Сергей Александрович Казакевич

Барон ВВВ

Небылицы, поведанные одним достойным человеком

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Сергей Александрович Казакевич

© Сергей Александрович Казакевич, 2018

© Сергей Александрович Казакевич, дизайн обложки, 2018

Приехавшего в отпуск героя давно зовут бароном, ведь он, кажется, привирает. И вот новая встреча. Одного вечера на этот раз не хватает. Друзья, как заведённые, после трудовых будней целую неделю, позабыв про семьи и свои обязанности, несутся к барону. У них много придирок к другу. Был в Волшебной стране? Говорил с Золушкой? Покорил Марс? Ну-ну…

Не верите? Старая добрая советская фантастика в новых реалиях — так можно кратко охарактеризовать книгу «Барон ВВВ» — убедит вас в правдивости героя.

18+

ISBN 978-5-4474-0661-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Барон ВВВ
2. Интервью с лауреатом фестиваля «Аэлита» Сергеем Казакевичем
3. Глава 1. Отпуск
4. Глава 2. В ожидании встречи
5. Глава 3. Влипли!
6. Глава 4. Первое вторжение
7. Глава 5. Сбой
8. Глава 6. Удавшийся спектакль
9. Глава 7. Начало
10. Глава 8. Поехали!
11. Глава 9. В шкуре телеведущего
12. Глава 10. Не по плану
13. Глава 11. Рыжая планета
14. Глава 12. Официальное и личное
15. Глава 13. Гость
16. Глава 14. Знакомство
17. Глава 15. У истоков
18. От автора

Интервью с лауреатом фестиваля «Аэлита» Сергеем Казакевичем

Posted on Май 31, 2016 by Ridero

«Аэлита» — старейший советский и российский литературный фестиваль в области фантастики. Одна из премий фестиваля — «Гиперболоид» — вручается авторам за оригинальные и новаторские идеи в различных сферах человеческой деятельности. В этом году ее получил автор Ridero из Великого Новгорода, инженер-электронщик Сергей Казакевич. Мы очень рады и поздравляем Сергея! По нашей традиции мы попросили его рассказать о том, как это было. Получилось очень искреннее интервью:

R.: Участвовали ли Вы раньше в литературных конкурсах?

С.К.: В начале 80-х я посылал фантастический рассказ на конкурс в журнал «Вокруг света». Помню, пришёл ответ, что-то вроде: «Мы так и не поняли, чем там закончилось-то?» Иногда этот рассказ попадается мне на глаза, перечитываю и недоумеваю. Что там непонятного? Мне он до сих пор нравится. Со сказкой «Рыжий фантазёр с зелёными глазами» участвовал в конкурсе новогодних рассказов, организованном изданием «Соседи — Великий Новгород», поделил первое место. Жёлтый стул-кресло до сих пор напоминает о призовых.

Правда, больше горжусь другим успехом. В десятом классе всем дали задание написать сочинение про Марс. Наш классный руководитель выбрал двух победителей. Сначала девочка-одноклассница зачитала завораживающее эссе о цветущих на красной планете яблонях. Затем я предложил «аудитории» приключения одноклассника. Все оживились и к финалу ухохатывались, наш физик раскраснелся и довольно поправлял усы. Жаль, произведение не сохранилось, но одну фразу я запомнил благодаря бурной реакции слушателей. «И Андрюха сделал то, что сделал бы каждый. Да, он сделал ноги». Вот это был успех!

R.: Как Вы решили принять участие в «Аэлите»?

С.К.: После публикации (благодаря Ridero) фантастического романа «Барон ВВВ» и получения кода ISBN я стал ещё активнее, чем до того, искать возможность участвовать в серьёзных, давно зарекомендовавших себя литературных конкурсах и премиях. «А, чего там? Большая книга!» Ну, уж… Надо уметь вовремя остановиться. Первый мой роман. Никаких шансов.

После долгих поисков я определился. Главная премия — это же для маститых, исписавших горы страниц и оставивших свои следы на всех фантастических «стрелках» писателей. А вот к этой номинации надо присмотреться. «Гиперболоид»? Похоже, тут у меня есть козыри! И я отправил заявку на участие в конкурсе старейшего в стране Международного фестиваля фантастики «Аэлита», проходящего ежегодно, начиная с 1981 года, в Екатеринбурге (ранее — Свердловске).

R.: Расскажите про изобретение из Вашей книги, за которое Вам дали премию?

С.К.: Представьте — допустим, существует некое явление в пространстве и времени, о котором люди ничего не знают. Человек так устроен, что стремится к пополнению своих знаний об устройстве мира. Он, в конце концов, делает открытие, и становится понятно, что в любую точку Вселенной можно попасть мгновенно. Как это? А скорость света? А Эйнштейн? Это новое явление называется «сценарной плоскостью». Она пронзает насквозь пространство, ею можно вертеть посредством программирования, а также писать для неё сценарии. Скажем, космический корабль, перемещающийся в пространстве и находящийся одновременно в сценарной плоскости, может мгновенно преодолеть любое расстояние — хоть до Марса, хоть до Проксимы Центавра. Если в сценарии для времени перемещения указан ноль, то перемещение будет мгновенным.

Для работ в условиях, непригодных для людей, в сценарии тщательно выписываются персонажи, которым не страшен ни космический холод, ни жёсткие излучения. Персонажи могут общаться с людьми, выполнять их задания, но вне сценарной плоскости они не существуют. Конечно, сценарная плоскость даёт массу новых возможностей для человечества, однако невозможно в рамках интервью изложить идею детально.

Приведу лишь пример для более полной картины. Главный герой встречается на Марсе с инопланетянином, чья цивилизация при перерождении их вселенной (новый Большой взрыв) благодаря сценарной плоскости вместе со своей планетой мгновенно переместилась в другую вселенную, нашла подходящую звезду с удалёнными холодными планетами, встроилась в эту систему и уцелела. Тот же пришелец объясняет, почему человечеству даже с помощью сценарной плоскости вряд ли удастся покинуть Солнечную систему. У землян большие проблемы со зрелостью цивилизации: разумное должно быть первичным, желаемое — вторичным. Несоблюдение этого принципа приводит к войнам и трагедиям. А сценарная плоскость живая, она чутко реагирует на болезни развития человечества и меняет свою геометрию, закрывая путь к звёздам.

Поэтому герой вместе с кораблём едва не разбивается при посадке на Марс, –двигатели не предусмотрены, расчёт только на грамотно написанный сценарий. Но в это время на Земле начинается новый кровавый конфликт, и сценарная плоскость выгибается. «Покажи мне свою плоскость, и я скажу, кто ты!» — говорит напоследок инопланетчик главному герою.

Это не сюжет, а всего лишь кратко описанная идея, получившая премию в номинации «Гиперболоид» на МФФ «Аэлита-2016». Букет впечатлений от приключений героя можно получить, прочитав книгу «Барон ВВВ».

Отмечу, что лауреатами премии «Гиперболоид» становились такие писатели, как Исай Давыдов и Василий Головачёв, а Роман Злотников в этом году уступил мне лишь по голосам членов жюри (три против пяти). Эти имена впечатляют и стимулируют к продолжению истории о похождениях моего героя.

R.: Считаете ли Вы, что фантастика должна нести провидческую функцию и моделировать будущее?

С.К.: Кто из фантастов сделал предсказание, в каком году описал идею или необычный прибор из будущего, и когда это произошло в действительности — такая статья мне попалась на глаза с десяток лет назад. Список впечатлял. Многие предсказания со временем воплощались в жизнь. Делаю вывод, что чаще всего задумываются не бесполезные гаджеты, шокирующие читателя, а устройства, которые могут быть востребованы людьми и освоены в производстве при достижении определённого уровня технологий.

И ещё. Кто, если не фантасты? Они, как правило, неплохо подкованы в техническом плане, имеют высшее образование и, в отличие от учёных, свободный полёт мысли, дающий возможность фантазировать и грамотно выходить «за рамки».

R.: Несет ли технический прогресс добро или зло?

С.К.: Можно сказать, нам повезло со временем, мы живём в эпоху небывалого расцвета технологий, в первую очередь, электронных, что приводит к упорядочению быта и улучшению условий труда на производстве. И здесь мне интересен сам процесс, что происходит прямо у нас на глазах. Кто бы ещё совсем недавно мог подумать, что дом можно напечатать на принтере, не используя кирпичи, мастерок и доски?

А куда идти, если в издательстве не берут роман, предпочитая знакомые всем фамилии? Теперь-то мы знаем: есть, скажем, Ridero. Для авторов это выход. Не все станут знаменитыми, не все заработают, но попытка дана каждому. Разве это плохо?

Два рынка, бумажный и цифровой, всё ещё тянут одеяло, каждый на себя, а кто-то уже успешно совмещает одно с другим. Процесс идёт, за этим действом интересно наблюдать. Думаю, через несколько лет мы перестанем задаваться этими вопросами, мы привыкнем, что книги бывают разные, и будем пользоваться обычной, бумажной книгой, и будем втыкать в ухо наушник, чтобы в электричке по пути на работу прослушать очередную главу из новой книги модного на данный момент писателя.

Что касается зла. Очень, очень часто ловлю себя на мысли, что не хочу видеть эти пыльные асфальтовые убивающие улицы с потоками железных коробок на колёсах.

…Я сижу в коляске, нас немного трясёт на булыжной мостовой, кучер натягивает вожжи. Слышны возгласы: «Н-но. Но!.. Лавров прибыл в Женеву! Покупайте! Код доступа к свежему номеру — десять рублей!.. Тпрру!» И только цокот, цокот копыт вокруг… Где-то внутри меня живёт ностальгия по сравнительно чистому с точки зрения экологии концу девятнадцатого века.

R.: Как давно Вы пишете, сколько книг опубликовали и какую фантастику читаете сами?

С.К.: Тут будет трудно поверить, но постарайтесь. Пишу со второго класса, часто подбивал друзей вместе сочинять нечто фантастическое. Начало 80-х — первые рассказы и блокноты со стихами о любви. Сказка «Рыжий фантазёр с зелёными глазами» постоянно переписывалась и улучшалась. На это ушло пятнадцать лет (начинал в 1999-м году). Музыку и песни к ней сочинил в течение первых двух лет. Это было нетрудно, поскольку играю на гитаре и пишу песни давно. Правда, тут пришлось освоить музыкальные компьютерные программы. В принципе, получился детский музыкальный спектакль, который я предлагал столичным и питерским детским театрам, но не сложилось.

Благодаря Ridero опубликовал в 2015 году три книги: научно-фантастический роман «Барон ВВВ», сборник рассказов «По следам барона», сказку «Рыжий фантазёр с зелёными глазами». Котёнка на обложку к сказке рисовал сам. Почти пять лет публикуюсь на сайте Проза.ру под псевдонимом. Из писателей-фантастов наибольшее влияние на моё творчество оказали Вадим Шефнер, Сергей Снегов, Жюль Верн, Александр Волков. Пожалуй, упомяну ещё Джека Финнея и его книгу «Меж двух времён». Отдельные слова о книге известного советского астрофизика Иосифа Шкловского «Вселенная, жизнь, разум». Это не фантастика, а серьёзный научный труд. Если же пропускать формулы в процессе чтения, то от книги не оторваться, настолько интересно написано о многих явлениях в космосе, о возможности существования других форм жизни.

Два эпиграфа

ВСЕ СОВПАДЕНИЯ ДОСАДНЫ

У ОДНОГО КРОЛИКА БЫЛА СВИНКА

Глава 1. Отпуск

— Здравствуйте, Алексей Васильевич! Можно?

Владимир в нерешительности остановился, открыв дверь президента футбольного клуба.

— А-а! Вовчик… Пардон, Владимир Валентинович! Добрый день, добрый день! Проходите, пожалуйста, садитесь.

Видя этого большого, во всех смыслах этого слова, человека со стороны, Вовчик всегда восхищенно думал: «Вот лось. Мощный мужик! Дай ему коня с плугом — легко вспашет поле. А здесь тоже на месте, такими делами ворочает. Таких бы людей в России побольше».

— Ну, садись, садись…

Алексей Васильевич, обычно суровый и требовательный, сейчас просто сиял. Он нажал кнопку на пульте.

— Вера Ивановна, будьте добры, два кофе.

Он сел в своё президентское кресло во главе длинного стола для совещаний, открыто разглядывая посетителя. Невысок, голова маленькая, худоват, но мышцы под рубашкой угадываются, да и шея крепкая. Под штрихами коротких волос серые востренькие, с лукавинкой, глаза, между усами и аккуратной бородкой с колышком прячется улыбка. Немудрено, что за спиной все называют его Вовчиком.

На столе появился горячий кофе. Алексей Васильевич прошёл через весь кабинет, достал бутылку из какого-то шкафчика и вернулся обратно. Налив до краёв рюмки, отставил их подальше.

— Удивлён? — спросил. — Пей кофе.

Владимир горячее не пил, но тут сделал вид, что отхлебнул.

— Вот смотри. — Президент подвинул к себе чашку. — Четыре года подряд мы берём Лигу Чемпионов. Ты хочешь водки?

Из всех крепких напитков Алексей Васильевич предпочитал водку. Пил редко, но, если уж приходилось, то кушал именно её.

Посетитель отрицательно замотал головой.

— Правильно. И я не хочу. Четыре — не пять… А?

— Пять — не шесть, — прищурившись, вставил осмелевший Владимир.

— Молодец! Вот через год выиграем в пятый раз — тогда и выпьем… Должен сказать, бюджеты у наших конкурентов в разы выше, чем у нас. С твоим появлением в клубе предварительные работы, связанные с организацией матчей на выезде, проходят без осечек. Работа с информацией и вынюхиванием, ха-ха, — как у лучших разведчиков. Выявлены попытки подкупа судей и наших игроков. Скандал замять не дали. Это твоя работа. Уж не знаю всего до конца, но результат налицо. Процентов пятьдесят — твоя заслуга.

— Ну, что я… — гость растерялся. И неожиданно для себя спросил: — Заплатите? Пятьдесят процентов-то.

Алексей Васильевич добродушно рассмеялся.

— Если заплатим — по миру пойдём. А вот добавить самое время… Тебя Натаныч не обижает?

Улыбка сошла с его лица.

— Главное — не обидеться, — увильнул от ответа Владимир.

— А со своими функциями он справляется? Извини, что задаю такие вопросы, но мне нужен взгляд со всех сторон, и снизу, и сверху. А ты с ним плотно работаешь.

Убеждения посетителя не допускали доносительства, тем более, что свои тёмные делишки непосредственный начальник проворачивал попутно, почти не нанося финансового ущерба клубу. К чему этот бабский трёп? Чтобы чувствовать себя потом мерзко, словно пойманный предатель? Хотя, если честно, Натаныч мог бы и больше внимания уделять служебным делам, не оставляя зачастую его один на один с проблемами.

Он пожал плечами, решив промолчать.

Теперь уже Алексей Васильевич прищурился.

— Давай так. Ты хочешь в отпуск, поэтому и пришёл.

— Сами понимаете, если не в июне, потом не дадите.

— Правильно понимаешь. Ребята будут отдыхать до августа. Но не мы. Нам надо работать. Но! Неделю ты заслужил. Может, ещё недельку отгуляешь в декабре.

— Бархатный сезон?

— Ну, а что делать? По рюмочке?

Вова мотнул головой.

— Нет. Десять лет не пью. Довелось тогда одной волшебной дряни попробовать на свадьбе. Разве откажешь?

— Да, с самопалом лучше не связываться… — Алексей Васильевич поднял глаза и спросил вдруг: — Мама как? Как здоровье?

Посетитель вздохнул.

— Врачей не любит. Ни в какую не ложится на обследование.

— Моя такая же была. За здоровье мамы!

Владимир машинально протянул руку к налитой до краёв рюмке.

— А говоришь, не пьёшь! — воскликнул президент.

— Я и не пью. Но если в первом акте на стене висит ружьё… Вы же не будете сливать всё обратно… Был фрезеровщиком — пил. Но это было… У-у…

— Постой, постой. Ты был фрезеровщиком?

— Фрезеровщиком, токарем. На заводе работал. Пил по-чёрному. Там быстро в коллектив вливаешься. Сейчас нет тяги.

— А тянешься.

— Вы же предложили. За маму. Десять лет уже не пью…

— За маму можно.

Алексей Васильевич, только что задиристо пристававший к коллеге, опрокинул в себя содержимое рюмки, Вова последовал его примеру.

— А допьём, Владимир Валентинович, когда выиграем в пятый раз подряд. Передавайте маме привет. И лечите её!

Вовчик сидел в кабине фуры рядом с Владом, другом детства. С первого класса вместе! Накануне, после разговора с президентом клуба, он позвонил другу. Влад часто ездил в Москву за грузом и в тот день находился в столице.

— Как здорово, — сказал ему Вовчик по телефону, — так не хочется на поезде.

Влад любил своих друзей.

— Так поехали, — сказал он просто. — Утром будем дома. Раньше поезда.

У Вовчика, как на экране, перед глазами нарисовалась картина крепко сбитого спокойного, добродушно улыбающегося друга.

…Мимо пролетали поля, городки, деревеньки… Десятки ветряков напомнили Голландию, невероятно сложный матч с «Аяксом» в полуфинале, открывший путь к главному поединку сезона.

Они долго болтали, в основном о футболе. Влад безразлично относился к спортивным трансляциям, но как не послушать из первых уст про интереснейшие подробности из жизни людей, имена которых всем известны. Он только задавал вопросы, а потом по полчаса внимал, поглядывая на рассказчика и иногда еле заметно ухмыляясь.

Ближе к Крестцам Вовчик всё больше стал зевать, фразы укоротились и оборвались вдруг, когда Влад ещё ждал продолжения. Вовчик сломался. Голова его упала вперёд, покачивалась то влево, то направо, чутко улавливая неровности трассы, как сейсмограф реагирует на малейшие столкновения земных платформ.

— …Синий мост! — крикнул Влад и толкнул Вовчика в плечо.

Тот откинул голову назад, нашел ей опору, приоткрыл один глаз. Несколько минут просыпался. Наконец открылся второй глаз.

— Всё-таки как красиво… — тихим сонным голосом произнёс он, глядя на буйную зелень Фёдоровского Ручья, уходящего в перспективе в мост через Волхов. — Останови здесь.

— Подышать? — улыбнулся Влад.

— Хочу прогуляться.

— Ну, как скажешь. А я собирался поближе к дому тебя подбросить. Так вечером-то, не забудешь? В пять часов договорились…

— У памятника коню, — подтвердил Вовчик, спрыгивая на тротуар.

— Ну, давай. До вечера!

Фура отошла. Через минуту она уже медленно поднималась по пустому мосту.

Половина пятого. Ещё двенадцать часов до встречи.

«Пройдусь пешком, верну любовь… Хм, хорошее начало для стихотворения. Не забыть… Может, напишу потом… Верну любовь городу, пусть он задохнётся от неё. Жадно рассмотрю всё то, что видел тысячи раз, не подозревая, что название этому… название этому… — обоюдная любовь…»

Записав случайно родившиеся слова на листке бумаги, обнаруженном в сумке, он пересёк улицу без всяких правил, игнорируя подземный переход, который много лет назад в шутку называли «метро», поскольку это был первый подземный переход в провинциальном городе.

О! Какая красивая теперь аллея, спускающаяся к реке. Ажурные скамейки, симпатичные фонари. Не так давно это место напоминало помойку. По обеим сторонам аллеи стояли жуткие железные ларьки с китайско-турецкой дребеденью, с горами картонных коробок позади и на крышах, с бедными женщинами, вынужденными торговать в морозы, зарабатывая себе не только на жизнь, но и на лечение от болезней, приобретённых здесь же.

Вовчик дошёл до Волхова и остановился.

«Кусты на той стороне вырублены. Зелёная подстриженная травка, кремль, открытый взглядам приезжих. Явно лучше стало. О чём раньше думали?»

Здесь была тень. Он поёжился, интенсивно потёр обеими руками плечи и, обдуваемый прохладным утренним ветерком с реки, направился в сторону пешеходного «горбатого» моста, стараясь не обращать внимания на двух выпивох, которых нелёгкая вынесла в столь ранний час на набережную.

«Жаль, — подумал Вовчик, — нехорошо».

Они перегородили ему дорогу. Тот, что в мятой клетчатой рубашке, отбросил жестяную банку. Второй чувствовал себя плохо, перекатывал что-то по пищеводу, угрожающе отводя в сторону пустую бутылку.

— Бабло, сумку, мобилу! — потребовал «клетчатый».

— Конечно, конечно. — Вовчик достал из кармана телефон.

Мужики расслабились: жертва, похоже, не пыталась сопротивляться. «Клетчатый» протянул руку, но незнакомец предупредил:

— Здесь тревожная кнопка. Нажимаю — появляется полиция. Так как?

Он вынужденно блефовал.

«Клетчатый», криво улыбаясь, сунул руку в карман брюк. Не поверил. Вовчик демонстративно нажал на кнопку и с удивлением увидел, как за спиной хулигана из переулка показалась машина с надписью «полиция». Он облегчённо вздохнул: автомобиль повернул в их сторону.

Вышедшие на скользкую дорожку правонарушений аборигены обернулись на шум мотора.

— Быстро собирать мусор и складывать в урны, — скомандовал Вовчик, — а то вам хана!

Пьяницы, оценив обстановку, послушно направились к скамейкам, газон вокруг которых «украшали» россыпи пустой тары.

Надо было пользоваться предоставленной возможностью, и Вовка зашагал дальше.

— Молодцы у вас жители, — крикнул он вышедшему из машины полицейскому, — не нравится, когда в любимом городе грязно!

— Да уж! — прозвучало в ответ. — Знаем мы этих субчиков. Постоим рядом с ними часок, чтобы не скучали.

Вот и чудненько. Он сбавил шаг и оглянулся. Мимолётные знакомые очистили участок возле первой урны и перешли к следующей. Похоже, занятие их увлекло.

При входе на мост он погладил «на счастье» грудь бронзовой девчонке, отдыхающей со снятыми туфельками после осмотра достопримечательностей города.

На самом верху моста облокотился на перила и закурил, наслаждаясь моментом, думая о предстоящем вечере с друзьями.

Солнышко уже начало нежно припекать.

Спокойная радость затомилась внутри, заполнив собой целиком физическую оболочку, стараясь прорваться наружу, поскольку в выделенном объёме ей становилось тесно. Вот оно, счастье? Отчего такое редкое?

Он смотрел и смотрел. Сначала на мутную воду, просто вниз. Затем на гребной канал, где вечером вдалеке появится точка, превратится в большой катер и уткнётся носом в берег под памятником. Они спрячутся в кустах на канале, будут перебивать друг друга, вспоминая одним им известные случаи. На столе каюты с трудом уместится Вовкина вкуснятина и зелень с Димкиного огорода, посреди гордо встанет бутылка… А может, судно, радостно подпрыгивая на волнах, унесётся вдаль, на милые сердцу луга, с которыми так много связано, или к быкам-опорам так и не построенной когда-то железки, что торчали из воды. Можно и на озеро махнуть, ведь впереди выходные.

Он перевёл взгляд на пляж.

«Как удачно у нас пляж вписался. Раньше как-то не задумывался. Загораешь, а за спиной сама история — кремль, башни… Лет десять нам было тогда?.. Бегали по парку. У каждого перочинный ножик в кармане. Вырезаешь трубку из высоченных белых цветов, во множестве росших в тени деревьев, горсть бузины в ладонь, — и давай пулять по неприятелю, по другу-однокласснику. Самому в щеку попадёт, неприятно, но в азарте не замечаешь. Бузиной стреляли, пока зелёная, твердая. Станет красная — в рот уже не возьмёшь. Такой кашей не постреляешь… Или ватагой в автобус, с удочками, детскими совками, баночками. Копали здесь же, в парке. Некоторые места до сих пор перерыты. Это уже новое поколение, да и взрослые любят порыбачить. Червячков в баночку, землицы им туда, потерявшие форму ржавые железки (наконечники копий? фрагменты доспехов?) — в сторону, как и изогнутые черепки, части кувшина или миски, изготовленные когда-то гончарных дел мастером. Из интереса протрёшь, под лаком вдоль обода — нанесённая вручную цветная линия. Мальчишки несутся к реке, хватаешь своё имущество — и за ними. Не до посылок из прошлого. Этот интерес чуть позже пришёл, когда узнал, что на раскопки приглашают на лето школьников. Вдруг берестяную грамоту найду?

А на велосипедах гоняли? Здесь и горки, и малолюдные боковые аллеи. Димка на своем «Харькове» как-то разогнался, решил свернуть с аллеи на тропинку, да не рассчитал. Поворот резкий, надо проехать на скорости в промежутке меж выросших плотной оградой стриженых кустов. Хорошо же тогда он воткнулся! Я за ним еду, притормаживаю. Как в замедленной съёмке летит Димыч через кусты, совершая обороты, почище фигуристов с их тройными тулупами. Где падает, не видно. Велосипед аккуратно припаркован передним колесом между многочисленных стволов куста. Велосипед стоит. А Димки не видно. Полная идиллия! Это — если бы я не видел, что произошло. Смех прёт, не могу остановиться. Бросаю велик на асфальт — и за кусты: «Дим, ты как?» «Чё ржёшь, — в ответ. — Сам так кувырнись, я посмотрю…»

Лет в четырнадцать милиционеры стали останавливать. «Нельзя, ребята, в парке на велосипедах. Больше чтоб не видел!» Да… Взрослеть начали. Как мы тогда относились к городу, к кремлю? Да как… Мы здесь родились, носились одинаково, что по двору, что по кремлёвскому парку. Вся эта территория была нашей… А сейчас… Приезжаю сюда как в какой-нибудь баварский городок на экскурсию. Нет, нет, конечно. Приезжаю домой, но смотрю другими глазами».

Пожалуй, именно так. Закинув руки за голову, потянув спину, он прошептал:

— Привет. Я дома.

Постоял так, будто ожидая ответа.

Тихо зазвучала флейта. Он повернул голову вправо и стал высматривать источник музыки.

Там, внизу, у выхода с моста, расположились молодые музыканты. Трое сидели на гранитном парапете. Одна девушка стояла, играя на флейте.

Это было очень красиво. В залах он никогда не слышал такой красивой музыки. Но однажды, и это крепко запало в память, ему довелось услышать звуки необычайной силы воздействия. Недалеко отсюда, в кремле, возле памятника «Тысячелетие России», много лет назад собралась толпа, из эпицентра которой доносилась божественная мелодия. Всё внимание было обращено на двух флейтисток. В чём заключалась магия звука? В том ли, что действие происходило внутри кремля, или же бесконечная зелень множества деревьев вокруг создавала мельчайшие эффекты эха и реверберации, придавая звуку особенный объём? Вовчик немного разбирался в способах записи звука, в акустике помещений и открытых пространств, но анализ был излишним, оставалось просто отдаться волшебству происходящего на его глазах таинства, растворившись в музыке…

Звучавшая сейчас флейта манила, ноги сами понесли Вовчика по мосту вниз.

Он дошёл до ребят, остановился у края перил, облокотился на них.

Те трое, что сидели, занимались своими инструментами. На мосту никого. От моста до входа в кремль — никого.

Одинокого путника в пустыне всегда заметят.

— Закурить? — спросил Вовчика паренёк с гитарой. Он сидел на гранитном парапете в одних шортах. Причёска его представляла собою объёмную «диаграмму» из острых пучков стриженых волос, расположенных в пересечениях параллелей и меридианов.

— Спасибо, я наверху только что курил.

Вовчик улыбнулся и махнул рукой назад, за себя, обозначая точку курения. Добавил:

— Мне понравилась флейта.

Девушка, игравшая на волшебном инструменте посреди асфальтированной площадки, предваряющей подъём на мост, озорно оглянулась и вернулась к своим друзьям.

— А Вы прикольный! — задорно бросила она реплику. — Вы играете?

— Не, я просто прикольный.

Вовчик улыбался и лукаво щурился, чем расположил к себе молодёжь.

— Так Вы играете? — настойчиво повторила барышня. Её огромные чёрные глаза и короткая туника на мгновение придушили разум, не оставив шансов сосредоточиться.

— Как Вам сказать… — он не продолжил свою фразу, и девушка этим воспользовалась.

— Саш, дай ему гитару.

— Нет, Санёк, — он подошёл к пареньку с меридианами на голове и присел рядом. — Можете сыграть одну вещь на слух?

— Можем, — удивился Саша, — пожалуй. А что Вы хотите?

Вовчик неспешно оглядел всех четверых.

— Извините. Вы же… репетируете, наверное?

Они согласно кивнули. Сашка добавил:

— Мы тут вечером выступаем. Аншлаги! — похвастался.

— Отлично! А можете сыграть?.. — Вовчик достал из кармана мобильник любопытного дизайна, что-то начал искать в списке. — Вот это.

После флейты телефон, показалось, просто запищал. Через пару секунд девушка со скрипкой воскликнула:

— Я уже пробовала играть этот трек!

Все повернулись в её сторону.

— Пробовала, мне нравится, но скрипки мало!

— Владимир! — Вовчик подал ей руку.

— Аня…

— Ты — Саша, — Вовчик пожал руку гитаристу.

— Ксюха! — смешно присела флейтистка, чуть не уронив инструмент.

— Андрей, — представился второй парень.

Вовчик повернулся опять к девушке со скрипкой.

— Так Вы…

— Давайте на «ты», — предложил Санёк. — Вы нам нравитесь.

— Так ты, говоришь, играла? — продолжил Вовчик начатую фразу.

— Играла. Не всё. Тут разные инструменты нужны…

Вовчик внимательно слушал.

— Вот вступление, например. Играет только бас. Ощущение, что назревает буря, или какой-то взрыв эмоций. И вот она, средняя, главная часть. После вступления сильная атака, попробуем сыграть в две гитары. Это насыщенный инструментальный отрывок. Играют все инструменты. Взрыв эмоций постепенно замещается спокойствием и удовлетворением, но главная тема продолжает довлеть. Третья часть — неожиданная, рок-н-ролльная, это красивая точка.

— Я тоже слышал, — сказал Санёк. — Не помню, где…

— Я вас всех сейчас удивлю, — захлопала в ладошки Ксюша, — но я слышала эту вещь на местной радиостанции.

— Точно! — Аня широко открыла глаза. — Я вспомнила! Давайте попробуем сыграть. Мне очень нравится! Андрей, ты на басах, с тебя начало.

— Я ни разу не слышал!

— Да у тебя самая простая партия. Эх, тут бы контрабас! Владимир, можно включить ещё раз?

— Не вопрос. — Вовчик положил защитного цвета телефон с небольшими конусами по бокам на парапет. Рядом, сняв с плеча, поставил кожаную сумку. — Вот, кнопка на экране «play-stop». Как везде, ничего трудного. Я пока прогуляюсь.

Он сделал несколько шагов к лестнице, ведущей на пляж, и, оглянувшись, серьёзно добавил:

— Телефон в руки не брать, опасно для жизни.

Молодёжь приветствовала шутку смехом.

Вниз вели всего несколько десятков ступенек. С последней он спрыгнул прямо на песок. Скинул туфли, снял носки. Какая холодная вода в Волхове! С купанием, как и с горячим чаем, у него были проблемы. Когда-то, классе в десятом, они поехали с Димкой и Владом за город, на Веряжу, небольшую речку. Влад ржал и пытался кинуть его в реку, плескал в лицо водой, веселился, словно щенок. У Вовчика же был какой-то непреодолимый барьер. Он боялся воды. Дело дошло до перебранки.

Он стоял на берегу после «купания» с Владом. Его трясло как тощую псину зимой, выбравшуюся из полыньи. Дима же спокойно взял его за руку и повёл в воду.

— Садись потихоньку, я тебя держу, — сказал, когда они дошли до места, где плавки могли намокнуть. Вовчик уже согрелся на солнышке, да и со спокойным Димкой было не страшно. Он, дрожа вовсе не от холода, присел и быстро встал.

— Давай, не бойся, — подбодрил друг.

Он садился тогда несколько раз, осмелел настолько, что только голова оставалась на поверхности. Плавать, правда, так и не научился.

На берегу Влад опять начал задирать:

— Ну, чё, пошли, скупнёмся?

— С Димкой пойду. С тобой — нет, — ответил Вовчик.

Сейчас он ходил по пляжу, едва заходя в воду, закатав до колен брюки, и прислушивался к тому, что происходило наверху, у входа на мост.

«Толковые ребята, — подумал, — ещё пару раз прорепетируют, и можно подниматься к ним».

Минут через двадцать, когда он уже сидел на пляжной скамейке и грелся на солнышке, услышал смешливое:

— Вовчик! Ой, извините! Владимир! Идите к нам!

«Странно, — подумал, — они намного моложе меня, а тоже тянет назвать Вовчиком. Видно, не отделаюсь от этой напасти никогда».

Они выстроились перед ним: две гитары, скрипка и флейта. Он успел только подумать, как здесь можно использовать флейту, и тут они начали играть.

Вступление. Басист старательно передавал томительное ожидание, нетерпение. Вовчик увидел летящую под колёса шершавую серую ленту.

«Дорога. Машина. Мелькают деревья, поля, дома. Пауза несколько тактов… Сейчас должен быть взрыв эмоций, вознаграждение слушателя. Да! Вторая гитара, скрипка, флейта соревнуются, но не мешают друг другу, рассказывая историю. Вот оно, ощущение того, что я дома. Вот Волхов, вот кремль, вот горбатый мост и эти милые юные существа, только вступающие в жизнь, но так сильно её чувствующие! Снижение накала. Это дом, мама. Школа рядом. Опять зелень улиц, бульваров, перезвон колоколов. Боже, у меня заложен перезвон, но как они его смогли передать этими инструментами? Рок-н-ролльная концовка. Пошли клипы: вид города с самолёта, церкви, кремлёвские башни…»

— Владимир. Всё нормально?

Он отлепил мокрые ладони от лица.

— Да, да…

Когда он закрыл глаза?

Вовчик присел на парапет. Оказывается, он не один слушал ребят. Человек десять хлопали музыкантам и, кажется, ждали продолжения.

Ксюша склонилась над ним.

— Что с Вами? Вам плохо?

— Спасибо, Ксюш, это я от счастья.

— Это Ваша музыка играет на радио?

— Моя, смышлёная ты моя.

Он сунул в карман телефон, собираясь прощаться. Понял, что не может здесь больше оставаться.

— Владимир! — эта молодая симпатяшка с флейтой, прижатой к груди, и не собиралась уступать ему дорогу. — Владимир, мне нужен номер Вашего телефона.

Аня копалась в своей сумочке, наконец, подала подруге блокнот и ручку.

— Вы напишите свой телефончик и ещё… Можно нам исполнять эту композицию?

Ещё не пришедший в себя Вовчик записал в блокнотик номер и имя. Его немного колотило.

— Можно? — снова спросила Ксюша. — Не бойтесь, мы будем объявлять автора.

— А, нет-нет, — он растерянно оглянулся на ребят и неожиданно расслабился, вновь заулыбался. — Играйте, конечно.

Дописав название, он вернул канцтовары владельцам.

— «Домой» называется. Играйте… И автора не надо…

Девчонки облегчённо вздохнули.

Вовчик коснулся ладонью Ксюшиного плеча и пошёл прочь.

— Спасибо Вам! — донеслось сзади.

— Спасибо вам! — оглянулся он и помахал им рукой.

— Я Вам позвоню! — крикнула Ксюша.

«Хорошая девочка. Сколько ей? Восемнадцать? А мне? Стыдно, Владимир Валентинович!»

Закусив от нахлынувшей злости губу до крови, он свернул налево и медленно зашагал вдоль кремлёвской стены. Он шёл, опустив голову и сунув руки в карманы, а в голове звучала только что слышанная им музыка. Когда-то он записал её на компьютере, затем знакомый поработал с композицией в студии. Получилось достаточно качественно, чтобы предложить местной радиостанции. Но от этого испытанное им потрясение было ещё больше. И ребята не сыгрались, и ошибки он кое-где улавливал, но звук… живой звук…

Пляж слева закончился.

А вот и «памятник коню». Так они в детстве называли памятное сооружение. Огромный железный конь с воином, вскинувшим меч, попирал своей массой искорёженную немецкую свастику.

На берегу внизу, прямо под памятником, они соберутся в пять вечера.

А через полчаса, пройдя парк, проехав несколько остановок, он увидит маму.

Глава 2. В ожидании встречи

«Ну, вот я и дома».

Он быстро, через две-три ступеньки, поднялся на пятый этаж, взволнованно ожидая, пока дверь откроется.

Александра Михайловна не любила телефонов и прочих гаджетов. Из прошлого она оставила телевизор (теперь плоский; повешенный на стену, он ей даже нравился) и механический будильник. Вовчик, навещая её один-два раза в год, уговаривал установить телефон. Будучи сам упрямым, купил наконец ей мобильник. Приучал неделю, а может, и дольше, как собаку Павлова, звоня из Москвы и европейских городов. Сначала мама просто игнорировала звонки, затем гаджет разрядился. А зачем ей заряжать «ненужну игрульку»? Договорился с соседкой, что телефон будет лежать у неё, что она может им пользоваться, но в случае звонка от него обязуется относить трубку маме.

Случилось то, чего он боялся. Просто однажды Александра Михайловна послала соседку куда подальше, оставив свой телефон у себя. Тут же ей вернули и зарядное устройство. «Игрулька» разрядилась. Вовчик сгладил это происшествие в очередной свой приезд деликатесами из столицы, попросив соседку всё же заходить к маме и, если возникнет необходимость, звонить ему. Одна проблема была улажена.

Теперь, по прошествии нескольких лет, звонки для его мамы стали обычным делом. Конечно, мама не церемонилась, посылая зачастую «висевшего на проводе» сына. Но это был прогресс. Правда, для этого Вовчику пришлось догадаться купить ретро-телефон с современной электронной начинкой. Такие выпускались в семидесятые годы, но звонить теперь приходилось через интернет. Мама была довольна. Зарядное устройство отпало само собой, база со встроенным модемом включалась в сеть. Трубку с базой связывал витой шнур, но мама наотрез отказалась убрать эту бутафорию. Была бы связь, рассуждал он, боясь спугнуть союз самого родного человека с безотказным чудом связи.

…За дверью послышалось шарканье ног и ворчание. Звякнул замок, дверь распахнулась. Войдя внутрь, он обнял маму, она по привычке оттолкнула его, метясь ложкой в лоб, он по привычке подставил руку.

Ничего удивительного. Обычные тёплые отношения мамы с сыном.

— Я думала, ты с какой-нибудь девкой приедешь. А ты опять один. Нестоиха?

В тёплых залатанных штанах, в которых когда-то работала на овощебазе, мама прошла на кухню, махнув Вовке рукой.

— Да всё нормально, ма. Девчонок и тут пруд пруди.

— Может, московские лучше…

Вовчик в привезённых для такого случая тапках из Москвы прошёл вслед за мамой, сел на табурет.

— И те ничего.

Он улыбнулся, а она завелась от его слов, от наведённых на неё прищуренных глаз. Ложка снова едва не попала в цель.

— Блин! — отбившись, вскрикнул Вовка. — Я крутой человек, а ты… По заграницам езжу, а ты…

— Мамку-то бросил, ай-ай-ай! Крутой. Девку не привёз. Крутой… — она вытерла махом глаза кухонным полотенцем, что свисало с плеча. — У других внуки, а я тут… Картошка тебе с пельменями и сметаной, как любишь.

— А у меня вот что есть, — откликнулся Вовчик, огорчённый таким приёмом. Впрочем, примерно так же происходила каждая встреча.

Он начал сооружать на столе гору из цветных упаковок, что привёз в сумке.

— Ну… — мама вновь показала ложку. Вовчик отступил. — Дурень. Ешь!

Последними на горку сверху легли упаковки с таблетками, привезённые из Европы. Обрадовавшись ненадолго, мама продолжила террор.

— Привёз фантиков красивых, — ворчала она, пока он, давно не едавший незамысловатой маминой стряпни, опустошал эмалированную миску, исходившую паром, — а что там внутри? Говорят, в Москве питаются такой вот дрянью, — мама покосилась на привезённое Вовчиком «богатство», — так и дохнут.

— Не знаю, дохнут ли, — с набитым ртом вещал Вовчик, — а здесь так вкусно.

За что получил ладонью в лоб. Ложка-то у него. Другие ложки мама доставала только при гостях, да и то не всегда.

— Ну, пойдёшь куда?

«К чему бы это она спросила?»

— Не, ночь не спал.

Мама пошла стелить, а, вернувшись, продолжила гнуть свою линию:

— А то хошь, Ленку позову, ты её не знаешь, только въехали.

— Мам, я один как-нибудь.

— Кобель! — фыркнула мама напоследок. — Иди… как-нибудь он!

«Да, дома — это тебе не… не дома», — успел подумать Вовчик, прежде чем заснул.

Милые девушки окружили господина Владимира, обсуждая, какой костюм ему сегодня наиболее подойдёт. Он ждал вердикта. Пусть отрабатывают свои деньги, зря платить он не будет.

Девушки расступились перед экраном. Одна из них комментировала комплекты нижнего белья, появлявшиеся чередой на огромной настенной панели. Мужские трусы присутствовали в каждой комбинации. Классические чёрные, укороченные синие в горошек, белые с пуговичками спереди и сзади. Трусы шли в разных сочетаниях с мужским топиком. Но главные страсти разгорелись вокруг галстука. Девчонки начали кричать, невзирая на присутствие шефа, отстаивая свои позиции. «Шеф — это я», — с удовлетворением понял Вовка, и рявкнул на распоясавшихся баб. Те быстро выбрали комплект.

Ему поднесли несколько бутылок: водка, виски, водка, ещё водка, Мерло 1956 года. Пришлось рыкнуть: дуры, туда-сюда! Какое, нафиг, Мерло? Вино исчезло. Девки тоже.

Вовка себя вдруг осознал.

Он жил тут не единожды. Несколько раз в год он становился счастливейшим человеком. Чёрт, при чём тут бельё? Неважно, это потом.

Сейчас — пить, пить. На закусь девчонки оставили несколько конфеток. Зачем? Первый раз, что ли? Можно и без конфет.

Первая бутылка — так, разогнаться. Ничего водочка, но через фильтры недостаточно прогнали. Вкус на троечку.

Вторая. Карамельку? Рано…

О! Виски захотелось… он зевнул… тепло по телу… карамелька к виски? Не, ну, на…

…Завтра как сегодня, только начинается сразу с приятного, без баб.

…Неделя, полёт нормальный.

…Две…

Чёрт! Бабы всегда влезут!

«Куда, вы говорите? Важно? Надо идти?»

Он вздохнул… А-а, вот и комплект. Ну, девочки, ну, спасибо. Не зря плачу вам. Настоящий деловой костюм. Трусы в горошек, мини-топик. Идеально, со вкусом подобрана бабочка под трусы с горошком. Не, Ляля, пошатывать не должно. Тебе показалось. Дай-ка вон ту бутылку… правее. Их там две? Ну, ты держишь ту, что посередине… ага, давай. Не, шатать не будет.

— …рассьти, — после приветствия в адрес альфа-самца Вовка сделал дежурный комплимент, — какие у Вас усы! Вы знаете, они будут нам мешать э… работать. Я? Работать пришёл, что за вопросы. В качестве кого? Я умелая… я умелый.

…Судорожно вдохнув побольше воздуха, Вовка перевернулся на другой бок…

— Давайте Вашу рукопись, — мужчина в усах протянул руку.

— К-какую рукопись? — опешил Вовчик.

— Вы же хотите печататься?

Этот нелепый коротышка протянул ему рукопись, одёрнув свой элегантный топик.

Мужчина полистал и уставился на гостя.

— Как часто вы пьёте?

Вовка смутился, но принял вызов:

— Каждый день!

— Сколько?

— Это… а Вы кто?

— Психотерапевт.

— Две бутылки. Три. Бывает.

Он оглянулся на дверь, в которую вошёл.

— Извините, это ред-дакция?

— Да. Пьёте постоянно?

— Не-а. Меня девчонки останавливают.

— Это они на Вас топик с бабочкой нацепили?

— А-га…

— Как они Вас останавливают?

— Говорят: одевайся, и иди.

— А Вы?

— Ну, пришёл ведь!

— А иначе?

— Отказали бы, — прошептал посетитель, — в близости.

Сильно шевеля усами, мужик походил по кабинету. Подвинул стул к Вовчику.

— Как я понял, — сказал он громко, — Вам приходится делать перерывы, чтобы испытывать радость общения с противоположным полом. Не так ли?

Вова с готовностью мотнул головой.

— Может, я Вас и удивлю, — продолжил собеседник, — но как вра… э… как друг могу посоветовать… Кстати, после этого… будем называть прямо — после запоев — Вы какие ощущения испытываете? Можете рассказать?

— О, да! — Вовка оживился. — Меня радует каждая мелочь. Чищу зубы, принимаю ванны. Тащусь, надевая белую сорочку с накрахмаленным воротничком. Вдыхаю ароматы распускающихся листиков, прогуливаясь по парку. Здороваюсь со всеми встречными. Невероятные ощущения, их хочется испытывать почаще… увы.

— Вы начинаете снова пить?

Вова снова кивнул.

— Вы сейчас, так сказать, — мужчина направил пухлый указательный сосиско-палец в потолок, — «наверху»?

Коротышка подтвердил его предположение.

— М-да, м-да… Мой Вам совет, любезный. Увеличивайте время нахождения «внизу». Да, а что Вы думали? — он перешёл на шёпот. Вовчик почувствовал доверие к собеседнику, чьи жёсткие усы щекотали деликатную точку ниже уха. — А теперь представьте, как Вы возвращаетесь оттуда. Рубашка с воротничком, душ два раза в день, зубная паста… Вы испытаете небывалое счастье!

— Да, — Вовка обрадовался его предложению, — а вы, психологи, не зря едите свой хлеб. Спасибо. До свиданья.

Он встал. И уже у двери вспомнил:

— Рукопись! Напечатаете?

— Безусловно, мил человек, — врач-редактор подхватил гостя под локоток, — безусловно…

«К чему бы это?» — Вовка ещё некоторое время лежал на боку, опираясь на локоть.

— Ма! — крикнул он. — Какой сегодня день недели?

— Пятница, — откликнулась мама.

«С четверга на пятницу, — с досадой подумал Вовчик, но тут же повеселел. — Тьфу, ты! Я же утром в пятницу уснул, на часок прилёг!»

— С бабой не пущу! — напутствовала его мама, когда он, накинув ремень сумки на плечо, открыл дверь на лестничную площадку.

Так же, как двадцать лет назад, отправляясь на завод, он легко сбежал по ступенькам вниз, поздоровался с сидевшими на скамейке у подъезда бабульками.

— Здрасьте, — озадаченно отвечали те, так и не привыкнув к его опрятной одежде и ухоженному лицу с аккуратными усиками и бородкой.

Сделав несколько шагов, он остановился под деревцами с круглыми кронами, обдумывая дальнейший свой путь.

Ивушки качали головами, привечая гостя. Продумав маршрут, Вовка вырулил на тротуар, вынужденно подставив себя солнцу. Он здоровался, встречая знакомых, которые, завидев лишь знакомую фигуру и лицо, бесцеремонно «тыкали», толкали в грудь или плечо, имея целью лишь поправить то, что они называли здоровьем.

С некоторых пор он стал обходить таких личностей стороной, но то в Москве. Здесь его все знали и помнили. Ему приходилось вежливо отказываться от предлагаемого пойла, либо давать сотню, чтобы отвязались.

В небольшом прохладном магазинчике Вова задержался. Мужиков десять, также не торопясь, рассматривали, выбирая, добычу. Он взял одну бутылку водки и встал в очередь.

Неожиданно у того мужчины, что стоял возле кассы, разорвал тишину телефон. Покупатель достал аппарат из кармана и выругался. То же самое происходило с каждым, кто начинал расплачиваться у кассы.

— Идиоты! — услышал Вовчик за спиной знакомый голос, заставивший его обернуться. Позади стоял пожилой человек. Сжимая в руке корзину с бутылкой, он раздражённо наблюдал очередную сцену возле продавца.

— Идиоты! — повторил мужчина. И посмотрел на Вовчика, собираясь поделиться с первым встречным своим негодованием.

— Степаныч! — обрадовался Вовка.

— Вовчик, ё-моё! — просиял мужчина, показав в верхнем ряду зубов, ровно посередине, щёлочку. — Давай, твоя очередь.

«Сейчас у меня зазвенит», — подумал Вовка, протягивая кассиру карту и довольно поглядывая на знакомого, но телефон молчал.

— Уважуха, чувак! — крикнул кто-то из конца очереди.

Спектакль тут же продолжился. Это у Степаныча в кармане грянул марш.

Они вышли, оставив магазин и нескольких гудящих от возмущения покупателей.

— Давно не виделись! — Степаныч не смог сдержать порыва, крепко прижав к себе одной рукой невысокого друга своего сына. — Какими судьбами?

— Живу я тут, — как только освободился из объятий, прищурился Вовчик.

— Да ладно, я знаю, ты в Москве, Лигу Чемпионов долбишь. Димка говорил.

— Слухи, — всё так же улыбаясь, откликнулся Вовчик.

Они присели на скамеечке. Мимо почти никто не проходил, все прятались в тень, прижимаясь к домам.

— Слушай, дядь Паш, а чего это там весь магазин загудел, как пчелиный рой?

— А… — Павел Степанович помрачнел. Он отвернулся, стукнул себя по коленке. — Гловас, мать его, отслеживает, — кто, в каком магазине, какие покупки совершает.

— Может, ГЛОНАСС? — поинтересовался Вовчик.

— И вас тоже, — отшутился Степаныч, — вот смотри…

Он достал свой телефон, что-то выискивая.

— Ага! Слушай! «Уважаемый Павел Степанович! В этом месяце Вами закуплено алкогольной продукции на сумму, превышающую две тысячи рублей. Настоятельно рекомендуем Вам отказаться от данной покупки. Напоминаем, что с первого августа текущего года вступит в силу Закон о душевом потреблении алкогольной продукции. После исчерпания лимита в 2000 руб. в месяц все магазины будут обязаны отказывать Вам в приобретении напитков, содержащих алкоголь. Региональная антиалкогольная служба».

— Мм? — удивился Вовчик. — И что, все мужики, галдевшие в магазине, получили такие сообщения?

— В том-то и дело!

Вовчик присвистнул. Он вмиг оценил, что это значит для любителей «зелёного змия».

Степаныч грустно смотрел на Вовку, собираясь крутануть пробку на бутылке.

— Ну, что? За встречу?

«Денег мало, не хочет свою открывать», — мелькнуло в голове Вовчика. Но он ошибся. Опустив бутылку на скамейку между ног, Степаныч произнёс:

— Не хотелось бы пить. Жарко. Да и возраст.

— Ну, и правильно, — поддержал Вовка. — Я десять лет не пил, и тебе не советую. Кстати, а чего ты её купил-то?

— Да так, про запас. Тяпнуть иногда соточку для здоровья.

— Да-а… — Вовка потёр нос, посмотрел оценивающе на отца друга-одноклассника. — Дядь Паш, ты торопишься?

— Я на пенсии, Вовчик. Тебе помочь чего?

— Ну. Надо было в супермаркет идти, а я сюда сунулся. Там и водку, и закуску сразу купил бы.

— Пойдём, провожу. Заодно с твоей сумкой у магазина постою.

Вовчик плёлся позади пенсионера по узкой дорожке, выбранной Степанычем, отвечая на вопросы о закулисной жизни ставших великими на его глазах футболистов.