Алина стояла у окна и тарабанила пальцем по стеклу. Она прощалась с родным городом, друзьями, мамой и папой, со своей карьерой профессионального журналиста. Ее размышления прервал звонок в дверь. Она нерешительно подошла к двери, повернула ключ в замке и распахнула входную дверь.
— Мама?! А я тебя сегодня не ждала, — недоумевала Алина.
— Хотела сюрприз тебе сделать и еще раз поговорить с тобой о том, что ты разрушаешь свою жизнь! — начала поучать мать.
— Мама, не начинай своих нравоучений… Ну какую жизнь? Мне тридцать пять лет… и если оглянуться, подвести итог, то можно смело сказать: моя жизнь еще и не начиналась, мамочка.
Ксения Петровна прошла в комнату: ей грустно было видеть вещи дочери, аккуратно упакованные в коробки. Сердце матери билось отчаянно: взрослая женщина искала повод, чтобы остановить дочь от безумного шага в неизвестность. Она подняла свои печальные глаза и устремила свой взгляд на Алину.
— Ты хочешь, чтобы я ответила за тебя, милая дочь?! Хорошо, я скажу. К тридцати пяти годам ты добилась многого: превосходная квартира в центре Екатеринбурга, серьезная карьера криминального журналиста… — начала было Ксения Петровна свою торжественную речь, но ее прервала Алина.
— Можно я продолжу, мам! Холодные стены, к которым я возвращаюсь ежедневно. Меня никто не ждет в моей шикарной квартире, никто не встречает, никто не накроет ужин… продолжу: случайный секс…
— Алина! Смени тон, ты все-таки образованная женщина, а не дешевка! — Ксения Петровна была возмущена словами дочери.
Но Алина будто не слышала матери:
— Карьера? Я вообще не могу терпеть этого слова… да, не скрою: я профессиональный журналист: гоняюсь за криминальными новостями целыми сутками, чтобы быть первой, но я устала, мама. Я хочу просто жить… а не строить карьеру, — Алина снова подошла к окну и стала тарабанить пальцами по стеклу в знак протеста.
— Я не узнаю свою девочку… Что с тобой, Алина? — всхлипнула Ксения Петровна.
