«Последний Колонна» — произведение русского поэта и писателя, декабриста В.К. Кюхельбекера (1797 — 1846).*** Это единственный роман автора, над ним он работал в 1832–1843 годах. А опубликован был только в 1937 году. «Последний Колонна» — значительное произведение позднего русского романтизма об искусстве и художнике. Он мог бы стоять в ряду известных сочинений того времени, но был опубликован лишь через сто лет. В нем — важные взгляды автора о нравственном очищения души, где гнездятся мирские страсти. Искусство не способно нести в мир гармонию, если создается художником, подверженным слабостям и пороку. Колонна — герой «ультраромантический»: он и художник, и гений, и итальянец, и последний представитель знаменитого рода. Такой человек не может стать частью разумно упорядоченного мира, и в этом причина его крушения социального, а затем и человеческого. Страсти, не обузданные религиозным смирением, несут в мир зло и не могут быть оправданы гениальностью Колонны. Перу Кюхельбекера принадлежат и такие произведения: «Путешествие», «Сирота», «Смерть Байрона», «Стихотворения», «Шекспировы духи», «Юрий и Ксения».
Я заклятый враг всякого деспотизма, а паче деспотизма дружбы: не знаю ничего ненавистнее умничанья самозванцев-опекунов, которые под предлогом человеколюбия хотят отнять у человека драгоценнейшую принадлежность человека — свободу его воли. Читал я где-то про гордеца, пожелавшего владеть на мгновение перуном, чтоб разразить беззаконников… И вот он на облаке был восхищен на небо и среди туч узрел мужа, одеянного в свет белизны необычайной, и сияние зрака того мужа было невыносимо для очей смертного, и был перун в его поднятой деснице. Когда же безумный простер руку к перуну, сам он, весь опаленный, был стремглав сброшен с неба в бездну ночи вечной. В моих глазах еще преступнее богохульная самонадеятельность тех, которые на счет других, хоть бы любимцев своих, думают разыгрывать роль святого божия Промысла или, лучше сказать, языческого рока таинственного, непостижимого, неизбежного, лишающего свои жертвы всякого достоинства, потому что превращает их просто в марионеток.
И по религии, и по нраву, и по темпераменту сангвистическому русские гораздо более похожи на народы романские, нежели на соседей своих — финнов, скандинавов, тедесков.
заклятый враг всякого деспотизма, а паче деспотизма дружбы: не знаю ничего ненавистнее умничанья самозванцев-опекунов, которые под предлогом человеколюбия хотят отнять у человека драгоценнейшую принадлежность человека — свободу его воли