Я считал, что право на смерть принадлежит каждому изначально, неотъемлемо, и, если выбора умереть нет, а есть лишь хваленое право на жизнь, исчезает и свобода воли.
Мне не раз приходило в голову: а что, если Зверев или другой подобный ему ничтожный (с точки зрения нас, «здоровых» и «умных») доходяга — и есть тот самый трансцендентный человек, о котором пишет Рене Генон?
