Катя еще не знала, что будет делать: вернется к родителям, на Васильевский, – или снимет квартиру. Скорее всего – последнее, она ведь взрослая девочка. А на Васильевском волей-неволей снова станет маленькой: попробуй не стать маленькой в собственной комнате, до сих пор забитой детскими книгами, игрушками (сентиментальная мама даже кукольный домик сохранила) и сморщившимися от времени плакатами «Спайс герлз».
На стареньком, больше похожем на шкаф, лифте (родной брат лифта в Катином подъезде) она поднялась на «свой этаж» и оказалась на до боли знакомой лестничной площадке: та же потрескавшаяся метлахская плитка под ногами, те же стены – кое-как отштукатуренные и наполовину выкрашенные масляной краской. Ну, хотя бы цвет не уродский, светло-бежевый. Дверь в квартиру, в которую Катя собиралась позвонить, очевидно, стояла здесь еще с послевоенных времен: потемневшая, плохо отлакированная вагонка. Чтобы дотянуться до круглого звонка-пуговки, Кате даже пришлось подняться на цыпочки.
Напрасный труд. Звонок не работал.
Но сдаваться так просто она не собиралась и аккуратно постучала в дверь костяшками пальцев. После чего приложила ухо к деревянным плашкам: за дверью было тихо. Что ж, придется прийти сюда еще раз, вечером, после работы.
Жильцам, с которыми в контрах была?..
в другом. Во сне жертвой была Катя.
– Кто? – не поняла Джанго.
– Моя жена. Я видел ее. В лесном озере. Мертвую.
Зачем он сказал это? Зачем вообще затеял этот разговор? И откуда возникло это пугающее ощущение, что, выпустив
дебют снимать. И он таки снимает – мощнейший по тем временам фильм. Да и без времен – мощнейший, потому что взять его захотели сразу несколько фестов категории «А». Канны, Венеция, далее везде.
– Это в семидесятые-то? – усомнился Брагин. – С «Таджикфильма
за ним, бросилась бы в эту бездну – так глубоко, насколько позволит это проклятое кольцо на ноге.
Насколько?
Мама. Мамочка, мамочка, моя мамочка. Пожалуйста, пожалуйста! Забери меня отсюда…
2019. ИЮЛЬ.
СТАВКИ НА ЗАВТРА/ODDS AGAINST TOMORROW
все потому, что не смогли приспособиться к озеру, чь
все потому, что не смогли приспособиться к озеру
– Сам знаешь, что не пронесет. – Вяткин опрокинул в себя стопку водки и тихо выдохнул. – Не первый год в органах.
– Сам знаешь, что не пронесет. – Вяткин опрокинул в себя стопку водки и тихо выдохнул. – Не первый год в органах.
– Сам знаешь, что не пронесет. – Вяткин опрокинул в себя стопку водки и тихо выдохнул. – Не первый год в органах.
