Оглавление

Посвящается памяти о моем крестном папе. Знаю, ты на небесах ОБЕРЕГАЕШЬ нас.

А. с. Петрина

Глава 1. Не лечите мне душу, доктор

Через меня ежедневно проходит очень много людей. Не то чтобы я живу в городе самоубийц, обычный мегаполис, город-миллионник, каких тысячи по всему миру. Людей на самом деле много что толкает на столь страшный поступок, как лишение себя жизни. Многим кажется, что мои клиенты — одни подростки с возрастным кризисом и страданиями по первой любви, но это далеко не так. Я хочу поведать миру свою историю. Историю врача, лечащего не тело, а душу.

Я не сразу пришла к тому, что буду работать с «неудачливыми самоубийцами», у меня был долгий карьерный путь. От студента-практиканта в психбольнице, семейного консультанта по бракоразводным делам, или, как их сейчас любят называть, семейного психотерапевта, спасающего чужие браки, до клиники реабилитации после неудавшейся попытки суицида.

И знаете, с суицидниками проще, у них все понятно, нет желания жить, осталось только разобраться, с чем это отсутствие желания связано. Я не всегда принимала решения, наш это клиент или его стоит отправить в психлечебницу, я долго училась у лучшего главврача клиники Ивана Петровича. Ваня, он гений, я долго ходила около него с широко открытыми глазами, не веря своему счастью: «такой человек — мой наставник». Была ли я в него влюблена? Да, естественно, в него невозможно было не влюбиться. Этот высокий импозантный мужчина средних лет сводил с ума весь женский персонал клиники. И признаюсь честно, у нас был страстный, но короткий роман, по окончании которого он и решил, что я готова. Готова принимать решения самостоятельно. С Ваней мы остались друзьями. Потому что на такого мужчину невозможно долго обижаться из-за не сложившейся интрижки. К тому же он всегда был преданным семьянином, а интрижки на работе были для него чем-то вроде творческого развлечения. Не стоит его за это судить, в конце концов, он прекрасный человек, спасший столько «заблудших жизней».

Я хочу начать эту историю с рассказа о том, без кого этой истории бы не было. О том, кто заставил меня «проснуться после долгих лет сна». Его звали Игорь. Мне всегда казалось, что это мы лечим пациентов, помогаем им обрести смысл жизни и отпускаем на волю, а тут все было наоборот. Когда Игоря к нам привезли, он только отошел от отравления снотворными. Он показался мне типичным мужчиной в кризисе среднего возраста, утратившим смысл жизни, я думала, что расколю его за несколько сеансов, но не тут-то было. Когда я вошла в свой кабинет, то увидела необычайно красивого мужчину средних лет. У него были большие небесно-голубые глаза, черные как смоль коротко постриженные волосы, легкая щетина на лице и ужасно замученный вид. По ярко-синим синякам под глазами я поняла, что он не спал несколько суток, и было понятно, почему он выбрал именно снотворное как способ лишения себя жизни. Я обошла стол, не сводя с него глаз, села в свое кресло, прочла имя на карточке и с улыбкой на лице спросила:

— Ну и как, Игорь Николаевич, докатились до жизни такой? — Он долго молчал, пристально смотря в окно, делая вид, что меня нет в кабинете, так долго, что я не выдержала и вновь нарушила тишину: — Так, Игорь, вы здесь, потому что решили совершить суицид. Я на время реабилитации ваш лечащий врач, и от меня зависит, выйдете вы отсюда здоровым, полным жизненных сил человеком или поедете на лечение в специализированную больницу. Поэтому я вам рекомендую не молчать, а все же вступить со мной в диалог.

Игорь ожил.

— Да, доктор, — отозвался он.

— Анна, — сказала я ему свое имя. — Можете звать меня по имени.

— Итак, Анна, что бы вы хотели от меня услышать? — сказал он невозмутимым тоном.

Я была немного шокирована его поведением и манерой общения. Он вел себя так, будто не я, а он мой врач, и он тут главный. Игорь встал со стула, подошел к окну, открыл форточку и медленно стал вдыхать воздух. Его ноздри раздувались, а лицо затмила улыбка.

— У вас прекрасный вид из окна, даже несмотря на решетки, — отметил он.

— Да, это для вашей же безопасности, — ответила я.

— Да уж, представляю, с какими типами вы тут работаете: и из окон кидаются, и вены режут при вас канцелярским ножом… — Мужчина взял без спроса с моего стола маленький канцелярский нож, и меня охватила паника. По правилам безопасности мы не должны держать такие вещи у себя в кабинете, тем более на столе, мало ли что придет в голову пациентам. Игорь поймал мой испуганный взгляд и положил нож на место.

— Ну что, Анна, каков ваш вердикт? Я конченый псих или поддающийся реабилитации пациент? — спросил он с насмешкой.

— Это я решу лишь в конце нашей с вами реабилитации. Для начала ответьте мне на несколько вопросов, — попыталась я взять верх в нашей беседе.

— Прекрасная весна нынче, не правда ли? — сказал мечтательно мой пациент. — Знаете, одиноким женщинам особенно тоскливо в такие вот прекрасные солнечные дни, когда все гуляют, наслаждаются солнцем, природой…

— Что вы себе позволяете? С чего вообще решили, что я одинокая? — возмутилась я.

— Извините, но вас выдают глаза.

— Это как? — удивилась я и не стала отрицать. Последние полгода у меня действительно не ладилось с мужчинами. Дочь давно выросла и упорхнула из родительского гнезда, и гнетущее чувство одиночества одолевало меня и в эту прекрасную весну.

— Знаете выражение «рыбак рыбака видит издалека»? — спросил он меня с серьезным видом.

— Да, знаю. Вы намекаете на то, что тоже одиноки? Так может быть, это и послужило причиной вашего поступка? — решила я сразу перейти к делу.

— Не знаю, доктор, вам лучше знать, — ушел от ответа Игорь.

— Прошу вас, называйте меня Анна, — сказала я ему.

— Как хотите, Анна так Анна, — пожал плечами Игорь и присел в кресло напротив меня.

— Ну что? Начнем? — спросила я, видя его сосредоточенное лицо.

— Не буду вас долго задерживать, психов по весне много, — съязвил он. — Начинайте.

— Итак, Игорь, расскажите мне о себе: кем работаете, семейное положение, дети, хобби? — начала я свой сеанс, пытаясь выяснить причину попытки суицида такого импозантного мужчины.

— Мне 40 лет, вы это и так видите из моего личного дела, что лежит у вас на столе, работаю инженером. Не женат. Детей нет. Хобби… ну, пожалуй, люблю водить машину, годится за хобби? — спросил он меня.

«Да, — подумала я, — этот так просто не сдастся, но видно же, что не клинический случай. Ничего, через неделю ты у меня расколешься как миленький…» Но ни через неделю, ни через две, к своему стыду, я не поняла причину суицида Игоря, а следовательно, не смогла ему помочь. Мне необходимо было дать ответ по его делу и принять решение: передавать его в психиатрическую больницу на лечение или отправлять домой? Но я так и не знала, что написать в его личном деле. Был вечер пятницы, я задержалась на работе, чтобы разобрать бумаги и еще раз посмотреть личное дело Игоря. В мой кабинет постучали.

— Да, входите, — сказала я, поднимаясь из-за стола. — Ваня! — обрадовалась я своему начальнику. — Как раз о тебе думала, мне нужен твой совет.

— Совет? Ну что ж, слушаю, — мужчина присел в кресло напротив меня.

— Игорь Иванов, пациент, понимаешь, я никак не пойму, что с ним делать?

— И в чем же загвоздка? — спросил меня руководитель.

— В причине его суицида, — сказала я, краснея,