Оглавление

Предыстория

Банда «Альтаир», словно звезда, горящая на небосклоне, выбрала своё имя, чтобы освящать своей властью тьму городских улиц. Их стремление доминировать так же непреклонно, как свет Альтаира, поднимающийся высоко в небо, всегда оставляя позади тех, кто не в силах подняться на такую высоту. Это имя стало олицетворением не только могущества, но и страха, который, подобно густому туману, окутывает всех осмелившихся его коснуться.

Причин для трепета перед «Альтаиром» множество, словно звёзд на безоблачной ночи. Во-первых, их жестокость беспощадна, как раскаты грома в мрачном небе. Каждый раз, когда их тень падает на улицы, словно коварный ураган, оставляющий за собой лишь разруху и хаос, город навсегда запоминает их зловещие следы. Члены банды — мастера уличного боя, словно акулы в воде, чьи навыки делают их почти неуловимыми.

Во-вторых, безжалостность «Альтаира» похожа на алый закат, предвещающий бурю. Они не щадят никого, вне зависимости от возраста или статуса, вздымая свои жадные щупальца мести так же, как пожирательница света готова поглотить все на своём пути. Легенды о их мстительности передаются из уст в уста, как страшные сказания, заставляющие сердца дрожать. Каждый, кто осмелится пренебречь их силой, рискует столкнуться с темной ночью, где предательство не прощается, а само понятие уважения разрушается.

В-третьих, «Альтаир» поражает своим искусством манипуляции, словно кукловоды, ловко дергающие за ниточки своих жертв. Их информаторы, густо рассеченные по многослойному сообществу, от уличных торговцев до высокопоставленных чиновников, словно бесшумные тени, охотятся за новыми слухами и тайнами. В таком мире, где каждый шаг можно обернуть против врага, нелегко найти тех, кто осмелится шептать что-то против них. Это подавляющее чувство страха, подобное утреннему туману, рисует тень мрака на лицах, заставляя людей замыкаться в себе.

Каждый член банды носит татуировку звезды Альтаир — черную, с агрессивными лучами, напоминающими молнии, готовые обрушиться в любой момент. Этот символ обрел статус знака бедствий, подминающего под себя умы и сердца. Достаточно одного взгляда на эту татуировку, и даже самые смелые начнут избегать общения, словно избегают непогоды.

Таким образом, банда «Альтаир» стала именем, от одного лишь упоминания которого стынет кровь в жилах, а люди, словно марионетки, обходят их стороной, не желая попасть в сети, плетущиеся из страха и жажды власти.

Глава 1. Под крыльями теней

Между светом и тенью касаются песчинки мечты, создавая неповторимые узоры.

Каждый день для Леи превращался в новую битву, где ей приходилось не только сражаться за своё право на существование, но и выносить физическое насилие, словно она была лишь пешкой на шахматной доске, где каждая фигура, символизировавшая её родителей, стремилась подмять её под себя. Питер Ван Хофф, человек с каменным сердцем и железной рукой, словно безжалостный тиранин, никогда не упускал возможности напомнить ей о её «бесполезности», критически оценивая каждое её действие и часто прибегая к жестоким методам наказания.

— Лея, сколько раз тебе говорить, что ты не способна сделать ничего правильно? — насмешливо спрашивал он, не поднимая взгляда от газеты, прежде чем поднять руку, как будто собирался отправить её в нокаут.

Мать, Хелен Ван Хофф, холодная и отчуждённая, не просто поддерживала насилие, но и нередко сама становилась зачинщицей, добавляя злобные комментарии, чтобы подлить масла в огонь. Её слова, как острые иглы, пронзали сердце Леи.

— Ты опять оставила пятна на скатерти, Лея? Ты даже простую вещь не можешь сделать, не напортачив, — говорила она, становясь соучастницей насилия, когда Питер поднимал кулак и наносил жестокий удар, как будто у него не было ни капли сострадания.

Лея, молодая девушка с каштановыми волнистыми волосами и почти незаметными веснушками, вместо тепла и поддержки, которые могли бы ожидаться от родителей, сталкивалась с постоянным страхом, унижением и болью. Её избиения стали обычным делом; каждое неповиновение, каждая мелкая ошибка карались жестокими ударами, как непрестанная гроза, накрывающая её дух.

— Почему ты просто не можешь быть нормальной? — кричала Хелен, сжимая зубы от ярости, когда Лея не успевала вовремя убрать комнату, подталкивая своего мужа снова прибегнуть к жестоким мерам.

Для Леи жизнь превращалась в кошмар без конца и края, в серую тьму, где царил страх и предательство. Её тело носило следы побоев, а душа — шрамы от унижений. Единственным утешением оставались редкие мгновения тишины, когда родители либо отсутствовали, либо погружались в свои собственные дела, временно забывая о её существовании. В такие минуты Лея старалась дышать глубже, погружаясь в краткий мир покоя, мечтая о свободе.

Жестокость Питера и Хелен Ван Хофф достигла своего пика в тёмном и криминальном уголке Детройта, городе, пропитанном безнадёжностью и преступностью, как старый, изношенный ковёр, который сохранил лишь воспоминания о былом великолепии. Каждая улица, каждый закоулок хранил свою мрачную историю, и дом на углу 47-й и Пайк-стрит не был исключением.

— Лея, я не могу больше терпеть это, — произнес Питер тем же холодным тоном, который стал для неё смертным приговором. Он отложил газету, встал и медленно подошёл к ней, его глаза блестели ледяным гневом, как холодный металл, готовый к бою. — Ты снова испортила мою рубашку. Снова! Что ты скажешь на это?

— Простите… я… не хотела… — Лея пробормотала, как будто её слова могли стать барьером между ней и неминуемым.

Но время слов давно прошло. Кулак Питера оказался в её боку, заставив её согнуться пополам. Едва она оклемалась от первого удара, как второй уже настиг её челюсть, как молния, оставляя новый синяк на коже.

— Ты безнадёжная, — холодно отметила Хелен, словно подтверждая каждое слово мужа. — Ничего из тебя не выйдет. Только и можешь, что лажать и ныть.

Питер продолжал своё насилие, словно безжалостная буря, не давая Лее ни минуты покоя. Лея пыталась спрятаться, свернувшись в клубок, как мёртвая тварь, надеясь, что это чудовищное насилие прекратится, но её надежды каждый раз разбивались о силу ударов.

— Ты действительно думаешь, что кто-то станет жалеть тебя? — Хелен склонилась над ней, выкрикивая слова в её лицо, как ядовитые стрелы. — Никто тебя не любит и не полюбит! И мы в вашем городе — лишь малая часть всех тех, кто считает тебя ни к чему не годной…

В редкие минуты, когда Лея оставалась одна, она пыталась затеряться в своих мечтах. Её мысли уносились далеко в мир, где она была свободна от боли и страха, где её любили и уважали, как цветок, расцветающий под солнечными лучами. Но реальность быстро возвращала её в холодный, безжалостный мир, где её существование было лишь очередной мишенью для жестоких родителей.

Когда Лея, наконец, получила от них передышку и сидела одна в своём скромном уголке, она размышляла о том, как сбежать. Но страх парализовал её. Она знала, что Питер разыщет её, куда бы она ни убегала, а Детройт с его заброшенными кварталами и подозрительными переулками был не менее пугающим, чем её собственный дом. Каждый шаг мог привести к чему-то ещё большему ужасу, как бездна, в которую её тянуло.

— А ну живо помыла посуду, — снова разорвалась горькая команда Хелен, выводя её из кратковременного уединения.

Каждое слово, каждое жестокое деяние родных становилось для Леи звеном в нескончаемой цепи ужаса, которая не давала ей ни сил, ни уверенности. Её жизнь была пленом, из которого выхода казалось не было ни вблизи, ни вдали.

Когда Лея Ван Хофф наконец выдержала 17 лет такой жизни, её терпение лопнуло, как пружина, сжатая до предела. Прохладное осеннее утро было темным и безлунным — идеальное время для побега. Собрав свои немногочисленные вещи, Лея бесшумно просочилась из дома, оставив позади только лёгкий шорох закрывающейся двери. Ее надежды и мечты, всё, что она так страстно хотела от жизни, свелись к одному простому слову — свобода.

Однако, едва осознание свободы охватило её душу, Лея поняла, что это понятие гораздо сложнее и многограннее, чем она представляла. Детройт, город, в котором она жила и который выбрала своим убежищем, оказался совсем не тем светлым местом, о котором она мечтала. Лабиринт его улиц и переулков, туманные сумерки и холодные ветры были полны скрытой угрозы. Вместо того, чтобы стать свободной, она погрузилась в хаос, где правили страх и насилие.

Лея ещё не успела залечить свои внутренние раны, покинув дом, как реальность Детройта мгновенно нашла для неё новые испытания. Нужно было срочно приспосабливаться к этим новым условиям. Ежедневное выживание на улицах этого сурового города требовало решительности и бессердечности, которые Лея никогда не замечала в себе раньше.

В мрачных закоулках она быстро поняла, что её единственный шанс на выживание — стать частью жестокой банды. Местная группировка, известная как «Альтаир», славилась своей безжалостностью и железной дисциплиной. Став частью этой банды, она надеялась обрести не только защиту, но и цель, ради которой можно было бы жить.

Проходя по очередному грязному переулку, время от времени щурясь от порывов холодного ветра, Лея размышляла о своей судьбе. «Свобода — это не свобода от опасностей и страха,» думала она. «Это свобода выбора, даже если выбор болезнен и сложен.»

Жизнь на улицах Детройта, пропитанная кровью и страхом, представляла собой глоток свежего воздуха по сравнению с тиранией, от которой она сбежала. Но так ли она готова стать частью этого нового мира? Возможно, в жестокости и смятении улиц она найдет не только свободу, но и себя, ту сильную и независимую личность, которой она всегда стремилась стать.

С каждым новым днем, с каждой новой угрозой, Лея всё глубже погружалась в этот безжалостный водоворот событий, осознавая, что её сила и способность выживать — это её новые компасы в мире, где нет мест для слабых.

Холодный октябрьский вечер окутывал городок пеленой серого тумана, когда Лея Ван Хофф, трясущаяся от холода и страха, наконец-то переступила порог своего нового убежища. В маленьком, забытом миром городке, затерянном среди лесов и рек, её никто не искал и не ждал. Точь-в-точь, как она хотела.

Она чуть не споткнулась о немытую ступеньку подвала, когда услышала скрипучие голоса двух мужчин. Наши первые учителя определят наш путь, думала Лея в тот момент, когда мужские тени вычертились на стене кирпичного подвала.

— Подготовьте её, — отчеканил Алехандро Лоренцо, главарь «Альтаира».

— Сделаем, босс, — ответил один из ребят.

— Сколько у нас времени? — спросил второй.

— Столько, сколько понадобится, — холодно произнес Лоренцо. — Хавьер, убедись, что все идет по плану.

— Уже в процессе, — коротко кивнул первый парень.

— И не забудьте, — добавил Лоренцо, — она не должна понять наши намерения до самого последнего момента.

— Понял, босс. Будет сделано, — ответил Хавьер, ухмыляясь в тени.

Лея чувствовала, как её страх усиливается с каждым словом, произнесенным этими мужчинами. Она не знала, что её ждет, но была уверена — этот холодный октябрьский вечер станет началом нового, неожиданного этапа в её жизни.

Алехандро Лоренцо, известный в криминальном мире под прозвищем «Эль Сомбра» (Тень), неприметно стал одним из самых влиятельных людей в своём городе. Когда он только начинал свою «карьеру» в банде, ему было семнадцать, и он был полон юношеского максимализма и самонадеянности. Его чёрные волосы, как вороново крыло, всегда идеально уложены, а темно-карие глаза, казалось, видят людей насквозь, похожие на глубину бездонного озера, где скрыты тайны.

За восемь лет своей криминальной деятельности Алехандро изменился не только внешне, но и внутренне. Теперь он высокий, около 190 сантиметров, и с заметно развитой мускулатурой, которая подчёркивает его доминирующую природу, словно гора, возвышающаяся над горизонтами. Его способность оставаться незаметным и опыт избегания закона привёл к тому, что его начали называть «Тенью». Еле заметная щетина, которая всегда присутствует на его лице, добавляет ему брутальности, создавая образ неподкупного и сурового лидера, как дикая кошка, готовая к прыжку.

Когда Алехандро только вступил в банду, он думал, что это временное увлечение, своего рода приключение, подобное лёгкому ветерку. Но каждый год, проведённый вместе с друзьями и подругами, укреплял его связь с ними. Он понял, что банда стала для него семьёй, которую он не мог и не хотел подвести. Под его руководством они прошли через многие испытания, где каждый раз Алехандро доказывал, что он заслуживает уважения и страха, который вызывает его имя.

Теперь «Эль Сомбра» известен своей хладнокровностью и стратегическим умом, как шахматист, просчитывающий ходы наперёд. Он умеет оставаться в тени, управляя своей бандой так, чтобы они оставались незамеченными для полиции и конкурентов. Его главная цель — защитить свою «семью» и обеспечить их процветание, даже если для этого придётся переступить через закон, как бескомпромиссный воин, охраняющий свою территорию.

Хавьер Виссер «Тенеход» и Рауль Вилларо «Коготь» стояли перед ней — два человека, чьи имена произносились с шепотом в каждом углу этого городка. Тенеход был худым, долговязым мужчиной с острыми чертами лица и глазами, полными тайн, как темные леса, скрывающие неизведанные тропы. Его движения были быстрыми и кошмарно точными, как у ночных зверей. Казалось, что его спина никогда не сгибалась под тяжестью времени или невзгод; он был воплощением тени, скользящей между тенями, никогда не оставляющей следов, словно призрак, исчезающий в мгновение ока.

Рауль, напротив, был широкоплечим и мощным, как древнее дерево, упорно стоящее перед буйным ветром. Звериную силу его внешности подчеркивали глубокие морщины на лбу и несколько шрамов, пересекающие лицо, будто тропинки на старой карте. Его левая рука охватывала израненную дубинку, как будто это была часть его самого. Дубинка носила следы многих битв, но, кажется, она ещё более усиливала его ауру запугивания. Очки на Рауле были потемневшими и скрывали его глаза, добавляя загадочности этому могучему существу.

Они стояли неподвижно, но их присутствие было столь ощутимо, что воздух вокруг казался густым и тяжелым. Тишина между ними была наэлектризованной, как перед грозой; это было напряжение, которое могло разрядиться в любой момент, оставив за собой опустошение.

— Лея Ван Хофф, верно? — начал Хавьер, изучающе разглядывая её насквозь своими черными глазами.

— Да, — выдавила из себя она, усилием воли удерживая от страха себя на ногах. — Я хочу научиться. Я готова к этому.

Рауль ухмыльнулся, обнажив в свете лампы подозрительно блестящие зубы.

— Мы все начинали с нелепых ставок. Но главное — понимать правила игры, — сказал он.

Лея бросила взгляд на причудливую таблицу исчислений, выцарапанную на стене мелом, и поняла, что от этого места не получится уйти просто так.

— Ты действительно думаешь, что готова? — продолжил Хавьер, медленно подходя к ней ближе. — Здесь нет места слабым. Один неверный шаг, и ты всего лишь ещё одно имя в нашем списке потерь.

— Я готова, — повторила Лея, глядя ему прямо в глаза, несмотря на холод, пронизывавший её до костей.

Хавьер кивнул своим людям, и они начали медленно двигаться. Лея не успела среагировать, как её руки были схвачены и она была подталкнута к железной двери, ведущей в подвал.

Каждый шаг по сырому, холодному полу усиливал её беспокойство. Когда они достигли цели, перед ней открылась мрачная камера, освещённая единственной тусклой лампочкой, свисающей с потолка. Стены камеры были из серого бетона, на некоторых из них были видны следы от когтей или ногтей предыдущих жертв. Металлические цепи свисали с углов, оставляя в воздухе металлический запах, преобладающий над всеми остальными. Пахло ржавчиной, плесенью и чем-то неуловимо зловещим.

— Здесь ты проведёшь свои первые испытания, — сказал Хавьер, оставляя её в этой зловонной темноте. — Если выживешь, то, возможно, узнаешь правила игры.

Дверь за ней захлопнулась, оставив Лею наедине с её страхами и неясными тенями камеры.

Её тренировки начались без промедления. Хавьер учил её тихому и незаметному перемещению, он требовал от неё ловкости и непреклонной точности. Под его руководством её руки и ноги научились двигаться точно и без шума, как у хищника, выжидающего момента для атаки. Рауль, напротив, развивал в ней физическую силу и выносливость, поддерживая неумолимым ритмом своих боевых тренировок, которые не оставляли ей выбора, кроме как стать сильнее.

— Ты слишком громко двигаешься, — укоризненно сказал Хавьер, когда она в очередной раз споткнулась.

— Извини, я стараюсь, — пробормотала она, поднимаясь на ноги.

— Недостаточно, — ответил Хавьер. — Каждый раз, когда ты делаешь ошибку, представляй, что платишь за это своей жизнью.

Рауль добавил с ухмылкой:

— Когда научишься не ошибаться, тогда и сможешь выжить.

В глазах обоих мужчин Лея видела лишь безжалостную решимость и полное отсутствие сомнений. Теперь они не только установили для неё неоспоримые правила, но и показали ей жестокую, непреклонную правду этого мира: здесь выживают только сильные, а слабых неминуемо пожирают безжалостные хищники.

Рауль подошёл к ней и схватил за плечо, подтягивая ближе к себе:

— Давай ещё раз, — приказал он, показывая на манекен в конце зала.

Лея крепко сжала кулаки, пытаясь расслабиться и подготовиться к удару. Но когда она двинулась вперёд, её движения вновь оказались слишком поспешными.

Рауль с безжалостностью развернулся и схватил её за руку, резко выворачивая её за спину:

— Ты должна чувствовать все свои мышцы, — произнёс он сквозь зубы. — Собирай всю свою силу, иначе тебе никогда не выжить.

Он резко прижал её к полу, и боль вспыхнула во всём теле Леи, но она стиснула зубы и не издала ни звука.

— Повтори! — приказал Рауль, отпуская её. — И на этот раз не делай ошибок.

Лея поднялась на дрожащих ногах, чувствуя усталость и боль в каждой мышце. Её взгляд встретился с холодными глазами Хавьера.

— Не один раз, а десять, — добавил Хавьер, не оставляя ей выбора.

Она вздохнула глубоко и, борясь с собственным телом, снова начала выполнять задание. С каждой новой попыткой её движения становились всё более точными, но боль не утихала. В какой-то момент Рауль вновь подошёл к ней, схватил её за плечо и резко кинул на пол.

— Слишком медленно! — закричал он. — Ты должна быть быстрее!

Лея чувствовала, как слёзы раздражения и боли подступают к глазам, но она знала, что любую слабость они воспримут как непростимое преступление. Она поднялась снова и ещё раз атаковала манекен, вложив в удар всю свою волю. На этот раз её движение было идеальным.

— Вот это уже лучше, — сказал Рауль, и в его голосе, возможно, впервые прозвучало одобрение.

Хавьер подошёл ближе и наклонился к Лее, держа её за подбородок:

— Помни это ощущение и никогда больше не ошибайся, — тихо произнёс он.

Эти слова стали для неё новым источником силы и решимости. Лея знала: она будет бороться до последнего дыхания, делать всё возможное, чтобы выжить и стать сильнее.

Каждую ночь, лежа на грубом матрасе в углу подвала, Лея впадала в состояние паники, не в силах стушевать учащённое дыхание и пронзительный страх, который плотно обволакивал её мысли. Она слышала каждый шорох, каждый скрип двери как угрозу, готовую ворваться и поглотить её целиком. Мир, который она знала, рассыпался в пыль, оставив место лишь для невыносимого напряжения, что тянуло её нервы как струны на грани разрыва.

С каждым днём беспокойство становилось её постоянным спутником, сжигая изнутри последние крупицы надежды. Страх перед родителями стал казаться чем-то слабым и далёким, почти несуществующим. Теперь её ночные ужасы были наполнены мучительными образами тех мужчин — их хладнокровные взгляды преследовали её даже в минуты сна, заставляя пробуждаться в холодном поту и метаться в темноте. Жестокая реальность заполонила её разум, не оставляя места для сна или покоя.

— Иногда, чтобы выжить, нужно отказаться от тепла светлого солнца и принять холодные объятия самых тёмных теней, — тихо произнесла она вслух, размышляя о произошедшем.

— Именно так, — неожиданно прозвучал голос Хавьера из темноты. Он стоял в углу, наблюдая за ней.

— Теперь ты начинаешь понимать, — добавил Рауль, приближаясь. В его глазах мелькнула мрачная усмешка.

Лея кивнула, осознавая, что их слова и настойчивость в тренировках начали менять её. Она знала, что должна быть готова ко всему, что может случиться.

— Я готова, — твёрдо сказала она, готовая продолжать своё обучение и погрузиться в мрак, чтобы стать сильнее.

Лея старательно продолжала свои тренировки, сталкиваясь ежедневно с мучительными вызовами. Её тело, покрытое синяками и кровоподтеками, напоминало карту войны, где каждая метка была свидетельством пережитой боли. Её руки и ноги дрожали от усталости, но она не могла позволить себе остановиться.

— Как тебе не холодно драться на этом дьявольском бетоне? — Лея спросила Рауля, наблюдая, как он ловко вертит в руках нож.

— Когда живёшь на грани, холод становится твоим союзником, а не врагом, — ответил он, его слова резали воздух, как лезвие. Он бросил нож ей под ноги, заставив её резко отскочить в сторону.

Хавьер в этот момент наполнял грязную железную чашку водой.

— Пей, тебе нужно сохранить каждую каплю силы, — сказал он, протягивая ей пыльную чашку. Его глаза были холодными, без намека на сострадание.

Лея жадно выпила воду, чувствуя, как ледяная волна прокатывается по её горлу. Усталость была на пределе, но она знала, что это ещё только начало.

— Здесь тренируется не только тело, — продолжил Тенеход, туго затягивая верёвку вокруг запястья девушки. Верёвки впивались в её кожу, оставляя глубокие следы. — Твой разум должен быть острым, как бритва. Ошибки здесь будут стоить тебе жизни.

— Но как научиться не ошибаться? — Лея посмотрела на него с отчаянием в глазах.

Ошибки неизбежны, — отвечал Рауль, грубо схватив её за плечо и заставив присесть на корточки. Она скривилась от боли, но не осмелилась пожаловаться. — Но каждая ошибка — это твой урок. Ты либо учишься, либо умираешь. Таков путь настоящих воинов.

— Кажется, я начинаю понимать, — прошептала она, опустив глаза, как будто пытаясь спрятать свои слабости.

— Нет, ещё не понимаешь, — произнёс Хавьер, его голос холодел подобно прикосновению смерти. Он подошел ближе, подняв её лицо за подбородок, принуждая посмотреть ему в глаза. — Ты поймешь только тогда, когда страх перед ошибкой исчезнет полностью. Тогда, и только тогда, ты станешь одним из нас.

Лея почувствовала, как по её щекам текут слёзы, смешиваясь с потом и грязью. Но она знала, что не имеет права проявлять слабость. Она закрыла глаза на мгновение, собрав всю свою оставшуюся силу, и открыла их снова, полные решимости.

— Я буду учиться, — твердо сказала она, её голос дрожал, но в нём звучала ярость и отчаяние. — Я справлюсь.

Рауль и Хавьер обменялись многозначительными взглядами, видимо с удовлетворением замечая её готовность.

— Отлично, — произнёс Рауль, отпуская её. — Значит, начнем с настоящего ада.

И их лица тут же окаменели.

Рауль резко дернул за веревку, заставив её упасть на колени. Грубая текстура бетона разодрала кожу на её коленях. Хавьер, не колеблясь, поставил тяжелую ногу на её спину, надавливая всем весом. Лея почувствовала острую боль, как будто её позвоночник трещал под давлением.

— Поднимайся, — прорычал Рауль, наблюдая, как она борется с болью. Каждый её вздох был сражением, каждая попытка подняться — страданием, но она встала, несмотря на дрожь в конечностях.

— Ты не имеешь права на слабость. Не здесь, — холодно произнес Хавьер, проходя мимо. Он ударил её плетью, оставив глубокий порез на спине. Лея стиснула зубы, чтобы не закричать, её тело дергалось от боли, но она не упала.

— Это не конец, Лея. Это только начало, — добавил Рауль, бросив ей новый вызов. — В тени не место страху и боли. Только сила. Только выживание.

Лея знала, что предстоящие дни и ночи будут ещё более жестокими. Но внутри неё горел огонь. Она была готова принять любую боль, любую жестокость, если это приближает её к цели.

Вечером, лежа на жёстком матрасе, Лея Ван Хофф испуганно обдумывала предстоящую встречу с Алехандро Лоренцо. В её голове роились образы ужасных испытаний, что ждали впереди.

На следующий день Алехандро сам спустился в подвал оценить её прогресс.

— Алехандро, — начала Лея, её голос дрожал, а горло пересохло. — Я делаю всё, что ты требуешь. Когда я буду готова к следующему шагу?

Алехандро, высокий и мрачный, буравил её своим ледяным взглядом, погружая в тишину.

— Готовность не измеряется днями, — наконец ответил он, медленно подходя к ней. — Это состояние души. Когда в тебе не останется страха ни перед чем и ни перед кем. Когда твои мысли остынут до температуры этого подвала — вот тогда будешь готова. Ты только начинаешь, но помни: конец пути определяешь только ты сама.

Эти слова били по её внутреннему миру, как грубая дубина. Она поняла, что дорога к свободе намного длиннее и беспощаднее, чем она могла себе вообразить. Но теперь в её сердце зажглась неукротимая решимость.

— Я готова продолжать, — твердо произнесла она, прочно вставая на ноги. — И я не остановлюсь, пока не добьюсь своего.

Алехандро ухмыльнулся, удовлетворённый тем, что наконец-то увидел в ней искру того, что нужно.

— Тогда иди и учись. Путь открыт.

Лея ощутила холодок сожаления за свои решения, но пути назад уже не было. Трудный, грубый мир банды захватил её, и теперь нужно было сражаться за своё место или быть раздавленной.

— Как долго это будет продолжаться? — спросила Лея, бросив осторожный взгляд на Алехандро. — Сколько времени потребуется, чтобы я смогла доказать свою преданность?

— Время здесь не имеет значения, — Алехандро отвернулся и прошёлся по комнате. — Главное — твоя решимость. Каждый шаг приближает тебя к цели, но каждый шаг может также стать последним, если ты не готова.

Лея вздохнула, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться.

— А что станет конечной точкой? — настаивала она, не желая отпускать тему. — Как узнать, что я действительно достигла того, что требуется?

Алехандро остановился и повернулся к ней.

— Это ты сама ощутишь, Лея. Когда страх и сомнения исчезнут, когда каждый твой поступок будет уверенным и целенаправленным. Когда ты станешь такой же, как холод этого подвала, — вот тогда ты будешь готова.

Его слова звенели в её ушах, пробуждая затаенные силы и решимость.

— Я сделаю это, — сжала кулаки Лея. — Я пройду через всё, что потребуется. Ты увидишь.

Алехандро кивнул, признавая её решимость.

— Хорошо. Ты делаешь успехи. Но помни одно: даже самая сильная воля может быть сломана. Держись за свою веру, иначе этот путь сожрет тебя живьём.

Лея вновь ощутила ледяной холод сожаления, но знала, что пути назад нет. Теперь ей предстояло до конца следовать выбранной дороге, сражаясь за своё место в жестоком мире «Альтаира».

Глава 2. В вихре забытых снов

Взрыв цвета — в сердце ураганов, где каждый оттенок пленяет душу.

Лея, сидя в темной, сырой комнате, с трудом смирялась с новой реальностью. Её некогда беспечная жизнь теперь казалась далекой, почти нереальной. Она вынуждена подчиняться приказам, которые шли вразрез с её моральными принципами и инстинктом самосохранения. Каждый новый день приносил ей новые испытания, проверяя её пределы возможностей.

Учебные занятия начинались рано утром и заканчивались поздним вечером, не оставляя ни минуты для отдыха. Сегодня ей вновь предстояло тренироваться в стрельбе. Её руки дрожали, когда она взяла в руки пистолет, вес металла казался непосильным. Тенеход, высокий и худощавый мужчина с глазами цвета ночного неба, вглядывался в неё, словно рассчитывая её шансы на выживание. Его жесткий голос эхом раздавался в пустом тире:

— Целься как следует, иначе следующая пуля будет твоей. Ты думаешь, что тебе кто-то поможет? Забудь! — Он бросил ей презрительный взгляд. — Здесь нет героев, только слабые и сильные.

Лея прикусила губу до крови, чтобы не заплакать. Она знала, что слёзы — это слабость, и они не потерпят её слёз. Её пальцы крепче обхватили рукоять, и она сосредоточилась на мишени. Снова и снова прозвучали выстрелы, каждый из которых отдавался в её душе эхом ужаса.

Тенеход подошел ближе и, не терпя никакой задержки, душил её своими словами:

— Ты слишком медлительна, Лея. Жми на спуск, и почувствуй, как от тебя уходит страх! — Его голос стал ледяным. — Или хочешь, чтобы Рауль устроил тебе новые пытки? Или тебе нравится, когда тебя заставляют кричать от боли?

Лея закрыла глаза на мгновение, вспоминая последние «уроки» Рауля. Каждый удар ошеломлял её, но заставлял крепче держаться за жизнь.

— Я стреляю, Тенеход, — прошептала она, стиснув зубы и навела прицел на мишень. Пальцы её дрожали, но она знала, что должна преодолеть это.

— Слишком много слов, мало дела. Смотри и учись! — Тенеход выхватил у неё пистолет и выстрелил в мишень с идеальной точностью. Затем он вернул оружие обратно, помятые губы искривились в презрительном оскале.

Лея снова взяла пистолет, закрепилась на ногах и прицелилась. Её сердце билось словно барабан, каждый удар отдавался в ушах.

— Не как робот, Лея! — закричал Тенеход. — Почувствуй силу оружия! Ты должна понять, это не просто кусок металла — это твоё спасение или погибель!

Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась. Но перед тем, как начался выстрел, её пронзил голос позади:

— Жалкий стрелок, — усмехнулся Тенеход. — Если ты не улучшишься, тебе здесь не выжить. Стоит ли тебе продолжать пытаться?

После стрельбы ей предстояло учиться обезвреживать бомбы. Коготь, невысокий, коренастый мужчина с обезображенным лицом и жутким шрамом через один глаз, стоял сзади, наблюдая за каждым её движением. Он показывал ей, как осторожно резать провода, избегая детонации.

— Ну, что, милая, готова к обучению? — язвительно спросил он, протягивая ей плоскогубцы. — Это одно из тех умений, которые или умеешь, или умираешь.

Лея чувствовала, как её руки потели, пальцы слегка дрожали. Один неверный шаг, и все может закончиться.

— Возьми себя в руки, — прорычал Коготь, ударив её по плечу так сильно, что она едва удержала равновесие. — Время — деньги, а здесь время — это еще и твоя жизнь.

Её глаза наполнились слезами от боли, но она сглотнула, заставляя себя сосредоточиться.

— Вот так. Начни с красного провода, — указал он пальцем. — Помни, если ошибёшься, это будет великолепный фейерверк, и я буду единственным зрителем. — Ты уж постараешься сделать шоу интересным, правда? — ухмыльнулся он, показав кривые зубы.

— Я стараюсь, — она попыталась не выдать свой страх в голосе.

— Плотнее держи плоскогубцы, — прорычал он, схватив её за руку и больно сжав, подгоняя её пальцы сжать инструмент плотнее. — Этот провод капризный. Если сделаешь все правильно, мы не разлетимся на кусочки.

Она сглотнула, чувствуя, как капли пота стекают по вискам.

— И помни, — её пальцы сжимали инструменты до побеления костяшек, — тебе нужно будет убрать оставшиеся провода в правильном порядке, иначе… — он замолчал, наклоняясь поближе и шепча на ухо: — Ты не просто умрешь, ты разлетишься на части.

Её сердце колотилось яростно, но она старалась сосредоточиться на каждом шаге. Она знала, что даже малейшая ошибка означала ужасную смерть.

— Видишь зеленый провод? — продолжал он, его дыхание обдавало её ухо оглушающим холодом. — Его нельзя трогать, иначе вся эта штука взлетит на воздух.

— Я понимаю, — шепнула она.

— Не делай попыток понять. Сделай! — рявкнул он так громко, что её голова звенела.

— Хорошо… — Она аккуратно перерезала красный провод, стараясь игнорировать свирепые глаза Когтя, которые, казалось, вгрызались в её душу.

— Неплохо, — впервые за всё время его голос прозвучал менее зло. — Теперь следующий.

Каждое движение давалось с трудом, каждое касание провода казалось ей последним. Но она знала: если взять себя в руки и перебороть страх, у нее есть шанс выжить.

— Давай, девочка, — прошипел Коготь, его голос зловеще зазвенел в ушах. — Сделай это, или я стану свидетелем самого красивого фейерверка в моей жизни.

Она глубоко вдохнула, прицеливаясь на последний провод. Время замедлилось, сердце билось в такт каждой секунде. Наконец, аккуратно, словно хирург, она отрезала провод.

Ничего не произошло. Бомба осталась неактивной.

— Отлично, — похвалил Коготь, отступая на шаг. — Но не расслабляйся. Это была всего лишь тренировочная. В следующий раз всё будет по-настоящему.

Она кивнула, понимая, что это был только первый шаг в подготовке, которая могла стоить ей жизни.

Прежде чем Лея смогла перевести дыхание, дверь комнаты распахнулась. Вошли двое громил, один из которых держал за волосы молодого мужчину с кровавым лицом.

— Что тут у нас, Коготь? — спросил один из них, отпуская пленного на пол.

— Учебные моменты. Хочеш подучиться? — Коготь ухмыльнулся. — Лея, знакомься, это твой новый подопытный.

Лея крепко сжала плоскогубцы, чувствуя, как страх и отвращение переполняют её.

— Ты поработай с этой бомбой, — произнес Коготь, указав на другую взрывчатку, — или его жизнь оборвётся здесь и сейчас.

— Пожалуйста, не надо… — простонал пленник, поднимая глаза на Лею.

— Ладно, — прошептала Лея, начиная разбирать очередную смертоносную головоломку. Она знала, что будет следовать его указаниям, потому что ошибка сейчас могла привести к потере ещё одной невинной жизни.

В один из дней Лее Ван Хофф дали задание: убить мелкое животное, чтобы доказать, что она способна выжить в жёстких условиях. Они привели маленького котёнка и положили его перед ней. Она схватилась за нож, но её рука дрожала. Глаза котёнка смотрели на неё, полные страха. Внутри неё разгорелась жестокая борьба — её человеческая сторона кричала против этого бесчеловечного акта, но инстинкт выживания подталкивал её к действию.

Лея стояла, дрожа, как осиновый лист, с ножом в руке. Сердце колотилось в груди, глаза котёнка умоляли о пощаде, но её разум утопал в смеси отчаяния и необходимости. Слёзы подступали, но она старательно их гнала прочь. Она знала, что это должно быть сделано. Либо она, либо эта невинная жизнь.

Тенеход наблюдал за ней с ледяным безразличием, как будто перед ним был всего лишь инструмент для выполнения его жестоких задач. Его голос прозвучал как сталь.

— Ты должна это сделать, — холодно сказал он, приблизившись, и его тень покрыла её хрупкую фигуру. — Это часть подготовки. — Он резко схватил её за волосы, заставив вскрикнуть от боли, и подтянул к себе, заставив взглянуть ему в глаза. — Ты или этот кот. Решай быстро!

Лея вновь посмотрела на котёнка, силясь принять решение. Нож казался невероятно тяжёлым, но она знала, что нет выхода. Если она не сделает это, её ждёт нечто гораздо более ужасное. Её дыхание участилось, и она сделала вдох, чтобы набраться решимости.

— Я… я сделаю это, — прошептала она, пытаясь унять дрожь в голосе. Её рука поднялась, но в тот момент, когда лезвие приблизилось к животному, её охватили новые сомнения. Она не могла этого сделать. Это было против её природы.

Тенеход заметил её колебания и усмехнулся. Его рука крепче сжала её волосы, прижимая голову к земле.

— Ты слишком слабая, — усмехнулся он. — Возможно, ты просто не создана для этого.

— Нет! — вскричала Лея, пытаясь подняться и стиснуть нож крепче. — Я смогу!

Она заставила себя снова взглянуть на котёнка, но его жалобный взгляд пронзал её насквозь. Её рука задрожала ещё сильнее. Внутренняя борьба разрывала её на части. Хавьер увидел её колебания и ещё больше ужесточил хватку. Он вгляделся ей в глаза с холодной решительностью, напоминая о возможных последствиях её слабости.

— Ты охотник или добыча? — прошипел он, толкая её голову сильнее, почти касаясь земли.

В этот момент Лея почувствовала, как нож резал её ладонь, словно злобный шип, впивающийся в неготовую плоть. Она стиснула его так сильно, что остриё буквально прорезало кожу, оставляя за собой дорожку красной червоточины. Кровь капала на пол, смешиваясь со слезами отчаяния — жалкие капли, похожие на раскатистый гром в её душе. Она глубоко вдохнула, заполняя лёгкие воздухом, багровым от боли и ярости, как если бы сама злость набирала силу, жаждая освобождения. Внутренний голос, тот, что всегда призывал к человечности, постепенно замирал под тяжестью жестокой необходимости, словно капля ртутного зеркала, разбивающегося о камень.

В каком-то безумном порыве, чтобы доказать свою способность выжить, Лея подняла нож так резко и с таким яростным рывком, что котёнок лишь пискнул, прежде чем его жизнь погасла под четким и насильственным ударом, как свет свечи, задушаемый зловещим ветром. Тенеход наблюдал, как Лея покачнулась, впав в шок, но в её глазах больше не было колебаний — это был момент, когда её сломали, словно беззащитного птенца, выброшенного из гнезда, чтобы понять, что в этом жестоком мире нет места для милосердия.

Кровь, тёплая и липкая, окатила её руки, словно тёмные реки, стремящиеся затопить берега её рассудка. Она хотела закричать, издать вопль ужаса и отчаяния, но лишь беззвучный плач вырывался из её груди, как глухой звук падающего камня. Тенеход вновь отпустил её волосы, удовлетворённо усмехнувшись, подобно хищнику, который поймал свою жертву в ловушку.

— Видишь, это не так уж и сложно, — холодно произнёс он, отстраняясь, как будто его слова были выстрелом, пронзённым ядовитой стрелой. — Возможно, у тебя есть шанс.

Она медленно убрала нож и посмотрела на свои залитые кровью руки, осознавая, что каждый такой поступок отнимает у неё кусочек души, как краски, стираемые с полотна. Лицо котёнка навсегда останется перед её глазами, подобно печальному отражению в разбитом зеркале, напоминанием о том, что она потеряла в этот момент.

Каждый раз, когда Лее приносили еду, она видела подносы с блюдами, которые когда-то можно было посчитать лакомствами, как громкие праздники в её памяти. Теперь же каждый кусочек мог стать её последним в этой жизни; они казались зловещими, завуалированными вуалью яда. Горечь паники тесно сжала её горло, и запах еды внезапно утратил всякое очарование, обернувшись грубой издёвкой, как эхо смеха врага. Это была ещё одна форма издевательства, ещё одна форма контроля, как тёмные облака, сгущающиеся над горизонтом.

Хавьер часто сидел в углу камеры, его глаза сверкали удовольствием, как у хищника, наблюдающего за дичью, изучающего каждое её движение. Коготь вошёл в комнату с лёгкостью, словно казнь была его естественным состоянием, как тень, способная обмануть свет. В руках он держал нож, поигрывая им, будто от этого зависела его жизнь, словно это была марионетка, подчинённая его воле и желанию.

— Будешь ли ты в состоянии подготовить себя для следующего задания? — спросил Коготь, с ухмылкой, которая заставила кровь Леи застыть в жилах. — Чудеса случаются, но не для таких, как ты.

Её руки дрожали, и куски хлеба падали с её пальцев обратно на поднос. Хавьер фыркнул, его смех был ледяным, что мог бы пробить сквозь стены других камер.

— Ты выглядишь голодной, — сказал Хавьер, его голос был на грани мягкости и жестокости. — Может, на этот раз, яд в еде будет помягче? Или, возможно, ты бы предпочла сразу смерть?

Она почувствовала, как холодный пот проступил на её лбу. Слёзы бессилия жгли её глаза, но внутри билось желание противостоять. Она подняла взгляд, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Я сделаю всё, что вы скажете, — прошептала она, зная, что это лишь даст им ещё больше удовлетворения.

Коготь наклонился ближе, его лицо оказалось так близко, что она почувствовала запах железа, впитавшийся в его кожу.

— Это мы и хотели услышать, — прошептал он, его слова были как яд, проникающий глубже в её психику.

Хавьер удовлетворённо кивнул, снимая напряжение с плеч.

— Убедитесь, что она ужинает, — приказал он стражам, покидая камеру. — Завтра у неё будет много времени на размышления.

Коготь выпустил из лап нож, который вклинился в деревянный стол перед Леей, оставляя глубокую царапину, словно отметку их власти. Её сердце билось со скоростью молнии, но действия и слова показывали только одно — они были хозяевами её страха, её жизни.

Когда дверь камеры закрылась за Хавьером, кликающий звук замка прозвучал как последний удар молота по ковадлу её судьбы. Коготь остался на месте, его глаза изучали её каждое движение, обжигая своими пристальными взглядами. Она знала, что никто не придёт её спасать.

Ещё более жестокий штрих добавлялся в то, как Коготь наслаждался её страданиями, каждое его движение было направлено на унижение и подавление её воли. Он медленно доставал из кармана горсть соли и делал вид, что собирается посыпать хлеб, атакуя своим хищным взглядом её нервные окончания, заставляя её трепетать от ужаса.

Она медленно поднесла дрожащую руку к подносу с едой, понимая, что каждый кусок мог быть её последним, каждый укус — смертельной ловушкой. Тем не менее, голод был слишком силён, и она вынуждена была бороться с собственным телом, которое требовало хоть какого-то источника энергии. Её воля к жизни, казалось, была надломлена, но ещё не до конца.

Вдруг Коготь схватил её за руку, сжимая её так, что пальцы болели. Он приблизился, его дыхание жгло её кожу.

— Не забывай, Лея, — прошипел он, — твоя жизнь теперь в наших руках. И мы можем прекратить её в любой момент.

С этими словами он отбросил её руку, как если бы это был мусор, оставив на её запястье красные следы своей жестокости. Лея знала, что борьба только начиналась.

Коготь наблюдал, наслаждаясь видом её мимолётной силы и снова нарастающего ужаса. Яркие тени танцевали на стенах камеры, как бы отражая её внутренние тревоги. Он медленно подошёл к столу, свои шаги намеренно делая тяжёлыми и звучными, словно пытаясь вдавить каждое мгновение террора и беспомощности в её разум.

— Завтра, — сказал он, и её сердцебиение снова участилось. — Завтра для тебя начнётся новый этап. Постарайся выспаться. — Его слова звучали так непринуждённо, что их реальная жестокость была ещё более пугающей. Он оставил её одну, погружённой в омут своих страхов, где каждый звук, каждая тень угрожали уничтожить её остатки надежды.

Тяжело дышащая Лея замерзает, чувствуя, как холод проникает в её кости. В её сознании крутятся вопросы: сколько ещё она сможет выдержать? Какой ценой её жизнь теперь будет измеряться?

Она знает одно: каждый новый день в этом аду требует от неё смелости, стойкости и бескомпромиссной воли к жизни. И хотя страх и боль спутники её новой реальности, где-то глубоко внутри сохраняется слабый огонёк надежды на освобождение, на возвращение к нормальной жизни.

Ночью Лея не могла уснуть. Мысли о предстоящих испытаниях кружились в голове, смешивая тревогу с адреналином. Послышался скрип открывающейся двери, и она вздрогнула.

— А, вот ты где, — громко произнёс Коготь, его голос прорезал ночную тишину, как нож.

Она с трудом подавила инстинкт дотянуться до стёклышка под подушкой.

— Есть ещё один урок на сегодня, — он бросил взгляд на её застывшее лицо и ухмыльнулся. — Как насчёт проверки твоих боевых навыков?

Лея встала, стараясь не выдавать свой страх.

— Что ты задумал?

— Выйди наружу и увидишь.

Предчувствуя худшее, она направилась к выходу, её каждый шаг отзывался гулким эхом в ночной тишине. Снаружи был костер, его багровые языки плясали в темном небе, посреди которого были привязаны несколько человек.

— Это твои цели, — сказал Коготь, указывая на пленников. — Твоя задача — не промахнуться.

Лея оглянулась на Когтя:

— Это не урок, это бойня.

— Это твой выбор. Либо ты становишься тем, кого нужно обуздать, либо ты научишься подчинять.

Она взяла ружье, чувствуя дрожь в ногах.

— Ты либо стреляешь сейчас, либо пропускаешь следующий урок, а там уже точно не будет времени на ошибки, — Коготь скрестил руки на груди.

Её пальцы сжались на спусковом крючке. Сердце билось против воли. Пленники смотрели на неё с ужасом в глазах. Лея подняла оружие и…

Выстрел разорвал ночь. Первым пленник схватился за сердце и упал, потом второй — голова его отлетела в сторону, третьему пуля пробила череп. Тишина вернулась в лес.

— Неплохо, девочка, — сказал Коготь, его голос был спокоен. — Но не расслабляйся. Это всего лишь начало.

Лея нахмурилась, смотря на мертвые тела. С каждым выстрелом она чувствовала, как что-то в ней ломается, превращается в холодный камень.

— И не забывай, Лея. Завтра ты с другими новобранцами идешь на задание. На этот раз без тренировок. Ты либо справишься, либо умрешь.

Она кивнула, понимая, что каждый шаг, каждое движение теперь будут сопровождаться темными тенями страха и боли. Коготь внимательно наблюдал за ней, улыбаясь угрюмой ухмылкой:

— Добро пожаловать в реальный мир, Лея.

Теперь ей предстоит доказать, что она достойна выжить. И делать это снова и снова.

Лея стояла неподвижно, держа ружье в руках. Ночная прохлада обволакивала её, но она не ощущала холода. Казалось, мир вокруг застыл, увязнув в тяжести её решений и поступков.

Сердце гулко билось, словно пыталось вырваться из груди. Лея опустила голову, глядя на свои руки — они ещё дрожали от недавнего выстрела. В каждом пальце чувствовался пульс, отдаваясь болью, словно кожа горела от прикосновения к холодному металлу.

В голове Леи стояла тишина. Она знала, что каждый шаг, каждое движение будут сопровождаться тенями страха и боли. Но пока её душа ещё оставалась невинной, слабой и беспомощной. Она понимала, что жизнь больше никогда не будет прежней, и каждый шаг в дальнейшем будет испытанием её человечности.

Она опустила ружье, и это движение казалось ей последним актом сопротивления. Но уже вскоре она почувствовала, как холодный камень начал проникать в её сердце, формируя непроницаемую стену, которая должна была защитить её от боли, отчаяния и страха.

Теперь ей предстоит доказать, что она достойна выжить. И сделать это снова и снова, каждый раз оставляя всё меньше места для надежды в своей душе.

Глава 3. Когда затихает вселенная

Женщина с крыльями ищет небесные огни, мечтая о свободе и бесконечности.

Акт 1: Задание