Ныбуты
Книга 3. Сквозь стекло
Ольга Ивановна Власова

Ибо истинно говорю вам:если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

От Матфея гл. 17 20

© Ольга Ивановна Власова, 2015

Фотограф Dania Averyanova www.shumizum.ru Дарья Андреевна Аверьянова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть 1

Глава 1

Свет от фонаря, который висел слева от входной двери, не давал господину Райле, стоявшему на улице разглядеть, что происходит внутри лечебницы. Блики и тени показывали причудливый спектакль, который можно было увидеть обладая обширной фантазией. В театральной постановке было много людей похожих на зверей и птиц. У некоторых в горшках росли необыкновенные цветы. Иногда сквозь толпу проносился вихрь, захватывая в воронку одного или несколько человек, а другие, не замечая потерь, продолжали действие. Откуда взялись эти образы, и что обозначала причудливая игра света и тени на оконном стекле, губернатор не понял и вернулся в автомобиль, чтобы дождаться Елену с детьми.

– Устали нас ждать? – спросила мать Алекса, когда машина отъезжала от здания.

– Да нет. – спокойно ответил тот. – Как здоровье госпожи Макияври? – поинтересовался мужчина.

– Она спросила нет ли у меня детей. – тихо произнесла девочка.

Господин губернатор удивленно посмотрел на Елену, ожидая, что та пояснит ответ, но женщина только покачала головой, показывая, что не нужно продолжать разговор.

Несмотря на то, что дорога была недлинной, все с облегчением вздохнули, когда оказались около дома. Тягостное молчание, которое повисло после слов девочки, никто не посмел нарушить, и у каждого появилось немного времени, чтобы подумать о своем. Господин Райле размышлял о том, что уже послезавтра можно будет съездить в город P, чтобы договориться о том, чтобы Матильду взяли на обследование, и после этого можно будет похлопотать, чтобы девочке, как дочери погибшего при исполнении офицера дали в аренду землю, которой тут было предостаточно. Этот край, где восемь месяцев в году была зима, хоть и был привлекателен для многих, но не на столько, чтобы сюда съезжались толпами. Только такие отчаянные головы как Иван Тюлькофф могли кардинально менять место проживания, еще не увидев, но чувствуя нутром огромную прибыль. Этот кусок земли девочка смогла бы отдать в аренду, и у нее появился бы еще один небольшой источник дохода.

«Надо написать прошение генерал-губернатору, – думал господин Райле. – Дом-то у девочки сгорел и нужно отстраивать новый, потому что время летит быстро и не успеешь оглянуться, как она вырастет.»

Елена пыталась придумать, как отвлечь свою подопечную от тягостных мыслей по поводу душевного здоровья ее матери. После трагедии, которая случилась, девочка только на четвертый день обратилась к Елене с просьбой навестить женщину, родившую ее. Детская память коротка и поэтому ребенок, оказавшись в благополучных условиях, немного оттаял и видимо решил, что и с Матильдой произошли в больнице такие же изменения в лучшую сторону. Мать Алекса пообещала, что уговорит Тиину, чтобы та разрешила ей свидание. Все утро Катарина порхала по дому в предвкушении этого события. Когда приехал господин Райле, то Елена попросила его отвезти их в лечебницу. Фельдшерица, выслушав просьбу матери Алекса, отвела ее в сторону и пыталась объяснить, что реакция на девочку у Матильды может быть самой непредсказуемой, но женщина, которая никогда не встречала в своей жизни душевнобольных и представить себе не могла, чем все это может обернуться. Когда она в прошлый раз заглядывала в палату к госпоже Макияври, то не увидела в ее поведении ничего устрашающего. Сначала так было и сегодня: первой вошла Тиина, потом Елена, которая держала за руку свою маленькую подопечную. Расплывшаяся женщина в ситцевом халате и стоптанных ботинках дядюшки Ристо с интересом рассматривала всех входящих и вдруг остановила взгляд на девочке. Катарина робко улыбнулась матери и тихо поздоровалась, а та громко спросила ее о наличии детей, потом грязно выругалась и, вытерев тыльной стороной руки нос, подмигнула ей. Девочка, которая была готова увидеть родительницу больной и вызывающей жалость, не могла поверить в то, что такое поведение и есть крайнее проявление душевной болезни. Елена быстро вывела Катарину из палаты, и они вернулись в приемную, где их дожидался Алекс.

«Вечером мы идем в кондитерскую на празднование Нового года и не хотелось, чтобы ребенок чувствовал себя в этот день несчастным. – размышляла Елена. – Чтобы дети смогли радоваться празднику, еще утром договорились о том, что когда вернутся из лечебницы, Алекс и Катарина лягут спать. Как же теперь заснет это несчастное дитя? – глядя в окно, думала женщина. – В этом сможет помочь или наш пернатый приятель или веселая сказка придуманная мною. Не могу назвать себя лентяйкой, но что-то мне в голову ничего радостного не приходит и, поэтому я с удовольствием отдала бы пальму первенства снегирю. – вздохнула она.»

Катарина всю дорогу думала о матери, которая, как ей всегда казалось, не любила ее, но все же никогда не допускала в ее адрес бранных слов. Вопрос же о наличии у девочки детей поставил ее в тупик. В ребенке в это время боролись два чувства-дочерняя любовь к человеку, подарившему ей жизнь, и желание забыть о женщине, которую она сейчас увидела.

«Тетя Елена, – размышляла девочка, – говорила, что мама очень больна, но ведь она не лежала в постели и даже не кашляла. Я так хотела ее сегодня увидеть, а она только грязно обругала меня. Что я сделала ей плохого? – еле сдерживала слезы Катарина. – Неужели, когда ее выпишут, мне придется все это терпеть? – с ужасом подумала она.»

Пока подруга мучилась над вопросом, как будет жить с безумной матерью, Алекс смотрел в окно и предвкушал празднование Нового года в кондитерской у дядюшки Унто.

Парнишка не знал, что произошло в палате Матильды Макияври, но из разговоров старой нянечки понял, что женщина не лежит при смерти, и поэтому решил, что у девочки есть все шансы снова обрести мать.

«Мне бы очень хотелось, чтобы Катарина осталась у нас жить, – водил по стеклу пальцем мальчик, – но если ее мама здорова, то, конечно, они должны жить вместе. Мама говорит, что нельзя говорить плохо про людей, и особенно про родителей твоих друзей и поэтому, главное, чтобы тетя Матильда не запретила нам дружить.»

Елена вышла из машины и сразу увидела красногрудого приятеля, который, заметив ее, полетел ей навстречу.

– Катарину поддержи лучше. – чуть слышно попросила она.

Птица села на открытую дверцу и, поворачивая своей маленькой головкой, попыталась заглянуть внутрь автомобиля.

– Болик! – воскликнул мальчик, когда увидел своего пернатого друга.

Снегирь продолжал сидеть на своем месте и только склонил свою круглую голову на бок.

Когда девочка оказалась на улице, то птица тут перелетела к ней на плечо.

– Давно не виделись. – улыбнулся ребенок. – Только еду надо у тети Елены выпрашивать, а не у меня.

Снегирь внимательно выслушал то, что ему сказала девочка, но даже не шелохнулся.

– Может он есть не хочет. – пожала плечами мать Алекса.

– Кто не хочет? – не выдержала и расхохоталась Катарина. – Он? Сами же говорили, что, сколько не сыпете ему пшена, он все подъедает.

– Да, я и не помню сколько ему сегодня насыпала. – улыбнулась женщина.

– Так ведь мы с Алексом ему высыпали в кормушку. – покачала головой девочка. – Наверняка уже все склевал.

– А ты проверь. – предложила женщина. – Если пусто, то нужно пополнить кладовые.

Катарина шла медленно и птица, как неживая, продолжала сидеть у нее на плече.

– Вас в цирк надо! – крикнул подруге Алекс.

Девочка только поджала губы, скрывая улыбку, и не спеша шла. Около птичьей столовой она остановилась и заглянула внутрь.

– Пусто! – развела руками она.

– Совсем? – переспросила женщина.

Девочка молча кивнула.

– Пойдемте в дом, насыплю ему кулек. – проговорила женщина и пошла к входной двери.

Катарина осталась на улице, потому что снегирь так и продолжал сидеть, а ей не хотелось прогонять его. Алекс вбежал в дом вслед за матерью и следом за ним вошел внутрь господин Райле.

– Мам, давай быстрее! – поторапливал женщину мальчуган.

– Ты куда-то опаздываешь? – с легкой иронией поинтересовалась Елена.

– Там же Катарина может замерзнуть. – начал оправдываться мальчик.

Женщина протянула большой кулек с пшеном, объяснив, что насыпала двойную порцию в честь праздника.

Когда за парнишкой закрылась дверь, то Елена предложила мужчине раздеться и пройти в комнату.

– Можно подумать, что снегирь понял мою просьбу. – рассмеялась женщина, когда рассказала губернатору о том, что попросила птицу утешить девочку.

– Может так все и было. – улыбнулся тот.

– Это только в моих сказках бывают такие чудеса. – покачала головой женщина.

– А в цирке? – посмотрел на Елену господин губернатор.

– Там конечно талант нужен, но дрессуры больше. – чуть усмехнулась хозяйка дома.

– Кто знает, кто знает. – многозначительно проговорил мужчина и снова завел разговор о том, что произошло в лечебнице.

Мать Алекса со всеми подробностями рассказала о том, что там случилось.

– Скоро съезжу в город P и договорюсь, чтобы ее взяли на обследование. – вздохнул мужчина.

– А что делать с девочкой? – спросила Елена.

– Пока мы не узнаем о дальнейшей судьбе ее матери, я не могу подавать прошение об установлении опекунства. – проговорил губернатор.

– Она и без опекунства может жить у нас столько, сколько будет нужно. – махнула рукой женщина. – Главное, разобраться в болезни ее матери. То, что сегодня мы увидели, было просто чудовищно. Не хотелось подвергать девочку снова таким испытаниям, ведь она так хотела с ней встретиться.

Когда раскрасневшиеся дети вернулись домой, то Елена напоила их чаем и уложила спать. После морозной прогулки Катарину с Алексом быстро сморил сон, а губернатор с женщиной продолжили свой разговор о дальнейшей судьбе девочки.

Глава 2

Пока Елена помогала детям прийти в себя после тяжелого послеобеденного сна, господин губернатор рассеянно рассматривал знакомые сюжеты на кухонных шкафах, и думал о последнем разговоре с Персивалем, во время которого, тот уверял его в том, что более преданного делу человека найти на это место невозможно.

«Он был похож на кота, который, если бы умел говорить, то стал уверять хозяина, что лучшего сторожа куску мяса найти невозможно. – усмехнулся в пушистые усы мужчина. – Персиваль, как избалованное домашнее животное забыл, что родился в семье угольщика и возомнил себя коронованным принцем. Кошки очень часто ведут себя так, будто люди созданы для того, чтобы выполнять все их прихоти. Такая игра света и тени, которую я наблюдал в окне лечебницы:придуманные образы ведут себя как настоящие, не подозревая о том, что они только плод моей фантазии. Городового, правда, выдумал не я, а его раздутое самомнение и непомерные желания его жены. С каким подобострастием смотрела на меня эта расплывшаяся женщина. Недаром ее назвали Раакель она и правда очень похожа на овцу, и непонятно может ли думать о чем-либо другом кроме материальной пищи. Видимо именно с этим бараньем упорством она и толкала мужа на превышение его обязанностей. Отчего эта женщина так себя вела? От небольшого ума или от своей алчности? Ведь детей у них нет и денег им должно было хватать на двоих.»

В это время прибежали дети, которые сели за стол и попросили чаю.

– Холодного? – спросил мужчина.

Алекс и Катарина только пожали плечами.

– Может морса попьете? – зашла на кухню женщина.

– Конечно. – ответил за себя и подругу мальчик.

Господин губернатор встал и попросил разрешения пройти в комнату.

– Что-то спина затекла. – объяснил он.

– Может грелку? – забеспокоилась Елена.

– Ну, не так уж я стар, чтобы меня грелками-то обкладывать. – подмигнул он детям.

В комнате мужчина сначал прошел в угол к Алексу, где задержался около незаконченного рисунка. С видом знатока он заложил руки за спину отошел на столько на сколько это было возможно и прищурился. Такие натюрморты пишут многие начинающие художники. Предметы для этого берут самые разные и казалось, что картины очень просты для понимания живописи, но на этих произведениях часто оттачивается мастерство и поиск своего стиля. Картина Алекса пока не была ничем примечательна и мужчина просто рассматривал хлеб, яйца и нож с рюмкой на небрежно разложенной салфетке.

– А почему здесь оказалась рюмка? – громко спросил он.

– Да, это я ему дала. – улыбнулась Елена, выглядывая из кухни.

– Ничего более подходящего не нашли для ребенка? – рассмеялся мужчина.

Женщина еще раз улыбнулась, покачала головой и снова скрылась в проеме.

Губернатор прошелся по комнате, разминая спину и остановился около буфета. Он уже и раньше рассматривал фотографию молодого мужчины, которая была за стеклом и, поэтому только скользнул по ней взглядом.

– Может хотите что-нибудь почитать? – снова выглянула из кухни радушная хозяйка.

Господин Райле вопросительно посмотрел на нее.

– В другой комнате стоит книжный шкаф. – произнесла она.

Мужчина кивнул головой и направился в кабинет.

Когда он вошел в небольшое помещение, то увидел деревянные книжные шкафы, письменный стол и коричневый кожаный диван, покрытый покрывалом из небеленого льна. На стене висело несколько гравюр с видами моря и еще один портрет мужчины, которого он уже видел на фотографии в буфете. На стуле, который стоял около дивана сидела тряпичная кукла в вязаном платье, чепчике и носочках, а на спинке висела детская одежда. Господин Райле подошел к книжному шкафу и начал рассматривать корешки книг. Здесь было много справочной литературы и атласов, но встречались и художественные произведения, авантюрные и любовные романы.

– Кто собирал Вашу библиотеку? – спросил он Елену, когда она зашла за одеждой Катарины.

– По-моему, она собиралась сама. – с легкой усмешкой ответила та.

– Вам подбрасывали под дверь книги? – улыбнулся губернатор.

– Ну, не так буквально. – покачала головой женщина. – Книги по морскому делу, конечно, покупал муж, а вот художественную литературу или приобретала я по случаю или кто-то мне дарил.

– Вы читаете любовные романы? – пряча улыбку в усы, спросил господин Райле.

– Честно? – прищурилась женщина.

– Хотелось бы. – покачал головой собеседник.

– В далекой молодости. – смущенно ответила та. – Видимо пресная жизнь провинциального городка располагает к тому, чтобы грезить о любви.

– С принцем на белом коне? – улыбаясь одними глазами, поинтересовался губернатор.

– Вот такие фантазии, если честно, меня никогда не посещали. – рассмеялась мать Алекса.

– Почему? – внимательно посмотрел на нее губернатор.

– Видимо, чтобы мечтать о принце, – вздохнула Елена, – нужно быть самой принцессой. А у меня хоть и дворянская кровь, но не царская.

Женщину улыбнулась, взяла одежду Катарины и вышла из комнаты.

Мужчина достал «Охотников за каучуком» Луи Буссенара и вернулся в комнату, где была Елена с детьми.

Алекс заканчивал свой натюрморт, Катарина сидела на диване и сматывала распутанные нитки в моток, а Елена сидела за столом и что-то записывала в тетрадь.

– Пишете новую сказку? – поинтересовался мужчина, присаживаясь напротив.

– Нет. – тихо рассмеялась женщина. – Все гораздо банальнее. Записываю расходы, чтобы потом не было путаницы с деньгами. Стараюсь не тратить лишнего. – добавила она.

– Очень разумно. – кивнул головой губернатор. – Вот, если бы наш городовой так же относился к своей работе, то может дом Макияври и не сгорел до тла.

– Вы ищете ему замену? – поинтересовалась Елена.

Господин Райле положил книгу на стол и кивнул головой.

– Есть кто-нибудь на примете? – серьезно спросила мать Алекса.

– Почти согласился. – кивнул головой собеседник. – А то пришлось бы мне Вас просить на это место. – с легкой иронией добавил он.

– Меня? – расхохоталась она. – Разве есть где-нибудь городничии женщины?

– Вы были бы первой. – напущенно серьезно проговорил губернатор. – Все когда-нибудь бывает впервые. Раньше-то и автомобилей не было.

– Ну, их и сейчас не очень много. – уточнила Елена.

– Но все же есть. – улыбнулся господин Райле.

– Да. – согласилась мать Алекса и, извинившись, продолжила свое занятие.

В комнате было очень тихо и было слышно, как тикают часы и потрескавют дрова в камине. Мужчина открыл книгу и углубился в чтение.

Через час нужно было собираться к дядюшке Унто и Елена по очереди водила детей в кабинет, чтобы те переоделись.

– Теперь моя очередь. – проговорила женщина и скрылась за дверью.

Когда Елена появилась в проеме, то губернатор только прищурился и покрутил пушистый ус.

– Не нравится? – обратилась к нему женщина, за последнее время привыкшая к тому, что мужчина часто делает ей комплименты.

– Милая Елена. – проговорил тот улыбаясь. – Если бы мне такой вопрос задала госпожа Суккери, то я бы нисколько не удивился, а разве такая умная и тонкая женщина, как Вы не прочитала у меня все во взгляде? – добавил он и пристально посмотрел на хозяйку дома.

Елене стало неловко от взгляда и от того, что она сама завела этот разговор и, покраснев, обратилась к детям, чтобы те шли одеваться в прихожую.

– Нам можно в туфлях ехать? – спросила Катарина.

– У нас наступило лето? – удивилась Елена.

– Но ведь мы на машине поедем, а в кондитерской у дядюшки Унто тепло. – похлопала глазами девочка.

– Фейерверк вы потом смотреть не будете? – с легкой иронией проговорила женщина.

Дети переглянулись и попросили рассказать об этом поподробнее.

Елена, державшая в тайне самый главный сюрприз новогодней ночи, рассказала о том, что взрослые приготовили для них.

После этих слов Катарина взяла сумку и сложила туда обувь.

– Помощница. – погладила девочку по голове Елена.

Пока дети одевались, мать Алекса насыпала еще один кулек пшена для красногрудого приятеля.

– Ты уже давала ему двойную порцию? – удивился мальчик.

– Это я на утро приготовила. – спокойно ответила женщина.-Мы же целую ночь будем у дядюшки Унто.

– Всю ночь. – с придыханием проговорил мальчик. – Я так долго этого ждал.

– Главное, чтобы вы раньше времени домой не попросились. – с улыбкой проговорила Елена.

– Мы же уже спали. – парировал сын.

– Хорошо. – кивнула ему головой мать.

Когда Елена вышла на улицу, то все уже сидели в машине. Она посмотрела на звездное небо, посмотрела на детей, которые приветливо махали ей рукой и улыбнулась.

– Не знаю, что нас ждет впереди, – сказала она сама себе, – но надеюсь, что эта ночь принесет много радости Алексу с Катариной.

Глава 3

Шел мелкий снег, который оседал на еловом лапнике, украшающем вывеску кондитерской, а за стеклянной витриной, где были выставлены рождественские и новогодние десерты можно было разглядеть тех, кто уже пришел на праздничный вечер. Гостей было еще не так много, и поэтому они стояли вокруг дядюшки Унто, который им что-то рассказывал.

– Как красиво! – выдохнула девочка, когда вышла из машины.

Алекс прильнул к стеклу и начал перечислять тех, кого он увидел.

– Там дедушка Унто, господин Шульц и еще какой-то господин с дамой. – произнес он.

– Получается, мы приехали в числе первых. – улыбнулась Елена.

– Точность – вежливость королей. – проговорил губернатор.-Даже, если они не имеют голубой крови. – усмехнулся он в усы и посмотрел на женщину.

– Все смеетесь? – уловив иронию, обратилась она к нему.

– Чуть-чуть. – ответил тот. – Ведь праздник все же.

– Даже, если я поймаю стрелу выпущенную царевичем, то все-равно не стану принцессой. – развела руками мать Алекса.

– Так и у меня белого коня нет. – не выдержал и рассмеялся господин Райле, открывая входную дверь для того, чтобы женщина с детьми прошла внутрь.

Колокольчик издал мелодичный звук, и дети первыми вошли в теплое помещение, где витал густой волнующий запах сдобы, корицы, шоколада и других приправ и специй.

– Вот и детки! – воскликнул хозяин кондитерской, направляясь к вновь прибывшим гостям.

Катарина, смущенно улыбаясь, тихо поздоровалась, а Алекс протянул пожилому мужчине руку.

– Привет, дедушка! – радостно воскликнул он.

Дядюшка Унто ответил рукопожатием и поприветствовал Елену и господина губернатора, которые вошли за детьми.

– Всегда рад встречи с Вами. – приветливо проговорил губернатор.

– Запах такой, что голова кругом. – произнесла Елена, поглаживая по плечу пожилого мужчину.

– Старался. – довольно ответил тот.

– А когда ты не старался? – расхохоталась женщина, обнимая кондитера.

– Ну, да. – согласился Унто. – Если за что-то берусь, то всегда хочется сделать это на совесть.

– Наверное, она у тебя очень крупненькая. – не отпуская из своих объятий мужчину, проговорила мать Алекса.

– Кто? – переспросил кондитер.

– Да, совесть! – рассмеялась Елена. – У некоторых она бывает с маковое зернышко, а у тебя не меньше хорошего качана капусты.

– Хозяйка ты моя! – добродушно хохотнул Унто. – Что ты совесть с едой сравниваешь?

– Так она внутри у нас сидит и то, что едим туда же попадает. – с легкой иронией проговорила женщина. – Значит в этом есть какая-то связь.

– Фантазерка. – снова хохотнул мужчина. – Только ты такое могла придумать.

– Ох, уж эти сказочки, – притворно вздохнула женщина, – ох, уже эти сказочницы. – добавила она, наконец, отпустив хозяина кондитерской.

Когда обмен приветствиями был закончен, то дядюшка Унто пригласил гостей пройти в комнату, которая располагалась между кухней и залом, чтобы те смогли переодеться.

В это время пришли Элен с мужем и Алваром и, узнав, что Елена уже здесь, сразу направились в импровизированную раздевалку.

– А мы следом за вами. – произнесла мать художника.

– Следили значит? – улыбнулась ее подруга.

– В нашем городе все только этим и занимаются. – поддерживая иронию, проговорила Элен. – Чем еще заняться в маленьком провинциальном городке?

– Картины рисовать например. – прищурилась Елена и сделала полупоклон в сторону Алвара.

– А, если не умею? – рассмеялась ее подруга.

– Ну, не знаю, что с тобой делать? – укоризненно покачала головой та. – А, что ты хоть умеешь делать-то? – закусила губу женщина.

– Да, ничего особенного. – пожала плечами собеседница. – Полы мыть, есть готовить, за детьми смотреть.

– И все? – еле сдерживая улыбку, поинтересовалась Елена.

– Ну, нет. – покачала решительно головой женщина.

Мать Алекса вопросительно взглянула на подругу.

– Ну, – медленно проговорила та, – шить, вязать, вышивать, перелицовывать. – на минуту замолчала она и все в ожидании продолжения перечислений замерли. – Грядки копать, гвозди забивать, крышу чинить, ограду… – снова замолчала женщина. – А вот ограду-то и не могу ремонтировать – она же у нас кованая! – расхохоталась Элна.

– Да, и этого хватит! – обнимая подругу, проговорила Елена. – Элночка у нас тоже не принцесса. – добавила она, хитро взглянув на губернатора.

– Не повезло мне с дамами. – пряча улыбку в усы, проговорил тот.

– Будете искать? – поинтересовалась мать Алекса.

– Обойдусь этими. – рассмеялся господин Райле и галанто поклонился.

– Выбор за Вами. – произнесла Елена, улыбаясь одними глазами.

– Несомненно. – кивнул головой тот.

Поставив точку в шутливой перепалке, господин Райле пожал руку художнику и поздоровался с его отцом.

– Рад Вас видеть. – ответил ему высокий плечистый Хейно и от смущения покраснел.

Кузнец, который славился на всю округу своими коваными оградами, стеснялся своего недворянского происхождения и еще больше смущался, если ему приходилось произносить хоть пару слов на публике. Муж Элны редко покидал свои мастерские, и только желание сделать приятное своей жене, которую он очень любил, смогло привести его в такое место, где будет много людей, на празднование Нового года.

Вскоре компания переместилась в зал, где появилось семейство Эмановых. Сначала в кондитерскую вошли дети Гургена – мальчик и девочка лет шести, которые были очень похожи друг на друга. Девчушка была одета в длинную белую песцовую шубку и такую же шапку, а от черного норкового пальто парнишки невозможно было отвести глаз. Маленький наследник ювелирного дела не придавал большого значения своей одежде и, поэтому, как только вошел в теплое помещение, так сразу сбросил ее на пол.

– Что ты делаешь? – дернула его за рукав бархатного пиджака сестра.

– А что? – надул пухлые губы мальчуган, прищурив свои темно-карие глаза.

– Нельзя на пол одежду бросать. – продолжала свои нравоучения девчушка.

– Молчи женщина. – тихо фыркнул на нее тот.

После такого обращения девочка всплеснула руками и обернулась к матери, чтобы нажаловаться на брата.

Медлительная полная женщина внимательно выслушала дочь и подозвала к себе сына.

– Нельзя говорить такие слова Карине. – спокойно проговорила она.

– Почему? – засунул руки в карманы бархатных брюк мальчуган. – Вы же говорите, что я мужчина, а значит она женщина. – парировал смышленый малец.

Жена Гургена на минуту задумалась, а потом сказала, что называют его так, для того, чтобы он смог быстрее повзрослеть.

– Ну, Каринка же тоже будет женщиной. – не отступал парнишка.

Его мать тяжело вздохнула и попыталась объяснить, что сначала девочка становится девушкой, а уже потом женщиной.

– Я должен говорить: молчи девушка? – поморщился мальчик.

– Вообще приказывать нехорошо. – покачала головой женщина и показала жестом, чтобы сын поздоровался с присутствующими.

Мальчуган повернулся к хозяину кондитерской и громко произнес приветствие.

– И тебе добрый вечер, маленький господин. – шутливо ответил тот ему и взглянул на его отца, который глаз не сводил со своего наследника.

После обмена любезностями дядюшка Унто в честь уважения к прибывшим гостям сам повел их в комнату для переодевания, а в это время дверь распахнулась и на пороге появились циркачи.

Бывший акробат деликатно поддерживал миниатюрную Луизу за локоть и, глядя на него, хотелось улыбаться. Такие радостные лица редко можно увидеть на улице, и ни у кого из присутствующих не возникло даже и тени сомнения в том, что они видят по-настоящему счастливого человека. Он уже не был похож на щенка спаниеля, с развевеющимися от бега ушами, его чувства окрепли и тихим светом озаряли все вокруг и в первую очередь ту, которую он полюбил. Молодой мужчина не кичился тем, что смог вызвать расположение такой особы, но и не желал скрывать того чувства, которое он к ней испытывал. Маленькая Луиза в своей детской заячьей шубке была похожа на подростка, у которого еще вся жизнь впереди. Еще не так давно душа этой миниатюрной женщины была застегнута на все пуговицы, а сегодня ее прелестное лицо было открыто и дружелюбно.

– Луизочка! – воскликнула Елена и легко подбежала к ней. – Как же хорошо, что дядюшка Унто устроил праздник для всех. – поглаживая по плечу дрессировщицу, добавила она.

– А мы как рады! – улыбнулась циркачка. – Не часто нашего брата приглашают на такие торжества, где собирается почетная публика.

– Я человек не молодой и достаточно обеспеченный. – подал голос хозяин заведения. – На свои праздники могу приглашать кого сам хочу видеть. – чуть усмехнувшись, добавил он.

– Поэтому здесь не будет людей, которые могут испортить нам настроение. – улыбнулась мать Алекса.

– Уверены? – с легкой иронией проговорил ювелир, который вернулся в зал.

– Ты снова будешь со мной спорить? – улыбнулся кондитер.

– Ну, что же делать, если я варю самый лучший в городе кофе. – улыбнулся Эманов.

– Что же ты тогда ювелирный магазин, а не кондитерскую держишь? – с легкой иронией проговорил дядюшка Унто.

– Нельзя разбрасываться талантами. – спокойно ответил собеседник.

– Снова ты об этом заговорил! – воскликнул хозяин заведения. – Чтобы положить этому конец я вызываю тебя на поединок.

– Когда? – пожал плечами Гурген.

– Сегодня! – распетушился старый Унто и только вмешательство губернатора смогло остудить немного пыл спорщиков и объявить временное перемирие.

В это время зашли еще двое гостей, которым хозяин должен был уделить внимание, а ювелир, оставшись без соперника, вернулся к своей семье, которая держалась пока ото всех особняком.

Глава 4

Снег, который сначала медленно падал и изысканно украшал своими кристаллами еловые ветки на вывеске кондитерской, пошел сильнее и уже скоро на улице завьюжило. Никому из гостей дядюшки Унто не приходило в голову подойти к витринному стеклу. Поэтому женщина невысокого роста в длинной темной юбке, таком же платке и, не подходящей к этому одеянию, элегантной шубке осталась незамеченной. Она стояла на улице и спокойно разглядывала всех, кого видела за окном. У этого спектакля не было режиссера, но декорации к нему выполнял дядюшка Унто, сам об этом не подозревая. Пряничные домики с сахарной ватой на крышах, рождественская елка и печенье в виде лесных зверушек, заполняли все пространство между стеклами.

Женщина подошла вплотную к окну и со стороны могло показаться, что она заинтересовалась тем, что было выставлено на витрине. Велламо Суккери, а это была именно она, незаметно кивала головой и что-то еле слышно бормотала.

– Какая теплая компания собралась. – бубнила она себе под нос. – Этот выживший из ума старикан собрал людей, которые не должны находиться вместе. Губернатор и самый богатый человек в городе – ювелир Эманов не могут веселиться среди босяков из бродячьего цирка. Ну, все остальные не имеют власти или огромного состояния, и поэтому вполне могли бы составить компанию лицедеям, но эти двое должны были отказаться от участия в этом сборище. Унто еще бы торговцев с рынка или лесосплавильщиков пригласил. – усмехнулась она. – Вот бы они все вместе повесилились. Неужели непонятно, что у знатных людей должно быть особое окружение? Не удивлюсь, если узнаю, что все это задумала Коскинен, которая пока имеет какое-то влияние на губернатора.

«Пока.» – вздохнула Велламо.

Ей не нравилась публика, которая находилась сейчас в кондитерской, но она многое отдала бы, чтобы оказаться среди них. Глядя сквозь стекло, как господин Райле говорит о чем-то с Еленой, женщина морщилась, как от зубной боли. Она не считала обычную домохозяйку своей соперницей, потому что эта простушка не могла сравниться с ней ни в красоте, ни в уме ни в умении себя подать. Просто в силу определенных обстоятельств у той пока было преимущество в том, что она больше проводила времени с губернатором, а у самой госпожи Суккери никак не выходило обрести знакомых, которые бы помогли войти в доверие этого мужчины. Размышляя о своем, она не забывала запоминать всех тех, кто сейчас находился на празднике у старого Унто, ведь любой из этих людей мог стать пешкой в ее игре. Безусловно можно было бы и самой найти точки соприкосновения с интересами губернатора, но важно не спугнуть эту знатную птицу, для которой госпожа Суккери вскоре начнет расставлять силки. В этот момент женщина была похожа на военноначальника, которому была обозначена задача, не показывая своих позиций, дождаться времени, когда можно будет начать атаку. Что это будет за война, сколько она будет длиться, и кто окажется победителем, никто сказать не мог, но Велламо не привыкла проигрывать и, поэтому была готова действовать не только четко по своему плану, но и менять тактику в зависимости от ситуации.

В кондитерской же в это время Штефан рассказывал о том, как тигрица привыкала к новому месту и все внимательно его слушали, изредка задвая вопросы. Луиза, которая была непостредственным участником этой истории сначала дополняла своего друга, но потом случайно посмотрела на окно и не увидела, но почувствовала, что за ним кто-то стоит. Велламо Суккери была в более выгодном положении, чем гости в кондитерской. Циркачка стояла далеко от витрины и не могла разглядеть того, кто стоял на улице, да и свет в помещении был лишней помехой этому.

Из-за любви Штефана дрессировщица последнее время ощущала гармонию между собой и внешним миром и вдруг у нее встал комок в горле и ей стало трудно дышать. Миниатюрная женщина уже стала забывать те ощущения, когда она кожей чувствовала опасность, и поэтому с испугом взглянула на Штефана.

«Неужели счастье, которое только показало свою верхушку может закончиться?» – подумала она.

За пару секунд перед ней промелькнула вся ее жизнь и возник и испарился образ бабушки Суви, которая давно не давала ей никаких советов. Луизе боялась даже думать о том, что может случиться, и поэтому заставила себе пересчитывать все десерты, которые попадались ей на глаза. Когда усилием воли страх за близкого человека был подавлен, то женщина постаралась понять откуда в ней возникло это чувство тревоги. Глядя на эту красивую женщину в красном бархатном платье с пышной юбкой, которая доходила до тонкой щиколотки нельзя было догадаться о чем она думает. Она мило улыбалась каждому на кого смотрела, а сама внутренне сжималась в комок и садилась на корточки, чтобы попытаться разобраться в своих ощущениях. Ей обязательно нужно было почувствовать себя ребенком, чтобы увидеть то, что невидно глазу.

Минут через пять она облегченно вздохнула и, продолжая приветливо улыбаться, сначала отошла к другой группе людей, а затем подошла к витрине, за которой стояла Велламо.

Только стекло разделяло двух этих женщин, которые стояли напротив друг друга и, если бы не свет в кондитерской, то скорее всего госпожа Суккери не выдержала бы пристального взгляда Луизы, который был подобен точному выстрелу из лука. Велламо не ожидала, что к окну подойдет именно циркачк, а про которую городничая даже говорила шепотом. Госпожа Суккери верила только себе, и хоть сплетни и любила, но принимать решение привыкла сама, и поэтому сначала немного отпрянула в сторону, и стала внимательно рассматривать карлицу. К своему неудовольствию, она отметила, что это подобие человека достаточно красиво и похоже на большую фарфоровую куклу, которую сделали на заказ какому-нибудь иноземному принцу. Красный цвет платья был выбран этой пигалицей не случайно, потому что никакой другой цвет так не привлекал к себе внимания. С ее маленьким ростом ей было необходимо надеть что-то, чтобы не затеряться среди высоких дам, и этот акцент был правильным и точным.

«Не дура. – сделала вывод Велламо. – Привыкла к поклонению публики и пытается и здесь устанавливать свои права. Ну, что ж, – усмехнулась она. – всегда приятно иметь достойного соперника. Хорошо, когда можно увидеть врага в лицо, чтобы понять на что он способен.»

Госпожа Суккери была настолько уверена в том, что она отличный стратег, что ей и в голову не могло придти, что кто-то, не зная о ее планах, будет стараться помешать ей. Женщина подняла воротник красивой шубки, которая плохо согревала ее на сильном морозе и улыбалась собственным мыслям.

Луиза, которая стояла около витрины, вдруг быстро добежала до входной двери и, распахнув ее, выглянула на улицу. Велламо Суккери не ожидала такого поворота событий, и машинально повернула голову к дрессировщице. Через секунду она пришла в себя и, отвернувшись, пошла прочь, но циркачке было довольно того, что она смогла увидеть. Миниатюрная женщина вернулась в теплое помещение, стараясь запомнить лицо незнакомки, которая наблюдала за всем происходящим.

«Это не просто прохожая, – думала она, – это человек, который подготовился к тому, что будет долго стоять на улице. В таких юбках и платках ходят простые горожанки, а на этой даме была дорогая шубка, которая по карману единицам. Для чего эта небедная женщина пришла в предпраздничное время под окна кондитерской? За кем наблюдала она через стекло?

Когда захочешь помочь кому-то, то не думай что делать – нельзя оступиться с дороги жизни, если ты идешь к намеченной цели. – вдруг явственно услышала Луиза голос саамки.

Давно я тебя не слышала. – подумала она и слезы навернулись у нее на глазах.

Ты растила цветок любви, и мне нечему было тебя учить.

Ты же говорила, что невозможно научиться всему.

После слова всегда идет дело, которым ты и была занята.

А теперь я свободна? удивилась Луиза.

Зерно в земле и должно пройти время, чтобы сад расцвел.

Значит ты отрываешь меня от дел? – чуть усмехнулась друссировщица.

Человек не может жить только среди цветов.

А как бы хотелось. – вздохнула Луиза.

Невозможно быть райской птичкой, если ты родился кротом.

Я крот?

Он дает воздух корням, чтобы деревья росли и рождался прекрасный сад, который будет радовать и тебя.»

Дрессировщица улыбнулась собственным мыслям и подощла к Елене, которая разговаривала с молодой женщиной в темно-синем платье, которая пришла на этот праздник одна.

– Познакомься, Луиза, – обратилась к ней мать Алекса, – это госпожа Калела.

– Эльза. – просто ответила та, приветливо улыбнувшись циркачке. – Я попала на этот праздник совершенно случайно и совсем никого здесь не знаю. – смущенно добавила она.

– Как говорила моя бабушка Суви в этом мире не бывает случайностей, – спокойно проговорила Луиза, – просто люди не хотят оглядеться кругом, чтобы увидеть для чего с ними это случилось.

– Конечно, это не случайность. – покачала головой Елена. – Не должна молодая женщина грустить в праздничный день. С ее мамой я познакомилась на остановке, когда ездила к вам в город за подарком Алексу. – объяснила она дрессировщице. – А когда случилось несчастье у Макияври, то познакомилась и с Эльзой.

– Кроме денег я не смогла оказать никакой помощи. – пожала плечами молодая женщина.

– Были люди, которые говорили в тот момент какие-то слова, а кто-то подходил и спрашивал, чем можно помочь. – проговорила мать Алекса. – Эльза пришла ко мне домой: убедилась, что Катарина и правда живет у меня, и вручила конверт с деньгами.

– Но ребенок остался совсем раздетый в мороз. – тяжело вздохнула женщина. – Я не знаю, чем еще могу помочь этому ребенку.

– Вы сделали лучшее. – улыбнулась ей циркачка. – Цветы нужно поливать вовремя, а не тогда когда они уже засохли. Поэтому Вы здесь не случайный, а самый что ни на есть необходимый человек.

– Конечно. – улыбнулась Елена. – Пойдемте я Вас со всеми познакомлю. – и она увлекла женщину к другим гостям.

Луиза огляделась по сторонам и заметила, что за ней наблюдают маленькие Эмановы. Дрессировщица улыбнулась и подошла к многочисленному семейству.

– Здравствуйте. – приветливо произнесла она.

– Мы Вас видели в цирке! – громче, чем нужно произнес Давид.

Разговоры в кондитерской стихли и все посмотрели на мальчика.

– Нужно говорить тише. – с укором проговорила мать.

– Ребенок ничего плохо не сделал. – заступилась за парнишку дрессировщица. – Дети очень часто вскрикивают от радости или хлопают в ладоши, когда видят меня. – пояснила она.

– Правда? – обратился к ней глава семейств, а который души не чаял в своем отпрыске.

– Конечно. – кивнула головой циркачка. – А ты был на представлении в этом городе или вы приезжали и в M?

– И здесь и туда. – дружелюбно проговорила мать мальчугана, которая была благодарна друссировщице за то, что она заступилась за ее горячо любимого сына.

Дети у четы Эмановых появились, когда они были уже в достаточно преклонном возрасте и, поэтому отец с матерью не могли надышаться на них. Но если Гурген при виде сына терял способность смотреть на вещи трезво, то Флора изо всех сил старалась не утонуть в любви, которая может нанести только вред. Поэтому чаще всего она сама разбиралась со всеми шалостями ребятишек и занималась воспитанием, не привлекая к этому супруга.

– Что-нибудь понравилось? – обратилась Луиза к брату и сестре.

Давид с Кариной начали наперебой рассказывать о своих впечатлениях, а старый Гурген, когда увидел, что его отпрысков никто не обижает, наконец успокоился и отошел от своих родственников.

Глава 5

Елена подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу и увидела, как Гурген подошел к хозяину заведения. Невысокий сухонький мужчина был одет в такой же бархатный костюм, как и его сын, и лаковые ботинки. Обувь старый ювелир заказывал уже много лет у одного и того же мастера, который делал выше не только каблуки, но и изготавливал особую стельку, и та, хоть на немного, но увеличивала рост господина Эманова. Хотя Гурген и производил с виду очень уверенного в себе человека, но рядом с крупными людьми ему хотелось выглядеть более внушительно. Ни поправиться, ни вырасти он уже не мог, и поэтому нашел другой способ прибавлять себе несколько сантиметров. Со стороны это выглядело почти незаметно, но старому ювелиру казалось, что он выглядит более солидно. В детстве маленький рост ему сначала не мешал, потому что все старались опекать его, но когда подошла пора влюбляться, то оказалось, что девушки, которые ему нравились не видели в нем достойного кавалера и отдавали предпочтение высоким плечистым парням. Гурген, обладающим гибким умом, именно тогда и придумал обувь, за которую ему приходилось переплачивать вдвое дороже, чтобы становиться значительнее в глазах окружающих. И хотя первые красавицы так и не снизошли до молодого человека, работающего в то время подмастерьем у ювелира, но обычные девушки не гнушались знакомством с ним, и у него появился выбор невест, из которых он и выбрал свою Флору. В молодости жена Гургена была стройной, как лань, и обладала миловидным лицом и большими карими глазами, которые смотрели на мир с некоторой опаской. Флора росла в семье, где всем заправляла старая Шушан, а которая была матерью ее отца. Сгорбленная маленькая женщина обладала недюжинной силой воли и убеждением в том, что в доме должен быть один хозяин чьи функции она возложила на себя, не спрашивая на это разрешения домочадцев. Сухонькую старушку во всем слушался ее единственный сын и его жена, а уж про детей и говорить было нечего. Флора была старшей дочерью Унана и Анаид, и поэтому ее главной обязанностью в доме было присматривать за младшими. Те часто шалили, и за их проказы доставалось ни в чем не повинной Флоре, которую лишали воскресных прогулок с подругами. Когда девочка была помладше, то она часто расстраивалась из-за этого, но потом привыкла к тому, что редко встречается со сверстницами. В каждой семье в той местности, где родилась Флора держали коз, и нужно было с утра отводить животное на пастбище, а вечером забирать его. Когда подходила очередь Флоры, то она всегда с удовольствием выполняла это поручение, потому что тогда ее на целый день освобождали от присмотра за детьми, и она могла задержаться на пастбище, объясняя это тем, что искала сочную траву дл

...