. Ол-Мэй безвольно пролепетала:

– Чомга так хочет…

Вероятно, она уже не сознавала того, что говорит. Пал-Пол подтвердил:

– Да, да. Чомга велит, чтобы нам было хорошо. Тебе хорошо?

– Хорошо, – ответила она тоненьким голосом и тихо простонала.

Когда ее стоны усилились, Пал-Пол, не прекращая ритмичных движений, выгнул спину, пригнул книзу голову, пытаясь, не меняя позы, дотянуться губами до ее рта. Это было трудно: она была на голову ниже его. Она всё поняла, вытянула шею. Он прижался губами к ее стонущему рту, приглушая звук ее голоса.

Предосторожность оказалась не лишней. Когда Пал-Пол, тяжело переводя дыхание, поднял из травы голову, он увидел в дальнем конце поляны двух мужчин. Одного из них он сразу узнал. Это был Тибу-Тов, двоюродный по матери брат Соу-Най, самый сильный из молодых мужчин деревни.

– Нас выследили, – быстро прошептал Пал-Пол.

Ол-Мэй гибким движением резко поднялась на четвереньки, но ослабевшая от только-что испытанного оргазма, покачнулась, и Пал-Пол галантно поддержал ее за локоть.

– Ползем к лесу, – шопотом скомандовал Пал-Пол. – А там до бамбуковой рощи.

Они, как два солдата, попавшие в засаду, быстро на четвереньках поползли вниз, к обрыву. Здесь трава была выше, и в ней легче было скрываться. Когда они доползли до колючего куста с красными ягодами, Пал-Пол, воспользовавшись тенью от куста, высунул голову из травы и увидел Тибу-Това, быстро приближающегося к дереву, под которым они только-что лежали. Наклонив вперед широкий, почти квадратный торс, Тибу-Тов шел с видом охотника, выслеживающего горную козу. За ним шел другой мужчина. На краю поляны показались еще двое мужчин. Ол-Мэй устала от непривычного бега на четвереньках, но Пал-Пол настаивал:

– Быстрее. Они знают, что я здесь. Главное, чтобы они не узнали тебя.

Ол-Мэй, ползущая впереди, уже задыхалась, но подчинилась тихому, но командно жесткому голосу Пал-Пола и поползла быстрее. Они доползли почти до леса. Пал-Пол обернулся, подняв голову из травы, и увидел, что мужчины остановились под деревом. Видны были их слившиеся силуэты. Один из них нагнулся, что-то поднял из травы. Пал-Пол посмотрел на Ол-Мэй.

– Твое ожерелье! – шопотом воскликнул он. – Они нашли его.

– Я обронила, – почти плача, задыхаясь сказала Ол-Мэй. – Теперь они узнают, кто я.

– Не узнают, – шопотом успокоил ее Пал-Пол. – Все девушки твоей деревни носят такие же.

Они уже доползли до леса. У крайнего дерева они поднялись на ноги. Скрытые тенью листвы, они хорошо могли видеть мужчин, собравшихся на поляне, что-то тихо обсуждавших. Мужчины были голые. Разбуженные тревогой, которую, очевидно, подняла Соу-Най, они выбежали из своих домов, даже не надев свои традиционные головные уборы, и тут же пустились на розыски Пал-Пола. Тибу-Тов вышел из тени дерева. В его руке поблескивало в свете луны ожерелье Ол-Мэй. Мужчины, сговорившись, направились в разные стороны поляны. Тибу-Тов держал ожерелье перед собой, будто оно могло указать дорогу к незаконным любовникам. Пал-Пол бросился в глубину леса, увлекая за собой Ол-Мэй. Они побежали по краю леса, выбирая затененные места, по направлению к бамбуковой роще. Первым их увидел Катога.

– Вот они! – завопил он. – Оба! – и побежал к ним, вытянув вперед указательный палец.

А ведь Пал-Пол считал его своим другом.

Остальные мужчины устремились вслед за ним. Впереди оказался Тибу-Тов. Он бежал наперерез беглецам. Ол-Мэй споткнулась о корень дерева, Пал-Пол успел подхватить ее под мышки, крикнул на ходу:

– Беги быстрей! В бамбуки!

А сам неожиданно повернул навстречу Тибу-Тову. Неимоверно широкий в плечах и груди, Тибу-Тов отличался мускульной силой. Если бы они столкнулись при таком быстром беге, Пал-Пол просто переломал бы кости о могучее тело Тибу-Това, но Пал-Пол был значительно ловчее. Перед самым столкновением он слегка отклонился в сторону и, резко пригнувшись, ударил головой в живот Тибу-Това. Сам Пал-Пол отскочил назад от толчка, как отскакивает камень, брошенный о ствол дерева, упал на бок, перекувырнувшись через голову, но тут же вскочил на ноги. Тибу-Тов остановился, не упал, а только слегка качнулся, схватившись за живот, а потом яростно набросился на Пал-Пола. Но тот отскочил в сторону, давая остальным мужчинам добежать до него. Необходимо было задержать их, отвлечь от Ол-Мэй. Мужчины знали, что Пал-Полу и так никуда от них не уйти, а вот девушку следовало поймать, или хотя бы увидеть, чтобы узнать ее в лицо. Последним бежал Катога. На бегу он кричал:

– Девушку! Девушку ловите!

Пал-Пол уже отбивался кулаками от подбежавшего к нему первым мужчины. Это был Пао-Токо, ровесник Пал-Пола. Остальные мужчины замешкались, не зная хватать ли Пал-Пола, или бежать за девушкой. Это и спасло Ол-Мэй. Она успела добежать до бамбуковой рощи, в которой знала все проходы между густыми купами бамбуковых стволов. Даже днем трудно догнать человека в бамбуковой роще, не зная узких извилистых проходов. А ночью при лунном свете, когда тени от тонких стволов путаются с самими стволами, уже за несколько шагов человек становится невидим в сетке бамбуковых стволов и теней. Еще двое людей, Пал-Пол не видел кто, схватили его сзади за руки, скручивая их за спину. Гигант Тибу-Тов захватом одной своей руки ухватил оба запястья Пал-Пола. Дальнейшее сопротивление было невозможно. Тибу-Тов повел перед собой Пал-Пола, держа его скрученные за спиной запястья. Мужчины, преследовавшие Ол-Мэй, вернулись. Она ушла от них, как уходит в океан рыба сквозь прорванную рыбачью сеть. Они только мельком увидели девушку, когда она бежала через лес вместе с Пал-Полом, но так и не опознали ее.

И теперь они возвращались в свою Большую деревню. Пал-Пол с ненавистью искоса поглядывал на идущих рядом мужчин. А у них были веселые довольные лица. В погоне за Пал-Полом участвовало около десяти мужчин. Почти все они имели постоянных жен, а некоторые так и по две жены. Измены женам не считались для них преступлением. И только один Пал-Пол мог иметь одну единственную жену, и измена этой жене была для него строгим табу. У Пал-Пола было много преимуществ над всеми жителями деревни, и многие мужчины завидовали ему. Теперь же, когда он нарушил свое индивидуальное табу, мужчины откровенно злорадствовали и гордились единственным, но таким важным над ним преимуществом.

Почти все жители деревни высыпали навстречу позорно ведомому Пал-Полу. Еще издали они начали приветствовать мужчин, ведущих его, веселыми громкими криками. Здесь были и мужчины, и женщины – всех возрастов – кроме детей. Детям при таких событиях присутствовать запрещалось. В толпе женщин, конечно же, была и Соу-Най. Она одна не кричала и не торжествовала. В лунном свете гневно посверкивали ее глаза. Пал-Пола привели на площадь, расположенную посреди Большой деревни. В других деревнях таких площадей не было.

Это было место общественных собраний. Земля здесь была хорошо вытоптана. На некоторые, особенно торжественные, многолюдные собрания сюда приходили люди из других деревень.

Но теперь здесь были только свои – жители Большой деревни.

Участники поимки Пал-Пола начали добросовестно излагать событие. Каждый ркассказывал свою версию: то, что он видел сам. Говорили одновременно, и жители деревни перемещались от одного рассказчика к другому. Конечно, такой способ передачи событий был несколько сумбурным, но поскольку каждый рассказчик, окончив рассказ, начинал рассказывать всё сначала, картина произошедшего проявлялась всё более четко. При каждом повторном рассказе обнаруживались новые детали, так что самому Пал-Полу стало понятно многое, чего он еще не знал.

Оказывается, Соу-Най не спала, а притворялась спящей. Накануне женщины ей рассказали, а этим женщинам рассказали мужчины, что во время похода мужчин за форелью на горное озеро Пал-Пол заговаривал в долине с несколькими девушками. Поэтому Соу-Най и притворялась, подозревая, что Пал-Пол мог назначить встречу с какой-нибудь бесстыдницей из Долинной деревни. Когда Пал-Пол ночью, крадучись, вышел из дома, Соу-Най проследила за ним и, убедившись, что он пошел к сточной канаве поссать, снова улеглась на циновки. Она видела через полуоткрытую камышовую завесу над входом, как Пал-Пол вернулся к дому, но не вошел в него, а направился в другую сторону. Соу-Най тотчас выбежала наружу. Спавшая у порога дома Ниуфат, женщина, в обязанности которой входила слежка за порядком в семье Соу-Най, тотчас проснулась и выбежала следом за Соу-Най. Женщины увидели бегущего к берегу Пал-Пола и побежали за ним. Однако он бежал куда быстрее женщин, и тогда они бросились к дому Тибу-Това, двоюродного по матери брата Соу-Най. Тибу-Тов быстро поднял на ноги сонных мужчин из ближайших домов, стараясь вызывать тех, кто быстрее бегал. Направление было ясным каждому преследователю: Пал-Пол побежал к берегу океана, где была хорошо протоптанная тропа. По этой тропе можно быстро добежать до бамбуковых зарослей, за которыми расположена Долинная деревня. Навряд ли Пал-Пол назначит встречу с девушкой среди самих бамбуков. Жители Большой деревни не знают тропинок в бамбуковой роще. Обычно они ходят в Долинную деревню окружным путем. Значит, встреча с девушкой назначена где-нибудь вблизи бамбуковой рощи, а не в самих бамбуках. Такая цепь логических рассуждений и привела преследователей к месту преступного свидания. Мужчины продолжали повторять свои рассказы, а люди стали задавать вопросы, заодно делясь друг с другом своими соображениями. Тибу-Тов, повторяя свой рассказ, потрясал коралловым ожерельем, показывая его каждому.

Канига, абсолютно лысый высокий мужчина, старейшина Большой деревни, поднял, наконец, раздвинутые в стороны руки, и все притихли. Канига заявил, что Намикио, король Земли, испытывает недомогание, поэтому он и не вышел из своего дома. Но королю уже доложили о происшедшем, и он будет завтра присутствовать на площади во время наказания преступника, нарушившего табу.

Пал-Пола отвели в клетку – дом из вбитых в землю кольев, переплетенных стеблями бамбука. Это была тюрьма, куда запирали преступников до их наказания. Помещение размером четыре на четыре шага. Пал-Пол уже не раз побывал в клетке, и всё по поводу нарушения того же табу.

Пребывая в самом мрачном настроении, он размышлял о несправедливости наложенного на него табу. Ни одного мужчину в деревне не посадили бы в клетку за измену жене, потому что измена не считается преступлением. Это проклятое табу тяготело только над Пал-Полом, и всё потому, что его жена Соу-Най была дочерью короля Намикио. Старейшин выбирают, у королей же власть наследственная. Если у короля нет сыновей, а только дочери, следующим королем становится его внук, поэтому дочь короля должна выбрать мужа только при согласии и одобрении совета всех старейшин и самого короля. И этот муж должен быть единственным, чтобы ни у кого не было сомнений, кто является отцом будущего короля. По этой же причине исключались какие-либо измены мужу со стороны дочери короля. Для этого и не требовалось особого табу: к дочери короля была приставлена опытная женщина Ниуфат, обязанностью которой было следить за каждым шагом Соу-Най.

Но какое отношение к этому имел муж королевской дочери?

Под строгим наблюдением Ниуфат королевская дочь может родить ребенка только от собственного мужа – независимо от того, изменяет он ей или нет. На этом логика закона кончалась. Пал-Пол не знал, существовало ли раньше такое табу на мужа королевской дочери, или его придумали старейшины, когда он женился на Соу-Най.

Возможно, это табу придумала для него сама Соу-Най. Избалованной королевской дочке было обидно, что муж будет изменять ей с кем попало, а она не будет иметь такого же права. Намикио обожал свою дочь и мог заставить старейшин принять такое табу. Пал-Пол вспомнил, как злобно сверкали глаза Соу-Най, когда мужчины привели его в деревню. Она была красивой молодой холеной женщиной, но теперь Пал-Пол чувствовал к ней ненависть. И тут же вспомнилась совсем юная Ол-Мэй из Долинной деревни. Голос Ол-Мэй был нежным, она растягивала слова с жалобной, а иногда капризной интонацией, и эта медлительность речи подчеркивала ее плавные движения. И как она красиво умеет закидывать за голову руки, так что приподнимаются вверх ее аккуратные груди. Фан-Фао, девушка из Большой деревни, тоже красива, но ей далеко до Ол-Мэй. У Фан-Фао слишком узкие бедра и отвислые груди. Это из-за нее Пал-Пол сидел прошлый раз в этой же клетке.

И тут он почувствовал такую тоску – от унизительного заточения и от предстоящего позорного наказания, что судорожно вытянулся на циновке и, запрокинув голову, протяжно завыл. А в деревне стояла тишина. Люди, удовлетворенные зрелищем поимки Пал-Пола, крепко спали, чтобы утром проснуться бодрыми для другого увлекательного зрелища: наказания Пал-Пола.

Луна, опускаясь к западу, скрылась за верхушками деревьев. Пал-Пол присел на корточки, сквозь переплетенные стебли бамбука стал смотреть наружу. Клетка была в тени, но часть площади освещалась луной. Мелькнула чья-то тень. Еще не разглядев маленькую гибкую фигурку, Пал-Пол понял, что это его сын Тав-Чев, будущий король Земли. И тут же раздался такой знакомый мальчишеский оклик:

– Па! – Мальчик старался говорить тихо, но тем не менее голос его звучал как всегда звонко. – Ты не спишь?

– Нет, – отозвался Пал-Пол.

– Хочешь пить?

– Хочу. – Только теперь Пал-Пол почувствовал жажду. Мальчик снаружи водил пальцами по переплетенным прутьям, ища подходящую щель. Нашел. Сквозь щель он просунул тоненькую трубочку стебля камыша. Сквозь другие щели Пал-Пол видел, что Тав-Чев держит в руке калабаш из скорлупы кокосового ореха. Пал-Пол взял конец просунутой трубочки в рот. По другую сторону стены мальчик поднес калабаш к другому концу трубочки. Пал-Пол стал втягивать в рот душистую влагу. Это был сок манго. Когда калабаш был осушен, Тав-Чев спросил:

– Хочешь еще?

– Хватит. Мать знает, что ты ушел из дома?

– Нет. Она пошла с Ниуфат к ручью мочить лицо. Она не хочет, чтобы ты знал, что она плакала. Она мочит лицо, чтобы глаза не были распухшие.

– Она злая?

– Сперва была злая. А потом плакала.

– Ладно. Беги домой, пока она не вернулась.

– Можно ей сказать, что ты заболел?

– Нет. Я учил тебя не врать. И это всё равно не поможет.

Мальчик повернулся, быстро побежал краем площади к дому. Ему было десять лет. Пал-Пол каждый год делал зарубки на столбе входной двери. Годы считать легко: сезон дождей и сезон засухи – это год. Десять зарубок. А своего возраста Пал-Пол точно не знал. Один год из его возраста был под сомнением.

Он рано женился. Редко кто из мальчиков женится в таком возрасте. Получилось так, что Соу-Най сама выбрала его в мужья. Она тогда спросила:

– Сколько тебе лет?

Ему было тогда не то двенадцать, не то тринадцать лет. Один год под сомнением. Но он твердо ответил:

– Тринадцать.

– А мне четырнадцать, – с гордостью сказала она и растопырила длинные тонкие пальцы на руках – десять, а потом взмахнула рукой и показала еще четыре пальца. Десять и четыре.

Это было солнечным утром. Они сидели рядом на камнях у самого океана. Поодаль сидела Ниуфат. Соу-Най так привыкла к ее постоянному присутствию, что не обращала на нее внимания и говорила с Пал-Полом, будто они были только вдвоем.

– Ты хочешь быть моим мужем? – спросила Соу-Най.

Она была дочерью короля, и Пал-Пол твердо ответил:

– Хочу.

– Муж должен быть сильным. Давай бороться, кто кого положит на спину.

Она поднялась с камня. Он тоже поднялся. Они были одинакового роста. Соу-Най была длинноногой девочкой с очень тонкой талией. Тут Пал-Пол понял, что он намного тоньше ее и в бедрах, и в плечах, и в груди. Он был очень худым, как все быстро растущие мальчики. Пригнувшись, они ухватили друг друга за предплечья, стали бороться. Пал-Пол завел ногу за ноги Соу-Най и со всей силы качнул ее вбок, как он это делал в борьбе со своими сверстниками. Но Соу-Най устояла на своих длинных ногах. Пал-Пол попытался обхватить ее талию, но она быстро сменила положение руки и сама обхватила его. Он опять завел ногу за ее ноги, и это была его ошибка. Удерживаясь на ногах, она резко наклонила его в сторону, так что для равновесия ему пришлось высоко задрать ногу. Тут уж ей ничего не стоило повалить его на песок. Правда, они повалились оба, но Соу-Най, падая, надавила на его плечи, и он упал на спину, прижатый ею к земле. Она тут же с торжеством вскочила на ноги.

– Я сильнее тебя, – сказала она.

– Это потому, что ты старше на год, – пояснил Пал-Пол, тоже вскакивая на ноги. – Я расту и через год буду выше тебя и сильней.

– А я тоже расту, – возразила Соу-Най.

– А я расту быстрей, потому что ты уже кончаешь расти, – не сдавался Пал-Пол.

Соу-Най села на прибрежный песок. Пал-Пол сел рядом. Подошедшая во время их борьбы Ниуфат снова отошла и присела на камень. Соу-Най нахмурилась.

– Отец говорит, что мне должны выбрать мужа в этом году.

– А ты сама не будешь выбирать? – спросил Пал-Пол.

– Может и буду, – тут Соу-Най как-то странно посмотрела на Пал-Пола и сказала: – А у меня груди растут. – И она провела рукой по груди. – Вот потрогай. – Пал-Пол прикоснулся пальцами к ее маленькой выпуклой груди. – Да ты не бойся, сильней потрогай, – сказала она.

Пал-Пол слегка сжал ладонью ее грудь, потом стал пальцами водить по мягкому торчащему соску. Ниуфат тотчас поднялась с места, подошла ближе, остановилась. Пал-Пол отвел руку. Не обращая внимания на Ниуфат, Соу-Най спросила:

– А тебе приятно трогать у меня грудь?

– Приятно, – признался Пал-Пол.

– Мне тоже, – сказала Соу-Най и вздохнула.

Теперь Пал-Пол сам удивился, что так хорошо запомнил этот разговор из далекого детства, когда они с Соу-Най впервые уединились от людей, не считая Ниуфат. Король Намикио уступил своей упрямой дочери и на совете старейшин настоял на том, чтобы отцом будущего короля стал Пал-Пол.

Свадьбы в семьях вождей и старейшин, а тем более в королевской семье, происходят при участии всей деревни.

От площади до королевского дома по земле были расстелены пальмовые и банановые листья, на которых были расставлены в тыквянных и кокосовых калабашах, а то и в мисках из обожженной глины, всевозможные яства и напитки. Были дудки, барабаны и пляски, и был шум веселящейся толпы. Пал-Пол добросовестно старался сохранять независимый и довольный вид, как и положено жениху, отвечал улыбкой на приветствия и поздравления, а то и грубоватые шутки, возбужденных напитками и едой жителей деревни.

Присутствовали и представители других деревень. И каждый из гостей считал своим долгом повторять свои поздравления, как только встречался глазами с Пал-Полом и Соу-Най, так что улыбаться приходилось почти постоянно. Соу-Най держалась великолепно, как и положено дочери короля. Ослепительная улыбка не сходила с ее лица. Вся она с головы до ног была украшена гирляндами цветов, как впрочем и многие девушки и женщины, присутствовавшие на свадьбе.

С наступлением темноты принесли зажженные факелы. Мужчины размахивали факелами, рассыпая вокруг искры, и женщины восторженно визжали. Всё это уже не веселило Пал-Пола, потому что предстоял заключительный обряд.

Существовал обычай, по которому несовершеннолетний мальчик, беря в жены девушку, должен был продемонстрировать перед людьми мужского пола эрекцию, чтобы доказать свою мужскую дееспособность. Обычай распространялся на мальчиков до четырнадцати лет. После четырнадцати лет эрекция подразумевалась сама собой. Пал-Полу было тринадцать лет, а может, и двенадцать, один год под сомнением. Ему, как и другим детям, уже приходилось подсматривать половые акты взрослых людей, и при этом Пал-Пол чувствовал естественное возбуждение.

Однажды это случилось в присутствии Соу-Най. Они еще не были объявлены женихом и невестой. По дороге к предгорью, где растет шелковица со сладкими ягодами, они увидели в стороне от тропы совокупляющихся юношу и девушку. Соу-Най первой увидела их. Она дернула Пал-Пола за руку, сказала шопотом:

– Смотри!

Пригибаясь за кустами, они подкрались ближе к любовной паре. Ниуфат, как всегда следующая за ними, осталась на тропе, не считая предосудительным позволять королевской дочери присутствовать при таком зрелище. Пал-Пол и Соу-Най присели за раскидистым кустом, наблюдая волнующее зрелище. Пал-Пол почувствовал, как его член твердеет. А Соу-Най, дыша ему в ухо, шептала:

– Видишь?

Половой акт закончился в резких судорогах влюбленных. Их расслабленные тела, наконец, застыли, а Соу-Най и Пал-Пол продолжали на них смотреть.

Соу-Най шопотом спросила:

– А ты бы хотел так? ё

Пал-Пол не ответил. Его напряженный член торчал вверх. Он поднядся на ноги спиной к Соу-Най, пошел дальше по тропе. Соу-Най пошла за ним. Она всё поняла.

– Почему ты повернулся ко мне спиной? – спросила она.

Пал-Пол напряг мускулы, готовый к сопротивлению, если она сзади схватит его и повернет лицом к себе – увидеть его эрекцию. Но она не сделала этого. Тактичная. Всё же дочь короля.

Когда при свете факелов они в окружении веселой толпы шли к своему новому дому, Пал-Пол мучительно сожалел, что ему еще нет четырнадцати лет. Вокруг были подростки и мужчины, которые были выше его ростом, и большинство женщин были выше Соу-Най, хотя та считалась высокой среди своих сверстниц. Впереди шел отец Соу-Най, король Намикио, с которым у Пал-Пола уже наладились хорошие отношения. Но теперь он был чужим, взрослым. Пал-Пол держался вытянувшись – хотел казаться выше ростом.

Новый дом для дочери короля строился при участии всей деревни и был выстроен за два дня. Король Намикио остановился у входа, а Пал-Пол и Соу-Най вошли внутрь. Они были одни. Но свет факелов проникал сквозь бамбуковые плетеные стены, которые не заглушали гул нетерпеливо ожидающей толпы. Пал-Пол чувствовал напряжение во всем теле, будто вся эта толпа могла его видеть. Ни на какую эрекцию не было и намека. Но перед свадьбой Соу-Най все утро провела в обществе опытных женщин, а Пал-Пола наставляли мужчины, перечисляя все возможные случаи, которые могут произойти в первую брачную ночь. Соу-Най и Пал-Пол прошли в заднюю часть дома, отгороженную плотной камышевой завесой, сели рядом на циновки. Они машинально всё делали так, как были заранее научены. Нужно было начать с тихих взаимных ласк. Когда Соу-Най, проводя ладонями по его телу, впервые коснулась пальцами его члена, он сразу почувствовал общее возбуждение. По мере дальнейших ласк член твердел. Они поднялись на ноги, обнялись по всем правилам, которым их обучили. Эрекция дошла до предела. Он чувствовал теперь, что Соу-Най испытывает то же самое, что и он. Прильнув друг к другу, они терлись щека о щеку. Наконец, вспомнив о своем достоинстве дочери короля, Соу-Най оттолкнула его от себя, сказала:

– Иди.

И он пошел к выходу. Перед тем, как выйти наружу, он остановился, посмотрел на свой торчащий кверху член, и ему стало мучительно стыдно. Но Соу-Най обеими руками надавила его в спину, и он вышел наружу, на яркий свет факелов. И сразу раздался восторженный рев. Здесь были одни мужчины, женщинам присутствовать при этом обряде не полагалось. Впереди стоял сам король Намикио, а за ним толпа мужчин всех возрастов. Намикио широко ухмыльнулся с удовлетворенным видом, а толпа продолжала гоготать и восторженно выть. Вдали послышался и женский визг. Женщины находились на почтительном расстоянии, но услышав рев мужчин, догадались о происходящем. Пал-Пол поднял руку в приветственном жесте, как его научили, повернулся и снова вошел в дом. Толпа стала расходиться. Факелы один за другим гасли. Гул толпы переместился в сторону площади. Пал-Пол и Соу-Най прошли в заднюю часть дома и там на разостланных в несколько слоев циновках, наконец, оба вместе потеряли девственность.

Предаваясь воспоминаниям, Пал-Пол снова растянулся на циновке во всю длину клетки, но тут же поднялся на ноги: от циновки исходил едва уловимый, но весьма противный запах мочи. Несколько дней назад в этой клетке сидел Катото за то, что не в сезон подстрелил горную пузатую козу. Он лучше всех в деревне стрелял из лука и попадал в цель почти не целясь. Бывают такие везуны. Его правильно наказали. Пузатая коза скоро должна была принести козлят. Если каждый будет стрелять в пузатых коз, они скоро переведутся в горах. А вот Пал-Пол сидит в этой клетке по несправедливому закону.

Тут ему захотелось ссать. Конечно, он не будет ссать прямо на пол, как этот негодяй Катото, подстреливающий пузатых коз. В стенах клетки не было щели достаточной ширины, чтобы просунуть член. Пал-Пол приставил головку члена к одной из подходящих щелей, так что струя мочи почти вся вылилась наружу. Днем солнце выжжет запах мочи.

Небо слегка посветлело. Хотя на востоке еще не появилась желтая полоса, было ясно, что скоро утро. Пал-Пол сел на циновку, стал размышлять о своем возрасте.

Когда родился Тав-Чев, Соу-Най было пятнадцать лет и две луны. Значит, Пал-Полу было четырнадцать лет и пять лун.

Пал-Пол долгое время сохранял верность жене. Впервые он изменил Соу-Най, когда она была беременна вторым ребенком и уже собиралась родить. Ей уже исполнилось шестнадцать лет. Значит, Пал-Полу было уже пятнадцать и три луны, а может и четырнадцать, один год под сомнением. Теперь он был уже выше Соу-Най и сильней. Пал-Пол с тремя молодыми мужчинами отправился охотиться на горных коз. У всех четверых были хорошо пристрелянные луки и стрелы с наконечниками из заостренных раковин. В горах они договорились пойти в разные стороны. Это в четыре раза увеличивало возможность увидеть козу. Пал-Пол поднимался по каменистому склону, обходя колючие кусты. В стороне на каменном уступе он увидел женщину, выкапывающую палкой из-под камня целебный корень. Пал-Пол хотел пройти мимо, но вид и поза женщины привлекли его внимание, и он остановился. Женщина сидела на корточках, широко расставив колени. Большие груди, похожие на плоды дынного дерева, оттягивались до широкого живота, под которым из-под лобковых густых волос свисал отчетливый язычек клитора. Пал-Пол подошел ближе. Наконец, женщине удалось вытащить из земли корень, она увидела Пал-Пола, поднялась во вест рост. Большие груди выступали вперед. Она улыбнулась, и ее улыбка была такой же широкой, как ее тело. Она была очаровательна, хотя и старше Пал-Пола вдвое, а то и больше.

– Хочешь быть молодой? – спросил Пал-Пол, указывая на корень, настой из которого по общему убеждению омолаживал людей.

– Это для моего мужа, он заболел, – сказала женщина, продолжая улыбаться, будто сообщила приятную новость.

Пал-Пол тоже улыбался.

– А сколько у тебя мужей? – спросил он.

– Двое.

– А детей?

– Четверо. А ты вырос. Я была на твоей свадьбе. Ты был меньше.

– Я тогда тебя тоже заметил и запомнил, – соврал Пал-Пол.

Женщина не поверила, засмеялась.

– Как ты меня мог заметить, если я не подходила к тебе?

– Я увидел тебя издали. И запомнил.

Женщина была уже не молодой, опытной, ее трудно было обмануть. Она спросила:

– И что тогда на мне было надето?

Поскольку на свадьбе почти все женщины были в гирляндах из цветов, преимущественно белых, Пал-Пол ответил:

– На тебе была гирлянда из белых цветов.

И женщина, кажется, поверила, перестала улыбаться, как-то внимательно посмотрела на Пал-Пола. Он подошел к ней вплотную, приподнял рукой одну ее грудь. Женщина не пошевелилась. Пал-Пол продолжал удерживать на ладони эту тяжелую грудь, чувствуя, как твердеет и поднимается его член. Женщина сказала:

– Тебе нельзя. На тебе табу.

– Табу в деревне, где люди, – быстро сказал Пал-Пол. – А здесь никого нет. Только я и ты.

Женщина молчала. Пал-Пол обнял ее, опустил лицо в ее толстое мягкое плечо. Хотелось полностью прильнуть к этому роскошному телу, но это не позволяли ее большие, выпирающие вперед груди. Он просунул одно колено меж ее полных ног. Она тоже обняла его, сказала тихо:

– Подожди. Отойдем на то место.

Он оглянулся, увидел большой плоский камень, на который она ему указала, практично выбрав подходящее место для любовного соития.

После короткого но сильного оргазма Пал-Пол почувствовал боль в локтях и коленях, на которых ему приходилось удерживать тяжесть своего тела. Секс на твердом камне доставлял некоторые неудобства. Женщина нетерпеливо пошевелилась. Он снова почувствовал поднимающееся в нем возбуждение. Она спросила:

– Ты хочешь еще?

– Хочу.

– Мне пора уходить, – сказала она. Пал-Пол тотчас сжал ее плечи, не давая ей сменить позу. – Хорошо, – сказала она. – Только дай мне повернуться на бок.

Они повернулись на бок. Он прижался животом к ее широким мягким ягодицам. На этот раз половой акт длился долго. Они много раз меняли позы, и каждый раз это было новое открытие зрелого женского тела.

Пал-Пол встретился со своими тремя товарищами в условленном месте. Никто из них не подстрелил козу. Только у Пал-Пола были синяки и ссадины на коленях и локтях. Он сказал, что видел козу, но преследуя ее, сорвался со скалы и расшибся. То же самое он сказал дома беременной Соу-Най.

– В следующий раз будь осторожней, – сказала она.

На другой день Пал-Пол снова отправился в горы, на этот раз без товарищей. Он договорился встретиться с женщиной на том же месте. Она пришла со свернутой тростниковой циновкой, которую тут же расстелила на том же плоском камне. Циновка была толстой, так что на этот раз обошлось без синяков.

Однажды, во время соревнования мужчин по стрельбе из лука, Тибу-Тов, двоюродный брат Соу-Най, отозвал в сторону Пал-Пола и сказал:

– Ты нарушил твое табу. Я видел.

Пал-Пол растерялся. Тибу-Тову было девятнадцать лет, и у него была жена. Пал-Пол заговорил фальшиво-интимным тоном:

– Тибу-Тов, у тебя красивая молодая жена. Но ты часто заигрываешь с молодыми девушками. Я сам видел.

– На мне нет табу, – сказал Тибу-Тов. – Но я всё равно не изменяю жене. А если мне понравится другая девушка, я возьму ее второй женой и не буду с ней тайно встречаться, как ты со старухами.

– Она вовсе не старуха, – тотчас возразил Пал-Пол и тут же осекся, поняв что выдал себя.

– Так это правда то, что мне передали? – прорычал Тибу-Тов.

Пал-Пол не нашелся что сказать.

– Если это повторится … – сказал Тибу-Тов и поднес огромный кулак к лицу Пал-Пола, а тот молчал, глядя то на кулак, то на ваздувшиеся бицепсы Тибу-Това.

Однако, Тибу-Тов ничего не сказал ни королю, ни старейшине, ни самой Соу-Най. Вероятно, он не хотел огорчать двоюродную сестру перед самыми родами. Он обожал Соу-Най, и очень гордился тем, что его двоюродная по матери сестра – дочь короля, а ее сын – будущий король.

Всё же Пал-Пол еще долго встречался с этой женщиной даже после того, как Соу-Най родила. Он так и не знал ее имени, – каждый раз собирался спросить, но каждый раз, лишь завидя ее, бросался в лоно ее большого мягкого тела, как пловец бросается в море, забывая обо всём. Он только знал, что она живет в Каменной деревне. Так деревня называлась потому, что стояла на прибрежных скалах с пещерами. Некоторые жители деревни жили в пещерах, пристраивая к ним бамбуковые стены и навесы.

А Соу-Най родила дочь. Девочку назвали Коли-Тай.

Пал-Пол обожал свою дочь. Если к сыну он относился со снисходительной покровительственностью, как к младшему брату, то к девочке он уже испытывал самые нежные отцовские чувства.

Он подбрасывает ее высоко на руках. У нее еще не прорезались зубы, и она в восторге разинула розовый ротик. Он тоже хохочет, разинув рот. А рядом Соу-Най: – Осторожно! Не урони! – У Коли-Тай прорезались все зубы, – две полоски крохотных белых кораллов. Он держит ее вниз головой над струящимся ручьем. Она шлепает ладошками по воде.

Коли-Тай рано научилась плавать. В четыре года она держалась на воде лучше своих сверстников. Это приводило его в восторг. Соу-Най опять забеременела и все дни проводила на берегу океана, поскольку считалось, что ребенок в утробе матери должен получить как можно больше солнечного тепла. Пал-Пол, сидя на песке, прилаживал каменный наконечник к копью, когда с берега закричали, что на Коли-Тай напали акулы. Пал-Пол бросился к воде. Люди стояли в прибрежных волнах, не решаясь войти в океан. Рыдающую Соу-Най женщины оттаскивали от воды. Коли-Тай уже не было. Только за линией прибоя скользили по воде черные плавники акул. Пал-Пол бросился в воду, одним прыжком перепрыгнув прибойную волну, поплыл туда, к острым движущимся плавникам, которые тут же направились в его сторону. Люди бросились за ним. Он отбивался от них в воде кулаками. Одной из женщин удалось схватить его за волосы и утащить под воду. Несколько мужчин тут же потащили его за руки и за ноги из воды. Он выл. Руки и ноги ему прижали к песку. Он вырывался, судорожно выгибаясь, не переставая громко выть. Соу-Най, рыдая повалилась на него всем своим телом. Когда его вели к дому, он продолжал выть, а потом в горле что-то надорвалось, и вой перешел в рычащий хрип. Потом дома он и Соу-Най сидели на циновке, обнявшись и прижавшись друг к другу, не двигаясь, почти не дыша. Слез не было ни у Соу-Най, ни у него. Люди стояли вокруг их дома, и никто не осмеливался войти, чтобы утешить их, потому что они знали, что утешить невозможно. Пришел король Намикио. Соу-Най поднялась навстречу отцу, тот обнял ее за плечи, обратился к Пал-Полу:

– Вы оба виноваты. Нельзя разрешать детям заплывать в океан.

Намикио, привыкший давать советы и указания, продолжал наставлять. Пал-Пол не смотрел на него. Поняв, наконец, их состояние, Намикио замолчал, а потом заговорил уже другим тоном:

– Моего сына тоже съели акулы. Второй сын упал с кокосовой пальмы, разбился насмерть. Старший сын сорвался со скалы, когда охотился на коз. Тоже разбился. – Намикио посмотрел на лук и стрелы Пал-Пола, лежащие в углу, сказал: – Надо запретить охоту на коз.

Намикио не ел мяса. От мяса у него начинались боли в желудке.

Два дня Пал-Пол ни с кем не заговаривал. Ему не хотелось есть, и Соу-Най заставляла его есть, хотя сама почти ничего не ела. На третью ночь Соу-Най родила – раньше ожидаемого срока. Родился мальчик. Это вывело Пал-Пола из состояния оцепенелости. Уже с утра он почувствовал голод и с аппетитом позавтракал. И тут ему захотелось сделать новую татуировку на одной голени. Человек очень сильный, может перенести любое горе и потрясение. Наверное, человек сильнее всех других живых существ. Если бы животные могли переживать горе с такой же силой, как человек, они бы не выжили.

Пал-Пол ввел новый обычай в деревне: делать татуировку без выкалывания. Художник Большой деревни просто делал рисунок на коже, не выкалывая его. Такая ложная татуировка имела большие преимущества. Краска из ягод и листьев сходила после нескольких дней купания, и тогда можно было наносить новый рисунок, в то время как обычная татуировка оставалась навсегда, и ее нельзя было заменить. Подростки быстро подхватили этот способ разукрашивания себя, и художнику Большой деревни пришлось взять двух учеников себе в помощь, потому что молодые люди постоянно осаждали его просьбами нанести еше один новый рисунок. В очереди к художнику Пал-Пол заговорил со своим старым другом Катогой. Тот выразил ему свои соболезнования, но увидев, как помрачнел Пал-Пол, стал рассказывать ему последние сплетни. И тут, улыбаясь, он тихим голосом сообщил, что несколько лет назад в Каменной деревне одна пожилая женщина родила девочку, очень похожую на Пал-Пола и его детей. Пал-Пол вспомнил женщину из Каменной деревни и весь похолодел. Ему представилось, что гибель Коли-Тай – наказание за встречи с той женщиной. Ведь это было как раз в то время, когда родилась Коли-Тай. Эта мысль преследовала его несколько дней.

А потом был сбор кокосовых орехов. Мужчины залезали на пальмы, сбивали спелые орехи, а женщины внизу их подбирали, складывая в кучи. Когда Пал-Пол слез со своей пальмы, он увидел прямо перед собой смеющуяся женщину. Она бежала к упавшему ореху, стараясь опередить других женщин. Пал-Пол узнал ее. Боу-Фай. Она была его ровесницей. Он помнил ее неуклюжей худой девочкой с острым подбородком. Один уже немолодой мужчина взял ее второй женой, и Пал-Пол потерял ее из вида. Он только знал, что с тех пор у нее родилось двое детей. Теперь это была зрелая женщина. Она быстро подхватила с земли кокосовый орех, и при этом ее груди упруго взметнулись. Пал-Пол сказал:

– А я сперва не узнал тебя, Боу-Фай. Ты была такой худой.

Она остановилась, сказала с улыбкой:

– Ты тоже был худым. Ты и теперь худой, но тогда ты был уж совсем. А я стала толстой.

– Я люблю толстых женщин, – быстро сказал Пал-Пол.

– А я люблю худых мужчин, – блеснув глазами сказала она.

Это было уже открытое согласие на сближение, и Пал-Пол спросил:

– Что ты собираешься делать после сбора орехов?

– Пойду за водой.

– К ручью?

– Да.

– Лучше к водопаду. Там вода чище.

Они оба теперь говорили тихо и быстро, нужно было скорей договориться, пока рядом никого не было.

– Хорошо, к водопаду, – тотчас сказала она.

– Я помогу тебе набрать воды. Я буду ждать.

В этот момент мимо проходила другая женщина. Пал-Пол громко спросил:

– И ты сама будешь раскалывать?

Боу-Фай так же громко ответила:

– Мой муж всегда раскалывает орехи сам. Он это хорошо умеет.

Пал-Пол сказал Соу-Най, когда они возвращались домой со связками орехов, что хочет навестить своего друга Катогу, который жил в большом доме поблизости водопада. Маленький водоем, куда с крутой скалы падала вода, был окружен густой лиственной чащей. Пал-Пол еще издали увидел Боу-Фай. С ней была пожилая женщина, тоже пришедшая за водой. Женщина уже набрала в лыковое ведро воды и разговаривала с Боу-Фай. Пал-Пол зашел в чащу, выждал, когда женщина с ведром удалилась, и быстро подошел к Боу-Фай.

– Ты обещал мне помочь набрать воды, – сказала она с улыбкой.

Глаза ее блестели. Пал-Пол взял у нее ведро, а другой рукой взял ее за руку.

– На тебе табу, – сказала она с той же соблазнительной улыбкой.

– Сейчас я тебе всё объясню, – сказал он серьезно и повел ее в тенистую чащу деревьев.

Краем глаза он наблюдал, как при каждом шаге упруго вздрагивают ее большие груди. Бедра ее были широкими, а ступни и кисти рук маленькими. Она была необыкновенно хороша, и ему захотелось сказать что-нибудь необыкновенное.

– Мне давно снится один и тот же сон, – начал он. – Мне снится девушка, которую я никогда не видел. Когда сегодня я увидел тебя, я понял, что это ты приходила ко мне во сне.

Она посмотрела на него удивленно и растерянно. Они остановились. Он поставил лыковое ведро на землю и сказал:

– На сны не бывает табу.

Она посмотрела вниз на его поднимающийся член и серьезно подтвердила:

– Не бывает.

Он обнял ее, а потом подхватил под колени и усадил на влажную прохладную траву. Боу-Фай несмотря на полноту оказалась очень гибкой и во время секса легко меняла позы. Достаточно было одного движения его руки, как она тут же понимала, что ему нужно, легко закидывала ногу ему за шею, или глубоко прогибалась в талии. Когда они вернулись к водопаду, он набрал ей воды, поднеся ведро высоко к началу падающей струи, а потом галантно донес ведро до широкой тропы, и расстался с ней, договорившись о следующей встрече. Они много раз встречались, и об этом так никто и не узнал.

А вот с девушкой из береговых домов ему не повезло. С ней он встречался всего три раза, и уже на третий раз его выследили. Так он впервые попал в клетку.

С двумя следующими девушками он был уже осторожней.

А вот с Фан-Фао он попался по легкомыслию. Фан-Фао тоже жила в Большой деревне неподалеку от площади. Однажды он встретил ее на главной тропе деревни, когда поблизости никого не было, остановил ее и сказал, что ему давно снится одна девушка, которой он никогда не видел, и что теперь он понял, что эта девушка и есть Фан-Фао. Глаза Фан-Фао тут же восторженно заблестели. Пал-Пол уже знал, что не только девушки, но и зрелые женщины любят, когда им говорят необыкновенные вещи, и верят этим вещам. Фан-Фао пригласила его к себе домой, сказав что ее родители, брат и старшие сестры ушли навещать родственников на другом конце деревни. После этой первой встречи последовали другие. Поскольку они жили неподалеку друг от друга, встречи можно было назначать в пределах деревни. Один раз они даже встретились ночью на площади. По краям площади росли колючие кусты, а нетерпение их было настолько велико, что они не стали искать в темноте подходящего места, а совершали свой акт стоя, прижавшись к стволу толстого дерева.

Пал-Пол активно участвовал с другими молодыми мужчинами в охоте, рыбной ловле, военных играх, и постепенно утратил чувство осторожности, будто на нем не было никакого табу, и он был свободен как и его товарищи.

Это был жаркий день в сезон засухи. Почти все люди ушли кто к океанскому берегу, кто в тенистую рощу, где было прохладное озеро, поросшее камышами. Пал-Пол договорился встретиться с Фан-Фао в ее доме. Он сказал Соу-Най, что идет на берег, а сам пошел к дому Фан-Фао. Соу-Най осталась дома кормить ребенка. Друзья Пал-Пола Катога и Пак-Чон – брат Фан-Фао – пришли позвать Пал-Пола на лесное озеро ловить сетью рыбу. Катога собирался взять Фан-Фао себе в жены, и это сближало его с Пак-Чоном. Когда Соу-Най сказала, что Пал-Пол пошел к океану, Катога переглянулся с братом Фан-Фао. Они только что были на океане и не видели Пал-Пола. Вероятно, они и раньше что-то подозревали. Они оба молча вышли из дома и направились к дому Фан-Фао. Подозрительная Соу-Най с ребенком на руках пошла за ними, а за ней, как всегда, последовала Ниуфат. Пал-Пол и Фан-Фао, уверенные в том, что в эту жаркую пору дня в деревне никого нет, даже не вошли в дом, улеглись на циновки под навесом на террасе, обнесенной вьющимся виноградом. От жары их тела потели в местах соприкосновения, и они договорились не касаться друг друга. Пал-Пол, опираясь на ладони и на пальцы ног, навис над распростертой Фан-Фао, делая рывки бедрами, не касаясь ее тела, в соприкосновении были только их совокупленные половые органы. Это было даже забавно, и они заговорчески улыбались, глядя в глаза друг другу. У входа на террасу неожиданно появились Пак-Чон – брат Фан-Фао и Катога, а из-за их спин выглядывали Соу-Най и Ниуфат. На разразившийся скандал прибежали несколько мужчин и женщин, оказавшихся в деревне. Последовало заточение в клетку. Пал-Пол сознавал свою вину: он потерял осторожность. Со следующей девушкой он встречался, принимая все необходимые меры.

Новорожденного сына Пал-Пола назвали Баму-Чев. Преждевременно рожденный, мальчик был хилым, плохо сосал грудь Соу-Най. Старые люди говорили, что преждевременно рожденные дети всегда хилые, но зато долго живут и доживают до глубокой старости. Но Баму-Чев заболел и умер, когда ему не было и года. Его хоронили в океане, как и всех умерших. Из Прибрежной деревни пригнали большое каноэ, в которое сели Пал-Пол, Тав-Чев и Тибу-Тов. Пал-Пол держал в руках мертвого Баму-Чева, завернутого в пальмовые листья – совсем маленький легкий сверток. Тибу-Тов медленно греб веслом. За ними следовало еще четыре каноэ. В одном из них седел король Намикио. Соу-Най стояла на берегу, глядя им вслед. Женщинам нельзя садиться в каноэ: табу. Они заплыли далеко в океан, так что лица людей, стоящих на берегу, стали неразличимы. Тибу-Тов перестал грести. Пал-Пол прижался щекой к тельцу мертвого сына. Тав-Чев тоже коснулся рукой своего младшего брата: часть ману – души умершего – должна остаться с ними. И Пал-Пол, перегнувшись через борт, опустил безжизненный сверток в прозрачную волну.

Вскоре после этого Пал-Пол стал встречаться с девушкой из Прибрежной деревни. Он был так осторожен, что никто его не подозревал в нарушении табу.

А в этот раз он попался с первого раза. И самое обидное было в том, что Ол-Мэй нравилась ему более других женщин и девушек, с которыми он раньше встречался. Вероятно, это была любовь, о которой складываются легенды, о которой все мечтают, и только немногие ее удостаиваются.

И тут Пал-Пол почувствовал себя таким несчастным, что растянулся на вонючей циновке во всю длину клетки и тихонько завыл.

Глава 2. Наказание. Состязание. Морские свиньи

С восходом солнца жители Большой деревни потянулись к площади, посреди которой четверо мужчин установили деревянные козлы, подпертые большими камнями. На козлы уложили тонкие стволы деревьев, переплетенные лыками, образуя таким образом узкий настил, именуемый лелепом. Наказания были двух видов: сечь ивовыми прутьями по спине и бить бамбуковыми палками по пяткам. Количество ударов бамбуковыми палками отсчитывалось по пальцам и было кратно десяти: десять, двадцать и тридцать – в зависимости от тяжести преступления. Количество ударов ивовыми прутьями не ограничивалось: секли до трех кровей. Это означало, что кровь должна выступить в трех местах. После третьей крови сечение прекращалось. Каждый удар прутом оставлял на спине вздувающийся красный рубец. Обычно кровь выступала в месте пересечения рубцов, поэтому исполнители, чтобы продлить наказание, старались наносить параллельные удары. За этим строго следил старейшина Канига.

За нарушение табу Пал-Полу полагалось сечение. Поскольку Пал-Пол являлся отцом будущего повелителя, обычные исполнители не имели права его сечь – это поручалось самой дочери короля.

До Соу-Най на памяти людей не было случая, чтобы исполнителем была женщина. С другой стороны, случая, чтобы наследником короля был не сын, а внук, на памяти людей тоже не было. А что, если у короля и внуков нет, а только внучки? До такого сложного вопроса в Большой деревне никто еще не додумался.

Когда на площадь пришел Намикио, король Земли, в сопровождении своих трех жен, Пал-Пола вывели из клетки. Он был совсем голым, без головного убора. Его волосы, выцвеченные рыбьей желчью, и выкрашенные в красный и зеленый цвет, спутались и торчали космами в разные стороны.

Все мужчины были в головных уборах и набедренных повязках из серой, а то и раскрашенной в разные цвета, тапы. А женщины так и пестрели нарядами из разноцветных тап, а также из раскрашенных травяных плетенок, окаймленных нитками красных и розовых кораллов. И на мужчинах, и на женщинах были бусы из кораллов, ягод, раковин, орехов, акульих зубов.

В предвкушении интересного зрелища люди пребывали в приподнятом настроении, и это еще больше злило Пал-Пола. Поскольку он не прекращал сопротивляться, его пришлось тащить к лелепу четырем мужчинам.

Сопротивляться, конечно, было глупо, но Пал-Пол все равно упирался ногами в землю, вырывался, ему выкручивали назад руки, волочили по земле, а он всё продолжал сопротивляться, пока его не уложили на лелеп животом вниз и не прикрутили руки и ноги веревками из пальмовых волокон. Все это приводило зрителей в восторг.

Распорядителем зрелища был Той-Пой, молодой, толстый, но очень подвижный, мужчина. Он был всего на пару лет старше Пал-Пола, но благодаря необыкновенной расторопности пользовался всеобщим уважением. Когда проводились соревнования, кто быстрее разведет огонь, Той-Пой всегда оказывался победителем, разводи он огонь высеканием, или раскруткой палочки, просунутой в щель сухого дерева. Теперь Той-Пой строгими, но вежливыми окриками удерживал толпу зрителей на положенном расстоянии от лелепа. Следовало наблюдать наказание с расстояния десяти шагов, и Той-Пой неустанно отмерял десять шагов от лелепа в разные стороны, устанавливая таким образом зрителей по кругу.

Рядом с королем Намикио и его тремя женами стояла его дочь Соу-Най, а позади нее, как всегда, Ниуфат. Тибу-Тов, двоюродный по матери брат Соу-Най, стоял рядом со своей второй женой, молодой мускулистой девушкой, которая по сравнению с могучим плечистым Тибу-Товом казалась изящной и маленькой.

Принесли высокое ведро с водой и гибкими ивовыми прутьями – из дома Пал-Пола. Он сам сплел его недавно из широкого лыка и обмазал снаружи смолой, а потом надел его на кол изгороди, чтобы оно высохло на солнце. Теперь смола высохла, и ведро почти не пропускало воду. И было очень обидно, что это его собственное ведро.

Из толпы вынырнул Тав-Чев, пробежал десять шагов пустого пространства, присел перед Пал-Полом. Никто не имел права приближаться к месту наказания, но распорядитель Той-Пой не посмел остановить будущего короля. Пал-Пол чувствовал мучительный стыд от того, что его сын видит его в таком позорном положении. Тав-Чев коснулся лбом лица Пал-Пола, так что их волосы соприкоснулись, зашептал в ухо:

– Я уговорил мать. Она обещала сечь сразу поперек, так что кровь сразу выступит. Всё кончится быстро.

Пал-Пол в знак признательности провел щекой по волосам сына. Чувство стыда и позора ушло. Десятилетний мальчик, единственный в толпе односельчан, кто ему сочувствовал, был его преданным другом, готовым разделить с ним все его невзгоды.

Тав-Чев отбежал назад к толпе, встал рядом со своим дедом, королем Намикио.

Пал-Пол твердо решил при наказании не проронить ни вздоха, ни стона – никаких звуков, которых нетерпеливо ожидала толпа.

Старейшина Канига вышел в круг пустого пространства вокруг лелепа, встал перед Пал-Полом, готовый наблюдать за исполнением наказания. И тут же в круг вошла Соу-Най, красивая и величественная, с выражением законного гнева на осунувшемся лице. На ней не было цветов и бус. Ее фигуру от плеч и почти до самых колен покрывало цветастое тапи, над выделкой которого работало несколько опытных женщин. Без паузы и предварительных приветственных жестов односельчанам она гибким движением руки вынула из ведра длинный прут, взмахнула им. Пал-Пол не выдержал и зажмурился, и тут же одновременно со свистящим коротким звуком почувствовал жгучую боль от нанесенного удара. По толпе пронесся удовлетворенный гул. Пал-Пол решил больше не щуриться, а смотреть прямо перед собой. А прямо перед ним стоял бесстрастный лысый Канига. При втором ударе Пал-Пол только сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, хотя боль была сильнее. Самая острая боль пришлась на одну точку спины, будто к этому месту прикоснулись горящим углем. Пал-Пол понял, что Соу-Най ударила его поперек первого рубца, чтобы на пересечении показалась кровь. Таким образом количество ударов сокращалось. Но кровь не выступила, иначе Канига поднял бы кверху один палец: одна кровь. Вероятно, Соу-Най секла не в полную силу, уступив уговорам сына.

И тут на круг выбежала Фопу-Лей, самая старая женщина Большой деревни. Распорядитель толстяк Той-Пой не остановил ее из уважения: в деревне старых людей почитали. Фопу-Лей подбежала на своих тощих, кривых от старости ногах к Соу-Най, заговорила:

– Соу-Най, поперек не бей! А то кровь скоро будет. И зайди с другой стороны, чтобы бить по свежим местам!

Тут Пал-Пол не выдержал, повернув голову к старухе, зарычал:

– Пошла вон, старая коряга!

И толпа односельчан разразилась хохотом. У старухи нижние зубы были гнилые, а двух верхних вообще не было, и нос ее нависал над верхней губой. Не обращая внимания на выкрик Пал-Пола, Фопу-Лей продолжала наставлять Соу-Най:

– Зайди, зайди с другой стороны.

И Соу-Най, не меняя надменного выражения лица, послушалась, зашла с другой стороны. Последовал еще один обжигающий удар. Неудовлетворенная Фопу-Лей продолжала:

– И бей с оттяжкой. Пусть узнает как ебать молодых красивых девушек!

Конечно она это сказала специально – про молодых красивых девушек – чтобы обострить ревность Соу-Най. И это подействовало. Скосив глаза, Пал-Пол увидел, как у Соу-Най потемнели глаза, будто стали отбрасывать тень. Надменная дочь короля не потерпит, чтобы у нее отбирали то, что должно принадлежать ей одной. Следующий удар был сильнее, так что всё тело Пал-Пола непроизвольно дернулось от жгучей боли. Но он всё же не застонал, а только крепко сжал зубы. Повернув голову к Соу-Най, он тихо проговорил:

– Эй, эй! Не очень!

Однако внимательная толпа расслышала, и снова раздался общий смех. А старуха Фопу-Лей не унималась, продолжала поучать, треся седыми лохмами.

– Ты бей с силой, а потом сразу отдергивай прут, отдергивай тоже с силой. Тогда рубец будет толще. С оттяжкой.

И тут Пал-Пол снова почувствовал удар – действительно с оттяжкой. Ему показалось, что кожа на спине отскочила и обнажилось голое мясо. И невыносимо было слышать скрипучий голос старухи:

– Так. Правильно. С оттяжкой. И не поперек рубцов.

Пал-Пол снова повернул голову к старухе, рявкнул во весь голос:

– Заткни говном глотку, пизда старая!

И снова залп хохота восторженной толпы. И снова удар, как по живому мясу, и это мясо смещается с костей. Канига поднял кверху палец, объявил:

– Первая кровь!

Некоторые в толпе подняли торжествующе руки с вытянутыми указательными пальцами: первая кровь. Удары следовали один за другим. Из общего гула толпы выделился визгливый женский голос: – Всех бы мужчин так! – И это восклицание также было встречено хохотом развеселившихся односельчан. Когда Канига поднял два пальца и объявил – Вторая кровь! – некоторые люди восторженно запрыгали, над толпой вознеслось множество рук с вытянутыми двумя пальцами.

У Пал-Пола уже не было сил сжимать зубы. Всё тело казалось ему одной громадной раной, которая разрывалась при каждом ударе. Когда Канига объявил третью кровь, у Пал-Пола перед глазами расплылась зеленая дымка. Его отвязали, стали поднимать за руки, он дернулся, вскрикнув от боли, оттолкнул поддерживающих его мужчин. Это были его знакомые, друзья, но он не узнавал их. Отталкивая поддерживающих его людей, он пошел к своему дому, не чувствуя под собой шагов, не обращая внимания на глазеющих на него людей. Перед входом в дом был внутренний двор, огороженный кольями, переплетенными ветками. Ветки давно засохли, но вместо них наросли вьющиеся растения, образующие живую изгородь. Переплетающиеся наверху ветви деревьев давали хорошую тень. Войдя во двор, Пал-Пол опустился на колени. Теперь для него ничего не существовало кроме боли во всем теле. От каждого движения дополнительно – жгучая боль в спине. Сбоку подошел Тав-Чев, поставил на землю маленькое ведро воды, которую только что принес от водопада. Пал-Пол не пошевелился. Тав-Чев зачерпнул калабашем воды из ведра, стал поливать Пал-Полу спину. Холодная вода тут же ослабила боль. Пал-Пол вздохнул. Тав-Чев, наблюдавший за выражением его лица, зачерпнул еще воды, снова полил на спину Пал-Пола. Стало легче. Пал-Пол попросил пить. Тав-Чев дал ему напиться из того-же калабаша и снова стал поливать ему спину водой. Когда вода кончилась, Тав-Чев опять побежал с пустым ведром по воду. Пал-Пол поднялся на ноги, вошел в дом. Соу-Най и Ниуфат сидели на циновках в разных углах. С появлением Пал-Пола Ниуфат поднялась и вышла. Даже не взглянув на Соу-Най, Пал-Пол медленно улегся на свою циновку животом вниз. Спина горела. В дверях показался Тав-Чев.

– Па, я принес еще воды от водопада. Полить?

– Немного, – отозвался Пал-Пол. – Чтобы спина была мокрая.

Пал-Пол уже знал, что когда спина мокрая, боль облегчается, а когда спина высыхает, боль усиливается. Вошел Намикио. Соу-Най поднялась навстречу отцу, вызвала Ниуфат, велела подать пой-пой – кашу из хлебного дерева с медом, от которой у Намикио меньше болел желудок. Некоторое время Намикио смотрел на Пал-Пола, а потом равнодушно спросил:

– Больно?

– Совсем не больно, – язвительно ответил Пал-Пол.

Настоящий король Земли смотрел на исполосованную рубцами спину Пал-Пола в то время, как будущий король Земли осторожно поливал эту спину ключевой водой, ладонью вытирая стекающие по бокам струйки, чтобы вода не затекла под грудь и живот. Настоящий король подошел ближе к Пал-Полу, сказал:

– Надо морской водой.

– Будет щипать, – сквозь зубы сказал Пал-Пол.

– От морской воды раны заживают, – сказал настоящий король.

Будущий король выпрямился, предложил:

– Я схожу за морской водой.

– Не надо, – проворчал Пал-Пол.

Настоящий король предложил:

– Тогда лист живого куста.

Будущий король сказал с готовностью:

– Я схожу за живым кустом.

– Не надо, – сказал Пал-Пол. – Я лучше потом выкупаюсь в океане.

Он поднялся на четвереньки, принял сидячую позу: невежливо было лежать в присутствии короля. Вошла Ниуфат, неся калабаш пой-поя. Король подошел к выходу, махнул рукой, и тотчас вошла Су-Бай, старшая жена короля, тоже с калабашем. Король уселся напротив Пал-Пола, поджав под себя ноги. Ниуфат поставила перед ними калабаш с пой-поем, Су-Бай поставила свой калабаш перед Пал-Полом. Это был напиток из голубой травы, приправленный черными ягодами. Обычно этот напиток изготовлялся для короля, для облегчения боли в королевском желудке. На этот раз напиток был сделан для Пал-Пола по распоряжению короля, который полагал, что если напиток помогает королю, он должен помогать и простому смертному при любых недомоганиях. Пал-Пол отхлебнул напитка. Горько, но Пал-Пол из вежливости сделал еще глоток. Ниуфат принесла еще два калабаша с семечками желтого цветка и сладкой смолой. Когда Су-Бай и Ниуфат вышли, Соу-Най села рядом с королем, а Тав-Чев сел рядом с Пал-Полом. Так они всегда сидели во время визитов короля, который часто навещал свою дочь. Намикио накрутил на палец смолистой пой-пой, сунул липкий комок в рот. То же самое проделала Соу-Най, затем Пал-Пол, а после него Тав-Чев. Намикио положил в рот щепотку мягких семечек и, жуя, медленно проговорил:

– Нарушать табу – это плохо. – Прожевав семечки, он торжественно произнес: – Тот, кто нарушает табу – плохой человек.

– Я хороший человек, – возразил Пал-Пол. – Это табу плохое.

– Табу не может быть хорошим или плохим, – медленно произнес Намикио. – Табу – оно и есть табу.

– Это табу для меня придумали старейшины, – мрачно сказал Пал-Пол.

– Они правильно придумали, – сказал король. – Я с ними согласился.

– Если они его придумали, они могут его отменить.

– Я не позволю его отменить, – неожиданно резко сказал король.

– Это несправедливо. Я такой же, как все мужчины.

– Нет, не такой. Если отменить табу, моя дочь станет такой же, как все женщины.

Соу-Най неожиданно подала свой голос:

– Тогда я тоже смогу изменять мужу! Или взять еще одного мужа, как другие женщины.

– И тогда, – заключил король, – никто не будет знать, кто отец ее детей. А Все должны знать точно, кто отец будущего короля.

– Будущий король уже есть, – сказал Пал-Пол и положил руку на плечо сына. – И все знают, кто его отец. У него такие же глаза, как у меня, и больше ни у кого таких глаз нет.

– С ним может что-нибудь случиться, и королем станет мой следующий внук.

– С ним ничего не случится, – Пал-Пол уже перешел на резкий тон.

– Но с твоей дочерью случилось, – возразил король. – Ее съели акулы, как и моего сына.

Напоминание о жуткой гибели Коли-Тай еще больше озлобило Пал-Пола. Он обнял за плечи Тав-Чева, его единственного преданного друга, твердо сказал:

– С ним ничего не случится. Я его охраняю.

– Всё понятно, – деланно ясным голосом сказала Соу-Най. – Отец будущего короля всем известен. Табу можно отменить. Пал-Пол становится обыкновенным мужчиной, а я становлюсь обыкновенной женщиной и могу изменять мужу, как и все женщины.

– Я этого не позволю, – с упрямой злостью сказал Пал-Пол, глядя на короля. – Я буду ее бить.

– Тебя тоже бьют, – разонно заметил Намикио. – Однако ты изменяешь своей жене.

– Я буду ее сильно бить, – с такой же злостью сказал Пал-Пол. – Я буду так ее бить, что она не посмеет изменять.

Тут он искоса взглянул на Соу-Най, и ему показалось, что она улыбнулась, но тут же ее губы снова плотно сжались. Намикио уперся обеими руками в землю, тяжело поднялся на ноги. На его лице было выражение усталости. Глядя на Пал-Пола, он равнодушным голосом произнес:

– Соу-Най – дочь короля. Табу никто не отменит.

Намикио вышел. Теперь Пал-Пол остро чувствовал свою унизительную зависимость от короля, старейшин, Соу-Най и всех односельчан, даже старой злобной карги Фопу-Лей.

Тав-Чев сказал:

– Па, пойдем на берег. Тебе надо искупаться.

– Потом, – ответил Пал-Пол. – Когда солнце будет не таким жарким.

Соу-Най сказала, не глядя на Пал-Пола:

– Лучше сейчас. Вечером солнце не греет. Выходить из воды будет холодно. Может случиться лихорадка.

Тав-Чев с готовностью вскочил на ноги, потянул Пал-Пола за руку. Тот поднялся с трудом, вышел из дома. Они направились к берегу. Тав-Чев не выпускал руки Пал-Пола.

Еще издали они увидели на берегу у прибоя купающихся людей. Сегодня утром эти люди развлекались наказанием Пал-Пола, потом они разошлись по домам, поели и теперь наслаждаются освежающей морской водой. Пал-Пол чувствовал боль в спине и чувствовал ненависть ко всем этим людям. А рядом шел преданный Тав-Чев, не выпускавший его руки. Первым их увидел Катога, которого Пал-Пол считал своим другом и который во время наказания отпускал особо издевательские шутки. Он подбежал к Пал-Полу и с невинным видом заговорил:

– Сегодня высокий прибой. Тебе лучше отойти за камни. Там волны меньше.

Подошли другие мужчины, пошли рядом. Толстяк Той-Пой деловито подхватил совет Катоги:

– Сегодня ветер от мыса. За камнями волны маленькие.

Пал-Пол понимал, что большие волны будут ударять по больной спине, когда он будет входить в воду, но доброжелательные советы казались ему настолько ханжескими, что он отвернулся, продолжал молча идти к воде. Люди, шедшие рядом с ним, продолжали давать советы. А Тав-Чев упрямо тащил его за руку дальше, за большие камни. Старейшина Канига, вышедший из воды, направился к ним. Длинное мокрое голое тело блестело на солнце так же, как его лысая голова. Весь он был покрыт старомодной несмывающейся татуировкой, от времени приобретшей грязный серый цвет. Пак-Чон, брат злополучной Фан-Фао, с которой Пал-Пол так глупо попался в прошлый раз, деловито спросил:

– Ты мазал спину ореховым маслом? – и заглянув за плечо Пал-Полу, сказал: – Не мазал. Надо помазать перед тем как войти в воду. Тогда соленая вода не будет щипать.

– Не надо! – торжественно сказал Канига, и все утихли из уважения к старейшине. – Будет только сперва щипать, а потом пройдет. От морской воды раны быстро заживают и не гноятся.

Пал-Пол продолжал молчать, только ускорил шаг. Мужчины тоже пошли быстрей, не отставая от него. К ним присоединились женщины, тоже стали давать советы, и забегать Пал-Полу за спину, чтобы лучше видеть красные рубцы и раны на пересечении рубцов.

– Еще очень красные. И кровь еще идет, – сказала Боу-Фай.

– Завтра крови уже не будет, – успокоила другая женщина.

– Только на ночь надо смазать ореховым маслом, – наставительно сказала Су-Бай, старшая жена Намикио.

Пак-Чон подхватил:

– Я уже сказал. От орехового масла всё заживает.

Они зашли за высокие камни. Здесь действительно океан был почти спокоен. Пал-Пол, ведомый тав-Чевом, пошел в воду. Мужчины и женщины пошли за ними.

– Волны маленькие, – подтвердил толстяк Той-Пой. – Но ты всё равно не поворачивайся спиной к волнам.

Пал-Пол вошел в воду по бедра.

– А теперь присядь! – уже командным голосам сказал старейшина Канига.

Тав-Чев потянул Пал-Пола за руку книзу. Пал-Пол присел по горло в воде. И сразу в рубцах защипало, особенно в местах пересечений, где была кровь. Канига строго продолжал:

– И сиди так, пока не перестанет щипать. Потом сразу станет легче. И уж тогда можешь плавать.

Поднимая столбы брызг, вперевалку перешагивая через волны прибоя, к ним приближался Тибу-Тов, двоюродный брат Соу-Най.

– Здесь вода с песком! – крикнул он. – Тебе надо подальше. Там вода чистая.

Пал-Пол вспомнил, как Тибу-Тов восторженно кричал при каждом появлении крови, и отвернулся, сделал вид, что не замечает Тибу-Това, но тот приблизился к Пал-Полу, деловито сказал:

– Я отнесу тебя подальше, – и подставил свою неимоверно широкую спину в ожидании когда Пал-Пол заберется на нее.

Тав-Чев тотчас подтащил отца за руку к Тибу-Тову. Двое мужчин тут же подсадили Пал-Пола, и ему ничего не оставалось делать, как обхватить мускулистую толстую шею Тибу-Това и повиснуть на его спине. При этом движении он почувствовал острую боль, но кто-то уже поддерживал его за ноги, и слезть со спины Тибу-Това было невозможно. Морщась от боли он продолжал держаться за шею Тибу-Това, и тот понес его дальше, за прибойные волны.

Когда после купания Пал-Пол выходил из воды, из толпы женщин высунулась старая Фопу-Лей. Пал-Пол посмотрел на нее с ненавистью, помня, как она наставляла Соу-Най во время наказания. Но Фопу-Лей, не обращая внимания на его грозный взгляд, обратилась к Тав-Чеву:

– Когда он дома ляжет, приложи к местам крови листья живого куста.

Она протянула Тав-Чеву широкие листья с колючками по краям. Тем же скрипучим голосом, которым она наставляла Соу-Най, она наставляла Тав-Чева:

– В лесу таких широких листьев ты не найдешь. Такие живые кусты растут только у меня во дворе. Отдери колючки и сними кожицу. И мякотью приложи к рубцам и местам крови. К утру у него уже ничего не будет болеть.

Тав-Чев держал в руке пачку широких твердых бледнозеленых листьев, серьезно выслушивая наставления Фопу-Лей.

Дома Пал-Пол отказался от еды. Он много пил: ключевую воду, сок манго, кокосовое молоко, настой из лесных ягод. Потом его стало тошнить, а к вечеру стало лихорадить. Он лежал животом на своей циновке, а Тав-Чев обдирал твердые листя с колючками и наклеивал прохладную мякоть на саднящие рубцы.

Ночью Пал-Полу стали сниться кошмары, и он проснулся от собственного стона. В доме было тихо. Все спали. Сквозь щели в бамбуковых стенах пробивался лунный свет. Пал-Пола уже не лихорадило, но он начал потеть, потому что был накрыт тапой. Он понял, что после того как уснул, Соу-Най накрыла его спину поверх прилепленных листьев своей тапой.

Он стал размышлять о своих злоключениях. Хорошо бы уйти куда-нибудь, чтобы долгое время не видеть людей. Например, в горы. Но люди ходят и в горы, мужчины на охоту за козами, женщины по ягоды и хмельную траву. Хотя королевство Хатуту и большое, всё же это остров, который можно обойти за один день, если быстро идти. Есть и другие острова, даже один очень большой остров, горы которого видны в хорошую погоду. Но Пал-Пол знал, что там ничего хорошего для него нет. Да и добраться до других островов на каноэ невозможно. У жителей Большой деревни четыре каноэ, но они все маленькие, для рыбной ловли у самого берега. Большое каноэ есть в Прибрежной деревне, но они держат его на привязи и хорошо охраняют.

Пал-Пол прислушался и понял по дыханию Соу-Най, что она не спит. Вероятно, она проснулась от его стона.

– Пал-Пол, – не окликнула, а просто тихим голосом произнесла Соу-Най.

Пал-Пол не откликнулся. Последовала пауза.

– Пал-Пол, – сказала Соу-Най. – Уже две луны у меня нет крови. – Пал-Пол понял, но не откликнулся. Соу-Най пояснила, хотя и так все было ясно: – Я опять беременна.

Пал-Пол, не меняя позы и не поворачивая к ней лица, протянул в ее сторону руку. Вероятно, она еще раньше протянула свою руку, и их пальцы встретились.

– Пал-Пол, ты меня любишь?

Пал-Пол не ответил. Он с детства привык к тому, что они всегда были вместе. Слово «любовь» вообще редко употреблялось. Свободные мужчины и женщины часто меняли партнеров, брали по нескольку жен и мужей, меняли семьи. Конечно, была и ревность, и любовь, но они были мелкими событиями. Соу-Най опять спросила:

– Ты меня любишь?

Ей очень хотелось, чтобы Пал-Пол ответил «да», и Пал-Пол вяло ответил:

– Да.

– Тогда зачем ты хочешь, чтобы табу отменили? – тотчас спросила Соу-Най.

– Я хочу быть как все.

– А ты бы хотел, чтобы я была как все?

Вопрос поставил Пал-Пола в тупик. Он повернул к ней голову. В темноте он увидел ее тело, слившееся в один темный силуэт на фоне светлой циновки. Она лежала на спине, повернув к нему голову и откинув в его сторону колено. Он коснулся рукой ее груди, уже отвислой от выкармливания трех детей, но всё еще упругой. Далеко не у всех женщин такие красивые груди. Его рука скользнула дальше. Гладкий живот, еще не раздувшийся от беременности, горячий пах с жесткими волосами, выпуклое бедро, длинные стройные ноги. Его рука остановилась на упругом колене. Соу-Най порывисто вздохнула, но не пошевелилась. Она всё ждала его ответа. Не дождавшись, она спросила:

– А ты бы хотел, чтобы я взяла второго мужа?

– Нет, – ответил он, сжимая пальцами ее колено.

– Я тоже бы не хотела, чтобы ты взял вторую жену.

Пал-Пол настолько привык к тому, что это красивое тело принадлежало ему одному и производило от него детей, что одно только предположение, что этим телом может владеть кто-либо другой, показалось ему нелепым. Возможно, в его табу заключалась некая логика, но он не хотел ее признавать. Он коснулся пальцами ее щеки. В темноте черты ее лица были неразличимы, но он знал это лицо. В детстве, когда ей было четырнадцать лет, это лицо было всегда заносчивым. Со временем оно приобрело надменное выражение, подобающее дочери короля. Сегодня днем это лицо было чужим и замкнутым. Пал-Пол подвел руку под ее затылок, приподнял ее голову. Она пододвинулась к нему вплотную. Он не мог разглядеть черты ее лица. В темноте только светились белки ее глаз. Он потерся щекой о ее щеку. Она шепнула:

– А ты правда стал бы меня больно бить, если бы я тебе изменила?

– Конечно.

– А меня нельзя бить, – сказала она капризным тоном. – Мой отец король, а мой сын – будущий король.

– А я твой муж.

Они говорили тихо в ухо друг другу. Она спросила:

– А ты помнишь, я тебя спросила, хочешь ли ты быть моим мужем? И ты ответил: хочу.

Оказывается, она помнила этот разговор из детства так же, как и он. Это было удивительно. Ей тогда было четырнадцать лет, а ему тринадцать, а может и двенадцать. Один год потерялся. Пал-Пол ответил:

– Помню. Ты сказала: муж должен быть сильным, давай бороться, кто кого положит на спину.

– Я тогда победила, повалила тебя на спину.

Забывшись, она одной рукой обняла его за спину. Он тотчас вскрикнул от боли. Она отдернула руку.

– Прости, – сказала она шопотом, прижимаясь щекой к его щеке.

Когда Пал-Пол проснулся, солнце было уже высоко. Он лежал на боку, это он во сне повернулся с живота на бок. Спина почти не болела. А перед ним стояла Соу-Най, голая, волосы еще не уложены и не подвязаны лунником.

– Спина болит? – спросила она.

– Уже меньше.

Соу-Най вышла и тотчас вернулась с калабашем, подала Пал-Полу. Он приподнялся, взял калабаш. Это был его любимый сок манго.

Когда Пал-Пол вышел во двор, его уже ожидал Тав-Чев с ведром воды, которое он успел принести от водопада. Когда Пал-Пол сходил к сточной канаве поссать и вернулся во двор, Тав-Чев стал поливать его спину водой, а Соу-Най осторожно отлепляла от его спины присохшие листья живого куста, старалась едва касаться пальцами его кожи. Больно было только в тех местах, где была кровь. Тав-Чев сосчитал эти места. Их оказалось пять. Очевидно на некоторых пересечениях рубцов кровь выступила уже после процедуры наказания. Тав-Чев объявил, что кровь почти засохла, и Соу-Най налепила на эти места свежие листья живого куста.

Целый день Пал-Пол не выходил из дома. Люди приходили навещать его, озабоченно спрашивали, прошла ли боль, не нарывают ли места, где была кровь, и, конечно же, давали советы, как быстрее заживлять рубцы. Широкоплечий гигант Тибу-Тов, двоюродный по матери брат Соу-Най, принес связку кокосовых орехов. Он тут же расколол два ореха острым камнем, который тоже принес с собой, и потребовал, чтобы Пал-Пол при нем выпил кокосовое молоко.

– Кокосовое молоко лечит силу, – сказал он суровым басом.

Толстяк Той-Пой принес в кокосовом калабаше ореховое масло. Старая карга Фопу-Лей принесла еще несколько листьев живого куста из своего двора. Катога предложил еще искупаться в океане. Тибу-Тов, двоюродный по матери брат Соу-Най, тотчас предложил донести Пал-Пола на спине, если ему трудно дойти до берега. Старейшина Канига возразил, что не надо больше купаться, поскольку раны заживают хорошо и не нарывают. А ран было пять, и каждый посетитель считал своим долгом сосчитать их, загибая пальцы. Как раз было достаточно пальцев одной руки.

На третий день Пал-Пол в сопровождении Тав-Чева и Соу-Най отправился на берег купаться. За ними, конечно, шла Ниуфат. Люди, попадавшиеся им навстречу, с большим интересом спрашивали Пал-Пола о его самочувствии и, убедившись, что рубцы почти зажили, выражали искреннюю радость. Однако Пал-Пол отметил, что во время его поимки и наказания вид у этих людей был гораздо радостнее.

Сразу за площадью начинался уклон в гору, и здесь же начиналось узкое ущелье, по которому с гор бежал ручей. В начале ущелья было маленькое озеро с каменистым дном. Озеро было шириной не более десяти шагов, однако достаточно глубокое, чтобы в период дождей в него можно было с головой окунуться. Скалистые берега не позволяли войти в озеро, в него можно было только прыгнуть, а после купания надо было осторожно, чтобы не поцарапаться, карабкаться по острым камням на берег. Через озеро был перекинут толстый ствол дерева, поваленного ураганом. Тонкий конец ствола подперли камнями, придав стволу горизонтальное положение. Со временем кора ствола осыпалась, и он стал просто бревном. Люди, если не были ничем нагружены, переходили на другой конец озера по бревну, а если несли ведра с водой от водопада, озеро следовало обходить. Мужчины иногда устраивали здесь соревнования с палками. Палки были длиной в человеческий рост. Двое мужчин становились на бревно лицом друг к другу, держа перед собой палки – кто кого свалит с бревна. Если один из них падал в озеро, его место занимал следующий противник. Лучшим борцом с палками был, конечно, Тибу-Тов. Его могучее тело почти невозможно было сбросить с бревна.

После наказания Пал-Пола прошло три дня, и жители Большой деревни, не имевшие за это время никаких развлечений, собрались на соревнование с палками как на праздник. Женщины оделись в нарядные тапы и украсили себя цветами, мужчины были в пышных головных уборах и новых набедренных повязках из тапы с кистями из пальмовых волокон. Моду на такие кисти ввел Пал-Пол две луны назад. Сам Пал-Пол пришел к озеру в сопровождении нарядной Соу-Най и Тав-Чева, который сам сплел свои кисти, как у Пал-Пола, и подвесил их к краям своей узкой повязки из новой тапы. Его приятели сверстники не все имели свои повязки. Некоторые из зависти дергали за его кисти, и он со снисходительной улыбкой отталкивал их, шлепая по плечам.

Односельчане расселись вокруг озера, оживленно переговариваясь. Ждали короля Намикио, который изъявил желание посмотреть состязание.

Пал-Пол в состязании не участвовал, потому что все знали, что у него недавно болела спина, и еще оставались рубцы.

С утра участники соревнования сходили к художнику нанести новые временные татуировки и теперь сравнивали их, поворачиваясь друг перед другом. Старшие мужчины смотрели с некоторым презрением на молодежь, поскольку считали, что татуировка без выкалывания вовсе и не татуировка. Друзья детства Пал-Пола – Катога и Пак-Чон, брат Фан-Фао, с которой Пал-Пол так глупо попался в прошлый раз – подошли к нему выразить сочувствие: он не может участвовать в соревновании. Рубцы на спине Пал-Пола почти зажили, кожа снова стала гладкой, струпья, там где была кровь, сошли, хотя на их месте оставались светлые пятна. Пак-Чон зашел за спину Пал-Пола и вдруг громко крикнул:

– Пал-Пол!

И все уставились на него. Пак-Чон считался первым шутником в деревне. Громко, так чтобы все слышали, Пак-Чон продолжал:

– Пал-Пол! Когда ты успел сходить к художнику?

Все с интересом смотрели на Пак-Чона, ожидая очередной шутки. И Пак-Чон так же громо спросил:

– Пал-Пол, это художник специально для тебя придумал такой узор?

И он указал на спину Пал-Пола. Последовал общий хохот. Люди, соскучившиеся по развлечениям, веселились. Пал-Пол мрачно смотрел перед собой в одну точку. Сидевший радом с ним Тав-Чев опустил глаза. А мальчишки, приятели Тав-Чева, со смехом показывали пальцами на Пал-Пола и Тав-Чева. Тибу-Тов смеялся запрокинув голову и прикрыв глаза.

– Это не я! – раздался голос художника Туа-По.

Забросив свой двор, превращенный в мастерскую по изготовлению красок, он тоже пришел смотреть состязание. Все теперь смотрели на Туа-По, который тоже умел говорить веселые шутки.

– Это не я! Это не мой узор! В деревне появился новый художник! Пал-Пол, назови его имя!

И снова грянул дружный смех. Пал-Пол искоса посмотрел на Соу-Най. Лицо ее было мрачно и надменно. И тут появился король Намикио в сопровождении двух жен. Старшая жена Су-Бай осталась дома готовить особую еду для короля. Кай-Той, старший сын старейшины Каниги, исполнявший обязанность докладывать королю новости, тут же подбежал к Намикио и передал ему высказанные шутки. Король усмехнулся, повернулся к Пал-Полу, и вокруг стало тихо. Никто не имеет права подавать голос, когда говорит король. Намикио спросил:

– Пал-Пол, этот узор выколот, как мы делали это раньше, или нарисован, как это теперь любит молодежь?

На этот раз хохот был более продолжительный, потому что пошутил сам король.

Старейшина Канига встал на краю озера, повелительным жестом подал знак начала состязания. И тринадцать молодых мужчин, сбросив одежды, встали по другую сторону озера. Каждый из них держал в руке свою палку.

Палки должны быть одинаковой длины.

К одному концу бревна подошел Тибу-Тов, но Канига махнул рукой в знак протеста. Канига умный. Состязание должен начинать не самый сильный мужчина, иначе зрители потеряют интерес к остальным участникам. И тогда на место Тибу-Това встал Таки-Фоп – самый сильный после Тибу-Това мужчина в деревне. Он был на пять лет старше Пал-Пола, его сын Чеп-Тов был ровесником Тав-Чева, и мальчики дружили. Теперь Чеп-Тов подсел рядом с Тав-Чевом, но Тав-Чев отвернулся: он не мог простить своего друга за то, что тот вместе со всеми смеялся над его отцом. К другому концу бревна подошел Пак-Чон, брат Фан-Фао, с которой Пал-Пол в прошлый раз попался, но который оставался его другом, пока не высказал сегодня своей шутки о спине Пал-Пола. Он был такой же худой, как Пал-Пол, но очень ловкий.

По обе стороны бревна были привязяны связки круглых кактусов. Их разделяло шесть больших шагов – пространство для борьбы. Таки-Фоп и Пак-Чон перешагнули каждый свою связку, держа палки наперевес. Все замерли, ожидая, кто первым нападет. Таки-Фоп и Пак-Чон одновременно пошли друг к другу, резким ударом скрестили палки и тотчас отступили.

Пал-Пол болел за силача Таки-Фопа, поскольку не простил Пак-Чону шутку относительно татуировки на спине.

А Пак-Чон, сделав неожиданно широкий шаг ударил серединой палки о конец палки Таки-Фопа, так что другой конец отклонился назад, сразу же нанес другой удар, который пришелся одновременно по плечу Таки-Фопа и по его палке. Это называлось двойным ударом. Другой мужчина на месте Таки-Фопа упал бы в озеро, но мускулистый Таки-Фоп удержался на бревне. Зрители, захваченные зрелищем, взволнованно гудели. Последовала серия быстрых ударов палками крест-накрест, во время которых Пак-Чон отступал мелкими шагами, поскольку удары силача Таки-Фопа были сильнее. Наконец, Пак-Чон изогнулся и нанес удар сбоку, так что палка Таки-Фопа отклонилась в сторону. Таки-Фоп покачнулся и отступил назад. Воспользовавшись этим, Пак-Чон сделал большой шаг, почти прыжок, вперед, добавляя к силе удара инерцию своего движения. Удар был очень сильный, но мускулистый Таки-Фоп, удержавшись на ногах, слегка отклонил свою палку к себе, так что обе палки застыли в скрещенном положении. Борцы некоторое время давили палками друг на друга. Таки-Фоп был гораздо сильнее. Пак-Чон непроизвольно стал выгибаться назад. Он быстро отступил, чтобы отвести палку для размаха, но Таки-Фоп шагнул вперед, продолжая давить своей палкой палку Пак-Чона. Пак-Чон еще больше прогнулся назад, но отступать было уже некуда, его пятка уперлась в связку кактусов. Таки-Фоп сделал завершающее усилие, и Пак-Чон рухнул в озеро головой вниз. Толпа восторженно завыла, приветствуя победителя Таки-Фопа. Пал-Пол присоединил к общему реву свой торжествующий возглас. Мужчины помогли Пак-Чону выбраться из озера, вручили его палку Таки-Фопу, а тот воткнул ее в землю, это был его трофей.

Следующим против Таки-Фопа выступил Той-Пой. Он был ниже Таки-Фопа, зато намного толще. Его толстый живот выдавался вперед, а толстые ягодицы выпирали назад. Вес в борьбе имеет большое значение, и все притихли, заинтересованные исходом. Таки-Фоп шагнул вперед первым. Громко стукнулись скрещенные палки, и противники одновременно отступили. При следующем ударе Таки-Фопу удалось поддеть палку Той-Поя, так что тот, взмахнув палкой, покачнулся, потеряв равновесие, но сделав быстрый полный оборот вокруг своей оси, удержался на бревне и застыл в изначальной позе с палкой наперевес. Несмотря на свою полноту он был очень подвижен. Когда Таки-Фоп бросился на него, держа палку наперевес, чтобы всей своей силой сокрушить толстяка, Той-Пой неожиданно низко присел и снизу поддал своей палкой палку Таки-Фопа. Распрямляясь, он ударился своей жирной грудью о мускулистую грудь Таки-Фопа. Оба с поднятыми над головами палками качнулись в сторону и, потеряв равновесие, одновременно рухнули в озеро, произведя очень высокий всплеск. Всё это вызвало взрыв хохота зрителей. Старейшина Канига объявил поражение Той-Поя, и Таки-Фопу, несмотря на его падение с бревна, как победителю предыдущей борьбы, предоставлялась возможность продолжить состязание. Ему подали его палку, и он встал на конец бревна.

Старейшина Канига наконец подал знак Тибу-Тову, и тот занял свое месето напротив Таки-Фопа. Все замерли. Двое самых сильных мужчин деревни стояли друг против друга. Они перешагнули связки кактусов, выйдя на боевую часть бревна. Борьба их началась одновременными сильными ударами палок крест накрест. В тишине раздавались частые сильные удары. Наконец они сцепились палками и тут же оттолкнулись друг от друга, но оба остались на бревне. Последовал еще один удар палки о палку. Таки-Фоп отступил на шаг, держа палку горизонтально. Тибу-Тов сделал шаг вперед, держа палку вертикально, готовый к удару, но Таки-Фоп тут же повернул палку наискось, ударом отводя палку противника в сторону, и тут же коротким движением ударил палкой в незащищенную грудь Тибу-Това. Зрители хором ахнули. Тибу-Тов пошатнулся. Таки-Фоп отступил на шаг для разгона и ринулся на противника с палкой наперевес, но Тибу-Тов успел выставить вперед свою палку, и снова последовал мощный удар палки о палку.

Борьба продолжалась долго. Зрители устали от напряжения, а два силача казались неутомимыми. Когда Таки-Фоп решился повторить свой прием и повернул палку наискось, он слегка отклонился в сторону, а Тибу-Тов неожиданно слегка присел и ударил снизу по палке противника. Таки-Фоп еще более отклонился в сторону и, не удержав равновесия, боком упал в озеро. Одобрительный вой толпы подтвердил первенство Тибу-Това, как самого сильного мужчины. Сойдя с бревна, Тибу-Тов воткнул в землю кем-то поданную ему палку Таки-Фопа. Вторая жена Тибу-Това подала ему калабаш с кокосовым молоком. Он сделал один глоток и снова встал на свой конец бревна, ожидая следующего противника. Следующим противником был Баф-Кот. Это был мускулистый молчаливый мужчина, ненамного старше Пал-Пола, но отличавшийся манерами и походкой солидного человека. Несмотря на свою медлительность Баф-Кот долго сопротивлялся Тибу-Тову. Отражая сильные удары, он даже не переступал ногами и не отклонялся назад, отличаясь завидной устойчивостью. И когда, наконец, Тибу-Тову удалось мощным ударом сбросить его с бревна, Баф-Кот падал в озеро не сгибая стана и продолжая в обеих руках сжимать палку.

Еще троих мужчин победил Тибу-Тов. Теперь уже было ясно, что он останется победителем состязания. Втыкая в землю пятую палку, Тибу-Тов с улыбкой окинул взглядом кричащую в восторге толпу. Но его улыбка была усталой: всякая сила и выносливость имеет свои пределы.

Следующим его противником был Кай-Той, сын старейшины Каниги. Всегда проворный и повсюду всё успевающий, Кай-Той часто тренировался на бревне с Пал-Полом и его приятелями, хотя был значительно старше их. Вероятно, он договорился с отцом, что рискнет бороться с Тибу-Товом, когда тот уже порядком устанет. Они долго сражались – натренированный и полный сил Кай-Той и уставший, тяжело дышащий Тибу-Тов. Кай-Той ловко отражал своей палкой мощные, но уже не точные, удары Тибу-Това. Воспользовавшись моментом, когда Тибу-Тов наклонил палку вбок, Кай-Той, даржа палку горизонтально, ударил одновременно по палке противника и по его плечу. Тибу-Тов качнулся, теряя равновесие, и чтобы не упасть боком, оттолкнулся от бревна и прыгнул в озеро ногами вниз. Старейшина Канига объявил перерыв. Дети принесли гроздья бананов и кувшины с ключевой водой от водопада. Люди ели и горячо обсуждали состязание. Понижая голос, чтобы не слышал Канига, некоторые высказывали предположение, что старейшина специально назначил сына выйти против Тибу-Това, когда тот уже устанет. И перерыв Канига устроил специально сразу после победы Кай-Тоя, чтобы тот успел отдохнуть перед борьбой со следующим противником. Симпатии явно были на стороне Тибу-Това.

После перерыва Кай-Той встал на свой конец бревна. Против него вышел Тау-Тау, внук старухи Фопу-Лей. У него были короткие ноги, зато он был очень широк в плечах. И, когда Кай-Той, воспользовавшись его ошибкой, ударил палкой по его плечам, Тау-Тау только слегка покачнулся, цепко держась ступнями за бревно. Они долго боролись. Мало тренированный Тау-Тау делал много ошибок, часто открывал плечи, но держался благодаря своей устойчивости. Всем уже казалось, что Кай-Той не выдержит такой длительной борьбы. Однако сын старейшины выиграл сражение, применив сложный прием: двойной удар палки о палку сперва вкось, а потом вперед.

Таким образом Кай-Той выиграл две палки. Следующим был Котога, и он выиграл палку Кай-Тоя. Затем Котога сражался с Пао-Токо. Они сражались долго, оба устали, но Пао-Токо победил. Состязание окончилось на Катото, который сидел в клетке до Пал-Пола за подстреленную пузатую козу. Пал-Пол, пришедший в азарт от захватывающего зрелища, неожиданно вскочил на ноги, крикнул старейшине:

– Канига! Меня забыли! Я тоже хочу участвовать в состязании!

Зрители возбужденно загудели, надеясь на продолжение зрелища. Канига, помедлив, дал знак Катото, уже сошедшему с бревна, и тот вернулся на свое место. И тут, оказавшийся рядом признанный всеми остряк Пак-Чон громко воскликнул:

– Катото! – И все затихли, ожидая новой шутки. Пак-Чон продолжал: – Катото! Откажись пока не поздно сражаться с Пал-Полом! Его новая татуировка магическая, и он обязательно выиграет твою палку!

Последовал взрыв общего смеха. Пал-Пол, сдерживая приступ злобы, обратился к старейшине:

– Канига, Катото уже выиграл одну палку и устал. Я хочу бороться с одним из первых участников, которые уже успели отдохнуть.

Предложение было явным нарушением правил, но Канига, помолчав, сказал:

– Выбери противника сам.

Зрители снова загудели. Это было уже второе нарушение правил, и оно исходило от самого старейшины. И людям это было интересно. С решительностью, похожей на безумие, Пал-Пол сказал:

– Я выбрал. Тибу-Тов.

Сперва последовала немая пауза. И тут же зрители закричали, заспорили, засмеялись, завыли. Вызов Пал-Пола был нелепым. Тибу-Тов уже успел отдохнуть, поесть, попить, сходить к сточной канаве поссать, а может еще и посрать, и теперь был свеж и полон сил, как перед началом состязания. Пал-Пол увидел перед собой лицо испуганного Тав-Чева, и до него стала доходить нелепость собственной выходки. Но отступать было поздно. Пал-Пол снял свой головной убор, сбросил набедренную повязку и взбежал на каменный уступ, с которого начиналось бревно. Кто-то из отыгравших участников состязания подал ему свою палку, Пал-Пол даже не заметил кто. Тибу-Тов уже стоял на своем конце бревна. Они одновременно переступили связки кактусов и застыли друг перед другом, обеими руками держа перед собой палки. На лице Тибу-Това была снисходительная улыбка, в которой было больше доброжелательности, чем высокомерия. Сделав несколько шагов друг к другу, они стукнулись палками – несильно. Это был пробный удар могучего Тибу-Това. И каждый из них отступил на два шага. Пал-Пол, сделав резкий выпад вперед, первым нанес сильный удар. Палки стукнулись крест накрест, Пал-Пол тут же отскочил на шаг назад, а Тибу-Тов остался на месте, даже не покачнувшись. Шагнув вперед, Пал-Пол сделал следующий удар. Последовали один за другим удары палками крест накрест. Противники поочередно быстро меняли положение палок с горизонтального на вертикальное. Это стало уже походить на детскую игру. Среди зрителей стали раздаваться смешки. И тогда Тибу-Тов при очередном ударе задержал свою палку в горизонтальном положении, со всей силы надавив на палку Пал-Пола, так что тот прогнулся в талии назад. Это было уже почти поражение. Но Тибу-Тов не успел этим воспользоваться. Гибкий Пал-Пол успел наклониться вбок, выставив вперед нижний конец своей палки. Палка Тибу-Това скользнула вверх, а Пал-Пол низко присел и резко выпрямляясь вперед, ударил палкой по бедрам Тибу-Това. Любой другой борец упал бы при этом в озеро, но Тибу-Тов отступил на шаг и нанес последующий удар, продолжая держать палку вертикально, нижним концом вперед, так что руки Пал-Пола с палкой непроизвольно поднялись вверх. И Тибу-Тов, повернув палку горизонтально, ударил ею в незащищенную грудь Пал-Пола. Но тот мгновенно отступил на два шага, смягчив удар и заставив Тибу-Това наклониться вперед. Чтобы нанести сразу удар, Пал-Пол сделал большой шаг назад, так что его пятка уперлась в кактусы. Дальше отступать было нельзя. Пал-Пол ударил со всей силы, но Тибу-Тов с легкостью отразил удар, еще более приблизившись к Пал-Полу, которому некуда было отступать. Тогда Пал-Пол сделал быстрый поворот вокруг своей оси, стукнув при этом концом своей палки по палке Тибу-Това, и тот непроизвольно отступил на шаг. При повороте Пал-Пол чуть не потерял равновесие. Чтобы удержаться на бревне, он в отчаянии вцепился в него ступнями, чувствуя, как судорога сводит пальцы ног. Он резко присел, и судорога отпустила. Тибу-Тов, не ожидавший этого, хотел сделать удар палкой в плечи Пал-Пола, но удар пришелся выше его головы. Увидев прямо перед собой незащищенные бедра и живот Тибу-Това, Пал-Пол повторил тот прием, который использовал ночью при поимке, когда защищал убегающую Ол-Мэй, девушку из Долинной деревни. Он пружинисто выпрямился вперед и ударил головой в живот Тибу-Това. Оба покачнулись. Пал-Пол удержался на бревне, а Тибу-Тов, взмахнув руками и выронив палку, боком повалился вниз. Пал-Пол, балансируя на бревне, принимая устойчивое положение, услышал под собой сильный всплеск.

Раздался многоголосый оглушительный восторженный вой. Люди со смехом помогали Тибу-Тову вскарабкаться на береговые камни.

Кто-то подал Пал-Полу мокрую палку Тибу-Това. Тав-Чев. Его распахнутые глаза сияли восторгом. Вероятно, от сильного волнения он не мог ни кричать, ни говорить, а только восторженно смотрел на Пал-Пола, разинув рот. Победители состязания выстроились рядом, каждый со своими выигранными палками, у кого две, у кого одна, у Тибу-Това пять. Их окружили восторженно орущие зрители. Женщины, отталкивая друг друга, обнимали победителей. Больше всего народу было вокруг Пал-Пола. Женщины со всех сторон повисали на его шее, сменяя одна другую. И тут он увидел прямо перед собой мускулистую вторую жену Тибу-Това. Оттолкнув очередную женщину, она с громким смехом повисла на шее Пал-Пола. Он подхватил ее под ягодицы и приподнял, она тут же обвила ногами его талию. Он старался вспомнить ее имя, наконец, вспомнил, сказал:

– Су-Суэй.

Она со смехом прижималась щекой к его щеке, сказала в самое ухо:

– Ты был лучше всех!

Он продолжал поддерживать ее под ягодицы, чувствуя как твердеет и увеличивается его член. В общем оглушающем шуме никто не мог слышать их голосов. Он хотел сказать ей, что еще с детства видит во сне одну и ту же девушку, которой раньше никогла не встречал, но тут он встретился глазами с Тибу-Товом и отпустил Су-Суэй. Стараясь перекричать толпу, он выкрикнул:

– Я не главный победитель! Главный – Тибу-Тов! У него пять палок!

И окружавшие его женщины и девушки бросились к Тибу-Тову, первой – Су-Суэй.

И вся толпа людей, как всегда, направилась к берегу купаться. Ветер дул с востока, и небо было покрыто тучами. Начался дождь, но никто не обращал на это внимания. Люди, окружавшие Пал-Пола, то и дело касались его плеча, выражали восхищение его победой над самым сильным мужчиной деревни. Тав-Чев шел рядом с Пал-Полом. Дети, как мальчики, так и девочки, шедшие рядом с Тав-Чевом, тоже поглядывали с восхищением на Пал-Пола. У Тав-Чева был слегка высокомерный вид. Выражение его лица говорило: поскольку я будущий король, нет ничего удивительного в том, что мой отец победил Тибу-Това. Пал-Пол искоса посмотрел на Соу-Най, шедшую с другой стороны. Что-то общее было в ее лице с Тав-Чевом. За последнее время Тав-Чев стал часто прищуривать глаза, и от этого лицо его становилось надменным как у Соу-Най. Королевская кровь.

Выйдя на песчаный берег, люди бегом бросились к воде. Дождь всё усиливался, хотя ветер был слабый, и волны невысокие. Вместе с другими людьми Пал-Пол перепрыгивал прибрежные волны и, дойдя до глубокого места, нырнул. Тав-Чев не отставал от него, а за Тав-Чевом следовали его ровесники. Пал-Пол из воды махнул им рукой, чтобы далеко не заплывали, они послушались, поплыли вдоль берега.

Из-за мыса показались каноэ. Их было пять. Это были люди из Прибрежной деревни. Взмахивая руками, они подавали знаки. Пал-Пол понял: они гнали стаю морских свиней и просили помочь. Мужчины тотчас выскочили на берег, побежали к своим каноэ. В Большой деревне их было четыре. В каждое каноэ двое мужчин. Пал-Пол быстро бегал: у него были длинные ноги. Он захватил одно каноэ, потащил его к воде. Тав-Чев помогал ему. Когда каноэ закачалось на волнах, Пал-Пол прыгнул в него, а Тав-Чев побежал за камнями. Орудуя веслом, Пал-Пол лавировал на своем каноэ между волнами прибоя, а к нему, перескакивая волны, уже бежал Тав-Чев, прижимая к себе плоские камни. Бросив камни на дно каноэ, Тав-Чев лег животом на борт, и Пал-Пол втащил его к себе.

Следовало взять к себе мужчину. Мальчикам охотиться в каноэ не полагалось. Но Тав-Чев был будущим королем, и никто не возразил.

Четыре каноэ Большой деревни направились на помощь охотникам Прибрежной деревни. Вскоре все девять каноэ выстроились в одну линию от мыса и до высоких камней, перегородив таким образом бухту. Из-за высоких камней показались плывущие люди. Все, кто был на берегу, бросились вплавь к каноэ, не только мужчины, но и женщины, и дети. Охота – тоже увлекательное зрелище.

Детей никто не останавливал. Морские свиньи умные. Они никогда не появляются там, где близко акулы. Люди Прибрежной деревни указывали перед собой пальцами, туда, где видели морских свиней. Мужчины с камнями стали прыгать с каноэ в воду. Один прыгал, другой оставался в каноэ. Потому и нужно было для каждого каноэ по двое мужчин. Пал-Пол тоже, захватив два плоских камня, прыгнул в воду, оставив в каноэ Тав-Чева. Нырнув поглубже, Пал-Пол увидел впереди себя темный силуэт неповоротливого животного – два плавника по бокам и гладкая толстая спина. Пал-Пол тотчас застучал камень о камень. В воде звук приглушается, но всё же четко слышен. Темный силуэт стал удаляться. Морские свиньи боятся резких звуков. Задача людей состояла в том, чтобы гнать морских свиней к берегу и не дать им уйти обратно в океан. Пал-Пол вынырнул, чтобы набрать воздуху, и при этом упустил один камень. Тав-Чев, как взрослый орудуя веслом, следовал за ним. Он всё понял, подал еще один камень, и Пал-Пол снова застучал камень о камень. Другие мужчины делали то же самое. То и дело Пал-Пол нырял на большую глубину. Ведь морские свиньи могли уйти обратно в океан под плывущими людьми и каноэ. Очевидно другие мужчины тоже глубоко ныряли, стуча камнями на глубине. Морские свиньи и преследующие их каноэ приближались к берегу. Прибойные волны были близко. Дно было теперь не глубоко. Пал-Пол вскарабкался на свое каноэ с помощью Тав-Чева. Вокруг плыли стучащие камнями люди. Тут Пал-Пол уведел перед собой гладкую блестящую черную спину вынырнувшей на поверхность морской свиньи. Животное испугалось прибрежных волн, повернуло назад, но там были шумящие люди. Черная блестящая спина завиляла из стороны в сторону. И Пал-Пол решился на то, чего еще никто не делал. Встав ногами на края каноэ, он пружинисто выпрямился и прыгнул плашмя на спину замешкавшегося животного. Пал-Пол совсем забыл, что кожа морской свиньи совсем не такая гладкая, какой выглядит в воде. Ему показалось, что он упал на каменистую землю, густо поросшую колючей осокой. Морская свинья тут же перекувырнулась, и Пал-Пол слетел с нее, тоже перекувырнувшись в воде. Однако острый боковой плавник животного резанул Пал-Пола вдоль спины. Опять злополучная спина.

В прибойных волнах люди баграми затаскивали на берег барахтающихся морских свиней. Их было три. А всего в стаде было около десяти. Остальным удалось уйти в океан. Люди толпились на берегу. Здесь были не только жители Большой деревни, но также и Прибрежной. Это их охотники выследили стадо. Пришли также жители Долинной и Каменной деревень. Мясо пойманных животных следовало делить между всеми деревнями королевства. Такой был закон.

Вокруг Пал-Пола собралась толпа, рассматривали глубокую царапину на его спине, а также ссадины на груди и животе. Многие видели его прыжок на спину морской свиньи, а те, кто не видел, с интересом слушали рассказы очевидцев. Тав-Чев победоносно улыбался, будто сам прыгал на морскую свинью. Подошел Тибу-Тов, мрачно обратился к Пал-Полу:

– Ты бы никогда не свалил меня с бревна. Головой бить нечестно.

Он все еще не мог забыть свое поражение на бревне.

Пал-Пол ответил:

– Это ногой нельзя бить. А бить головой не запрещено.

Стоящие вокруг люди молчали. Пал-Пол понимал, что они согласны с ним, но возражать Тибу-Тову никто не осмеливался. Тогда Пал-Пол примирительно сказал:

– Тибу-Тов, чем ты недоволен? Ты завоевал пять палок. Мне бы никогда столько не выиграть. Все же знают, что ты самый сильный мужчина в деревне.

Тибу-Тов не нашелся, что ответить. Он, как и все, обошел вокруг Пал-Пола, осмотрел его царапину на спине, ссадины на груди и животе, мрачно сказал:

– А нечего прыгать на морских свиней. У них кожа царапающая. Хорошо еще, что яйца и хуй уцелели.

И все вокруг рассмеялись, довольные примирением Тибу-Това с Пал-Полом.

Глава 3. Каноэ. Большое каноэ. Очень большое каноэ

– Па, а что дед? Он болен?

– Да.

– Все больные люди лежат, а он ходит.

– У него больной желудок.

– Он от этого может умереть?

– Ему нельзя умирать, пока у тебя не будет восемнадцать зарубок.

– У меня уже десять зарубок.

И Тав-Чев выпрямил десять пальцев.

– Покажи, сколько тебе еще осталось лет?

И Пал-Пол лениво откинулся на нос каноэ, глядя на сына. Тав-Чев выпрямил пять пальцев и еще три пальца на другой руке.

– Правильно, – одобрил Пал-Пол. – И сколько тогда тебе будет лет?

Тав-Чев с готовностью выбросил вперед десять пальцев и сразу же еще пять пальцев на одной руке и три на другой.

– Правильно, – согласился Пал-Пол и, хитро прищурив глаза, спросил: – А сколько мне будет лет тогда?

– Когда «тогда»?

Пал-Пол видел, что Тав-Чев понял его и задал этот вопрос, чтобы оттянуть время и подсчитать в уме годы.

– Тогда, когда ты сможешь стать королем, – насмешливо ответил Пал-Пол.

Тав-Чев быстро выбросил вперед десять пальцев, потом еще раз десять, потом еще десять и, после короткого раздумья еще два пальца.

– Правильно. Король должен хорошо считать.

– И тогда дед умрет? – простодушно спросил Тав-Чев.

– Нет, ты сосчитал, сколько мне будет лет, когда ты настолько вырастешь, что сможешь стать королем. А когда кто умрет, никто не знает.

– Я не хочу, чтобы дед умирал.

– Я тоже. Но помимо того, что мы не хотим, есть еще кое-что важное. Знаешь что? – Тав-Чев молчал, выжидающе глядя на Пал-Пола, и тот продолжал: – Король должен быть умнее всех. Назови кого-нибудь, кто умнее короля Намикио.

Тав-Чев напряженно застыл, очевидно перебирая в памяти всех знакомых ему людей, и вдруг, просияв, воскликнул:

– Ты!

– Может быть, – благосклонно согласился Пал-Пол. – Но не все так думают. И каждый сперва задумается, прежде чем ответить – так же, как ты задумался сейчас. А это значит, что Намикио, возможно, умнее всех, как и положено королю. Чем старше человек, тем он умнее. Если ты станешь королем в восемнадцать лет, очень много людей будут старше тебя. И среди них будут люди, которые умнее тебя. И каждый человек сможет назвать их, не задумываясь, как ты сейчас задумался. А для короля это плохо. Чем дольше будет жить твой дед, тем старше, а значит и умнее, ты будешь.

– А я и сейчас умнее всех мальчиков, – сказал Тав-Чев.

– Это потому что я тебя учу, а твоих приятелей никто не учит.

Они сидели вдвоем в каноэ, покачивающемся на прибрежных волнах. Оба молчали, думая каждый о своем. Дождь продолжал идти.

– Пора, – сказал Пал-Пол, и Тав-Чев схватился за весло.

Он уже хорошо усвоил правила гребли, и вскоре каноэ уперлось дном в прибрежный песок. На берегу никого не было. Со стороны деревни доносился запах жареного мяса морских свиней. Удачная охота приносит и другие удачи. Когда началась война между Каменной и Долинной деревнями, король Намикио повел воинов Большой деревни на усмирение воюющих. Пал-Полу тогда было уже восемнадцать лет, и он был воином отряда Каниги. Их отряд цепью расположился вдоль Орехового хребта, проходящего между Долинной и Каменной деревнями. Боевое настроение у воюющих не проходило. Но тут пришло сообщение, что люди Береговой деревни гонят стадо морских свиней. И воины враждующих сторон прямо с боевыми копьями побежали к берегу. Все двенадцать каноэ западного побережья участвовали тогда в охоте. Удалось выволочь на берег пять морских свиней. Начался небывало роскошный пир, во время которого состоялось примирение деревень.

А на этот раз выловили только трех морских свиней.

Выйдя из каноэ, Пал-Пол и Тав-Чев бегом направились в деревню. К празднику удачной охоты следовало нарядно одеться. Во дворе перед домом толпились весело болтающие девушки и женщины. Соу-Най наряжалась в доме, и женщины ждали ее выхода. Им было интересно, во что она будет одета. Пал-Пол и Тав-Чев прошли через толпу женщин, причем Пал-Пол, как всегда, старался задеть за грудь или плечо той или иной женщины, делая вид, что ему трудно протиснуться между ними, и женщины при этом довольно повизгивали. Соу-Най наряжалась в задней комнате, отгороженной тростниковой завесой. На ней была набедренная повязка из хорошо отбеленной тапы, а под грудями широкая полоса такой же отбеленной тапы, которая проходила под мышками и через плечи, и обвивала шею. Таким образом ее красивые груди были приподняты вверх. Ее мало вьющиеся волосы были гладко уложены на обе стороны и закрывали уши. По обе стороны головы к волосам были прикреплены пучки больших красных цветов черезы. Белая тапа хорошо контрастировала с ее коричневой с холодным оттенком кожей, а темные соски казались черными. Пал-Пол невольно залюбовался женой. И она, оценив его взгляд, надменно спросила:

– Я красивая?

– Очень, – ответил он.

Ее лицо оставалось надменным, но по-видимому она осталась довольна впечатлением, которое произвела на него.

Сам он надел набедренную повязку из тапы, которую сам раскрасил в красные полосы ягодным соком. Надев на шею несколько ожерелий из раковин и акульих зубов, он приделал к своему головному убору хвост из остролистной пальмы, который опускался на спину. Тав-Чев тоже надел свою набедренную повязку с кистями, как и у Пал-Пола, а на голову новый головной убор, который сам сплел из травы и перьев. В таком виде они и вышли из дома. Женщины, ожидавшие их выхода, пораженно застыли. Еще ни одной из них не приходила в голову мысль подвязывать груди тапой, чтобы соски торчали вверх. Несколько женщин тут же побежали к себе домой, чтобы так же подвязать свои свисающие груди.

Дождь уже прекратился, хотя солнца не было видно. На травянистой поляне между площадью и домом короля были разложены банановые листья, на которых женщины расставляли калабаши с пой-пой, креветками, вареными моллюсками и крабами, темной соленой морской травой. Когда собрались все принарядившиеся жители деревни, несколько женщин, возившихся у дымящихся в стороне печей, стали деревянными мешалками снимать с огня жареное мясо, раскладывать его на глиняные доски и расставлять среди прочей снеди. Люди начали шумно рассаживаться, кто на колени, кто скрестив ноги. Жареное мясо брали кто руками, а кто и тонкими деревянными палочками, разложенными среди калабашей. Король Намикио, сидящий в окружении уважаемых пожилых людей, взял только самый маленький кусочек мяса, откусил и тут же положил перед собой. Тав-Чев, подсевший к деду, тут же протянул ему целебный напиток, приготовленный Су-Бай, старшей женой короля. Очевидно, Тав-Чев хорошо запомнил то, что ему говорил сегодня Пал-Пол. Дети пялились на Тав-Чева, хотя уже и привыкли, что их приятель имеет право сидеть среди самых уважаемых людей деревни. Старшие девочки, помогавшие женщинам, принесли связки бананов, плоды манго, калабаши с семечками в меде. Один такой калабаш поставили отдельно перед королем Намикио. Возбужденные едой, люди стали громче говорить. Под общий шум молодые мужчины стали подсаживаться к девушкам, а некоторые девушки и женщины первыми подсаживались к мужчинам. К Пал-Полу сзади подошла рослая плечистая Су-Суэй, вторая жена Тибу-Това, двоюродного брата по матери Соу-Най. Не обращая внимания на Соу-Най, сидящую рядом с Пал-Полом, Су-Суэй опустилась на колени за спиной Пал-Пола, обняла его за шею, сказала в самое ухо:

– Ты зачем сбросил с бревна моего мужа?

– Я его не сбрасывал, он сам упал, – шутливо ответил Пал-Пол.

– Не ври. Я видела, как ты ударил головой его в живот. Это нечестно. Я сейчас тебя за это укушу.

И она небольно кусанула его в шею.

– Я победил, потому что я сильнее Тибу-Това, – сказал Пал-Пол с чисто мужским бахвальством.

– Неправда, – сказала Су-Суэй, прижимаясь грудью к его спине. – Тибу-Тов больше и сильней тебя.

– Мы с ним одинакового роста, – напомнил Пал-Пол.

– Ты тоже высокий, но Тибу-Тов намного шире тебя.

– Толще, – поправил Пал-Пол.

– Нет, он шире, – настаивала Су-Суэй. – У него очень большие мускулы.

– Зато у меня большой хуй, – с веселой заносчивостью сказал Пал-Пол.

– Это нужно проверить, – сказала Су-Суэй и повела своими сильными руками от плеч Пал-Пола к его животу. Пал-Пол любил, когда девушки заигрывали с ним таким образом. Но сейчас ему стало неприятно от прикосновения этих мускулистых женских рук. Су-Суэй задрала вверх его набедренную повязку. Соу-Най неожиданно резким голосом сказала:

– На нем табу, – и ее глаза сверкнули.

Пал-Пол отвел руку Су-Суэй, и это стоило некоторых усилий, потому что руки у нее были сильные. Она снова обхватила руками его шею и сказала:

– Когда он любит, для него нет ника

...