Уверен, что у каждого из вас есть свой Боуи — похожий на моего, но другой, — сыгравший важную роль в вашей жизни, собранный из тех моментов, которые вы пережили вместе с ним.
Получается, в этом смысле «The Laughing Gnome» рассказывает не просто о Терри, а еще и о том, что тот значил для младшего брата. О том, что он был его альтер-эго, постоянно возвращающимся из изгнания и напоминающим о том, кем Боуи мог и так боялся стать. Смеющийся гном — персонаж, олицетворяющий как безумие, так и истину, сумасшедший смех и глубокомысленное предупреждение. Ты не можешь его поймать и не можешь избавиться от него. Его невозможно усмирить, но можно принять и понять, и не просто чтобы установить мир, но и получить для себя выгоду («мы питаемся икрой и медом, потому что они [гномы] зарабатывают для меня кучу денег»). Если мы до конца осмыслим это толкование, то придем к выводу, что Боуи стремился к успеху не просто потому, что жаждал славы. К творчеству его двигало желание вытеснить мысли из своей головы в сферу искусства. Он предпочитал переплавить свою галлюцинацию в комический образ, а не слушать этот визгливый смех, запертый в его собственной голове. Он хотел выплеснуть эту энергию, пока она не свела его с ума. Он чувствовал, что искусство может спасти его, и, возможно, так и вышло. Как предсказывалось в песне, оно, безусловно, принесло ему успех.
Он не был лучшим среди певцов — в песне «Under Pressure» Фредди Меркьюри дает ему серьезную фору — и уж точно не был лучшим танцором. В кино он обычно играл самого себя, а его живопись была довольно посредственной. И все равно он всем этим занимался. Поэтому, решившись на этот эксперимент, я тоже занимался тем, в чем не был лучше всех.
Его пример учит нас не беспокоиться о несоответствии общепринятым нормам и храбро выходить из зоны комфорта. Он не был лучшим среди певцов — в песне «Under Pressure» Фредди Меркьюри дает ему серьезную фору — и уж точно не был лучшим танцором. В кино он обычно играл самого себя, а его живопись была довольно посредственной. И все равно он всем этим занимался. Поэтому, решившись на этот эксперимент, я тоже занимался тем, в чем не был лучше всех.
Его образ рассеялся по фанатам, образовавшим галактику малых звезд, где он продолжает жить. Дэвид Джонс ушел. Но Дэвид Боуи остался в своих поклонниках.
«Он по-прежнему останется тем самым великолепным музыкантом, которого все мы знаем, — начал Джо. — Его музыка… она вся про воспоминания. Вы помните, как в первый раз услышали ту или иную песню. Вы помните, что тогда были каникулы, и все было отлично. Вы помните конкретные моменты, которые для вас важны до сих пор. И эти моменты… это песни Боуи».
Все замолчали. Его одноклассники кивали. Я продолжал запись. Они тихо переговаривались и улыбались. Я встал и сказал: «Ну, думаю, на этом и закончим». Джо Спитери, мальчик семнадцати лет, только что в нескольких предложениях идеально объяснил, почему Дэвид Боуи важен.
