А потом кинула изучающий взгляд на мускулистый мужской торс и, обнаружив на светлой коже хаотично разбросанные островки черной чешуи, обвинительно ткнула в них пальцем: – Это что, лишай? Мессир поднял на меня тяжелый взгляд. – Не‑не‑не, – попятилась я, выставив перед собой открытые ладони. – Лечение – не мой профиль! Я больше по травмам… то есть по травам специализируюсь. От блох еще могу избавить. Шерсть помочь расчесать, лысину зарастить… У вас, случайно, блохи не водятся? Не хотите внешность облагородить? Нет? Тогда я пойду, пока вы не передумали…
– Зови своего демона, тварь! Сама зови, чтобы мне не пришлось заставлять тебя это сделать. – Как скажете. Я с готовностью заломила руки и, прижав их к груди, трагичным голосом завыла: – О муж мой, великий и ужасный! Приди на зов рабы твоей верной! Накажи кровососов подлых, что посмели украсть меня у тебя и угрожают всякими смешными вещами… Не получается что-то, – пожаловалась я, открыв кристально честные глаза и заискивающе посмотрев на напряженно застывшую вампирскую чету. – Это значит, он меня не любит, да? Может, я ему уже не нужна? Или он встретил другую симпатичную суккубу и собирается со мной развестись?
– Совесть, ты, что ли? – Я, Князюшка, – скромно призналась я, подлетая ближе. Муж при виде злобно скалящегося, неторопливо подплывающего из темноты черепа аж передернулся. – Что за гадость ты на себе намалевала? – Масочка. Целебная. На внутренностях крысы настоянная.
