Оглавление

1. Позывной «Гренада»
2. Кобеля звали Укроп
3. Ничего, скорее всего, бы не случилось
4. И вот я в пути
5. Правда судьба преподнесла мне еще одно испытание
6. Так мы доехали до границы с «незалежной»
7. Мы приехали в Донецк теплым осенним солнечным днем
8. Вообще Донецкий край
9. Жили мы
10. Как говорится, дело было вечером
11. Станция Ясиноватая
12. Я не могу ответить на эти вопросы
13. Прошло пару дней
14. Теперь немного о Зайце
15. Домой ехали весело
16. Теперь немного о самом Деде
17. Теперь немного о Лимане
18. Ну вот, теперь дошла очередь и до Крыма.
19. Парни нас встретили неприятной новостью
20. Из всех наших поездок в поле более остальных мне запомнился один выезд
21. Проявил себя и «Татарин»
22. Тут самое время поговорить немного о женщинах
23. В подтверждение своих слов хочу описать случай, произошедший со мной где-то в середине декабря
24. В «Востоке» был заведен такой порядок
25. А вот то, что официальная Россия
26. Летом 18-го, я по каким-то делам был в Екатеринбурге.
27. Иллюстрации

Кобеля звали Укроп

Он свободно бродил между столиками столовой, выпрашивая себе еду. Каким-то неведомым собачьим нюхом он определял, с какого столика ему может перепасть что-нибудь вкусненькое, что-то вроде куриной косточки, или плохо обглоданной рыбки.

Простая перловка, его не интересовала, он предпочитал выбирать из кучи объедков самое вкусненькое…, в общем, был пес. Я так думаю, что именно за это качество он и получил свое необычное собачье имя — Укроп.

Да и столовая тоже была необычной, в ней не было меню с указанием блюд и цен. Нужно было просто подойти к окошку раздачи, чтобы получить тарелку супа, неважно как он назывался и тарелку каши с чем-нибудь. Ну и, конечно, несладкий компот.

Вместо разнообразных салатов на каждом столе стояли две тарелки. Одна с горой лука, другая с не меньшей горой чеснока. Деньги за еду платить было не нужно, если не наелся, всегда можно было взять добавки. В общем, еды хватало всем,… даже Укропу…

Да, это и правда была необычная столовая. Она была ограничена примерно городским кварталом территории, где все окна внешних зданий были заложены мешками с песком, с бойницами для пулеметов, где ворота сторожили мужики вооруженные автоматами АК различных модификаций.

Вход и въезд на эту территорию был строго регламентирован. Именно для тех, у кого было право находиться на этой территории, и существовала эта столовая. Её клиентами являлись мужики в абсолютно разномастном камуфляже. Начиная от маскировочных охотничьих костюмов и, заканчивая суперпопулярным горным костюмом, в обиходе нареченным просто «горкой» Как правило, почти у каждого обедающего на спинке стула висел автомат с пристегнутым магазином, хотя и людей невооруженных тоже хватало.

Вокруг той столовой обосновался с десяток других собак, которым тоже перепадало от щедрот людских. Но внутрь они почему-то не лезли. Въездным, вернее впускным был только Укроп.

Весь этот укрепленный в военном отношении квартал являлся одной из основных военных баз ополчения Донецка бригады «Восток», Хотя бригадой она стала называться несколько позже. Осенью …14-го это был просто батальон « Восток».

Тут было все, и штаб, и склады, и ремонтная база, и гаражи, и учебный центр для новобранцев, то бишь для добровольцев. Одним из таких добровольцев был я.

Так случилось, что превращение из почти пенсионера, средней степени достатка, в рядового ополченца Донецкой Республики заняло почти 3 месяца.

Вышло так, что самые эмоциональные, самые сильные, самые памятные события в моей жизни связаны с Донецким краем, с Мариуполем, если быть более точным. Это и первый серьезный трудовой опыт, и учеба, и первая серьезная любовь, и рождение сына, и обретение настоящих друзей, и прочая и проч…

Потом судьба распорядилась так, что я оказался далеко от Донецкого края, но память о нем навечно заняла как минимум половину моей души. 30 лет назад я не чувствовал ни разрыва духовных связей, ни традиций и прочего.

Мы жили в одной стране, гордились своими великими достижениями, но на своих кухнях мы все были диссидентами. Травили бесконечные анекдоты про старческий маразм Брежнева, про изощренную работу КГБ, мечтали о разном западном барахле, а иногда и покупали иностранные шмотки. Что, тем не менее, не мешало нам всенародно, публично орать по любому поводу — «ОДОБРЯМ!!!», и тут же в перепечатке читать «Архипелаг ГУЛАГ». Потом случилось то, что случилось. Большая коммунальная квартира под названием Советский Союз распалась на 15 коммуналок гораздо меньшего размера. Следствием этого распада оказалось великое множество склок, не решенных до сих пор. Как говорится — « Что имеем, не храним, потерявши плачем…»

Боже мой, как прав был Воланд, утверждавший, что квартирный вопрос «испортил москвичей».

От себя могу добавить, что «квартирный вопрос» является основополагающим и во взаимоотношения между соседями всех мастей, в том числе и между государствами.

Да и бог бы с ними с нашими бывшими соседями, со всеми этими узбеками, таджиками и туркменами,

Пусть они живут, как хотят, как говорится, счастья им и всяческих успехов. Они резали друг друга веками, это ИХ НАЦИОНАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ, Если им не жалко, говоря словами Шолохова, их собственных баб и детишков, то почему по этому поводу я должен сожалеть больше их отцов и дедов.

Жалко невинно убиенных? Конечно, жалко. Но пусть они сначала сами себя пожалеют, у нас и своих забот полон рот. Понимаю, что объективно это неправильно, что позиция — «моя хата с краю…» никого до добра не доводила. Что рано или поздно эта беда может коснуться и нас.

Да что там — уже коснулась. На стройках от азиатов, готовых работать на любых условиях, не протолкнуться. Слова русского не услышишь.

Из всех мобильников слышен нестерпимый для славянского уха «тюркский» вой, который у них песней зовется.

Тут же возникает вопрос Если наши южные друзья, не знающие пословицу про устав и монастырь, не жалеют мои уши и, соответственно, нервы, то почему я должен жалеть их?

Я уже не говорю о том, что они обрушили рынок труда, что значительная часть российских мужиков из за них потеряла работу. Что из-за этого нарастает социальное напряжение и что, не дай бог, и у нас может «рвануть»

И рвануло. Но, к счастью, пока не у нас в России, а у наших, не побоюсь этого слова братьев, у хохлов, «пардон» украинцев.

В любой стране, в любом социуме всегда найдутся проблемы и противоречия, всегда будут недовольные, обиженные, обделенные кто умом, кто достатком. Всегда найдутся парвусы и ленины готовые, пользуясь этими противоречиями, вести народ на баррикады.

Что и произошло на Украине, благо почва для развития революции гидностя была подготовлена и удобрена давным давно. Эта унавоженная грядка называется Западной Украиной.

Зря тов. Сталин присоединил этот гнойник к здоровому телу основной Украины. Конечно, началось заражение. Любой врач знает, что спасением организма от гангрены может считаться единственный эффективный метод — ампутация.

Злобный, завистливый хуторской менталитет западенцев залил своим ядом практически всю Украину. Остался маленький островок. Это ДОНБАСС.

Почему этот островок разобщился на 2 отдельных региона, это выше моего понимания. Понятно, что очень многие хотят быть «первым парнем на деревне», почет, уважение, плюс сопутствующие материальные, как сейчас говорят, «бонусы». Но, по-моему, ДНР и ЛНР для этой земли многовато.

Логика подсказывает, что перед лицом опасности, как раз единство является необходимым условием для победы. Что-то есть фальшивое, ненастоящее в этой административной аббревиатуре.

Дальше — хуже. Политики различных мастей придумали новое обозвание восставших территорий, так называемое ОРДЛО.

Вроде по сути правильно, но звучит погано, вроде «мурло», «х..ло» и прочее «одоробло…» Слово «одоробло» я впервые услышал в в Жданове (ныне Мариуполь, или наоборот, если хотите).

Его сказал мой бригадир Витя Карпий. На мой вопрос, что это означает, он ответил, что сам толком не знает, но, по его мнению, это что-то гадкое, мерзкое, бесформенное….

С тех пор прошло более 30-ти лет, но я сразу вспомнил Витю, как только услышал это мерзкое слово ОРДЛО….

Впрочем, осенью 14-го этого термина не было, было просто ополчение, харизма ополчения просто была растворена в воздухе, и этим воздухом дышали практически все жители Донецка.

Кто не хотел, или не мог этим воздухом дышать, те нашли для себя другую отдушину и просто свалили в сторонку, освободив проспекты и улицы Донецка от лишнего балласта, от избыточного количества машин.

Конечно, это в какой-то степени вызвало необоснованную эйфорию. Малолетки всех мастей, которых папаня в разное время научил ворочать рулем, в одночасье решили, что они подлинные «Шумахеры», что ПДД писано не для них, носились по городу с безумно опасной скоростью.

Пример этому дорожному беспределу, конечно, задавали ополченцы всех мастей — оплотовцы, востоковцы, кальмиусовцы и прочие добр. формирования, решившие, что в этот раз они точно «взяли бога за бороду» и, что им МОЖНО ВСЁ. И это, конечно не добавляло авторитета ни ополченцам, ни ополчению в целом.

Я часто задаю себе вопрос. Как я взрослый, скорее даже пожилой мужик, осмелился на этот авантюрный поступок.

Ведь прекрасно понимаю, что от любой войны выигрывают либо грязные политики (сомневаюсь, что есть чистые), либо дельцы разных мастей. Ни те, ни другие свои головы под пули не подставляют.

Да и излишним романтизмом в моем возрасте люди, как правило, не страдают. Да и видел я смерть во всем её неприглядстве и до этого.

Были и такие моменты в моей жизни. Но, тем не менее, плюнул на все, взял и приехал. Ответ нашелся потом.

Когда стали показывать по ТВ разорванные детские тельца, разбитые дома, убитых стариков, в глубине души стало крепнуть убеждение, что за это …дство кто-то должен ответить.

У меня нет возможности дотянуться до политиков, устроивших этот беспредел, но я могу добраться до «воина света», который наводит свою гаубицу на миллионный город и стреляет.

Логика простая, любой вменяемый человек, стреляющий по городу из пушки, ОБЯЗАН понимать, что каждый выпущенный снаряд ОБЯЗАТЕЛЬНО найдет чей-то дом, чью-то квартиру, чью-то жизнь, наконец.

Если человек это понимает, но продолжает стрелять, он подонок, мерзавец и убийца. Если не понимает, то к предыдущим эпитетам можно добавить еще один — тупой дурак.

И в том и в другом случае его нужно и должно наказать аналогичным способом — просто убить. Всякие там –«нас прызвалы,…нас пидманулы…» оправданием не являются….

Вот именно до таких засранцев я могу дотянуться и сделать с ними то, что должен сделать каждый, уважающий себя мужчина.

Представьте себе ситуацию, вы идете по городу и вдруг видите, что какой-то поддонок пытается изнасиловать ребенка.

Что вы сделаете? Пройдете мимо, сделав вид, что ничего не заметили, или вмешаетесь, не думая о возможных неприятных последствиях.

В первом случае — вы просто не мужчина. А вот второй совершенно естественен, так сделает любой нормальный мужик…

Конечно я сильно упростил ситуацию, но аналогию, я думаю, провести можно.

Было и еще одно обстоятельство, которое не давало мне покоя, в философском понимании. Как известно, мы не выбираем время, когда и в какой исторический период нам родиться и когда умереть.

Это делает за нас бог, провидение, или что-нибудь ещё, да назовите как угодно. Но мы рождаемся именно в свое время и становимся свидетелями конкретных исторических, или любых других событий.

Принимать в них участие, или наоборот бежать и прятаться от них зависит от совести, воли и разума каждого отдельного человека. Может быть, как раз в этом и состоит высший смысл нашего бытия.

Конечно, можно убежать от тех или иных неприятностей, или попытаться это сделать, а потом всю оставшуюся жизнь в глубине души корить себя за трусость и малодушие.

Сокрушаться, что судьба дала тебе шанс, скорее всего единственный, сделать какой-то значимый в твоей жизни поступок. А ТЫ ЕГО НЕ СДЕЛАЛ!

Хотел, мог…, но не сделал. Потом можно будет найти кучу оправдывающих тебя обстоятельств, помешавших тебе сделать

ЭТО. Но ты все равно будешь знать, что ты упустил этот шанс и другого не будет… Именно эта мысль стала не давать мне покоя, с ней я засыпал и просыпался.

Постепенно стало крепнуть ощущение, что если я этого не сделаю сейчас, то не сделаю уже никогда. Мне могут возразить, что, дескать, на войну добровольно едут либо искатели приключений, либо искатели денег, либо те и другие одновременно.

Спорить не буду, были там и те и другие и, как правило, очень недолго, но об этом потом, попозже…

Ничего, скорее всего, бы не случилось

И после «революции гидности», если бы господа хохлы не предприняли попытку наезда на русский язык.

Ведь ВСЯ юго-восточная Украина была русскоговорящей в течении многих десятилетий, если не столетий.

И при царях батюшках и матушках, и при Союзе, и после. И никому это не мешало. Различные «зупынки и перукарни» были скорее экзотикой, чем нормой. Конечно, был и есть «суржик», эдакая смесь «украинского с нижегородским».

Боже мой, на суржике разговаривает половина Кубани, хотя это и Россия, и это никому не мешает жить.

Даже наоборот, придает определенный неповторимый колорит.

Украинизмов на Кубани на порядок больше, чем на том же Донбассе, да оно и понятно. Ведь заселялась она по велению Екатерины Великой все теми же Запорожцами, то бишь, хохлами. Из больших городов суржик ушел, в малых и в сельской местности остался. Человек, говорящий на суржике, автоматически, на подсознательном уровне, причислялся к выходцам из селян. Это не было ни хорошо, ни плохо. Практически везде в России сельские жители или выходцы из деревень говорят по-другому, чем горожане. В тюменских селах, например, сокращают окончания глаголов. Вместо знает — знат, вместо делает — делат..и т. д. Даже есть по этому поводу шутливая присказка –«Снег летат, кружит и падат, всю дорогу заметат…» К селянскому говору горожане всегда относились с некоторой снисходительностью, как к элементу неотесанности, который, практически полностью исчезал во втором поколении городской жизни.

А тут, здрасте вам, русский язык становится языком второго сорта. Учите, так сказать, «ридну мову», которая «ридной» для большинства населения отродясь не бывала.

И тут бы ничего, пошумел бы народ немного, да и успокоился. Да не дали ему пошуметь.

Приехали хлопцы на БТР-х да на танках и начали этот самый народ разгонять. Особо борзых стали просто убивать.

Видимо, не слыхивали хлопцы про старую пословицу про устав и монастырь. Ответом стал старый русский клич — «НАШИХ БЬЮТ…»

Я стал готовиться. Потихоньку начал наводить справки, через военных, через наших сибирских казачков.

Хотел узнать, как говорится, «адреса, пароли, явки…» От военных толку не оказалось, а вот казачки дали мне адреса и телефоны, правда не в Донецке, а в Луганске, хотя я хотел пробраться как можно ближе к Мариуполю…

Что меня приятно удивило, так это то, что никто не задавал дурацких вопросов. Вопрос был только один, насколько осознанным является мое решение.

Нашлись даже попутчики, но они уехали на неделю раньше, не стали ждать, когда я решу свои финансовые вопросы.

Потом купил военный камуфляж, обувь, белье, сел в машину и вперед.

Правда, перед этим я имел неприятный разговор с женой, из которого я узнал о себе довольно много нового, ну да бог с ней….

И вот я в пути

Еду много раз езженой дорогой, в сторону теплого моря. Карта мне не нужна, навигатор тоже. Мимо мелькают знакомые названия городов больших и малых.

Сначала названия курганские. Несколько раз переезжаю печально известную речку Теча, которая якобы до сих пор фонит радиацией.

Понимаю, что это глупость, живут же тут люди десятилетиями и ничего…, но не останавливаюсь ни по каким причинам, ни попить, ни отлить.

Потом названия уральские, потом знаменитое башкирское, если правильно запомнил «Хаярле юл», что означает «счастливого пути». И вот оно родное Поволжье.

Раньше каждый раз останавливался в Самаре у дядьки Саввы, младшего брата отца, на пару дней.

Передохнуть, пивка попить, на Волгу сходить искупаться, да мало ли еще зачем. Сейчас его уже нет в живых, а с его зятем, который сейчас там правит бал, у нас не заладилось. Москвич — он и в Африке москвич.

Терпеть не могу такую породу людей, с их неуемной страстью к дармовщине, с их мелочностью, с их претензиями на какую-то значимость, за этот самый московский снобизм.

Приезжает эдакий орел на пару месяцев поесть попить на дармовщинку и опять сваливает в Москву, предварительно вывернув у стариков карманы.

Они боялись обидеть этого засранца, опасались, что заберет внука.

А мне бояться было нечего, взял и выложил все, что думаю о нем и ему подобным. Поэтому, надо полагать, особой теплоты в наших дальнейших отношениях не было.

Хотя, может быть, я просто не с теми москвичами общался. Кто знает. А по сему, нынче Самару пролетаю по объездной.

И вот она Саратовская губерния, с ее насмерть расколоченными дорогами, и ненавязчивым сервисом.

Хотя в этот раз Саратов приготовил для меня неожиданную встречу. Все случилось из-за того, что я заблудился.

Хоть я и отзывался нелестно о качестве саратовских дорог, но федеральная программа по их реконструкции дошла и до них.

Как я уже говорил, навигатора и карты у меня не было, поэтому на какой-то сложной развязке, которой раньше не было, я свернул не туда.

Вдобавок, сгущались сумерки, в октябре день и так не сильно длинный.

Возвращаюсь на исходную позицию и делаю вторую попытку. И…, опять неудача!

Тут вижу, стоит на обочине машина «на аварийке» с самарскими номерами.

Почти местный, подумал я, наверняка знает дорогу, так что пословица «язык до Киева доведет» приобрела для меня почти прикладной смысл.

Подхожу, здороваюсь, спрашиваю. Мужик сидит, уткнувшись носом в телефон, и молчит. Такая неучтивость меня несколько озадачила, и я вежливо так осведомился, нет ли у мужика проблем со слухом или с речью.

Тут он поднял голову и ответил, что ему тоже нужна дорога на Волгоград, и что он тоже заблудился, и что его долбанный навигатор в телефоне что-то заглючил, и что он не теряет надежды его победить и все-таки вытянуть из него нужную информацию.

Разговорились. Выяснилось, что и Волгоград ему, как и мне, не нужен, транзитный пункт, так сказать. А нужен ему Ростов-на Дону.

Такое совпадение интересов меня несколько позабавило.

А когда выяснилось, что конечной точкой его автопробега является не совсем Ростов, стало еще интереснее.

Немного помолчав, Гриша (так звали мужика) добавил, что дальше поедет либо на автобусе, либо еще на чем нибудь. « А куда дальше то?» -поинтересовался я.

Григорий оглянулся по сторонам, как будто нас кто-то мог подслушать, и выдохнул — « В Донецк!»

Надо ли говорить, как потеплело у меня на душе от такого признания. Разумеется, и я признался, что мы идем одной дорогой.

Однако ехать цугом я отказался. Люблю во время поездок быть кошкой, вернее котом, «который гуляет сам по себе…»

Где захотел и когда захотел — остановился, или прибавил, или поехал потише, решаешь сам, никто над душой не висит.

Поэтому мы с Григорием просто обменялись цифрами (номерами телефонов), как говорит сейчас поколение next, и обозначили контрольные точки места и времени. И снова в путь, благо Гришкин навигатор и правда одумался.

Правда судьба преподнесла мне еще одно испытание

Вообще-то я не люблю ездить ночью. Бог не наградил меня острым зрением, п