У каждого фаната есть своя история о том, какую роль Боуи сыграл в его жизни. Моя — уникальна, как и все остальные
Уверен, что у каждого из вас есть свой Боуи — похожий на моего, но другой, — сыгравший важную роль в вашей жизни, собранный из тех моментов, которые вы пережили вместе с ним.
Получается, в этом смысле «The Laughing Gnome» рассказывает не просто о Терри, а еще и о том, что тот значил для младшего брата. О том, что он был его альтер-эго, постоянно возвращающимся из изгнания и напоминающим о том, кем Боуи мог и так боялся стать. Смеющийся гном — персонаж, олицетворяющий как безумие, так и истину, сумасшедший смех и глубокомысленное предупреждение. Ты не можешь его поймать и не можешь избавиться от него. Его невозможно усмирить, но можно принять и понять, и не просто чтобы установить мир, но и получить для себя выгоду («мы питаемся икрой и медом, потому что они [гномы] зарабатывают для меня кучу денег»). Если мы до конца осмыслим это толкование, то придем к выводу, что Боуи стремился к успеху не просто потому, что жаждал славы. К творчеству его двигало желание вытеснить мысли из своей головы в сферу искусства. Он предпочитал переплавить свою галлюцинацию в комический образ, а не слушать этот визгливый смех, запертый в его собственной голове. Он хотел выплеснуть эту энергию, пока она не свела его с ума. Он чувствовал, что искусство может спасти его, и, возможно, так и вышло. Как предсказывалось в песне, оно, безусловно, принесло ему успех.
Любая песня Боуи, как и сам их автор, — это информационная матрица с многочисленными вариантами взаимосвязей.
Я не стал новым Боуи — на это не способен никто, — но, вдохновившись его примером, я стал лучшей, яркой и смелой версией самого себя
«Он по-прежнему останется тем самым великолепным музыкантом, которого все мы знаем, — начал Джо. — Его музыка… она вся про воспоминания. Вы помните, как в первый раз услышали ту или иную песню. Вы помните, что тогда были каникулы, и все было отлично. Вы помните конкретные моменты, которые для вас важны до сих пор. И эти моменты… это песни Боуи».
Все замолчали. Его одноклассники кивали. Я продолжал запись. Они тихо переговаривались и улыбались. Я встал и сказал: «Ну, думаю, на этом и закончим». Джо Спитери, мальчик семнадцати лет, только что в нескольких предложениях идеально объяснил, почему Дэвид Боуи важен.
«Я думаю, Боуи вообще-то сделал больше в социальном смысле, чем в музыкальном», — заметила Эллора.
Последний клип Боуи был снят в помещении прачечной на Эндуэлл-роуд в юго-восточном районе Лондона, Брокли. На стене рядом с несуществующим магазином телевизоров все еще остается реклама: «Чистота семь дней в неделю». Я мгновенно узнал это место. Я жил на этой улице с 2000 до 2007 года и проходил мимо этой прачечной почти каждый день.
Конечно же, это чистое совпадение. В этом не могло быть ничего предумышленного. Но в данном случае логика меня не интересует — осталось только чувство неумолимой судьбы. Я провел целый год глубоко погруженным в жизнь Боуи, побывав во всех его старых пристанищах: от Брикстона до Бромли, от Бекенхема до Берлина и от Лозанны до Нью-Йорка. И вот теперь, в свой семидесятый день рождения, он наконец пришел ко мне домой. Все кончилось хорошо. Прекрасное окончание важной главы в моей жизни.
Но Дэвид Боуи, конечно, останется.
Это не мюзикл из хитов, механически воспроизводящий былое, — это внимательная инспекция склада: каждый экспонат подвергается тщательному рассмотрению, один за другим. Боуи знал, что услышит эти песни в последний раз и что сам их никогда больше не исполнит, и он явно хотел определить, как они будут звучать впредь.
Поэтому альбом Blackstar отчасти становится каталогом всех мест, где побывал Боуи, замаскированным сборником «the best of», построенным на динамике утверждения и отрицания, приветствия и прощания с прошлым, которое то чествуется, то видоизменяется, а порой, как в случае Тома, просто улетает в никуда. Провозглашая свое отличие от предыдущих работ, Blackstar неизбежно определяет себя через них, а отталкиваясь от прошлого, прочно опирается на него.
