Кай Майер

Аромат книг

Роман

УДК 821.112.2-312.9

ББК 84(4Гем)

М14

Перевод с немецкого

Татьяны Лавровой

Майер К.

М14 Аромат книг: роман / Кай Майер ; пер. с нем. Т. Лавровой. – М. : ООО «Издательство Робинс», 2019. – 416 с.

Волшебный библиомантический детектив в эпоху викторианского Лондона.

Лондон – город, очарованный книгами. Мерси Амбердейл, талантливая библиомантка, всё детство провела в книжных магазинах и антикварных лавках. Она знает множество колдовских историй, которые помогают ей ночами доставать самые ценные экземпляры для богатых коллекционеров в секретных библиотеках Англии.

Однажды, идя по следу книг, она попадает на место загадочного убийства: книжный торговец сгорел посреди своего магазина, но ни один лист бумаги не пострадал. Мерси попадает в круговорот магических интриг и тёмных семейных тайн, пока поиск правды не приводит её к разгадке всей истории.

Original published as: Kai Meyer «Die Spur der Bucher»

© 2015 by Kai Meyer For German edition © 2017 S. Fisher Verlag GmbH, Frankfurt am Main

© ООО «Издательство Робинс», перевод, издание на русском языке, 2019

ISBN 978-5-4366-0567-8

Все права защищены. Любое копирование разрешено только с письменного согласия правообладателей

ОТ РЕДАКТОРА

Буквально с первых страниц вы переноситесь в Лондон XIX ве­ка. Но если вы ожидаете оказаться в мире английских аристократов, танцевавших на балах, то вам сразу же напомнят, что был и другой Лондон: грязный, шумный, окутанный жутким смогом и зловонный.

Именно в такой обстановке разворачивается самая настоящая детективная история в жанре фэнтези. А в центре невероятных событий – главная героиня библиомант Мерси Амбердейл, девушка, обладающая редким даром – высвобождать из книг особые силы. Но не буду забегать вперёд, скоро вы сами обо всём узнаете.

Как и положено детективному роману, здесь много сюжетных линий, прослеживаются классические, но несколько переосмысленные приёмы, а довершает всё китайская мафия, почтенные джентльмены и таинственные незнакомцы. При этом центральной темой повествования являются, конечно же, книги, и Майер искусно поднял извечный вопрос, считать ли серийные романы литературой или всё-таки нет. И тот факт, что он посмел рассуждать об этом в фэнтезийном произведении, конечно, впечатляет.

В то же время «Аромат книг» – это история о потерях и о том, как бороться с чувством вины. Автору превосходно удалось передать внутренний мир своих персонажей, чутко и без псевдопсихологических штампов. Таким образом, «Аромат книг» – в том числе притча о принятии судьбы.

Чтобы окончательно вас заинтриговать, отмечу, что автор виртуозно включил в произведение типичные элементы готического романа, избежав при этом стереотипов. Любители историй про Джека-потрошителя и доктора Джекила наверняка это оценят.

Не сомневаюсь, что фанаты фэнтези с удовольствием погрузятся в удивительный мир библиомантики, созданный Кайем Майером, и получат огромное удовольствие от прочтения независимо от того, знакомы они с трилогией «Время библиомантов» или нет.

Дорогие читатели!

Книга, которую вы держите в руках, – в некотором смысле предыстория трилогии «Время библиомантов». В некотором смысле, потому что она уводит читателя в тот же мир библиомантики, но на полтора столетия раньше. Здесь действуют другие герои и другие законы, – хотя, безусловно, присутствуют и дружба, и приключения, и загадочные убийства, и любовь.

В этой книге автор распахивает перед нами дверь в Лондон XIX века – Лондон из романов Диккенса и рассказов Конан Дойла про Шерлока Холмса, Лондон Джека-потрошителя, доктора Джекила и мистера Хайда.

Библиомантика, которую придумал Майер, – по сути, лишь удачная метафора того, на что способен каждый из нас, листая страницы любимых книг. Книги действительно придают нам силу. Книги могут стать рычагом, позволяющим примириться с реальностью тогда, когда она совершенно не соответствует нашим ожиданиям. И бывают в жизни моменты, когда книжные персонажи значат для тебя ничуть не меньше, чем реальные люди. Я желаю вам, чтобы Мерси и её друзья стали для вас такими персонажами, – они того стоят.

Приятного чтения, друзья мои.

Татьяна Лаврова,

переводчик

Источник: Книги как светочи знаний. Путеводитель по Либрополису. 7-е издание, расширенное и дополненное. Лондон – Либрополис, 1998.

«Грошовые ужасы» – пренебрежительное обозначение дешёвых журналов в викторианской Англии, публиковавших романы с продолжением для необразованных низов общества. «Грошовые ужасы» выходили большими тиражами на бумаге плохого качества. Аналогичные издания выпускались в Германии (Groschenheft) и Соединённых Штатах (Pulpmagazine).

Предлагаются в антикварных книжных лавках во всех районах Либрополиса. Дождитесь, когда останетесь в лавке наедине с продавцом, и назовитесь коллекционером. Не повышайте голос. Особо шокирующие номера «Грошовых ужасов» хранятся под прилавком. Цены, как правило, не обсуждаются. Не читайте «Грошовые ужасы» на людях. Стыдитесь своего дурного вкуса.

ПРОЛОГ

Бесславный конец шайки Турпина

Глава первая

Больше всего на свете Мерси сейчас хотелось снова ощутить аромат книг, очутиться в уютной сутоло­ке книжных лавочек, в которых прошло её детство, пройтись вдоль книжных полок, на ходу проводя кончиками пальцев по корешкам книг, рядами стоящих на полках. Проникнуться упоительным чувством, когда достаточно взя­ть с полки один из томов, чтобы сбежать в другой мир, незыблемый и безопасный.

Однако Мерси Амбердейл была пленницей и единственным существом, от которого пахло книгами там, где она находилась. Мерси была библиоманткой, и винить в том, что сейчас она оказалась в отчаянном положении, ей следовало только себя.

– Как тебя зовут?! – крикнула мадам Ксу, наклонившись к каменному колодцу, на дне которого сидела Мерси. – И главное, кто ты такая?

– Не понимаю, чего вы от меня хотите, – донёсся голос Мерси из склизкой холодной темноты.

– У тебя есть имя?

– Клара! – выкрикнула Мерси. – Клара Пламптон.

– Если ты соврала, я всё равно об этом узнаю.

– Поэтому я и говорю правду.

Фокус конечно же заключался в том, чтобы всю дорогу врать без запинки: если замешкаться, выдашь себя с головой. До сих пор Мерси ухитрилась ни разу не сказать мадам Ксу правду. Она специально тянула время. Именно время сейчас требовалось её друзьям. Только от этого зависел успех всей операции.

Мадам Ксу, скрестив за спиной руки, расхаживала взад-вперёд рядом с круглым отверстием колодца и неотрывно следила за пленницей своими раскосыми угольно-чёрными глазами. Казалось, старуха-китаянка описывает круги вокруг колодца, даже не шевеля ногами: она скользила туда-сюда, словно заводная фигурка в музыкальной шкатулке. Бахрома её вышитого золотом халата то и дело задевала край колодца, одновременно поблёскивая в сиянии газового фонаря.

Мерси было семнадцать лет, и уже целых три года она носила за пазухой сердечную книгу. Стоя на дне колодца, она поворачивалась вокруг своей оси, не выпуская из виду мадам Ксу. Тёмно-рыжие пряди снова и снова падали на лоб девушки, липли к мокрому от пота лицу, а она снова и снова отбрасывала их назад.

Глубина колодца, в который угодила Мерси, вероятно, составляла примерно два человеческих роста. Его стены были гладкими, и лишь на самом верху (Мерси не могла туда дотянуться) из кладки торчал обрубок ржавой железной трубы. С него свисала густая липкая капля грязи. Каждый раз, когда китаянка оказывалась на уровне трубы, капля срывалась в колодец, где стояла Мерси.

– Кто послал тебя?

– Никто.

– Конечно, ты ещё молода, но действительно ли так глупа, чтобы вторгаться ко мне на свой страх и риск?

– Я у вас в ловушке, вам и решать.

Мадам Ксу трескуче рассмеялась. Этот звук напоминал рисование песком на стекле. Над ней нависала черепичная кровля, на которую пламя в газовом фонаре отбрасывало медно-золотые отблески.

– Ты угодила в ловушку. Это верно. Но до этого ты успешно миновала четыре другие ловушки. Для девицы это весьма недурно.

– Для девицы? Но ведь вы тоже женщина, и тем не менее стоите во главе лондонского Чайна-тауна. Вы заправляете Лаймхаусом, да что там, наверное, половиной Лондона. Не думаю, чтобы вы считали, что девица менее способна, чем мужчина.

– И тебе это нравится?

– Конечно. – Не успев договорить, Мерси поняла, что только что угодила во вторую ловушку, причём, в отличие от первой, сделала это не нарочно.

– Ага, значит, вот как из твоих уст звучит правда. – Мадам Ксу остановилась. Её сморщенное личико прояснилось, как будто разгладили скомканный пергамент. – Ты неплохо умеешь врать, дитя моё. Однако только что ты впервые говорила искренне, поэтому я вынуждена пересмотреть всё, что ты мне наплела до этого.

Мерси до крови прикусила губу. Возможно, сначала мадам Ксу и подозревала, что Мерси врёт, однако теперь она знала это наверняка. Мерси сама выдала ей образчик правды. Дело в том, что она действительно восхищалась мадам Ксу, сумевшей достичь столь многого. Скорее всего, в Лондоне жили лишь две женщины, чьи приказы всегда исполнялись без промедления. Одной из них была королева Виктория, а другой – мадам Ксу.

Мадам Ксу была самовластной правительницей Чайна-тауна, и, если верить слухам, другие многочисленные кварталы столицы Великобритании также негласно ей подчинялись. Обширные связи старухи-китаянки напоминали бледное, непримечательное растение, корни которого, однако, под землёй образовывали целую сеть и охватывали территорию от Темпл-парка до Королевских доков и от болот Хакни до Кенсингтона.

Мерси пока ещё верила в то, что ей всё-таки удастся перехитрить мадам Ксу, – пусть её уверенность только что и поколебалась. Конечно, в способностях Ксу сомневаться не приходилось, но всё же Мерси была библиоманткой, причём одарённой. И как только она сочтёт, что настал нужный момент, она воспарит из этой грязной дыры и, воспользовавшись своей сердечной книгой, проложит себе дорогу к свободе. А чем дольше Ксу будет считать её наивной дурочкой, по чистой случайности проникшей в её святая святых, тем лучше.

Лучше для Мерси, и совсем уж замечательно для остальных членов шайки Турпина, которые в этот самый момент крались по закоулкам на другом конце этой замшелой крепости. Если всё идёт по плану, Гровер, Филандер и Темпест как раз сейчас приближаются к цели. Но пока они не достигли её, всё зависело от отвлекающего манёвра Мерси.

Старая китаянка еле заметно наклонилась. С края проржавевшей трубы в глубину колодца, где стояла Мерси, снова упала капля жидкой грязи. Внезапно − Мерси не поняла, не уследила, каким образом, − мадам Ксу вытянула вперёд руки, зажгла спичку и бросила её в колодец. Мерси поймала её на лету большим и указательным пальцем, даже не обжёгшись: подобные фокусы ей давались хорошо.

– Оглядись! − приказала Ксу. – Что у тебя под ногами?

Мерси помедлила, потом опустилась на корточки, поднесла горящую спичку ко дну колодца и описала ею круг.

Сначала ей показалось, что на неровной поверхности, скорчившись, лежат выпавшие из трубы два рака, безжизненно распластавшиеся кверху лапками.

Мерси пригляделась. Это оказались руки. Из высохшей грязи высовывались две руки со скрюченными cудорогой пальцами.

Изначально Мерси решила, что колодезное дно залито цементом, однако теперь поняла: когда-то этот колодец был гораздо глубже. Мадам Ксу стоило лишь открыть кран – и колодец доверху залило бы грязью со дна протекавшей неподалёку Темзы. Вероятно, Мерси стояла на нескольких слоях засохшей грязи, каждая высотой в человеческий рост, и в каждом таком слое, словно муха в янтаре, застыло по человеку.

По такому человеку, как сама Мерси. Сюда попадали те, кто вторгался в святая святых мадам Ксу, те, кто по легкомыслию угодил к ней в ловушку.

Мерси медленно выпрямилась. С края трубы свешивалась новая капля. Удлиняясь, она раскачивалась взад-вперёд, словно сытый паук, пока наконец не оторвалась и не полетела вниз.

– Ещё раз тебя спрашиваю. – Мадам Ксу снова беззвучно заскользила вокруг колодца. – Кто послал тебя ко мне? Кто-то хочет заполучить что-то, принадлежащее мне. И тебе поручили добыть это.

Ксу не была библиоманткой, иначе Мерси давно бы почувствовала её ауру. По мере приближения библиоманты могли ощущать присутствие друг друга. Или старуха всё-таки подозревает, кто сидит у неё в ловушке?

Мерси судорожно пыталась скрыть свою неуверенность. Её правая рука скользнула в карман куртки, кончики пальцев коснулись переплёта её сердечной книги. Книга называлась «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Что поделаешь, свои сердечные книги библиоманты не выбирали. Книга Мерси, по крайней мере, помещалась в карман.

– Никто меня не присылал, – солгала она, однако потом изменила тактику, попытавшись сбить мадам Ксу с толку, выдав ей часть правды. – Мне стало любопытно. Я хотела знать, что представляет собой женщина, повелевающая таким количеством мужчин. Я хотела понять, как вы живёте, а ещё – как мне самой стать кем-то вроде вас.

По-видимому, лесть на Ксу не действовала.

– Ты хочешь что-то украсть. Но не деньги, ты не похожа на обычную воришку. – Она снова скользнула в освещённое фонарём пространство, и Мерси увидела на её лице злобную торжествующую улыбку. – Это глава из Книги, не так ли? Тебе нужна глава из Книги бутылочной почты, которая находится у меня.

Мерси открыла было рот, чтобы возразить, но китаянка опередила её:

– Могу поспорить, что заказчик – книготорговец или антиквар. С Холивелл-стрит или из Сесил-корта.

И по тому и по другому адресу обосновались старейшие книготорговцы Лондона. Мерси замерла. Она не хотела дать мадам Ксу понять, что та попала в яблочко.

Мистер Птолеми из «Кунсткамеры Дон Кихота» из Сесил-корта предложил ей кругленькую сумму, если она добудет эту главу. Сумму, достаточную для того, чтобы купить лекарства, которые могли продлить жизнь её приёмному отцу Валентину. Валентин тоже был книготорговцем, соседом Птолеми по Сесил-корту. Мерси выросла в его лавке. Валентин не подозревал, что Мерси пошла на сделку с его главным конкурентом, иначе он бы сделал всё от него зависящее, чтобы удержать её от этого. Он скорее смирился бы с неминуемой смертью, чем допустил, чтобы Мерси рисковала собой.

– Холивелл-стрит, – настороженно повторила мадам Ксу, – или Сесил-корт?

– Не понимаю, о чём вы говорите. – На этот раз Мерси и самой стало очевидно, что её ложь шита белыми нитками. Всё, всё шло не так. Даже прикосновение к сердечной книге не успокоило её.

Ксу на миг пропала из поля зрения Мерси, однако в следующее мгновение снова появилась. В левой руке у неё была птичья клетка в форме пагоды, которая болталась над колодцем. Правой рукой она открыла маленькую дверь. Внутри что-то зашуршало.

– Смотри. – Она качнула клетку, потом ухватила её обеими руками и вытряхнула содержимое на Мерси.

Из клетки выпало оригами и устремилось в колодец. Мерси хотела повернуться и поймать его, но споткнулась о «скрюченные руки» и упала на колени. Оригами в полутьме приземлилось перед ней, лёгкое как пёрышко, целое и невредимое. Это оказалась сложенная из белоснежной бумаги фигурка ящерицы. Она подняла продолговатую головку и как будто взглянула на девушку, хотя на узкой мордочке рептилии не было глаз. Ящерицу оживила библиомантика, и библиомантика же вдохнула в её лёгкое тельце жизнь.

«Она всё знает, – подумала Мерси. – Ксу с самого начала знала, что я библиомантка».

Если бы она ещё хоть как-то дорожила своей жизнью, она бы побилась об заклад, что китаянка как следует подготовилась к встрече с ней.

– Теперь, – с наслаждением произнесла мадам Ксу, − у нас есть пустая клетка и нам будет куда посадить твоих трёх друзей.

Глава вторая

Гровер ускорил шаг, и Филандер и Темпест вынуждены были сделать то же самое, чтобы нагнать его. Крепко сложённый темноволосый мальчик продвигался по коридору, зажав в правом кулаке скрученный экземпляр «Грошовых ужасов», словно дубинку.

– Это должна быть вон та дверь.

– Что-то я не уверен, – прошептал Филандер, когда все трое оказались перед закрытой дверью. – Вам не кажется, что... присутствие того, что мы ищем, должно ощущаться сильнее?

– Не обязательно, – возразила Темпест. – Здесь есть ещё что-то, что глушит библиомантику.

Голова девочки была, как всегда, обрита почти наголо, хотя последняя эпидемия вшей, постигшая бедняцкие бараки в квартале Сент-Жиль, утихла ещё три месяца назад.

Филандер не знал никого из жителей развалюх, кто был бы так чистоплотен и брезглив, как Темпест. Поэтому он тоже старался мыться через день и по утрам полоскал рот водой.

– Выходит, мадам Ксу и правда ведьма, – пробурчал Гровер.

– Может быть, не настоящая ведьма, – тихо добавила его младшая сестра. – Но... вы ведь тоже ощущаете это, правда?

Мальчики переглянулись и кивнули.

Все трое имели некоторое представление о библиомантике, пусть и весьма слабое. Они черпали силу не из настоящих книг, а из растрёпанных «Грошовых ужасов», дешёвых романов, издававшихся на плохонькой газетной бумаге, что давало повод настоящим классическим библиомантам презирать их. Мерси была единственной библиоманткой, не гнушавшейся иметь с ними дело, однако Филандеру казалось, что даже она в глубине души смотрит на них немного свысока.

Это Мерси придумала учредить шайку и назвать её в честь Дика Турпина, самого храброго из героев романов, печатавшихся в «Грошовых ужасах». И хотя официально главарём шайки из четырёх человек считался Гровер, решения в ней чаще принимала Мерси. Возможно, потому что Гровер и она... короче, в двух словах не объяснишь.

Что касается их экспедиции к мадам Ксу, то Филандер сильно сомневался в успехе плана Мерси, причём сомневался с самого начала, когда она озвучила его шайке Турпина. Своих опасений он тогда не высказал только потому, что боялся, что Темпест сочтёт его трусом.

Темпест было всего пятнадцать лет, она оказалась младшей среди них и впервые участвовала в операции шайки. Оба мальчика всячески оберегали и опекали её, причём каждый по своим соображениям. Многое указывало на то, что у Темпест есть задатки настоящей библиомантки и скоро она превзойдёт их обоих. Возможно, не за горами был тот день, когда девочке больше не понадобятся «Грошовые ужасы» и она будет черпать силу из настоящих книг.

Гровер не выпускал свою сестру из виду. В свои восемнадцать он был старшим в компании, на два года старше Филандера. Гровер берёг Темпест как старший брат, Филандер же втайне питал к ней привязанность другого рода, и, будь его воля, он бы немедленно отправил девочку в какое-нибудь безопасное место. С того момента, как они проникли на территорию мадам Ксу через канализационную трубу, ведущую к Темзе, ему не давала покоя мысль, что с Темпест может произойти какое-нибудь несчастье.

Гровер положил руку на облупившуюся дверь, подождал минуту, потом покачал головой и кивнул Темпест:

– Попробуй ты.

Девочка протиснулась между Гровером и Филандером; её узенькое личико было в саже и угольной пыли – для маскировки. На нём, как две луны, светились её голубые глаза. Примитивная маскировка в результате оказалась ни к чему: после пребывания в канализации все трое выглядели как трубочисты-подмастерья, которых немилосердные мастера протащили через все дымоходы Лондона. По сравнению с тем, где они только что побывали, торговать газетами и «Грошовыми ужасами» (именно так трое ребят обычно зарабатывали себе на хлеб) было равносильно воскресной прогулке в парке. Ни один из них, правда, никогда не гулял в парке по воскресеньям, однако они предполагали, что имеют об этом некоторое представление.

Закрыв глаза, Темпест положила обе руки на дубовую дверь, раздвинув пальцы левой руки и крепко зажав в правой руке дешёвый журнальчик. Филандер искоса глянул на Гровера, но старший из мальчиков ни на мгновение не выпускал сестру из виду. При первых признаках библиомантической атаки с той стороны он готов был броситься между сестрой и дверью. Если, конечно, Филандер не опередит его.

После напряжённой паузы Темпест открыла глаза и неуверенно кивнула:

– За дверью есть люди. Много. Но я чувствую, что они... очень заняты. Возможно, нам удастся пробраться мимо них незамеченными.

– А с главой что? – спросил Гровер.

– Направление верное. Но, по-моему, она даже не в следующей комнате.

Филандер тихо выругался. Анонимный покупатель, поручивший книготорговцу Птолеми добыть для него главу из Книги бутылочной почты, предоставил им примерный чертёж дома, где обитала мадам Ксу, якобы полученный им от лазутчика. Согласно этому чертежу каморка, в которой хранилась глава, располагалась в конце коридора, который они только что миновали.

– Пойдём дальше? – спросила Темпест.

– Мерси не может отвлекать на себя мадам Ксу вечно, – нервно произнёс Гровер. От беспокойства за Мерси круги под глазами на его измазанном сажей лице, казалось, совсем почернели. – Нам следует либо немедленно идти дальше, либо плюнуть на всю эту затею.

Они понятия не имели, насколько успешно у Мерси получалось отвлекать внимание старой китаянки и есть ли у них ещё какое-то время в запасе. Им удалось без помех избежать ловушек и сторожевых постов – все они значились на чертеже, – но они не сомневались в том, что, если они пойдут дальше, в этих стенах им придётся столкнуться с ещё более могущественными противниками. Не говоря уже о самой мадам Ксу.

– Если мы не пойдём дальше, получится, что мы пришли сюда напрасно, – продолжил Гровер, его сестра кивнула.

Филандер же покорился судьбе. Он решил, что если понадобится, то будет сопровождать Темпест хоть до Луны.

– Тогда пошли, – произнёс Гровер и осторожно надавил на дверную ручку.

Перед ними открылся огромный павильон: под потолком клубились белые облака пара, напоминающие туман, в воздухе вразнобой звучали бесчисленные жалобы и плач. После того как глаза ребят немного привыкли к «туману», они обнаружили, что открытая дверь вела на балюстраду, огибавшую зал по периметру. На расстоянии пяти-шести метров под ними на длинных рядах стульев сидели десятки женщин, одетых в серые рабочие блузы. Создавалось впечатление, что ребята попали на одну из многочисленных фабрик одежды, которые с некоторых пор росли в Лондоне как грибы. Однако перед женщинами не было ни швейных машинок, ни швейных принадлежностей. Женщины просто сидели на стульях и рыдали, утирая слёзы белыми платочками. Надзирательница, необыкновенно высокая и крепко сбитая для китаянки, расхаживала вдоль рядов и направо и налево раздавала удары розгой, которую держала в руке, если замечала, что её подопечные плачут недостаточно сильно. Её волосы были заплетены в тяжёлую косу, перекинутую вперёд. Хвост косы закручивался, словно жало скорпиона.

Между рыдающими женщинами, пригнувшись, скользили рабочие. Они собирали мокрые платки и раздавали сухие. Использованные платки они относили в ту часть павильона, где в огромных котлах кипела какая-то вязкая масса. В эти котлы и отправлялись мокрые платки, которые рабочие равномерно распределяли между ними. Позже содержимое котлов раскатают ровным слоем, оно высохнет – и получится бумага. Именно производство бумаги по китайскому рецепту являлось ширмой, скрывавшей преступную империю мадам Ксу.

– Что, чёрт побери... – начал было Гровер.

– Они подмешивают в бумагу слёзы, – объяснил Филандер. – В бумагу для любовных романов. Слёзы усиливают их воздействие.

Он помахал экземпляром «Грошовых ужасов», зажатым в левой руке. Филандер уже давно практически не ощущал даже тех крох библиомантики, которые ему обычно удавалось извлечь из дешёвых журналов. Наверное, и правда бульварные псевдобиблиоманты вроде него – лишь любители, научившиеся только бесполезным фокусам, но не способные помериться силами с кем-то вроде Мерси, не говоря уже об агентах Адамантовой академии.

По размеру «Грошовые ужасы» были больше книг, но меньше газет и представляли собой тоненькие журнальчики, в которых мелким шрифтом печатались либо приключенческие романы, полные кровавых ужасов, либо пошлые любовные истории.

При виде плачущих женщин Темпест наморщила лоб и высказала мысль, уже приходившую в голову Филандеру:

– Будем надеяться, они производят только бумагу для романчиков и не подмешивают туда человеческую кровь для чего-нибудь ещё.

Гровер указал на дверь на противоположной стене павильона с другой стороны балюстрады.

– Как вы думаете, может быть, нам надо туда?

– Странное место для хранения чего-то ценного, – заметил Филандер.

Темпест, однако, кивнула:

– Направление правильное, я чувствую, что нам надо туда.

Наверное, отсюда они ещё могли бы повернуть назад, дальше такой возможности у них не предвиделось, однако никто из троих ребят не высказал это вслух. Где-то неподалёку, в ловушке, Мерси рисковала ради них головой, и они обещали ей не возвращаться без добычи.

Гровер указал на поперечный решётчатый мостик, подвешенный над кипящими котлами и соединявший между собой продольные стороны балюстрады. Вероятно, он предназначался для мытья опустевших котлов. Однако теперь густые клубы пара, вырывавшиеся из котлов, могли послужить достаточной маскировкой для того, чтобы незаметно перебраться на другую сторону, – если, конечно, по дороге они не изжарятся живьём.

Пригнувшись, они бросились вперёд, незамеченными добрались до мостика и осторожно вступили на него. Пар, вырывавшийся из котлов и выходивший через широкие отверстия в крыше павильона, окутал их с ног до головы; ребятам казалось, что им уже никогда не вырваться из него. Жара была невыносимой. За несколько секунд Гровер, Филандер и Темпест словно оказались с ног до головы закутанными в обжигающую горячую ткань. Не раздумывая, Филандер крепко ухватил Темпест за руку, и, только когда они невредимыми добрались до противоположного конца мостика, до него дошло, что она сжимала его пальцы, как минимум, так же крепко.

Под ними надзирательница заорала на плачущую женщину и безжалостно ударила её розгой по лицу, повернувшись при этом спиной к шайке Турпина. Только теперь Филандер заметил, что возле выходов из зала за длинными рядами стульев стоит стража – полдюжины китайцев с дубинками и длинными ножами.

Гровер первым достиг двери и удовлетворённо кивнул. Все ребята чувствовали, что воздух здесь буквально пропитан библиомантикой, как книжные лавочки в Сесил-корте наполнены ароматом книг.

Филандер продолжал наблюдать за надзирательницей, в то время как Гровер осторожно занялся дверью. Она поддалась, и все трое проскользнули в помещение, куда она вела. Клубы пара остались позади, воздух в комнате был абсолютно сухим. Филандер подозревал, что это одна из хитростей мадам Ксу, которую она использовала, чтобы не пострадали её сокровища.

– Тут никого нет, – прошептала Темпест.

– Точно?

– Да, здесь ни души.

Стены комнаты были обиты винно-красным бархатом. Филандер притворил за собой дверь. Он ожидал увидеть витрины, как в музее, на которых выставлены драгоценности, сундуки, полные золота, шкафы с фарфоровыми статуэтками, украшения из нефрита, слоновой кости и алебастра, бесценные диковинки со всех концов земли. Вместо этого посреди совершенно пустой комнаты стоял небольшой ящик.

– Она там, внутри, – уверенно сообщила Темпест. – Я чувствую.

До сих пор все предчувствия Темпест подтверждались, однако Филандеру всё это по-прежнему казалось подозрительным. У Темпест определённо имелся талант, однако до Мерси ей было далеко. Возможно, глава из Книги бутылочной почты и правда находилась в этом ящике. Однако существовал только один способ окончательно в этом убедиться: увидеть её собственными глазами.

– Что-то всё это слишком просто. – Гровер высказал мысль Филандера вслух. Тем не менее он подошёл к ящику и положил обе руки на крышку.

Темпест не двинулась с места. Она раскрыла свой выпуск «Грошовых ужасов»; одна из страниц романа встала вертикально, затрепетала и расщепилась надвое; между слоями возник мерцающий свет – прерывистое, мигающее страничное сердце. Темпест начала читать вслух высветившиеся между страницами строки. Филандер решил, что с помощью библиомантики она проверяет, есть ли в комнате ловушки.

Но Гровер, которого беспокойство за Мерси, по-видимому, лишило осторожности, уже поднял крышку.

– Не смей! – вскричала Темпест.

Филандер еле успел выхватить нож – маленькое, чрезвычайно острое лезвие, которое он попеременно использовал для вырезания игрушек из дерева и спасения собственной шкуры на улицах.

Заглянув в ящик, Гровер открыл рот. Филандер тоже увидел пузатую бутылку из мутного стекла, помещавшуюся там. Внутри угадывалась скрученная стопка бумаг.

Однако это было не единственное, что там находилось.

Вокруг бутылки полукругом располагались три книги, и, когда на них упал свет, их кожаные переплёты выпятились вверх, и из каждого переплёта показалось по петушиному клюву.

Темпест выругалась.

В следующее мгновение «петушиные» книги завизжали, поднимая тревогу.

Глава третья

Мерси как раз хотела наклониться и поднять напуганное оригами, когда сверху, с края колодца, послышался металлический лязг.

Она подняла голову и увидела ножницы.

Мадам Ксу отступила на шаг от колодца. Там, где она только что стояла, теперь «маршировали» сверкающие скрещенные лезвия. Мерси насчитала шесть двигавшихся ножниц, переставлявших свои концы по земле, словно ноги. Каждые ножницы были высотой примерно тридцать сантиметров. Они маршировали, тихо поскрипывая и полязгивая, словно где-то неподалёку занимался своим ремеслом точильщик, и в конце концов застыли, расположившись полукругом на краю колодца, словно шестеро металлических солдатиков. По-видимому, мадам Ксу могла мысленно управлять ножницами – стоя на месте, они нетерпеливо постукивали концами по каменному полу в ожидании её указаний.

– Не смейте! – вскричала Мерси, однако резкий тон китаянки заглушил её слова.

Шесть ножниц одновременно шагнули вперёд, за край колодца, и полетели вертикально вниз. Концы ножниц вонзились в засохшую грязь рядом с ней на расстоянии пальца; Мерси, ахнув, отпрыгнула назад. Подёргиваясь, ножницы вытащили свои конечности из земли и встали полукругом теперь уже рядом с несчастной бумажной ящерицей. Она испуганно припала к земле, в последний раз подняла к Мерси свою острую головку и наконец с тихим шелестом поникла. Прежде чем Мерси успела вмешаться, ножницы набросились на ящерку; совсем рядом с Мерси их лезвия слились в лязгающий вихрь, в котором невозможно было различить отдельные движения. Во все стороны полетела бумага, и в следующую секунду от оригами осталась лишь кучка обрезков.

Мерси размахнулась и изо всех сил саданула ногой ближайшие к ней ножницы так, что они отлетели к стене и от удара развалились на две половинки. Пять оставшихся ножниц развернулись к Мерси, которая в свою очередь немедленно вытянула из кармана свою сердечную книгу и приготовилась расщепить страничное сердце.

Глаза девочки уже давно привыкли к темноте колодца, однако для того, чтобы распознать, что её провели, Мерси не требовался свет: её сердечную книгу подменили. Она держала в руках томик, страницы которого покрывали китайские иероглифы. Мерси показалось, что сверху послышался издевательский смешок, однако, когда она с ненавистью взглянула туда, она встретилась лишь с непроницаемым и невозмутимым лицом старухи-китаянки.

Мадам Ксу тоже держала в руках книгу – небольшой тонкий томик с потрёпанным корешком. Она раскрыла его и прочитала вслух название:

– «Наставления Мамаши-из-Борделя для молодых распутниц». Несомненно, это в высшей степени поучительное чтение для молодой барышни вроде тебя. В жизни столько всего ещё нужно узнать, не правда ли? Столько глупостей, которых предстоит избежать, столько ошибок.

Мерси хотела воспарить к ней, хотела наконец-то улизнуть из этой грязной дыры, однако без сердечной книги это было едва ли возможно. Кроме того, девочка не могла сосредоточиться, ей не хватало уверенности, которая требовалась для того, чтобы подняться в воздух. Она училась летать под присмотром Валентина на крошечном заднем дворике при книжной лавке, однако сейчас все тонкости полёта вылетели у неё из головы. Сейчас Мерси думала только о том, что мадам Ксу сделает с её сердечной книгой, и это ощущалось так, как если бы старая китаянка приказала отрубить ей правую руку. Библиомант и его сердечная книга составляли единое целое, насильно разделить их было практически равнозначно гибели.

Подошвы грубых башмаков на ногах Мерси почти оторвались от пола, но тут же опустились обратно.

Мадам Ксу обеими руками взялась за раскрытую книгу, как будто хотела разодрать её пополам прямо над головой девочки.

– Ты знаешь, кем была эта Мамаша-из-Борделя?

– Ведьмой. – По лбу Мерси стекал пот, её нижняя губа дрожала. «Только не книгу!» – мысленно кричала девочка, однако пока ещё ей удавалось держать себя в руках и не произносить этого вслух. – Какая-то лондонская ведьма, которая жила в шестнадцатом веке или около того. В конце концов её утащил дьявол.

– Говорят, такое часто случается с ведьмами. Ты веришь в ведьм, малышка?

Краем глаза Мерси заметила, что ножницы двинулись в её сторону.

– Какая разница? В конечном итоге её будут помнить только потому, что её именем назовут какой-нибудь паб.

Китаянка снова захлопнула книгу, но не отложила её: это, несомненно, было недвусмысленной угрозой.

– Мне следовало бы разделаться с тобой прямо сейчас.

Ножницы плотоядно залязгали.

– Однако я должна узнать, кто послал тебя ко мне, – продолжала мадам Ксу. – Если я разрежу тебя на кусочки, как то несчастное существо из бумаги, тот, кто послал тебя, подошлёт вместо тебя кого-то другого. И в следующий раз он, возможно, наймёт не глупых детей, а специалиста, знающего своё дело.

Из трубы на дно колодца плюхнулся солидный ком грязи.

– Я могла бы заставить тебя стоять по горло в грязи и посмотреть, не заговоришь ли ты тогда. Однако это, вероятно, будет пустой тратой времени. Ведь существуют и другие способы развязать тебе язык.

Мерси была невысокого мнения о своём заказчике Птолеми: он был отчаянным скупердяем, и она не сомневалась, что, если люди мадам Ксу навестят его книжную лавку, он немедленно заговорит. И тогда они узнают, что Мерси живёт в доме Валентина, и примутся за него. Всё должно было быть наоборот: она полезла к мадам Ксу, чтобы спасти Валентина, а не чтобы доставить ему неприятности!

– Известно ли тебе, что бумагу, так много значащую для вас, библиомантов, изобрели в Китае? – продолжала Ксу, задавая этот вопрос, как будто ответ на него имел бог весть какое значение.

Мерси покачала головой, хотя, разумеется, она знала об этом. Ей нужно было непременно выиграть время и снова попытаться сосредоточиться. Ксу знала о Гровере и остальных; по всей вероятности, это означало, что Мерси единственная, кто ещё мог вызволить их всех отсюда.

Пот заливал глаза девочки, однако она продолжала стоять, задрав голову, обратив лицо к китаянке и изо всех сил пытаясь не обращать внимание на пять оставшихся ножниц.

– В мире нет и никогда не будет лучшей основы для печатного слова, чем бумага, – продолжала мадам Ксу. – Философские и религиозные концепции, научные идеи – всё это создали и распространили по свету на бумаге. Каждая культура за последние две тысячи лет, смешиваясь с другими культурами и порождая нечто новое, пользовалась бумагой и чернилами. Рецепт изготовления бумаги появился в Китае эпохи династии Хань, потом попал в Аравию и наконец через Испанию проник в Европу. Без изобретателя бумаги Цай Луня не существовало бы ни книг, ни библиомантов, и тебя, вероятно, без него тоже не было на свете.

«Говори-говори», – подумала Мерси, тотчас поймав себя на этой мысли, – даже она мешала ей сосредоточиться. Подошвы девочки вновь оторвались от земли, как вдруг одни из ножниц шагнули вперёд и вонзились ей в ногу. Почув­ствовав невыносимую боль, Мерси снова опустилась на пол. Мадам Ксу притворилась, что ничего не заметила.

– При этом самое замечательное в книгах – совсем не то, что мы можем прочитать заключённые в них идеи и мысли. Нет, самое замечательное в том, что книги позволяют нам обладать этими идеями и мыслями, как если бы они навсегда остались в нашей собственности. – Высохшая китаянка прижала сердечную книгу Мерси к своей плоской груди. – Книга может занимать в нашей жизни совершенно особенное место. Мы можем листать её, когда захотим, с восхищением наблюдать за тем, как свет падает на страницу, и структура бумаги становится различимой, будь то тонкая и гладкая бумага или шероховатая и неровная. Бумага стоит дороже золота, дороже человеческой жизни. Власть над бумагой означает власть над миром. Ты ведь библиомантка, ты понимаешь, что книга может быть бесценной, не правда ли?

– Не трогайте её! – выкрикнула Мерси, запрокинув голову. Внезапно у неё не осталось сомнений, что тощие руки мадам Ксу способны разорвать сложенную книгу пополам.

Ножницы раздвинулись, отступили к вертикальным каменным стенам и начали карабкаться по ним наверх, как будто на них не действовала сила тяготения. Поравнявшись с лицом Мерси, двое ножниц оттолкнулись и приземлились у неё на плечах, кольнув острыми концами её кожу под простым шерстяным платьем. От колец ножниц, находившихся на уровне ушей девочки, веяло холодной сталью. Третьи ножницы пританцовывали на одной «ноге» перед глазами Мерси, вытянув другую «ногу» практически горизонтально, а острый конец направив прямо в глаз девочки.

– Слепота – главный кошмар библиомантов, – произнесла мадам Ксу. – Ведь чтобы воспользоваться силой библио­мантики, тебе нужно прочитать слова страничного сердца. Должно быть, ты отчаянно боишься потерять зрение.

– Я вас не боюсь! – Это была не намеренная ложь, а всего лишь остатки упрямства. Конечно, предполагать, что, владея парой фокусов, она сможет противостоять самой мадам Ксу, являлось верхом самонадеянности.

Китаянка чуть ли не с состраданием покачала головой и щёлкнула в воздухе пальцами. За ней послышались торопливые шаги.

– Наконец-то пришла пора нам познакомиться получше, девочка.

Глава четвёртая

Из обложек «петушиных» книг высовывались длинные шеи, напоминавшие змеиные, на концах которых покачивались безглазые головы с клювами. «Петушиные» книги вопили во всё горло, испуская истошный, пронзительный визг. Их можно было принять за несуразных перчаточных кукол. Филандер хотел схватить одну из них за шею и вытащить из ящика, но, когда он протянул руку, другая «петушиная» книга немедленно выставила клюв в его сторону и со всей силы клюнула его в палец. Чертыхнувшись, Филандер убрал руку.

– Прочь с дороги! – крикнула Темпест.

Из страничного сердца, расщеплённого из её экземпляра «Грошовых ужасов», вырвался сноп света. Она беззвучно зашевелила губами. Там, где страница журнальчика разделилась на две части, показалась надпись, отливающая синим цветом. Буквы были не такими чёткими, как буквы страничного сердца из настоящей книги, но Темпест удалось воспользоваться им как источником силы и направить ударную волну в «петушиные» книги. Невидимый кулак врезался в их гибкие шеи и отшвырнул их к деревянной стенке ящика, в которую они со всего размаха и врезались. Оглушённые, они бессильно поникли; только одна из книг продолжала тоненько повизгивать.

Ударная волна задела и бутылку, в которой находилась скрученная в трубочку глава. Однако бутылка лишь наткнулась на переплёты «петушиных» книг, оставшись, таким образом, невредимой.

– Чистая работа! – Гровер уже протянул руку за бутылкой, когда на металлическом мостике, нависавшем над павильоном снаружи, загрохотали шаги. Прихвостни мадам Ксу не заставили себя ждать.

Филандер собрался было сам расщепить страничное сердце, однако это занятие потребовало бы слишком много времени: у него это получалось далеко не так хорошо, как у Темпест и Гровера. Вместо этого он перебросил нож из одной руки в другую – именно это он проделывал всякий раз, когда парни из банды атамана Руделькопфа зажимали его в клещи.

Увидев, сколько народу хлынуло в комнату, протискиваясь через узкую дверь, Филандер понял, что они проиграли.

– Их предупредили о нашем приходе! – Левой рукой Гровер удерживал раскрытый экземпляр «Грошовых ужасов», его страницы трепетали. Он направил ударную волну в гущу противника и удовлетворённо засопел, когда сразу двоих из слуг мадам Ксу вынесло обратно за дверь, хорошенько приложило о балюстраду в павильоне, перебросило через перила, и они полетели вниз.

Темпест последовала его примеру, а пока она сосредоточивалась, Филандер нечеловеческими усилиями отражал атаку охранников мадам Ксу, пытавшихся схватить девочку. Ударной волной Темпест переднюю шеренгу китайцев отбросило назад, они повалились друг на друга, увлекая за собой соседей.

Тем не менее в комнату упорно лезли новые и новые молчаливые китайцы: с их губ не срывалось даже угроз. Их бесстрастные лица не отражали никаких эмоций: даже ударные волны не вызывали у них сколько-нибудь заметной реакции. Некоторые были вооружены длинными ножами, заткнутыми за пояс, некоторые – револьверами, однако и те и другие, очевидно, следовали приказу не применять оружия.

Запустив ещё одну ударную волну, Гровер пробил проход в стене нападавших. Схватив Темпест за руку, он крикнул Филандеру:

– Давай! Пошли!

Трое ребят выскочили наружу, на металлический мостик. Филандер с изумлением обнаружил, что Темпест сжимает в руке бутылку со скрученной в трубку главой из Книги бутылочной почты. Ему казалось невероятным, что миссия, ради которой они проникли в убежище мадам Ксу, теоретически всё ещё могла увенчаться успехом. Эта мысль придала ему сил, правда, на две-три секунды, не больше.

Первой попалась Темпест. Один из охранников вырвал у неё из рук бутылку, другой схватил её за горло. Филандер с воплем обрушился на него. В следующее мгновение он увидел перед собой лишь нагромождение человеческих тел и ощутил град ударов. Он слышал, как кричала Темпест, – в её голосе было больше гнева, чем отчаяния: какой же храброй она ему казалась! – а в последнюю секунду ему почудилось, что Гровер с рёвом перемахнул через перила и устремился вниз, однако тут охранники повалили его на пол, и он уже не видел и не слышал ничего.

Глава пятая

Мерси ничего не видела.

Она могла только ощущать то, что находилось вокруг неё, – влажный холодный воздух подвала, вонь, исходившую от слуг-китайцев, которые выволокли её из подвала и через дверь втолкнули в какое-то другое сводчатое помещение. Перед глазами была сплошная темнота, потому что ей завязали глаза чем-то, на ощупь напоминавшим две плошки на кожаной ленте.

Только спустя несколько секунд она различила внизу свет там, где материал «плошек», видимо, был чуть тоньше и просвечивал. Она могла даже разглядеть часть пола. Что бы ни надели ей на голову, это давало возможность немного ориентироваться в пространстве.

Кто-то сильно удерживал её руки выше локтей.

– В последний раз спрашиваю тебя, – снова раздался голос мадам Ксу. Теперь он звучал гораздо ближе и не отражался от стен колодца. – Кто послал вас ко мне?

– Что с остальными?

– Они храбро сражались. Я не сомневалась, что они попадут в одну из моих ловушек, но они приятно удивили меня. При этом ты значительно превосходишь любого из них по способностям. С твоей стороны было очень смело добровольно попасться мне, чтобы отвлечь от них внимание. Очень смело и очень безрассудно.

– Что вы с ними сделали?

– Я дала им добраться до цели, потому что они забавляли меня. Во всяком случае, они до конца были уверены, что нашли именно то, что искали. Однако к настоящей главе они, конечно, даже близко не подобрались. Они видели обманку, начинённую порцией библиомантики. Ты что, правда полагаешь, что у меня в услужении нет никого вроде тебя?

У них с самого начала не было ни малейшей надежды выполнить свою миссию. Мадам Ксу знала, что они явятся к ней. Кто бы ни стоял за заказом Птолеми, ему, несомненно, будет чрезвычайно сложно предпринять следующую попытку выкрасть главу из Книги бутылочной почты. Теперь Ксу была начеку и собиралась использовать любые средства, способные развязать Мерси язык.

Если Мерси будет молчать, кто-то из остальных обязательно проговорится. Подумав о Гровере, она покрылась холодным потом. Именно Мерси втянула его и остальных в эту переделку – втянула потому, что не сомневалась, что сможет перехитрить Ксу. Она переоценила себя. Вот к чему приводят самонадеянность и гордыня.

Ксу сказала: «Они забавляли меня...»

Как у неё только получалось допрашивать Мерси и одно­временно быть в курсе того, что происходило где-то ещё? Наверное, подобным загадочным способностям мадам Ксу и обязана славе, которой пользовалась. Правда, возможно, она блефовала. Впрочем, сейчас это уже было неважно.

– Я не знаю, от кого поступил заказ, – сказала Мерси. – Я говорю правду.

– Тогда назови мне имя посредника. Кто-то ведь нанял вас, и я хочу знать кто.

Мерси молчала. Она снова подумала о Валентине, которого ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя было втягивать в этот кошмар. Валентин взял её к себе маленькой девочкой и обучил всему, что знал о книгах сам. Благодаря Валентину Мерси провела в книжных лавках в Сесил-корте очень счастливое детство. Болезнь уже высосала из него слишком много жизни, и уверенность в том, что теперь Мерси уж точно не сможет ему помочь, причиняла девушке гораздо большую боль, чем любые пытки мадам Ксу. Без денег, которые пообещал ей Птолеми, Валентин умрёт. От одной мысли об этом ноги Мерси подкосились, и она упала, но охранники удержали её, дёрнули вверх и снова поставили на ноги. При этом один из китайцев едва не вывихнул ей левое плечо.

– Ты не оставляешь мне выбора, – продолжала мадам Ксу и приказала слугам: – Принесите жуков!

Раздались шаги, они то удалялись, то вновь приближались.

– Я объясню тебе, что сейчас произойдёт. Твои глаза прикрыты ракушками, кстати сказать, очень красивыми. Мне почти жаль, что ты их не видишь.

Хватка охранников, державших Мерси за руки, усилилась, они оба вплотную придвинулись к девушке. Кто-то сжал ей сзади голову, и теперь она не могла её повернуть, лицо девочки устремилось вперёд.

Возле ракушки, закрывавшей правый глаз, зашевелились пальцы, которые приподняли её и что-то подсунули под её край. Прежде чем Мерси поняла, что это, то же повторилось с ракушкой, закрывавшей левый глаз. Она инстинктивно зажмурилась. Под ракушкой что-то шевелилось, тонкие лапки щекотали чувствительную кожу.

– Megalorrhina Acidumi, – объяснила мадам Ксу. – Подвид жуков с острова Борнео. Под каждой ракушкой находится по одному жуку. Это совершенно безобидные насекомые, они не кусаются, у них нет жала. Однако если их напугать, – а ты скоро узнаешь, что такое настоящая паника, дитя моё, – они выделяют жидкость, призванную отпугнуть их врагов. К несчастью, она мгновенно разъедает человечес­кие глаза. Как только ты почувствуешь жжение, у тебя будет всего лишь полминуты, чтобы смыть жидкость.

Кто-то демонстративно поплескал водой, видимо, налитой в таз. Вероятно, это был тот же слуга, который доставил жуков.

– Всё готово, – продолжала мадам Ксу. – Назови мне лишь одно имя, и мы освободим жуков из их заточения и сделаем всё возможное, чтобы спасти твои глаза. Чего стоит библиомант, неспособный читать?

Мерси едва понимала, что говорит ей старуха-китаянка. Лихорадочное щекотание лапок в непосредственной близости от её век поглощало всё её внимание. Она больше не чувствовала рук, которые держали её, и была не в состоянии думать даже для того, чтобы просто дышать, ей приходилось прилагать усилия. Её сердце стучало как сумасшедшее, в горле стоял комок. У Мерси появилось чувство, что движения каждой лапки насекомых она ощущает по отдельности: нежное скольжение по коже, а вслед за ним – едва заметное натяжение из-за зазубрин на лапках, благодаря которым жуки удерживались на вертикальной поверхности. Ей казалось, что по её зажмуренным глазам скользят головки репейников: это не больно, но с человеком просто не могло произойти ничего подобного.

– Жуки всё ещё ищут выход, – пояснила мадам Ксу, – однако скоро они поймут, что выхода не существует.

Мерси изо всех сил задёргалась в надежде вырваться из рук охранников. Она выкрикивала проклятия, но всё было напрасно.

– Только одно имя, – продолжала старуха.

«Птолеми!» – мысленно прокричала Мерси, однако слова не шли с её губ. Она терпеть его не могла, неужели во имя него она сейчас может потерять зрение? Было легче лёгкого выдать Птолеми, если забыть о том, что он неизбежно приведёт людей мадам Ксу к Валентину. Просто притвориться на пару секунд, что речь сейчас вовсе не о Валентине. Однако Мерси любила Валентина как отца, и ей легче было умереть раньше его здесь, в Лаймхаузе, чем допустить, чтобы оставшиеся несколько месяцев жизни он провёл в руках мадам Ксу.

Никогда ещё ответственность за жизни других людей не ложилась на плечи Мерси столь тяжёлым бременем: от неё зависела не только судьба Валентина, но и то, что будет с Гровером и остальными. Господи, какой же она была непроходимой идиоткой, что понадеялась на свои способности библиомантки!

Щекотание усилилось, жуки всё чаще наталкивались на ракушки, всё быстрее бегали по векам Мерси в различных направлениях.

– Только одно слово, – повторила мадам Ксу, словно гипнотизируя девочку. – Одно имя, которое спасёт всех вас.

Это была ложь. Мерси почувствовала это сразу, китаянка даже не успела закончить фразу. До сих пор Ксу говорила правду, однако теперь её голос звучал иначе, как-то умиротворяюще, и в глубине души она прекрасно знала, что никуда не отпустит четырёх пробравшихся к ней воришек. Чьё бы имя она ни назвала, живой Мерси отсюда не выйдет. И Гровера, Темпест и Филандера они тоже убьют.

Мерси снова вспомнила о своей сердечной книге – лишь на мгновение, попыталась мысленно определить, где она может находиться, однако ей это не удалось: на неё свалилось слишком много всего.

– Бедный ребёнок, – произнесла мадам Ксу, и Мерси почувствовала, что по её щекам сквозь едва заметные щели между кожей и ракушками течёт что-то липкое и густое, но не слёзы.

В ту же секунду она ощутила жжение в глазах.