Оглавление

ПРОЛОГ. ЗАМОК НА КРАЮ БОЛОТ

Болота простирались до самого горизонта. Насколько хватало глаз, видна была обширная пустошь, поросшая вереском и осокой, среди которой кое-где подымались невысокие — не выше пары саженей — бугры и мелкие озерца, окружённые камышом. Позади того места, где стояли Каспер и Елисей, росли редкие сосны. Здесь болото заканчивалось.

— Как уныло, тоску нагоняет! — произнёс Каспер после недолгого молчания. — И никто-таки не знает, далеко ли оно тянется?

— Никто не знает! — покачал головой Елисей.

Каспер был одет в зелёный кафтан, перепоясанный кушаком, и низкие сапоги. Елисей выглядел, как и подобает витязю, владельцу поместья, в мирное время: кожанная охотничья куртка и такие же штаны, короткий меч на широком поясе, удобные кожаные туфли и шляпа с высокой тульей.

— Наши, местные, они далеко не ходят, — продолжал Елисей, глядя вдаль. — Вёрст пять, не далее. Вон там, вдали, видишь, уважаемый, небольшая гряда тянется? Называется Мамонова Грива. До нее четыре версты. Там ягоды много растет, туда и ходят деревенские. А дальше — зачем?

— Тут, на этих лужах, наверное, по осени уток много? — спросил Каспер, рассматривая лежащую перед ним равнину в смотровую трубу.

— Конечно, много. Охота здесь хорошая. На утку, да и кабаны есть.

— А дальше, значит, никогда не ходили…

— Не совсем так. Однажды было четверо смельчаков, которые вызвались дойти до края болота. Просто, из любопытства. Мне тогда лет десять было. Так не вернулись они назад-то.

— И что, не искали их?

— Как не искали, искали, только совсем далеко не пошли. Остереглись. Разные байки рассказывают о том, кто там, на болотах, живет, и почему туда ходить не нужно. Да, еще, случалось, лихие люди заводились в нашем краю. Так иногда от облавы на болотах прятались, за Мамонову Гриву уходили. Я, помню, лет пять назад сам одного такого поймал, так он мне сказывал.

— А откуда же байки берутся, если никто далеко не ходит?

— Так, уважаемый, люди в этих местах давно селились, задолго до того, как девяносто лет назад мой прадед выстроил здесь замок. Было здесь две деревеньки, вот, от их жителей ещё всякие сказки.

Каспер оторвался от смотровой трубы и повернулся к собеседнику.

— Что же такого рассказывают?

Елисей улыбнулся, прошелся взад-вперёд по траве, положив руку на рукоять меча.

— Хочешь послушать сказки? Изволь. Рассказывают, что, если остаться ночевать далеко на болотах, то по ночам можно услышать вой, который настолько ужасен, что душа покидает человека. Никто не знает, кто это так воет, но зато человек, расставшийся с душой, может таким и остаться. Так и будет бесцельно блуждать по болотам, как кукла. Пока не умрёт от голода, разумеется. А другие утверждают, что такое тело без души будет нападать на других людей, буде их встретит, дабы употребить их в пищу. Это одна легенда. Другая заключается в том, что путник, идущий по болотам, может встретить существо, отдалённо похожее на огромную жабу. Это существо любит забираться на возвышенные места, откуда ему видны окрестности, и озирает их. И, если только оно замечает людей, оно начинает петь…

— Как мило…

— Да, сударь Каспер. Только ни одно живое существо не может остаться живым, услышав его пение. Говорят, в стародавние времена нашли лагерь, разбитый на болоте охотниками, и там все они лежали мёртвые. И не было на их телах никаких повреждений, чтобы предположить, что их погубил какой-нибудь зверь или же люди.

— Такое и вправду было? — заинтересовался Каспер.

— Откуда я могу это знать? Эту историю рассказывали еще во времена моего дедушки. Кроме того, я слышал — и об этом говорил тот самый разбойник, которого я поймал пять лет назад — что на болоте, случается, находят скелеты диковинных существ. Один такой он видел своими глазами. Три сажени в длину, из них сажень — хвост, и череп с такими массивными челюстями. Никто из них так и не смог сообразить, кому может принадлежать такой скелет.

— Какое интересное место — эти ваши болота! Всё больше и больше хочется там побывать! — криво усмехнулся Каспер. — А про сокровища байки не травили?

— Ни разу не слышал, уважаемый! Ну, что же, насмотрелся на простор бескрайний? Тогда пойдём, уже, верно, обед сготовили и на стол накрывают!

Хозяин жестом предложил Касперу следовать за собой и зашагал в сторону сосен.

— Не передумал ли ты идти туда? — спрашивал по дороге Елисей. — Я таки не понимаю, чего тебе там понадобилось…

— Глупо передумать, когда для этого уже пришлось переплыть через море! — пожал плечами Каспер. — Для этого меня сюда и направили.

— Мне просто очень это удивительно. Империя, Обитель Мудрецов в Мирограде, и вдруг — заинтересовались этим забытым всему углом, в котором я живу!

Каспер ничего на это не ответил. Прошел месяц с того дня, как его вызвал Арслан, командор специальной экспедиции при Обители Мудрецов. Он тогда сказал:

— Знаешь ведь ты, почтенный Каспер, что мудрецы наши разыскивают древности по всей империи, да и за её пределами. Сам ты не раз отыскивал старинные рукописи в лавочках торговцев в городах Полуденного каганата. А слышал ли ты когда-нибудь упоминания про древний город, в незапамятные времена находившийся где-то между Эрерским морем и Саргонскими горами?

Каспер вынужден был признать, что не слышал.

— Не столь давно завершили перевод двух манускриптов, найденных еще несколько лет назад. В них обоих упоминается Нибер — город людей иной расы, и указывается место, где он располагался. Мы долго пытались понять, где это. По моему разумению — это на закатном полуденном побережье Эрерского моря, там, где сейчас сходятся границы Арджаба, Полуденного Каганата и начинаются владения прибрежных ханов. Я дам тебе свиток, в который писец переписал те отрывки из манускриптов, которые могут помочь в поисках, и вычерченную картографом карту. Завтра приходи ко мне снова и скажи, готов ли ты отправиться на поиски Нибера по контракту, который будет стоить две сотни золотых солеров. Разумеется, эта сумма — при условии неудачного исхода твоих поисков.

Специальная экспедиция при Мироградской Обители Мудрецов нанимала путешественников, искателей сокровищ и приключений, иногда — купцов, вынужденных путешествовать в дальние страны, с которыми заключала контракты на выполнение своих заданий. Каспер, разорившийся купец, привык к странствиям за годы занятий торговлей, и вот уже много лет после своего разорения путешествовал по свету на казённые средства.

Они миновали выдающийся в сторону болота мыс редкого соснового леса, затем густые заросли кустарников, и увидели саженях в четырехстах перед собой деревянные стены и башни замка Олдришева Крепь, названого в честь своего строителя, Елисеева прадеда. Замок стоял на обширной поляне. С трёх сторон он был окружен деревянными стенами высотою в четыре сажени, а с четвертой стороны возвышалась глухая стена трёхэтажного сруба, лишенная окон и бойниц, но имевшая снаружи крытую боевую галерею на высоте второго этажа, выходя на которую защитники Крепи могли поражать неприятеля из луков и арбалетов. На крыше сруба были устроены деревянные выступы в рост человека для укрытия воинов, а по углам замка высились четырёхугольные башни. Кроме стен замок был окружен частоколом высотой в два человеческих роста. Немного в стороне виднелась деревенька — полтора десятка добротных домов, над крышами которых вились синеватые дымки.

— А от кого ваши предки оборонялись? — на ходу поинтересовался Каспер у хозяина. — Войн здесь не было, насколько я знаю. С кем воевать в глухомани?

Елисей удивлённо посмотрел на гостя.

— Так в том то и дело, что в глухомани. Закона нет. Делай, кто чего хочешь! Соседей немного, и мы с ними, конечно, дружно живём. Но это — сейчас. А раньше и усобицы всякие приключались. Да и разбойные люди здесь водятся. Сейчас вот купцов поболее стало по дорогам ездить, чем раньше, да и всегда можно было кого-нибудь пограбить, не купцов, так просто жителей. Да и просто, ежели стражники за тобой гоняются, можно сюда было уйти, переждать, отдохнуть. Земли-то ничьи.

Действительно, Каспер знал, что лет двести назад сюда, к этим берегам, приплыли ладьи с северного берега Эрерского моря. На них были витязи из княжеств, которые тогда еще не объединились в империю Мидгард. Так и поселились здесь, мирно ужившись с немногочисленным местным населением. И до этих самых пор не понадобились эти земли ни Полуденному Каганату — надо полагать, по причине наличия естественной горной преграды, ни Арджабу — ввиду малолюдности и отсутствия стратегического значения, ни лежащему на восходе солнца Тарскому ханству — по причине слабости оного. Благо, арджабцам и без этого со своими пограничными провинциями забот хватает. Так и пишется по нынешнюю пору на картах — Вольный Берег.

Елисей между тем продолжал:

— Да и то сказать: дружно, да не всегда! Когда же это… точно, шесть лет назад было. Собрались на сход все владетели замков, да старшие от больших деревень, решили выбрать предводителя. Вроде князя. Но не для того, чтобы он нами правил, а на случай войны. Чтобы водил он общую дружину, а мы бы посылали ему воинов. А когда всё спокойно — имал бы лихих людей да вершил бы суд над ними. И выбрали! Марона из Чернолесского Посада, что в семидесяти верстах на восход солнца, недалеко от рубежа, за которым уже начинается Тарское ханство. Он дружину себе набрал, да только недолго это было. Сосед его Вазар, тарец по происхождению, вступил в сговор с ханом, тот прислал ему триста конников. Вазар добавил своих, потом еще нанял разбойничью ватагу в помощь — и напал на Чернолесский Посад, да взял его приступом. Марона порешил, и сам стал в том посаде жить. Соседям, однако же, это не понравилось. Прошла лишь одна декада, и как-то в предутренний час посад загорелся изнутри, да сразу в двух местах! Началась суета, кто тушит, кто вещи выносит… В этой суете с башни Вазару в спину стрелу пустили, он и помер. Так что ни предводителя у нас так и нет, и посада не осталось. А ты говоришь: от кого обороняться!

Через настежь раскрытые ворота они попали во двор замка. Двор был небольшой, да и людей постоянно в замке жило немного: три десятка дружинников да дюжина человек прислуги. Столы были накрыты в большой трапезной зале. Дружинники сидели за длинным столом, а гостей хозяин усадил за стол поменьше вместе с собою и со старшим дружинником. Из гостей, кроме Каспера, был Дрон, его ученый переводчик, сведущий во многих языках, и Рамир, мечник, сопровождавший их для охраны. Двое наемных воинов, нанятых ими уже здесь, в порту Вольного Берега, разместились с дружинниками. На стол подали жаркое и вино. Утолив голод и осушив первую чашу вина, Каспер возобновил беседу:

— Так неужели же ты, Елисей, ни разу не ходил далеко на болота? И никто из твоих людей?

— Что ты! Конечно, ходил. И зверя мы преследовали, и облаву на разбойников учиняли. Но, конечно, все равно не очень далеко. Там, за Мамоновой Гривой, в одном дне пути отсюда, есть большие островки твердой земли, с каменистыми холмами. Есть у нас один следопыт в деревне, он туда к вечеру доходил, ночевал там, а утром — обратно. Но те, которые много лет назад пропали на болотах — они дальше ушли.

— Почему известно?

— Говорю же: искали их. Там, на островке, лагерь их нашли, с кострищем.

— А чего они вообще туда пошли? Зачем? — продолжал спрашивать Каспер.

— Зачем? Странный вопрос задаёт мне человек, который сам туда собрался! — расхохотался Елисей, и снова наполнил себе чашу вином.

— Я знаю эту историю. Это их всех Шурубор подбил, — вдруг раздался низкий голос старшего дружинника. — Эту историю мне еще дед мой рассказывал. Жил тут один такой мужик — Шурубор. Работать страсть как не любил! А зато всякие небылицы рассказывал, иных наслушался где-то, а иные сам придумывал. Вот, ходил он по деревне, да болтал: а может быть там, за болотами — страна мечты! Где изобилие, где дичи много… Можно подумать — здесь её мало, если только на месте сиднем не сидеть… Ну, вот, наслушались его мужики, и решили пойти, посмотреть, что там — за горизонтом. Интересно же. Видать, посмотрели.

Каспер покачал головой.

— Из любопытства, значит? А могло такое статься, что они в болоте потонули? Или, скажем, заблудились, и обратной дороги не нашли?

— Не верю я, чтобы в болоте все четверо разом потонули! — не согласился дружинник. — Это ж какими надо неосторожными быть! А что заблудились — такое, конечно, быть могло, но по солнцу всегда сориентироваться можно. Пространства открытые, не лес густой. Должны были выйти. Пусть не к самой своей деревне, не к замку, но хоть где-то!

Елисей согласно кивал. Некоторое время все принимали пищу в молчании. Когда миски с едой опустели, Елисей в очередной раз пригубил чашу и спросил:

— И как же ты, уважаемый, пойдёшь? Вперёд, куда глаза глядят?

— Было бы отменно, если бы ты, почтенный владетель Елисей, позволил тому своему следопыту, который уходил в болота на целый день пути, отправиться с нами. Мы бы заплатили ему полновесной имперской монетой!

— Что ж. Я сейчас пошлю за ним. Думаю, он согласится. А еще подойдите к моему ключнику — он, как договаривались, продаст вам разных круп, сухарей да вяленого мяса из расчёта на 10 дней.

***

Стемнело, и Каспер зажег в тесной комнатке шесть свечей, вставленных в два массивных бронзовых канделябра. Обстановка была воистину аскетической: низкая лежанка с тюфяком, набитым пухом и покрытая грубым одеялом, массивный стол и стул с резной спинкой да комод в углу, возле высокого и узкого окна. Установив канделябры на столе, Каспер сел на стул и положил перед собой книгу, несколько свитков и развернул потёртую на углах карту, на которой искусной рукой картографа были вычерчены контуры Эрерского моря и изображены земли, лежащию к югу от него.

Каспер раскрыл книгу. «Описание земель, лежащих вокруг Эрерского моря», написанное сто двадцать лет назад известным путешественником и тридцать лет назад напечатанное в первой типографии Мирограда. Приблизительно посередине книги была вложена закладка из витого шнурка.

«Бухта Фенир весьма удобна для моряков, по какой причине на её берегу выстроен город с таким же названием. И на большом протяжении побережья Фенир есть единственный крупный город, в коий приплывают купцы. Вдоль южного берега, ежели считать с восхода на закат, живут следующие народы: зидарцы, эроганцы и тарцы, управляемые злобными и воинственными ханами, кои, впрочем, покровительствуют торговым людям и мореплавателям. Хотя некоторые обычаи оных племен различаются, многие, однако, почитают их одним народом, понеже сходны они между собою и говорят на одном языке, называемом эроганским, по причине большей многочисленности эроганцев. В городе Фенире мы вели беседы со многими людьми, которые рассказали нам, что в десяти днях караванного пути в южном направлении начинаются земли Полуденного Каганата. Конный же путник, не обременённый верблюдами или повозками, доедет до оных за пять дней. Дорога в Полуденный Каганат идёт в обход Сарагонских гор. На закат солнца же от бухты Фенир до самой границы королевства Арджаб тянутся обширные пространства, весьма мало населённые, зато изобилующие лесами и болотами. Известно нам от сведущих людей, что в предгорьях Саргона находится великий город Нибер, построенный древними мудрецами. Дороги в тот город нет, потому что он расположен на острове посреди непроходимой местности, а его жители попадают туда, летая по воздуху. Живший сто лет назад историк Абу Карам утверждал, что сам видел человека из города Нибер и разговаривал с ним. Люди, населяющий этот город, высоки ростом и исполнены мудрости. Они не торгуют ни с кем, потому что обычные товары их не интересуют, однако могут научить какой-либо премудрости. Взамен же их интересует только служение им».

Далее автор на четырёх страницах своей книги описывал достопримечательности города Фенира и его окрестностей. Каспер закрыл книгу и бросил взгляд на карту. За сто двадцать лет мало что изменилось, разве что городов стало побольше. Масштаб карты был примерно таков, что в дюйме умещалось примерно шестьдесят вёрст. Вот он Фенир на берегу небольшого залива, ныне — владение тарского хана. На закат от него уходит Арджабский тракт, на восход — Приморский тракт, а на юг — Полуденный тракт. В дюйме левее Фенира — Заморье, вольный портовый город, основанный северными князьями. Именно сюда четыре дня назад приплыли Каспер и его спутники. Небольшой городок Сарланг, что по-тарски означало «застава на тракте», находящийся всего в сорока верстах от Заморья, даже не был обозначен на карте. А в тридцати верстах на юг от Сарланга, в лесах — замок Олдришева Крепь.

Каспер задумчиво глядел на карту, поставив локти на стол. Вот так выглядит единственное письменное свидетельство о древнем городе. Остальное — по его разумению — сказки, записанные в разное время в этих местах. В них упоминаются летающие люди из города мудрецов, которые в разных ситуациях могут помочь герою, а могут и напакостить, если он чем-либо вызовет их неудовольствие. А чем, собственно, рассказ этого путешественника отличается от сказки? Сто двадцать лет назад он слышал — или, может быть даже, читал — что еще сто лет назад Абу Карам якобы встречался с жителем города Нибера… Конечно, Абу Карам — известный человек, но его письменных свидетельств об этой встрече не сохранилось. Да и кто поверит в такое? Попасть в город можно только по воздуху! Однако же, кто-то в Обители Мудрецов отнёсся к этим сказкам серьезно. Возможно, потому, что именно в этих местах отчего-то рассказывают такие истории. Нет сказок или легенд про город мудрецов и летающих людей ни в Лесных Княжествах на востоке империи, ни в Чигоре, ни в снежном Сьорде… А тут — есть. А кое-кто из мудрецов считает, что ни одно древнее сказание не родилось из ниоткуда, что-то должно было быть в его основе. Что же. Если так — Олдришева Крепь — самое то место, откуда сподручно начинать путешествие в неизведанные пространства, на месте которых на карте вообще ничего не нарисовано. Просто к югу от Арджабского тракта пустое место, а дальше схематично нарисовано несколько горных вершин и надпись — Сарагонские горы. То ли до них пятьдесят верст, то ли — сто, то ли — больше, никто не считал.

В дверь постучали. Каспер откликнулся, и в дверном проёме возник его помощник Дрон, одетый в тёплый шерстяной балахон длиною почти до пола с капюшоном за плечами. Дрон был и переводчиком, и писцом, и снабженцем.

— Так что ключнику я заплатил двадцать серебряных имперских корон. За крупу, сухари, бобы и вяленое мясо.

— Двадцать — серебром?! Почему так дорого?

— Ключник говорит — они провизию сами недёшево покупают на рынке в Сарланге.

— Ну да ладно. Завтра на рассвете, коли с проводником сговоримся, так вскоре и отправимся. Чего время зазря терять?

— Это понятно. Как я мыслю — коней здесь оставим?

— Верно. Пешком придётся идти. Елисей говорит — местами тропа такая, что верхом не пройти. Только лошадей погубим. Даже когда облавы на разбойников делают, всегда только пешие идут. Да и кормить их там нечем будет. Не везти же с собою еще и овса на десять дней!

— Эх. Тогда еду на десять дней придётся нести в котомках за плечами. Может, хоть одного вьючного осла взять?

— Об этом я не подумал. Завтра спросим у следопыта, можно ли так. А теперь ступай, на рассвете разбуди всех, особливо наёмников. А то они, я смекаю, сегодня вечером к браге приложились. Оно ничего, пусть. В ближайшие дни им пить её не придётся.

Дрон молча поклонился и вышел, прикрыв за собою дверь. Каспер подошел к узкому окну. За ним было темно, лишь виднелось пятно света от фонаря на верхней площадке сторожевой башни да отблески от факелов, горящих во дворе. Оттуда, снизу, доносились негромкие голоса, позвякивание оружия и цокот копыт по каменным плитам — в замок вернулся конный патруль. Некоторое время Каспер смотрел в окно, потом отвернулся и снова сел за стол.

***

Лето в этих краях выдалось холодным и дождливым. Было раннее утро, всё небо было затянуто низкими серыми тучами, в воздухе висела мельчайшая водяная пыль. Над болотами поднимался густой туман. Перед Каспером и Елисеем стоял деревенский охотник по прозванью Крок. Это был высокий и худой мужчина лет сорока пяти в потёртом охотничьем камзоле и сапогах выше колен. Голову его покрывала небольшая шляпа с узкими полями, за спиной висели зачехлённый лук и колчан со стрелами, а на поясе — длинный и слегка изогнутый нож.

— До острова среди топей провожу, конечно! — говорил он. — Весь день идти надо будет. А вот дальше я сам не ходил никогда, и, более того, никто не ходил. Из тех, кто сейчас здесь проживает, я имею в виду.

— А если дальше надо — пойдёшь?

— Ну, что ж… Ежели надо — могу и пойти, только пользы от меня уже той не будет. Дорогу буду точно так же, как и вы, искать, только что ориентируюсь я на пустошах все равно получше. Но — дело это небезопасное.

— Получишь два золотых имперских солера, или же три ханских обола, как тебе лучше.

— В ханских оболах золота поменьше. Два солера — это хорошо.

— И когда скажешь в путь выступать?

— Мне собираться не нужно, всё с собою в мешке. Вы, я погляжу, тоже готовы, — Крок оглянулся на четырёх спутников Каспера. — Мыслю, через часок пойдём. Надо, чтобы туман этот немного раздуло.

— Эх! — вздохнул Елисей, положив руку на рукоять меча. — И я бы с вами пошёл! Да не могу: дела не позволяют надолго отлучиться. Еще на два или три дня бы куда ни шло, но вы за такое время не обернётесь. Со дня на день ожидается большой торговый караван из Арджаба в Фенир. В Сарланге остановится — торг будет, надо там быть, да и за порядком присмотреть, чтобы не пограбил купцов никто. А еще, слыхал, со стороны Тарского ханства ватага мародёров проникла, из беглых ханских солдат. Как бы беспокойства какого не учинили. А хотелось бы пойти, да посмотреть, что же там, дальше!

— Не переживай, уважаемый, вернёмся — расскажем! — заверил его Каспер. Крок уселся на поваленный ствол сосны и начал неспешно набивать табаком трубочку. Каспер оглядел своих спутников. Дрон был одет по-походному — в плащ поверх дорожного костюма из зелёного сукна, за спиной висела котомка, а на боку — сумочка, в которой его помощник хранил принадлежности для письма. Рамир, в кожаных штанах и куртке, пристроил свой полуторный меч-бастард за спиной, чтобы не мешал идти по грязи и по кустам. Оба тарских наёмника, Авар и Харвар — Каспер до сих пор путал их между собой — оставили в замке свои кавалерийские палаши и оставили при себе короткие сабли пехотинцев, а один из них — кажется, Авар — был вооружен еще и луком, но более коротким, чем у Крока. Рядом с людьми понуро стоял мул, навьюченный двумя тюками с провиантом и двумя бурдюками с водой. Проводник заверил Каспера, что совсем уж через трясину, по пояс в воде, им пробираться не придется, так что животное должно пройти.

Потянулись минуты ожидания. Наёмники и Рамир разлеглись на траве. Дрон устроился за сосновым пнём, как за столиком, и что-то писал на листе бумаги, то и дело окуная гусиное перо в походную чернильницу. Может быть, хронику путешествия, а может — донесение в канцелярию лорда-охранителя. Ведь обычно за такими экспедициями надзирают те, кому это положено. Да и пускай, если так: ему, Касперу, таить нечего.

Каспер присел на ствол дерева рядом с Кроком, а Елисей, постояв немного, стал прощаться:

— Ну, что же, ждать долго не буду, делами заниматься надо. Удачи вам желаю. Возвращайтесь в срок. Ежели через десять дней не будет вас — уж и не знаю, как и где вас разыскивать! Наверное, соберу поисковую партию, да сам её поведу! Вы хоть путь свой отмечайте каким-либо образом — либо затёсы на деревьях делайте, либо туры из камней складывайте…

— Только вот, почтенный Елисей, могут быть там места, где ни деревьев нет, ни камней, — предупредил проводник. — Но мы придумаем чего-нибудь.

Витязь еще раз попрощался и удалился в сторону замка твёрдым размашистым шагом. От нечего делать Каспер стал выпытывать у следопыта, что он сам знает о местах, по которым им предстоит идти. Крок отвечал вдумчиво, покуривая трубку:

— Болота — это они так называются, что болота. Там таких топей, где вода и трясина — мало. Их вполне обойти можно. Идти будем большей частью по вересковым пустошам. Это весной и в начале лета там воды по пояс бывает, а сейчас — должно быть сухо, просто идти неудобно, потому что кочкарник, да трава высокая. В этой высокой траве кочки не видно, с непривычки весь первый день спотыкаться будете, потом привыкнете. Да, конечно, луж много. Болотины встречаются, там утья сейчас — табуны! Кое-где придётся, конечно, идти между такими лужами, по камышам да по осоке, да по грязи, но это ничего, пройдём.

— А что там нам почтенный Елисей рассказывал про каких-то огромных жаб, которые так страшно поют…

Крок криво усмехнулся.

— Я что тебе могу сказать? Что сам я тех жаб не видал, потому как, если бы видал, а более того — слыхал, то, верно, не сидел бы сейчас тут с тобой. Да, рассказывают такое!

— А кто же это может рассказывать, если все, кто видел — слышал, не ворачиваются?!

— А бестии лесные про то знают! Рассказывают — и всё! Может быть, когда-то давно кто-то видел издалека, может, спасся кто, а может — специально сказок напридумывали. Чтобы люди туда не ходили.

— А зачем это понадобилось — чтобы не ходили?

— Я-то почем знаю? Ну, идёмте, что ли — вон, туман уже почти развеяло! — прервал разговор Крок и встал на ноги.

***

В траве что-то прошуршало и скрылось. Каспер подозрительно повернул голову на звук.

— Обыкновенная гадюка! — успокоил его Крок. — Посмотри, отсюда вид хороший.

Они вдвоём поднялись на один из бугров Мамоновой Гривы, возвышавшийся над поверхностью, по которой передвигался отряд, всего сажени на три. Высота не очень большая, но обзор отсюда был замечательный, если учесть, что последний час путники шли по тропе, протоптанной среди тростника высотою в человеческий рост, из-за которого увидеть по сторонам невозможно было вообще ничего.

Впереди, до самого горизонта, простиралась унылая равнина, покрытая тростником, среди которого тут и там на солнце блестели десятки больших луж и маленьких озерец, заросших по краям рогозом и осокой. Тропа, еще кое-как заметная у подножия бугра, в нескольких десятках шагов совершенно терялась среди тростника, и проследить, куда она ведёт, было невозможно.

— Нам — туда! — уверенно махнул рукой вперёд Крок.

— Всё время по тропе идти надо? А кто её протоптал, в таком случае?

— Нет, тропа потом закончится. Вернее, свернёт к озеру. Там есть большое озеро. По тропе звери на водопой ходят. Косули, кабаны.

— А им что, вокруг воды мало? Вон, сколько её!

— Нравится им, вишь, из большого озера пить. Может, вода там чище, или еще что — не знаю. А еще там рыба водится. Иногда наши мужики туда ходят порыбачить, когда охота есть. У меня там даже где-то лодочка припрятана. Но нам туда не надо — это мы в сторону уйдём. Нам — прямо.

— Так пойдём.

Они спустились к поджидавшим их спутникам. Движение возобновилось. Периодически под ногами начинала хлюпать вода, потом снова начиналась твёрдая, хотя и покрытая кочками, почва. Тростник стал ниже, примерно по пояс, и люди могли хотя бы видеть, что находится вокруг. Так они двигались несколько часов с короткими остановками, во время которых наскоро жевали лепёшки. По пути Каспер то и дело задавал проводнику разные вопросы.

— А ты, уважаемый, много раз ночевал тут, среди болота?

— Приходилось.

— А верно ли, что по ночам, бывает, кто-то воет страшно?

Крок резко остановился и обернулся к Касперу.

— Вот что: совсем не обязательно здесь, посреди болота, таких тварей поминать! Разве беду на нас накликать хочешь? Уж кто там воет по ночам — никто не видал, а то, что слышали многие — это да. А только сказывают, что это умертвия. Кто в этих местах сгинул — потонул, или разбойниками убит — скитается по ночам. И, кто этот вой слышал, говорит — страшно это. Я вот даже не хочу ни за какие деньги узнать, правда ли это.

— Может, волки? — предложил версию Каспер.

— Да ты что? Нешто наши мужики волков не слышали?

Крок махнул рукой и зашагал дальше. Когда день уже клонился к вечеру, остановились, чтобы основательно подкрепиться. Пятачок ровной земли диаметром саженей пять был окружен всё тем же вездесущим тростником.

— Еще версты четыре или пять — и будут скалы. Там заночевать можно. Только перед тем около версты придется по воде идти. Но не бойтесь: неглубоко, самое большое — по колено. И мул пройдёт. Это весной тут по грудь будет, а сейчас — пройдём…

Усевшись прямо на землю, разложили нехитрую снедь. Мечник Рамир ел стоя, откусывая от куска вяленого мяса, и то и дело кидая взгляды по сторонам. Это была многолетняя привычка, выработавшаяся во многих походах.

— Кто это там? — вдруг спросил он.

— Где? — повскакивали на ноги его спутники. Мечник молча указал рукой вдаль. Там, среди моря колышащегося на ветру тростника, возвышался небольшой холм, или елбан, как назвал его Крок. До него, если судить на глаз, было чуть поболее, чем половина версты. На его гладком, свободном от какой бы то ни было растительности, склоне выделялось тёмное пятнышко.

— Оно движется, — пояснил Рамир.

— Может, зверь какой? — предположил Авар, покуда Каспер развязывал заплечный мешок и доставал из него смотровую трубку.

— Из зверей тут только кабан либо дикая коза встречаются, — сказал их провожатый. — А кто мельче — так того вообще на таком расстоянии не разглядишь.

— Это не кабан! — решительно отверг Рамир. — Кабан — он приземистый. А это кто-то высокий. Как будто стоймя ходит. Может даже — на двух ногах.

— Человек, что ли? — недоверчиво уточнил Дрон.

— Не могу утверждать.

Их предводитель между тем поднёс к глазу смотровую трубу. Однако, пока он пытался найти в поле зрения сначала елбан, а потом — искомое пятнышко на нём, цель скрылась.

— Я знаю, глаз у тебя зоркий, — пробормотал Каспер, не отрываясь от трубы, — однако скажи, во имя духов, что же именно ты видел?

— Точку какую-то! — пожал плечами мечник. — Однако — не совсем точку. Всё-таки можно было понять, что она вверх вытянута. Вертикально. И движется. И еще. Мне показалось…

Воин вдруг замолк на полуслове.

— Чего тебе показалось?

— Да так. Действительно — показалось. Примерещилось.

— Нет, ты уж скажи, будь так добр! — Каспер прекрасно знал, что не следует пренебрегать впечатлениями своего спутника, много чего в жизни повидавшего.

— Что там кто-то… смотрел в нашу сторону. Наблюдал за нами.

— Ну, это уж ты загнул! — возмутился Харвар. — Его и так-то почти не видно, а чтобы рассмотреть, чем оно там занимается!

— Да я и не спорю. Вот и говорю — верно, примерещилось, — согласился Рамир.

— Думаешь, человек? А такое может быть? — задумчиво спросил Каспер.

— Могут разбойнички на болоте таиться! — стал рассуждать Крок. — Правда, давно не появлялись, как по весне шайку выловили да перевешали. Хотя, владетель нашего замка, почтенный Елисей, говорил, что ватага мародёров из Тарского ханства шла… Правда, неблизко они были: позавчера пришла весть, что пограбили они путников у Першевара. Это деревня такая, в десяти верстах от тарской границы. Далековато. А может быть и так, что всего один или двое беглых здесь хоронятся. Но — это уж кому совсем жить надоело.

— А не может ли такого быть, любезный, что люди, которые тут прячутся, сами и рассказывают разные страшилки про эти места, чтобы поменьше сюда ходили? — предположил рассудительный Дрон.

— Исстари такие рассказы сказывают, а не верите — ваше дело! — буркнул проводник и принялся жевать вяленое мясо. Каспер еще некоторое время рассматривал окрестности в трубу, потом тоже вернулся к трапезе.

— А мы мимо этого елбана пойдём? — спросил Крока Рамир.

— Именно что — мимо, — подтвердил тот. — Не через, а мимо. Немного левее.

— Может, стоит по пути осмотреть этот… елбан… — пробормотал мечник и с безразличным видом стал смотреть в другую сторону.

Вскоре провожатый заторопил их в путь. Он пошел первым, следом шагал Рамир, затем — Каспер, далее — Дрон, ведущий мула, а замыкали шествие наёмники. Справа от идущих простиралась пустошь, вся исчерченная промоинами и поросшая вереском, а слева, за линией камыша, стояла покрытая тиной вода. Шаг за шагом, путники приближались к холму, обходя его слева. До его голого склона оставалось всего саженей двести. То Рамир, то Каспер бросали на него настороженные взгляды. Подняв же глаза к небу, Каспер заметил еще одно пятнышко, на этот раз — плавно кружащее между белых облаков.

— Что за птица? — указал он на пятнышко проводнику.

— Орёл, наверное, — пожал тот плечами.

— Эй, Крок, можно, мы с Аваром на холм сбегаем, посмотрим там, а вы обождёте! — предложил Рамир.

— Идите, коли охота. Только быстро! Тут сырое место, нам его до темноты пройти надо, — согласился Крок.

Бросив на тропу заплечный мешок, Рамир кивнул Авару и быстрым шагом направился к холму, наёмник поспешил за ним. Им пришлось прыгать по пружинящим кочкам, между которыми чавкала густая грязь, комьями налипающая на сапоги, если нога ступала в неё. Вблизи холма началась твёрдая и относительно ровная поверхность, заросшая чахлыми кустами. Рамир вытянул из закреплённых за спиной ножен полуторааршинный меч и, сжав его в правой руке, начал подниматься по довольно крутому склону наверх, к округлой вершине. Как раз над вершиной сиял диск солнца, которое уже начало клониться к закату. Поднимаясь, мечник большей частью смотрел себе под ноги либо по сторонам, но в какой-то момент бросил взгляд на вершину. На миг он увидел, что край солнца заслоняет чья-то тень. В этот момент он оступился, а когда через мгновение снова посмотрел наверх — ничего уже не заметил. Жестом он показал Авару, чтобы тот шел в обход вершины. Еще минута — и Рамир выбрался на вершину холма. Вид отсюда открывался превосходный. И ни единой живой души — кроме, разумеется, Авара — заметно не было. Впрочем, у подножия возвышенности с противоположной стороны кусты росли довольно густо, плавно переходя в высокий тростник. Там мог бы спрятаться кто угодно.

Рамир тщательно осмотрел поверхность холма вокруг, но не нашел ничего, отдаленно похожего на следы. Он задавал себе вопрос — могло ли ему показаться? Над болотом разнесся пронзительный и протяжный крик какой-то птицы. От неожиданности воин даже вздрогнул. Подняв голову, он увидел в небе над собой две черных точки. Хищные птицы, или падальщики? Но они — слишком высоко, крик раздался где-то тут, рядом! Возможно даже, что откуда-то с земли, из зарослей, хотя мечник и не был в этом уверен. Зато он был уверен в том, что не раз на своем веку ему довелось встречаться с тем, что крик птицы использовался в качестве сигнала. Да что там говорить, когда он воевал в имперском войске против дружины мятежного герцога Арморского, он и сам искусно подражал крику коршуна. Рамир начал спускаться по противоположному склону холма.

— Ты не видел, кто кричал? — окликнул он идущего ниже по склону Авара.

— Нет, не видел. Птица, наверное! — беспечно отвечал тот. Что же, очевидно, спрашивать, не видел ли он кого, тоже смысла не имеет. Если бы видел — уже сказал бы. Они вместе спустились вниз. Здесь была обширная поляна, ограниченная с одной стороны холмом, а с остальных — зарослями кустов. Рамир прямиком направился к середине поляны, где отчетливо виднелось старое кострище. Чёрный выжженный круг диаметром около сажени, огороженный по окружности небольшими камнями, воткнутыми в землю либо просто лежащими на ней. Что говорило о том, что разводили костёр не второпях, а основательно. Как минимум — ночевали здесь, а возможно — даже ставили шатёр или сооружали шалаш, и опасались, как бы огонь ночью не добрался до него. Рамир поторогал рукой золу. Она была холодна, как окружающая её земля.

— Очень давно… — пробормотал воин.

— Нету здесь никого, верно? — высказал своё предположение стоящий в нескольких шагах Авар.

— Погоди.

От края поляны начиналась еще одна, правда, еле заметная, тропинка. Рамир подошел туда, где заметил примятый тростник, и присел на корточки. Хотя земля здесь и была влажной, но никаких явных следов разыскать ему не удалось.

— Правда что ли, кабаны ходят? — вслух подумал он. — Или нет: кабаны пройдут — тут целый проезжий тракт будет… Дикий козёл?

На всякий случай Рамир решил пройти по тропке шагов пятьдесят. В одном месте он все же увидел, что хотел: куст с обрубленной веткой. Причем ветка была не сломана, а явно обрублена чем-то острым, наподобие тесака, на высоте пояса взрослого человека. Отрубленный кончик ветки мечник нашел тут же, под ногами.

— Так — так, дикие звери… — пробормотал он.

Когда пошли обратно, он снова забрался на вершину елбана и осмотрелся. Всё было спокойно. В небе всё так же кружили две черные точки, хотя, кажется, они немного увеличились в размере.

— Ну, наконец-то! Что так долго? — недовольно встретил их Крок. — Если всё спокойно, то идёмте дальше!

Результаты разведки Рамир сообщал уже на ходу.

— Ну да, это вполне может быть, что человек здесь был! — согласился шагающий впереди провожатый. — Занесло сюда кого-то, ну да и пусть! Он вам не помешает, скорее всего — он сам нас испугается, если увидит! Сами посудите: прячешься ты в таком месте, явно ведь — не от сытной жизни, и без того, знать, неуютно тебе здесь. Хоть даже ты и не один, а, скажем, двое вас… И тут идёт отряд. Сразу опасение: не за тобой ли? А если и не за тобой — что за люди? Добрых людей тут встретить — редкость…

Доводы Крока показались всем весьма убедительными. На протяжении следующих двух часов отряд шел по мелкой воде, глубиной не более половины аршина. Крок вырубил слегу и ощупывал ею дорогу перед собой.

— Трясины здесь нету, если наступите не туда — не потонете, но в грязи искупаетесь и мокрые будете! — пояснил он.

И верно: не заметив под водой кочку, Каспер в какой-то момент запнулся за нее и упал на колени. Не потонул, но воды в сапоги набрал.

— Не беда, — прокомментировал Крок, — вон уже скалы вдали видно. Там костёр разведем — просушишь!

Время от времени Каспер смотрел в небо и всякий раз видел наверху двух птиц в вышине. Впрочем, к тому времени, как они достигли сухого места, их стало уже три. Вода, грязь и кочки закончились. Среди болотистой равнины располагался обширный остров, покрытый большими камнями, человеку до пояса, а иные — до плеча. Чуть дальше над землёй возвышались вовсе огромные валуны с отвесными стенами, покрытыми многочисленными сколами и трещинами. Среди камней даже росли чахлые деревья. Когда Крока спросили о размерах острова, он охотно пояснил, что в длину, то есть вперёд, по ходу их движения, будет саженей четыреста, а в ширину вся верста, а то и поболее.

Они выбрали место, собрали сухие ветки и срубили одно из деревьев, развели костёр. Пока Дрон готовил на огне кашу, Каспер, сидя на камне рядом с Кроком, снова донимал его вопросами.

— А тебя-то в своё время сюда как занесло?

— Да так уж… Любопытно было. Вот и пошли сюда поохотиться вчетвером. Думали, может, тут интереснее. Но — нет, зверя тут никак не больше, смысла нет в такую даль тащиться, ноги бить.

— А эти птицы, что над нами… Они, кажется, полдня за нами летят! — произнес Каспер, в очередной раз взглянув вверх.

— А! — пожал плечами Крок. — Тут их много. Это, наверное, кажется тебе, а на самом деле это все время разные.

— Вот не могу отделаться от ощущения, что за нами наблюдают… — начал было Каспер, но в это время со стороны скал, до которых было саженей сто, раздался громкий крик Авара:

— А идите скорей сюда!!!

Все вскочили на ноги. Авар несколько минут назад отправился в сторону скал поискать еще какое-нибудь засохшее дерево на дрова. Сабля Харвара с шелестом покинула ножны. Рука Каспера потянулась к рукояти кинжала, торчащего из-за пояса. Рамир схватил меч, лежавший рядом с ним на земле, но из ножен его доставать не стал. Люди сообразили, что ничего угрожающего пока не случилось: ну, позвал их товарищ, увидел, наверное, что-то. На помощь не звал.

Однако же на голос направились все. Миновав заросли лозняка, они оказались на каменистой площадке перед почти отвесной скалой. Авар энергично подзывал их жестами. Человек, лежавший у подножия скалы, был, несомненно, мёртв. Черты его лица явно выдавали принадлежность к коренным народам южного побережья — тарцам, зидарцам либо эроганцам, которые, впрочем, внешне не различались нисколько, лишь языки, на которых они говорили, имели несущественные отличия, да правители их были разные. Человек лежал на спине, и поза его подводила к мысли, что он упал именно с этой скалы. Глаза были открыты. Наклонившись, Каспер рассмотрел, что роговица высохла и помутнела.

— Холодный уже, совсем холодный! — произнёс Авар.

Мертвец был одет в серого цвета бешмет и сапоги, изначально красного цвета, но сейчас серые от налипшей грязи. Рядом лежал обломок копья с широким стальным наконечником.

— Несколько часов уже лежит. Полдня, пожалуй, а то и с самого утра! — предположил опытный в таких делах Рамир.

— Так-то оно так, — согласился Крок. — Другое странно: стервятники не слетелись до сих пор!

Труп обыскали, но нашли лишь короткий кинжал на поясе и кошель, в котором обнаружилось лишь четыре мелкие серебряные монетки.

— В Эрогане такие чеканят, — определил Харвар.

Затылок погибшего был разбит, а камень под ним обильно испачкан кровью.

— Интересно, он сам упал, или помог кто? — задал Каспер вопрос, который пришел на ум и остальным.

— А надо подняться и осмотреть там, наверху, — предложил Крок.

— А туда можно залезть?

— Да без труда! Он же залез!

Каспер нервно хмыкнул. «Он залез!» Он-то залез, ну так он и упал оттуда. Может быть, так же вот полез — и сорвался?

— Да нет, — словно услышав его мысли, продолжил Крок, — там есть тропа в обход скалы, и вот с обратной стороны есть удобный подъем. Я сам поднимался не раз.

Наверх пошли Крок, Каспер и Рамир. Наёмники остались охранять лагерь. Их проводник был прав: подъем был несложным. Наверху, на высоте десятка саженей, оказалась просторная ровная площадка, с которой открывался вид на болота. Вид можно было бы назвать прекрасным, если бы, при своих достоинствах с точки зрения обзора, он не был бы столь унылым. На площадке сразу же нашлась вторая половина копья.

— Что же здесь произошло? — стал размышлять вслух Рамир. — Он кого-то ударил копьем, и его столкнули вниз?

Однако, в следующий миг Крок сделал более интересное открытие.

— Этой надписи здесь не было! — заявил он. Каспер и Рамир обернулись к нему. На каменной глыбе, ограждающей площадку с полуденной стороны, черной тушью были написаны четыре буквы. Скитания Каспера по разным странам заставили его, хотя бы и поверхностно, познакомиться с разными языками. А уж для Крока, который жил бок о бок с тарцами, эроганский язык был вторым родным, наравне с имперским.

— «Если», — вслух прочитали они оба.

— Если — что? — не понял Рамир.

— Кто-то написал здесь: «если», — пояснил Крок. — А я был тут в последний раз… Пожалуй, пять лет назад. Этой надписи не было.

— Конечно, не было! — хмыкнул мечник. — За столько времени её бы смыло дождями!

— Давно уже придумали тушь, что водою плохо смывается, — возразил Каспер. — Террагонцы придумали. Впрочем, всё и так понятно. Глядите!

Немного в стороне на поверхности скалы лежала небольшая сумочка, наподобие той, в которой Дрон хранил свои писчие принадлежности, а рядом стоял откупореный фиал с тушью. Кисточка валялась рядом.

— Однако, это вот он, — Каспер сопроводил слово «он» указанием пальцем вниз, — начал писать, да не дописал. Что-то ему помешало.

— Ага, — согласился мечник. — Помешало. Ему вдруг спешно вздумалось броситься со скалы. По неведомой причине.

Каспер задумчиво глядел на юг, туда, куда им завтра предстояло идти уже без проводника. Среди бескрайней равнины не выделялось ни одного приметного объекта. Как не сбиться с направления? Конечно, есть компас, за который плачено три золотых солера, деньги немалые, да и по солнцу можно путь держать, но — всё же неспокойно.

— А если кто-то на него напал… Ему ведь здесь, на острове, есть, где затаиться? — спросил Каспер. Крок развел руками:

— Сам видишь: вид отсюда хороший на полночь и на полдень, то бишь — вперёд и назад. А вправо, на закат солнца, вон, скалы тянутся, за ними ничего не видно!

— А раз так — не безопаснее ли будет переночевать не на острове, а где-нибудь дальше?

— Нет, уважаемый Каспер! Первое дело — негде. Среди и осоки и грязи не очень-то удобно будет. Там даже костра не разведешь, а ночи здесь зябкие. Да и что выгадаем? Там вон тростник да камыш почти в рост человека — что увидим в нём? Нет, не дело ты предложил.

Признав справедливость суждений Крока, они вернулись к костру. Каша была уже почти готова, и путники достали свои походные плошки. Когда закончили трапезу, уже стемнело. Стали размещаться на ночлег, заворачиваясь в шерстяные плащи.

— Сейчас ты стереги, — велел Рамир Авару. — Учить я тебя не собираюсь, гляжу — ты сам учёный, однако место выбери такое, чтоб сзади к тебе не подкрасться, а тебе бы видно было… Пока луна не зайдёт — хоть что-то видеть будешь. А затем — меня разбудишь. Под утро Харвар будет стеречь.

Каспер улёгся на постель, которую соорудил из нескольких охапок камыша. Рядом с ним Крок сел на камень, закурил трубочку и затянул какую-то заунывную песню с непонятными словами. Правда, слов было мало, но они совершенно точно не имели никакого отношения ни к имперскому, ни к эроганскому языкам, ни к языку Полуденного Каганата. Посасывая трубочку, Крок негромко напевал тягучий мотив, изредка оживляя его чудными фразами, при этом он покачивался из стороны в сторону в такт своей песне.

— Колыбельную, что ли, нам поёшь? — поинтересовался Каспер. С другой стороны от Крока к его пению очень внимательно прислушивался Дрон. Каспер не отвечал.

— Да на каком это языке? — не отставал предводитель отряда.

Наконец, их проводник прекратил петь и неторопливо ответил:

— На каком это языке — я и сам не знаю. А только песню эту я с детства помню. Верно ты сказал про колыбельную. Это мне бабка пела по вечерам. Часто пела, да я и запомнил. Про что поётся — этого и она не знала, знала только, что поётся она на ночь. Исстари тут эту песню знали. А откуда — не ведаю.

Дрон нервно хмыкнул, откинул шерстяное одеяло, которым был укрыт, и сел.

— Да ты знаешь, что он поёт? — почти прокричал он шепотом.

— Что? — удивлённо спросил Каспер.

Он, конечно, знал, что спутник его сведущ в языках много больше его. Неудивительно: сам Каспер был купцом, затем — искателем древностей, но его образованием никто специально не занимался. Дрон — иное дело. Он окончил школу при Обители Мудрецов в Мирограде. Посему числился при Каспере прежде всего как толмач, переводчик рукописей, а также советчик по истории народов.

— Это хараджский язык! — громко зашептал Дрон, чтобы кроме их троих никто не уловил суть разговора. — На этом языке написаны тексты, которым более тысячи лет! На нём говорил народ, ныне сгинувший.

— А ты точно его знаешь? — заинтересовался Крок.

— Знаю. Не одну древнюю книгу меня заставили постичь мои учителя.

— И о чем же песня?

— Повтори еще раз некоторые слова, — попросил Дрон и подвинулся ближе. Крок медленно нараспев произнёс несколько фраз.

— Ночью заперты все входы. Никто не войдёт до зари. Не крадитесь, умертвия с болот, не ходите кругами, Те, Кого Нельзя Называть По Имени, — стал переводить Дрон. — Ночью светятся глаза, ночью Страх ползёт из топей, но крепка наша ограда, и никто не проникнет внутрь. Слышишь, запоздалый путник? Прячься, прячься скорее, уже слышна поступь карачунов…

— Ты… Ты это не сам сейчас выдумал? — дрогнувшим голосом спросил Крок.

— Знаешь ли, почтенный Крок, переводить, читать и писать обучен изрядно, а вот к фантазированию склонности не имею, — сухо ответил толмач.

Они замолчали. Им вдруг стало очень неуютно на этом клочке суши, затерянном среди бескрайних болот.

— Не знаю уж, кто это сочинил, — пробормотал Крок. — У нас всегда любили страшные сказки рассказывать. О том и песня, стало быть, что спи, мол, спокойно, мы в безопасности…

— Да. Хорошо такую песню в замке слушать, — покачал головой Каспер. — На худой конец — в крепкой избе за частоколом. А тут еще мертвец этот неподалёку лежит.

— Не любо — не слушай, — отрезал Крок. — Я более петь, конечно, не буду. Мертвеца тут и хоронить-то негде — либо камень, либо вода. А ты вот, Дрон, хоть и человек ученый, а догадался: карачунов ночью помянул!

— Что?! Это Я их помянул?! — возмутился толмач.

— Хватит. Спать давайте, — рассердился Каспер. — Поди, не один раз люди на болотах ночевали, и всё нормально было!

Утро выдалось туманным. Если быть более точным — из-за густого тумана можно было различить предметы от силы на полтора десятка шагов. Наскоро разожгли костер из оставшихся дров и стали разогревать вчерашнюю кашу.

— Слышь, Харвар, а что это за шум в твою стражу был? В той стороне? — Рамир махнул рукой направо.

— А туман его знает! — ответил наёмник. — Сначала показалось — человек кричит. Потом прислушался — птица, наверное. Выпь, например.

— Выпь… — пробурчал мечник. — Вот что — воды набрать нужно! Травень заварить. Там ручеёк был. Кто сходит?

Идти в густой туман не хотелось никому, но и показывать свои опасения не хотелось тоже. Харвар взял котелок и скрылся за кустами.

— Послушай, Крок… — начал Каспер. — А, быть может, ты пойдёшь с нами и дальше? Заплатим тебе за каждый последующий день…

— Эх. Заплатите — это хорошо, да не это главное. Чем помогу вам, коли я сам дальше не ходил?

— Не ходил, но опыт имеешь. Сам же говорил — ориентируешься хорошо.

— Хватятся меня. Искать станут.

— Я сказал почтенному Елисею, что попробую уговорить тебя. Он не против был.

— Хм. Что ж. Только уговор: если скажу, что дальше идти не советую — воля ваша, идити самим, или нет. А меня не удерживать!

— Ну, договорились.

Пока ждали отправившегося за водой Харвара, Дрон раскрыл толстую тетрадь путевой хроники, обмакнул тонкую кисть в сосуд с тушью и при свете костра стал крупно выводить аккуратные ряды букв:

«Сегодня, утро шестого дня третьей декады месяца Жары года 1357 Новой Эпохи…»

Глава 1. Происшествие в тихом омуте

День клонился к вечеру. Солнце постепенно скрывалось за крышами домов, окружавших площадь Искателей. Из окна комнаты на втором этаже открывался вид на эту небольшую площадь, вымощенную булыжником, такую уютную в красках заката. Лучи солнца играли на шпиле расположенной неподалёку ратуши, на оконных стёклах, отражались от струй воды, бьющей из фонтана в центре площади, расцвечивали в оттенки красного стены и черепичные крыши домов.

Высокий мужчина около 35 лет вошел в комнату, устало снял камзол и, повесив его на спинку стула, сел в деревянное кресло возле окна и стал смотреть на город. Прохожих на площади в этот час было мало: по делам люди уже не спешили, как утром, и на вечернюю прогулку еще не выходили. Мужчина устал не от работы, а, скорее, наоборот, от необходимости проводить время на службе без толку. Его звали Дюк, и вот уже два года, как он получил назначение в Яснодолье — небольшой городок всего в полусотне вёрст от Мирограда, столицы мудрецов, второго по величине города империи. Он был следственным приставом отделения канцелярии особых расследований, организации, которой, в отличие от простого Сыска, вменялось в обязанность проводить дознание по особо запутанным преступлениям и происшествиям, или же делам государственной важности. Однако, как бы солидно не называлась должность, а делать чиновнику Канцелярии в Яснодолье было абсолютно нечего. Городок был маленький, мирный, спокойный. Коварные злоумышленники не имели здесь никаких интересов. Даже уголовные преступления совершались здесь редко, и самые что ни на есть примитивные: карманные кражи, да нанесения увечий в пьяных ссорах. Служба на предыдущем месте, близ границы с Арджабом, была намного хлопотней, зато интереснее. Здесь, в этом благопристойном болоте, задерживаться он изначально не планировал, однако обернулось иначе…

Часы на ратуше пробили шесть раз. Дюк подошел к буфету и стал доставать из него еду: сыр, копченое мясо и графин с вином. В это время он услышал стук во входную дверь. Открыв, он увидел на пороге своей квартиры Златана — своего приятеля, пристава городской стражи. Он был в полувоенном мундире с кортиком на поясе.

— Хорошо, что застал тебя дома, уважаемый Дюк! — приветствовал его вошедший. — Мы можем поговорить по одному странному делу?

— Странные дела — это моя профессия. Только вот, за два года службы здесь я убедился, что странностей в этом городе не случается, — улыбнулся Дюк и пропустил гостя в комнаты. — Самое странное событие за это время — это когда Мишель, приказчик из ювелирного магазина, из трёх невест выбрал и не самую красивую, и не самую богатую, а придурковатую Фрею… Не смотри на меня так! Я не стал от безделья собирать сплетни, просто об этом болтает моя помощница — дознавательница Инга.

Он усадил гостя в кресло, налил в две пузатые рюмки вина тёмного рубинового цвета, поставил глиняную тарелку с сыром и спросил:

— Так что же за странное дело?

Златан в нерешительности повертел в руках свою шляпу с эмблемой городской стражи на тулье, потом небрежно бросил её на пол и стал излагать:

— Ты ведь знаешь сударя Ангора из Арды?

— Почтенного специалиста по древностям?

— Его самого.

— Мне по роду службы положено знать всех таких людей. Очень уважаемый человек в Мироградской Обители Мудрецов! У него большой дом на южной окраине Яснодолья.

— Верно. Так вот: два часа назад к нам в управу явился его племянник Фрог. Он в явном замешательстве: сегодня утром он намеревался посетить своего дядю, о чем известил его запиской. Сам Фрог живет в гостинице, в центре города. В ответ дядя прислал ему записку, где говорилось, что с утра он занят делами, но будет рад видеть племянника к обеду. В два часа пополудни Фрог приехал в дом Ангора, однако привратник, который уже давно служит у его дяди, сообщил ему, что тот заперся в доме и никого не принимает. По его словам, утром к хозяину приехали двое мужчин, которых он, вроде бы, видел и раньше, и все они удалились в дом. С тех пор прошло уже много часов, но из дома никто не выходил, никто не звал прислугу, на стук тоже никто не отзывается. Ни привратники, ни слуга, которые живут в отдельном флигеле, не решились ничего предпринимать, так как не имеют никаких указаний на этот счет. Фрог попытался отпереть дверь в дом своим ключом, однако она оказалась запертой изнутри на засов. Окна первого этажа закрыты ставнями, окна кабинета Ангора, который расположен на втором этаже, занавешаны плотными шторами. Походив вокруг дома около часа, племянник приехал к нам за советом: можем ли мы в данной ситуации проникнуть в дом?

— Какие же у тебя сомнения? — на худом гладковыбритом лице Дюка отразилось удивление. — Думаю, городская стража может проникать в жилища…

— Дело не в том, что я сомневаюсь, имею я право проникать в дом или нет. Я опасаюсь того, что мы можем увидеть там. Что могло там случиться?

Они угостились вином и закусили сыром.

— То есть ты предполагаешь, что там могло произойти преступление и хочешь, чтобы я поехал с тобой? — уточнил Дюк.

— Вообще-то да. Если тебя это не затруднит.

— Я сегодня весь день читал скучные бумаги. Поэтому я с удовольствием совершу прогулку в пригород.

— Так коляска ждёт возле дома.

— Тогда — ты угощайся пока. А я подготовлюсь.

Следственный пристав встал, снова натянул камзол, и прошел из гостиной в кабинет. На стене над массивным письменным столом висел художественный календарь с портретом императора. В календаре чернилами была обведена сегодняшняя дата: 3 день 3 декады месяца Цветения 1704 года Новой Эпохи. Сбоку от календаря в стену были ввинчены три крюка, на которых висели кавалерийская сабля, тяжелая боевая шпага и длинный кинжал. Дома у Дюка хранился приличный арсенал. Рядом со столом, в резном комоде, хранилась пара тяжелых длинноствольных кремнёвых пистолетов и небольшой двуствольный капсюльный пистолет работы оружейного мастера из Мирограда, стреляющий пулями весом по 3 золотника. Короткие стволы не позволяли стрелять из него на большое расстояние, но на десяток шагов вполне можно было проделать в человеке неплохую дырку. Даже две. Здесь же хранилась жестянка с пулями и коробка с войлочными пыжами. В кладовой, примыкавшей к кабинету, на стене висели солдатская дульнозарядная фузея и два охотничьих ружья. Однако, сейчас это всё вряд ли ему пригодится.

Дюк открыл левую тумбу стола и переложил оттуда в карман лупу в полированной деревянной оправе, а во второй карман — большой складной нож с искуссно вырезанной рукоятью из кости — подарок одного старого товарища, оставшегося служить близ арджабской границы. Дюк вздохнул, вспомнив то время. Служить там было намного интереснее, и пользы он приносил намного больше. Хотя бы даже одним тем случаем, когда им удалось выследить и арестовать целую шайку контрабандистов, тайно ввозивших в империю не только беспошлинные ткани и благовония, но и запрещенные заморские зелья, в числе которых были и яды. Тогда пять человек отправились на виселицу, а еще десяток — на каторгу. Среди повешенных оказался и секретарь бургомистра, от жадности впутавшийся в это дело. Здесь же большую часть времени Дюка составляло чтение отчетов городской стражи и службы Сыска, да еще парочки тайных осведомителей Канцелярии, из которых всегда следовал один вывод: в городе и окрестностях всё спокойно. Пожалуй, хоть сегодняшняя вечерняя прогулка может его развлечь.

Вернувшись в гостиную, Дюк налил себе и гостю еще вина, они выпили, закусив сыром, и вышли из квартиры. По узкой и тёмной лестнице с крутыми ступенями они спустились на улицу. На булыжной мостовой в нескольких саженях от подъезда ожидала коляска с запряженной в нее парой лошадей, с кучером в форме городской стражи и сидящим на сидении молодым человеком в гражданском платье. Дюк и Златан заняли место напротив него, и Златан велел кучеру трогать. Зацокали копыта, и по обе стороны от коляски неторопливо поплыли дома, построенные вплотную друг к другу, с узкими подворотнями или широкими арками ворот, ведущими во внутренние дворы.

— Ты же и есть Фрог, племянник уважаемого Ангора? — уточнил Дюк. Молодой человек кивнул, и пристав продолжил:

— Тебе неизвестно, какие дела были запланированы у дяди на утро, и кто должен был к нему приехать?

Фрог отрицательно замотал головой.

— Я не очень часто общаюсь с дядей, и не в курсе его дел! Впрочем, могу предположить, что это что-то, связанное с наукой! Он даже вне стен Обители Мудрецов постоянно обсуждал со своими знакомыми какие-то вопросы, участвовал в собраниях, где демонстрировали разные интересные находки…

— А позволь тебя тогда спросить… По какой причине вы именно сегодня хотели увидеть своего дядю?

Фрог нервно сглотнул, помялся, но, поняв по устремлённому на него доброжелательному, но цепкому взгляду прищуренных серых глаз, что от него не отстанут, отвечал:

— Я хотел попросить у него денег.

— Вот как.

— Да. Жалование у меня небольшое, а расходы… Ну, иногда требуется немного больше, чем я зарабытываю. В конце концов — что в этом такого? Хотел попросить его всего десять золотых солеров.

— Понятно! — кивнул Дюк, закрывая эту тему. До поры до времени.

Коляска миновала каменные улицы центра городка и покатилась по улицам деревянным, образованным одноэтажными, но вполне добротными домами зажиточных горожан.

— Когда же ты видел своего дядю в последний раз? — задал вопрос Златан.

— Полгода назад! Он же только позавчера вечером вернулся из дальнего путешествия за море! Вчера ему явно было не до меня. И вот сегодня с утра я решил…

— В какие же земли он путешествовал? — поинтересовался Дюк. По роду службы он знал, что Ангор, как эксперт по древностям, часто путешествует как по империи, так и за её пределы.

— Вроде бы… Я слышал, что он плавал за Эрерское море, туда, на южное побережье.

Уже опускались прозрачные весенние сумерки, когда коляска, миновав полосу трущоб, застроенных покосившимися одноэтажными хибарами, въехала в предместье. Здесь снова начинались солидные дома, окруженные высокими каменными оградами. Воздух здесь был насыщен ароматом цветущих садов. В предместье жили самые уважаемые и состоятельные граждане города. Возле ворот третьего по счету дома коляска остановилась. Дюк оценил постройку. Забор высотой в полтора человеческих роста с железными штырями по верху отделял дом от улицы. Из коляски была видна только красная черепичная крыша. Ворота были глухие, окованные железом.

Фрог первым выскочил из коляски и принялся долбить калитку молоточком, словно проголодавшийся дятел — ствол дерева. Сначала с лязгом открылось небольшое окошечко, а потом и сама калитка.

— Это вы, сударь Фрог! — услышали приставы низкий голос. — Хорошо, что вы вернулись. Мы просто даже не знаем, что нам делать!

Все трое прибывших прошли внутрь мимо рослого и широкоплечего мужчины, стовшего между воротами и сторожкой.

— Сударь Златан! — узнал верзила пристава городской стражи.

— А, Фока! Рассказывай обстановку! — без долгих разговоров велел тот.

— Вот как: в девять утра приехали два почтенных человека, обоим лет по пятьдесят, хозяин сам встречал их во дворе. Одного из них он назвал Бозоем.

— Знакомое имя, если это — Бозой из Радимижа… — вырвалось у Дюка.

— Уж не ведаю, из Радимижа, или из Солнцелесья… Только хозяин приказал их не беспокоить, только прежде — подать в кабинет три кружки крепкого заморского бобового взвара. Пристрастился он к нему. А как Иргис отнес взвар — так хозяин закрыл дверь на засов. И больше никого мы не видели, и ничего не слышали, ровно до того времени, как сударь Фрог пришел! А ведь это, без малого, пять часов!

— Оно конечно, за интересной беседой можно провести и пять часов… — пробормотал Златан. — Или, может, они в тавлеи играли. Увлекательная игра-то…

— Только вот он помнить был должен, что в два часа пополудни к нему племянник придёт, — развеял гипотезы Златана Дюк. — А что, Фока: на чем гости приехали? Извозчик их не ждал?

— Нет, сударь: уехал сразу. А уж как уважаемый Фрог приехал, так мы и в дверь стучали, и в окна!

— Ну, так что мы время теряем? — повернулся Дюк к Златану. — Надо уже войти туда!

Златан велел Фоке:

— Ступай, позови Стампа — слесаря, и пусть инструменты принесёт!

Покуда ждали прихода слесаря, Дюк двинулся вокруг дома, чтобы составить себе впечатление о месте действия. От ворот до крыльца дома было всего шагов десять, и это пространство было вымощено булыжником, если не считать двух огромных клумб с цветами, тянущихся в обе стороны от входа в дом. Сам же дом был двухэтажным, сложенным из серого кирпича. Однако, завернув за угол, Дюк обнаружил, что задняя часть дома имеет три этажа.

— Эту часть пристроили значительно позже! — пояснил ему Фрог, увязавшийся следом. — Старый дом построил еще дед, а эту пристройку сделал уже сам Ангор примерно лет пятнадцать назад.

— Ваш дядя всегда жил один? — поинтересовался Дюк, оценив, что и в старой части дома места должно быть достаточно, чтобы разместилась семья из четырёх человек с прислугой.

— Нет — нет, его жена умерла восемь лет назад, а сын и дочь сейчас живут отдельно. В Мирограде! А в этой, новой, части дома дядя устроил себе просторный кабинет с лабораторией. И еще там у него есть своего рода музей древностей, забавных вещичек, которые он привозит отовсюду…

— А входная дверь в этом доме что — всего одна?

— Отчего же! — Фрог обогнал Дюка и указал рукой, в которой держал изящную трость. — Там, сбоку этой пристройки, есть еще одна. Она ведёт сразу и на первый этаж, и в подвал. Но она вообще почти всегда закрыта!

Окна первого этажа все, как одно, были закрыты ставнями.

— А зачем такие предосторожности? Высокая стена, ставни внутри ограды, при наличии сторожей? Яснодолье — спокойный городок, а здесь, в предместье, и вовсе…

— Дядя, вы уж меня извините за такие слова, сударь Дюк, но он просто помешан на том, чтобы оградить себя и свою коллекцию…

— От чего? Или от кого?

— Уж я не знаю. Да только когда-то он путешествовал в Полуденный каганат, и там побывал в доме тамошнего собирателя древностей, советника одного из визирей. Так у того, говорит, дом — настоящий замок, даром, что стоит чуть не в центре города!

— Ну, нашел, с чем сравнивать! — пробормотал следственный пристав. — В Полуденном каганате столько всякого ворья и прочих отбросов, даже в столице!

— А я вот что думаю! — вдруг сказал Фрог. — Может быть, дяде так предписали? Те люди, которые… про которых не следует говорить лишнего? Ну, вы же понимаете? Ведь говорят, что иные древности могут иметь эту… государственную важность!

«А ведь и верно! — согласился про себя Дюк. — Вот уже много-много лет там, среди правителей империи, очень интересуются древностями. Говорят, что еще триста с лишним лет назад лорд — охранитель Умир собрал при себе особую экспедицию, что занималась поиском древних знаний! Так что, вполне такое может быть, что кто-то из высших чинов канцелярии особых расследований, или корпуса ликторов, или еще неведомо кто, присматривал за Ангором, и поставил ему такие условия. Но тогда надо предположить, что среди его прислуги есть кто-то, кто следит за ним и, наверное, связан с этими людьми напрямую! А я, Дюк, даже не знаю о том, что делается рядом со мной! Впрочем — значит, по рангу не положено». Рассудив так, Дюк решил, что всё быть может, и что трижды и пятижды прав был Златан, позвав его себе в помощь.

Позади дома были одноэтажные хозяйственные постройки и небольшой флигель, где, как пояснил Фрог, располагались комнаты прислуги: двух привратников, кухарки, горничной и слуги. К тому времени, как следственный пристав завершил свой обход, слесарь Стамп уже явился и разложил перед дверью, на крыльце, свои инструменты.

— Ломать, что ли? — осведомился он. — Или же попробовать аккуратно открыть?

— Ломай! — приказал Златан. — Как ты её аккуратно откроешь — там засов изнутри. Половину ночи, что ли, нам тут на улице ждать?

Уже совсем стемнело, и слесарь принялся за работу при свете фонарей, которые держали привратник Фока и слуга Иргис. Две — три минуты — и раздался громкий треск, а потом Стамп при помощи второго привратника, угрюмого квадратного здоровяка, снял входную дверь с петель.

— Так! — деловито сказал Златан. — Иргис, дай мне свой фонарь. Пойдём, сударь Дюк, и ты, Фрог, тоже. Остальные же — тут ожидайте!

Фрог взял второй фонарь, и они вошли в просторный холл. Причудливые тени, рождаемые светом движущихся фонарей, заметались по стенам и потолку, воскрешая воспоминания о сказках про призраков.

— Налево будет кухня, рядом с ней комната горничной, а направо — большая гостиная с камином, — тихо пояснил Фрог. — оттуда же можно пройти в малую гостиную. А вон, в углу, лестница на второй этаж.

— А где проход в новую часть дома? — так же тихо спросил Дюк.

— Можно пройти и со второго этажа, и с первого: дверь там, возле лестницы.

Златан сделал несколько шагов в сторону гостиной и громко позвал:

— Ангор! Сударь Ангор, ты здесь?! Есть тут кто-нибудь?!

Дюк заметил, как Фрогу стало не по себе от громких звуков его голоса. Между тем, никакого ответа на призыв пристава стражи не последовало, дом безмолвствовал.

— Ты бы провел нас по дому — знаешь же здесь всё! — предложил Дюк.

— Пойдёмте… — убитым голосом произнес незадачливый племянник и осветил фонарём тёмную гостиную. Они прошли мимо стоящей вдоль стен массивной мебели, едва не опрокинули оказавшийся на их дороге стул с высокой резной спинкой, через арочный проём заглянули во вторую комнату. Там тоже никого не было.

— Веди наверх, — велел Златан. — Там у вас что?

— Сейчас — только спальни, одна дядина, и две — для гостей. И еще маленькая столовая, куда дяде еду подавали. А я думаю — они, ну, эти, которые приехали, в кабинет к нему прошли. Туда надо.

— Так веди!

По добротной лестнице, на которой не скрипнула ни одна ступенька, они поднялись во второй этаж. Златан снова громко позвал хозяина дома. Дюк поймал себя на том, что и ему неуютно, казалось неуместным нарушать царящую в доме тишину. Златан, между тем, принюхался.

— А что это, сударь Фрог, за запах такой? Чувствуете?

Дюк тоже обратил внимание, что, поднявшись на второй этаж, он стал ощущать какой-то слабый, но довольно навязчивый запах.

— Я не знаю… Наверное, благовония какие-то! Дядюшка любит отовсюду всякие благовония привозить. У него там и порошки, и свечи ароматические, и масла…

Дюк приоткрыл дверь спальни, мимо которой они проходили. Как и следовало ожидать, в комнате никого не было, постель на широченной кровати идеально застелена. Все трое перешагнули порог новой части дома. Уже некоторое время Дюку не давала покоя мысль: а что, собственно, он ожидает здесь найти? Что они должны увидеть, исходя из уже им известного? Вариант, что хозяин дома и оба его гостя незаметно для всех этот дом покинули, представлялся совершенно невероятным. Впрочем, если отбросить столь же невероятное предположение, что здесь есть потайной подземный ход, который выводит куда-нибудь за ограду… А оставшихся вариантов два: все трое либо мертвы, либо опоены каким-нибудь сонным зельем. Им, кажется, слуга бобовый взвар подавал…

— Тут, на втором этаже, кабинет, библиотека и лаборатория. Вот, сюда… — Фрог показал пальцем на дверь, обитую кожей, но сам не изъявил никакого желания пойти вперёд. Дюк приблизился к двери. Запах, как будто, стал ощущаться сильнее. Дюк поднял руку, несколько мгновений помедлил, а потом несколько раз стукнул по двери костяшками пальцев.

— Невежливо вваливаться к хозяину без стука! — прокомментировал он. Позади него послышался еле слышный лязг. Оглянувшись, он увидел, что Златан вытянул из висящих на ремне ножен обоюдоострый кортик, полагавшийся по форме командирам стражи. Дюк резко толкнул дверь. Она открылась без скрипа, и свет фонаря в руке Златана отразился от каких-то стёкол у противоположной стены кабинета.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы сориентироваться в мечущихся по стенам тенях и отблесках света. Наконец, Дюк разобрал, что слева от входа стоит массивный письменный стол, справа, напротив него — диван с высокой мягкой спинкой, а прямо — огромный, до потолка, книжный шкаф с застеклёнными дверцами. Сделав еще два шага вперед, Дюк увидел лежащее навзничь тело. Наклонившись, он попросил Златана:

— Посвети-ка…

Человек был, бесспорно, мёртв. Не сразу Дюк понял, что это и есть Бозой из Радимижа, еще один известный знаток древностей. Это был человек лет пятидесяти, высокого роста, с крупными чертами лица и седыми волосами, одетый в скромный серый сюртук. А не сразу узнал его следственный пристав потому, что вид Бозоя был, мягко выражаясь, необычен. Первым делом взор приковывали выпученные, буквально выкатившиеся из орбит глазные яблоки, испещренные красными прожилками кровеносных сосудов. И уже лишь дополняли ужасную картину искривлённый гримасой рот, словно сведенный судорогой, и всклокоченные волосы. Правая рука Бозоя стискивала трость с массивным резным костяным набалдашником.

— Что это тут… Ой! — раздалось над ухом Дюка, и вслед за этим приглушенный возглас Златана и шум падающего тела. Златан лишь успел выхватить фонарь из руки повалившегося в обморок Фрога. Дюк развязал галстук на шее Ангорова племянника и влепил ему две ощутимые пощечины. Фрог отвернул голову и что-то пробормотал, не открывая глаз.

— Да пусть полежит, не до него! — сказал Златан.

— Тогда посвети теперь туда!

Рядом со столом лежал опрокинутый стул. Второй стул стоял с торца стола. А за столом, в кресле, столь же массивном, откинувшись на спинку, еще кто-то полусидел — полулежал. Впрочем, кто бы еще это мог оказаться, как не сам хозяин дома Ангор, которого Дюк видел много раз. Убедиться в этом было делом нескольких секунд. Голова Ангора была запрокинута назад, широко открытый рот уже окоченел в таком положении, а глаза таким же образом, как и у Бозоя, выпирали из глазниц.

— Ты видел когда-нибудь хоть что-либо подобное? — тихо спросил Златан.

— Нет, не видел, — признался следственный пристав.

— Завтра, как взойдёт солнце, следует расспросить аптекаря Дрона да и коронного лекаря Густава, известны ли им яды, так действующие на глаза…

— Можно и расспросить, только я тебе и без них скажу, что у нас такие неизвестны. Мне приходилось читать три трактата по ядам, да еще два — по противоядиям. Так-то. Да где же, однако, третий?

Сказав это, Дюк взял у Златана один из фонарей и осветил дальние углы кабинета. Третьего человека нигде не было.

— Откуда же исходит этот запах? — задался вопросом пристав стражи.

Действительно, Дюк осознал, что запах, на который они обратили внимание, хоть и был неинтенсивным, не покидал их ни на минуту, словно обволакивая их, проникал внутрь черепа и давил на мозг. Вообще, по разумению обоих представителей власти, здесь должно было уже пахнуть иначе — трупы успели закоченеть, а в доме довольно тепло. Однако, незнакомый запах перебивал всё.

Фрог пошевелился на полу.

— Что здесь такое? — спросил он слабым голосом.

— Сударь Фрог, перейди, пожалуй, в какую-нибудь соседнюю комнату, — предложил ему Дюк. — Что тут, говоришь, рядом — библиотека?

Встав на ноги, молодой человек поглядел на него округлившимися глазами.

— Я без вас туда не пойду! Лучше здесь!

Дюк пожал плечами — мол, как хочешь — а Златан тем временем осмотрел стол и издал возглас:

— Кажется, вот эта штуковина — и есть источник запаха!

Единственным предметом, находившемся на застеленном серым сукном столе, был сосуд цилиндрической формы, наподобие тех сосудов, в каких иные хозяева хранили соль или подобные сыпучие продукты. В высоту цилиндр был, пожалуй, с пол-аршина, или чуть более, в диаметре — дюймов семь-восемь. Только вот стенка сосуда отличалась незаурядной толщиной — не менее трёх четвертей дюйма. Поверхность цилиндра была неровной, шероховатой, грязно-серого цвета. Рядом на сукне лежала плоская крышка. На крышке ясно выделялись какие-то символы. Дюк немного наклонился к находке, и явственно ощутил усиление запаха.

— Духота-то здесь какая! — посетовал Златан. — Ажно голова закружилась. А вот я вижу канделябры со свечами. Давайте их зажжем, станет намного светлее!

В голове у Дюка как будто прозвучал гонг, предупреждающий об опасности.

— А я думаю, уважаемый Златан, что нам следует отсюда выйти и приказать хорошенько проветрить весь этаж! И лишь после этого продолжать осмотр.

— Это что же — утром, что ли? — удивился Златан.

— А хоть бы и утром. Сейчас бегло пройдёмся по всем комнатам, а потом…

— Думаешь, опасно тут находиться? — встревожился пристав стражи. — Что тут, вообще, могло произойти, вразумите меня ассуры? Ты что-нибудь можешь предположить?

— А думаю — лучше нам пока уйти.

Дюк подошел к широкому окну, раздвинул плотные тёмные шторы, открыл запор на раме и распахнул его. Прохладный вечерний воздух проник в помещение. Приставы вышли из кабинета и вывели за собой Фрога.

— Ну, покажи нам, где тут еще что? — обратился к молодому человеку Дюк.

— Вот, дверь рядом — это библиотека. В неё можно и из кабинета пройти, там есть небольшая дверца. А вот там, дальше — лаборатория. Дядя увлекается… увлекался… Я не знаю, что он там делал, какие-то вещества смешивал, очищал, что-то со своими находками делал. Да, а вот там есть балкон!

Они раск