Юрий Буковский

Главная колдунья

Сказки

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Юрий Буковский, 2019

В третьей книжке из серии «Волшебный остров» рассказывается о новых, весёлых и забавных приключениях главной колдуньи острова обезьянки Сьюзи, телёнка Клоуна, тушканчика Кузи, черепашек Лизы и Маркизы, принца зверят львёнка Лёвы и их многочисленных друзей.

6+

ISBN 978-5-4496-3344-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Главная колдунья
2. Воробьиные кущи
3. Худо-бедные качели
4. Вокруг баобаба на Пончике
5. Ворожба на карусель
6. Морское чудовище
7. Кораблекрушение в воображении
8. Просто оленёнок
9. Полный назад!

Воробьиные кущи

Однажды вечером, только-только овладевавшую мартышкой Сьюзи дремоту, прогнал резкий свист. Он раздавался с моря. Жители острова слышали порой такие звуки с проплававших мимо кораблей — это был боцманский свисток. Но на этот раз звук был странным — он не прекращался, боцман свистел и свистел, будто настойчиво требуя от кого-то выполнить его команду. А этот кто-то, судя по всему, также упорно не собирался слушаться. Вперемежку со свистом доносились до острова хриплые, отчаянные крики:

— Бутузик, вернись! Бутузик, не улетай!

Сьюзи с трудом приоткрыла глаза и увидела жёлтые огни проплывавшего мимо острова парохода. «Какой ещё Бутузик? — снова погружаясь в забытьё, удивилась она. — Почему он должен не улетать?»

А утром все увидели, что на Волшебном острове появился новый житель воробей — серенький, шустренький и суетливый. А ещё кругленький и крепенький — под стать, как выяснилось позже, боцману, давшему ему имя Бутуз.

Воробышек вовсе не собирался обижать своего хозяина, покидая корабль. Боцман когда-то отбил его, выпавшего из гнезда, желторотого и беспомощного, от злого кота и выходил, вырастил в своём доме. А затем взял с собой в плавание. Бутузика подвело любопытство. Он увидел в открытое окно каюты таинственные, освещённые лучами угасающей зари джунгли, услышал загадочные звуки — уханье, щёлканье, стрёкот, рычание, вой. И полетел взглянуть на джунгли и узнать — кто в них, на ночь глядя, шумит? Но крылышки у воробьёв коротенькие, Бутузик с трудом добрался до острова, и у него уже не осталось сил, чтобы возвратиться и догнать уплывающий корабль.

Бутузик очутился на участке, где хозяйничал бегемот. Всё здесь удивляло его. Он порхал по ветвям незнакомых деревьев, клевал неведомые ему, вкусные зёрнышки и плоды, скакал по тенистым тропинкам и чистил пёрышки, барахтаясь в тёплом песке. Осмотрев бегемотские владения, он устроился передохнуть на широком лбу, между ушами, у погрузившегося по шею в болото хозяина участка.

— Неплохие у вас тут места, — поделился с ним своими впечатлениями Бутузик. — Хотя, на мой вкус, кое-что надо поменять. К примеру, зачем вам столько мух и слепней? Даже при вашей толщине, чтобы заморить червячка, вполне хватило бы и половины этого жужжащего роя.

— Мы не птицы и не морим червячка мухами и слепнями. По мне так лучше, чтобы их и совсем не было, — шумно вздохнул бегемот. — Вот прячусь от этих полчищ в болоте. Я никому не делаю зла, а они облепили глаза, лезут в уши, в ноздри, кусаются. Неужели мои мучения так неизбежны? Ап-хчи!..

— Ещё как избежны! Вам надо скрываться от этих полчищ на ветру. К примеру, на нашем с боцманом участке мух и слепней нет вообще, — похвастался Бутузик. — Также, как и комаров. Наш дом на горушке, и всех насекомых сдувает в кусты ветерок.

— Ах, как это славно — дом на горушке, ветерок, мухи со слепнями и комарами в кустах, — позавидовал воробышку и боцману бегемот. — А нет ли у вас на участке болота? Чтобы охладится в жару!

— В наших краях в болотах не купаются. Если мы с боцманом хотим охладиться, мы лезем в бочку для полива, или спускаемся побултыхаться к реке, — объяснил Бутузик.

— Ах, да ведь это райские кущи — дом на горушке, ветерок, речка, бочка, мухи со слепнями и комарами в кустах! — вздохнул бегемот. — А нельзя ли попробовать устроить эти кущи прямо здесь, на моём участке? Надо попросить мартышку — а вдруг она согласится всё это нам наколдовать?

И бегемот отправил Бутузика к обезьянке Сьюзи — он верил в то, что она главная на Волшебном острове колдунья.

— Воробьиные кущи? Вместо гнилого болота? Сделаем в лучшем виде! — заверила обезьянка. — Будет вам и дом на горушке, и ветер на речке, и мухи с комарами и слепнями в кустах. И тебя выпихнем из гнезда, — пообещала воробышку Сьюзи. — А бегемота засунем в бочку. Пускай охладится.

Но колдовать хвастунья мартышка не умела. И, оставшись одна, принялась упрашивать Волшебный остров, чтобы он сделал всё, что она наобещала воробышку.

И остров превратил кусочек джунглей, где обитал бегемот, в боцманский участок. Воробышек вдруг оказался на той самой дорожке, на которую он когда-то желторотым птенчиком, вывалился из гнезда. Но всё было другим — снизу морозила лапки какая-то белоснежная вата, сверху сыпались на воробышка белые хлопья. Ими был укутан и знакомый дом, и кусты, и голые деревья в саду.

Около бочки для полива прыгал на месте и хлопал себя по бокам, пытаясь согреться, бегемот.

— Я в бочку не полезу! Она мне мала! — сразу заявил он воробышку. — Да и зачем мне охлаждаться? Тут впору греться! Ты уверен, что мартышка всё сделала правильно, и это и есть твои хвалёные кущи?

— Почти… — с сомнением осматривая участок, вымолвил воробышек. — Дом наш, горушка тоже, речка, бочка для бултыханий, сад…

— А почему белые мухи летят? Ты обещал, что они будут в кустах вместе с комариками прятаться, — сердито продолжал бегемот. — Летят, да ещё и уши кусают и нос!

— Это не мухи, это снег, — начал догадываться что произошло, воробышек. — А щиплет нос и уши мороз.

Бутузик только весной вылупился из яичка, и ни разу не видел зимы, лишь слышал о ней от знакомых воробьёв. Упрашивая мартышку устроить всё, как в своих краях, он не учёл, что там за время его путешествий кончилось лето, миновала осень и наступила зима.

— Если хочешь согреться, тебе надо в прорубь, — пожалел он бегемота. — Вода в ней дымится, значит тёплая.

Бегемот подошёл к обрыву на краю сада и начал спускаться к реке. Но поскользнулся, и, набирая скорость, поехал по обледеневшему склону. Разогнавшись, он всем своим огромным весом проломил лёд и плюхнулся в воду. Над рекой поднялись густые клубы пара.

— Вот какие у нас с боцманом прекрасные кущи! — кружась над купальщиком и над образовавшейся полыньёй, радовался Бутузик. — Можно побултыхаться в тёплой водичке!

— Какая тёплая водичка — мне ноги судорогой сводит? Сейчас я утону! — слышался из тумана возмущённый крик. — Надо срочно снова превращать твои воробьиные кущи в мой участок. Пока я не околел от этой стужи! — Кроша лёд, бегемот вылез из речки с головы до ног покрытый инеем и сосульками. — Хочу обратно — в жару, в духоту, в болото, к мухам, к слепням. Где эта обезьяна? Воробышек, быстро лети к ней! Пусть срочно вернёт всё, как было! Я же не морж, я бегемот — теплолюбивое животное!..

Через неделю Бутузик сидел на своём привычном месте — между ушами у погрузившегося по шею в тёплую жижу бегемота, и распугивал крылышком вьющихся над его другом мух и слепней. И вдруг ему почудился знакомый свисток.

— Это боцман, — прислушавшись, обрадовался воробышек. — Зовёт меня. Корабль выгрузил груз и возвращается в свою гавань. Я полечу на борт, а ты плыви за мной, — предложил он бегемоту. — Отправимся вместе в наши с боцманом родные края. Пока доберёмся, настанет весна, а там и лето. И ты увидишь — будут на нашем участке райские кущи. У нас с боцманом отдельная каюта, худо-бедно, втроём как-нибудь поместимся.

— Ну, уж нет. Мне и здесь хорошо, — шумно фыркнул бегемот. — Тепло и не дует. Мушки со слепнями жужжат. В уши, в ноздри лезут. Ап-чхи!

Боцман свистел и свистел, давая Бутузику знать, что надо поторопиться. Воробышек поблагодарил бегемота за гостеприимство и улетел. А тот ещё долго махал ему вслед толстой, испачканной зелёной болотной тиной ногой.

Худо-бедные качели

Пришли как-то две подружки черепашки Лиза и Маркиза к мартышке Сьюзи.

— Ты волшебница, — говорит ей Лиза. — Наколдуй нам качели. Мечтаю целыми днями качаться на качелях.

— Заодно наколдуй и карусели, — просит Маркиза. — Мечтаю с утра до вечера крутиться на каруселях.

— Так и быть, — пообещала Сьюзи. — Наколдую. Только не всё сразу. Начнём с качелей. Никуда не уходите, ждите здесь, — велела она черепашкам.

Но колдовать мартышка не умела. И обманывала, когда говорила, что она главная на Волшебном острове колдунья. Она сказала черепашкам «ждите здесь» только для того, чтобы они не видели, откуда на самом деле возьмутся качели.

Отправилась обезьянка на опушку джунглей. Но и мастерить качели она тоже толком не умела. Привязала худо-бедно к свисающей с дерева полукольцом лиане другими лианами, потоньше, дощечку. И будто и в самом деле наколдовала качели, вернулась к черепашкам.

Поспешили радостные Лиза и Маркиза черепашьим шагом к опушке. Влезла Лиза на дощечку, уселась поудобней, и Маркиза начала раскачивать её всё выше и выше. Но высоко у них не получилось — худо-бедно привязанная дощечка, выскользнула из-под Лизы, и она свалилась на землю.

Сильно она не стукнулась — уберёг твёрдый панцирь и мягкая трава. Так продолжалось несколько раз — Лиза залезала, Маркиза раскачивала, худо-бедно привязанная дощечка выскальзывала из-под черепашки, и она падала в траву.

В конце концов, Маркиза говорит Лизе:

— Ты плохо держишься лапками за лиану и поэтому падаешь. Давай я покажу, как надо цепляться.

Вскарабкалась Маркиза на дощечку, уселась поудобней, крепко-крепко ухватилась лапками за лиану, и Лиза стала раскачивать её всё выше и выше. Но высоко у черепашек опять не вышло — худо-бедно привязанная дощечка выскользнула из-под Маркизы, и она тоже свалилась в траву.

— А давай попробуем качаться вместе. Будем держаться друг за друга и не упадём, — предложила Лиза. — Раскачиваться надо так — когда качели уходят назад, ноги надо поджимать под себя, а когда качели пойдут вперёд, надо вытягивать ноги вперёд и отклоняться назад.

Забрались черепашки на дощечку, устроились половчее и стали раскачиваться, ухватившись каждая одной лапкой за лиану, а второй за подружку. Но высоко раскачаться они опять не смогли — худо-бедно привязанная дощечка опять кувырнулась под ними и черепашки рухнули вниз. Лиза свалилась на живот, а Маркиза на спину.

Падать подружкам было не больно. Их подстерегала другая опасность — лежащая на спине черепашка, не может перевернуться на живот и встать на лапки. Кто-то ей должен помочь. На этот раз Маркизу выручила Лиза. И подруги снова стали залезать на дощечку, раскачиваться, падать и помогать друг другу вставать.

Но всё закончилось плачевно — обе черепашки свалились на спину, и помочь им было некому.

— Что же мы теперь будем делать? — лёжа под качелями, спросила Лиза.

— Теперь не знаю. — Маркиза подрыгала лапками, пробуя перевернуться на живот, но у неё ничего не вышло. — Давай звать на помощь, — предложила она.

Стали подруги по очереди и вместе кричать:

— Помогите! Хоть кто-нибудь!

Но никого поблизости не было, а голоса у черепашек слабые и разносятся недалеко. Лиза и Маркиза даже охрипли, но никто их так и не услышал.

И тут подкралась новая беда — палящее солнце. Черепашкам стало очень жарко в их крепких панцирях.

— Я сейчас задохнусь, — пожаловалась подруге Лиза.

— А я не только задохнусь, но ещё и получу солнечный удар, — тоже пожаловалась Маркиза.

— Пока мы обе не потеряли сознание, надо что-то придумать, — предложила Лиза.

И черепашки стали придумывать.

— Как это мы забыли? — вдруг хлопнула себя по лбу Маркиза. — Ведь мы на Волшебном острове! Давай попросим его, чтобы наш крик о помощи услышал кто-то из наших друзей.

— Правильно! — тоже хлопнула себя по лбу Лиза. — Давай попросим, чтобы услышал львёнок Лёва. Он верный друг, к тому же быстрый, не то, что мы, черепахи. Он прибежит, оттащит нас в тень и перевернёт на живот.

— Остров, остров, ты добряк, — принялись умолять подружки. — Чтобы Лёва нас услышал, сделай поскорее так.

Львёнок в это время был далеко, на берегу океана. Утром он помнил о черепашках, потому что собирался вместе с ними лепить крепость из песка. Но нигде их не нашёл, начал строить один и забыл о подружках.

И тут вдруг в сердце у него что-то ёкнуло — это Волшебный остров дал ему знать, что черепашки попали в беду. Львёнок помчался к их домику, потом обежал места, где они обычно играли в скакалочку, в дочки-матери или в магазин, и неожиданно услышал с опушки джунглей слабый писк. Это Лиза и Маркиза из последних сил звали на помощь.

Лёва отыскал в траве черепашек, оттащил их в тень, перевернул на животы и побежал за бутылкой воды, чтобы напоить несчастных.

— Спасибо, ты нас спас, — напившись, наперебой стали благодарить львёнка подружки. — И спасибо острову, он помог тебе услышать наш крик.

— Это был не крик — у меня что-то ёкнуло в сердце. Вам надо было намного раньше просить остров о помощи, — упрекнул черепашек Лёва. — Ведь я чуть не опоздал. На будущее, если попадёте в беду, сразу просите Волшебный остров наколдовать, чтобы я вам помог, — посоветовал он подружкам.

И они пообещали, что так и поступят в следующий раз.

Вокруг баобаба на Пончике

После неудачных падений черепашки снова пришли к обезьянке Сьюзи.

— У нас не получается качаться на твоих качелях, — пожаловались они властительнице Волшебного острова. — Наколдуй нам карусели.

Отправилась Сьюзи на опушку джунглей — туда, где она недавно смастерила качели. Но если качели мартышка ещё смогла худо-бедно сляпать кое-как из лиан и одной-единственной дощечки, то с каруселью такой фокус не проходил. Надо было бы изготовить и круглый дощатый помост, и механизм, чтобы вращать его. Потребовались бы и лошадки, и верблюды, и скамеечки — всё то, на чём обычно сидят те, кто кружится на каруселях. А сверху помост обязательно надо было бы украсить разноцветным шатром. Смастерить такое сооружение, даже тяп-ляп, даже кое-как, мартышке было не под силу. Но и признаться в этом, Сьюзи тоже не могла. Ведь она провозгласила себя главной на Волшебном острове колдуньей!

Опечаленная побрела Сьюзи на берег моря — а вдруг вынырнет из волн золотая рыбка и наворожит всё, что ей нужно?

Навстречу мартышке крокодил ползёт:

— Отчего не в духе, куда путь держишь?

Поведала Сьюзи аллигатору свою печаль, поглядела на его длинное туловище с зелёным хвостом и просит:

— Сослужи мне добрую службу — побудь немного каруселью. Черепашки сядут на тебя верхом, и ты с ними по кругу повертишься.

Призадумался крокодил и отвечает:

— Видел я, как собачки волчком за своим хвостом гоняются. Я тоже каруселью побыть смогу. Но вначале требуется, как следует подкрепиться. Извини, мартышка, сама напросилась — я тебя съем.

Опрометью бросилась Сьюзи прочь. Прибежала, запыхавшаяся, на берег моря уселась на скамейку под баобабом, перевела дух. Затем привстала и на скамейку с удивлением глядит: до чего же она похожа на те, что на каруселях стоят. Вот только как бы по кругу её кататься заставить?

И тут, на тебе! Скачет на пляж позагорать и побултыхаться в океанских волнах маленькая лошадка — жеребёнок пони по имени Пончик.

Обрадовалась мартышка.

— Вначале пообещай, что ты меня не съешь, — просит она лошадку. — И сослужи мне службу добрую — повози вокруг баобаба вот эту скамейку.

— Не съем, обещаю, — отвечает Пончик. — Мы, лошадки, любим травку, овёс. Но и скамейку возить у меня тоже не получится — у неё колёсиков нет.

Смотрит обезьянка на Пончика и удивляется: до чего же похож он на лошадок, что на каруселях стоят — ну просто один в один. Только круглых пятен — яблоками они называются — на боках нет.

— Тогда другую службу сослужи: покатай верхом вокруг баобаба двух черепашек — Лизу и Маркизу, — просит она Пончика. — Чтобы получалось, будто они на карусели крутятся.

— Лизу и Маркизу с удовольствием, — согласился Пончик.

Привела Сьюзи черепашек на пляж.

— Вот вам карусель, — показывает мартышка на Пончика. — Я её вам наколдовала. Осталось только яблоки на боках нарисовать. Садитесь верхом и катайтесь вокруг баобаба сколько влезет.

Попробовали черепашки на Пончика забраться. Но пони и сами по себе маленькие лошадки. А жеребёнок пони и совсем крошечный — не помещаются две черепашки на его спине. Если Лиза около гривы Пончика оседлает, то Маркиза, даже если и устроится позади неё, всё равно по хвосту медленно сползает. А если Маркиза у гривы усядется, то Лиза с лошадиного крупа сваливается.

— Поступим по-другому, — понаблюдав этот цирк, велела мартышка. — Ты, Маркиза, полезай на Пончика. А Лиза пусть на скамейке сидит. И думает, что это тоже карусель, но только сломанная. Всё, мне некогда, — заторопилась обезьянка. — Вы тут развлекайтесь, а я за красками и кисточками побегу — яблоки на боках у Пончика надо ещё нарисовать.

И мартышка исчезла.

— У меня не получается думать, что это сломанная карусель — она же совершенно целая, — ощупав скамейку, пожаловалась Лиза Маркизе. — Я тоже хочу покататься на Пончике.

— Сьюзи велела тебе там сидеть, — отвечает подруга.

— Не спорьте. Давайте попросим Волшебный остров, чтобы он наколдовал нам настоящую карусель. Тогда и я вместе с вами тоже смогу на ней покрутиться, — предложил Пончик.

— Только пусть скамейку остров целую делает, а не сломанную, — попросила Лиза.

Ворожба на карусель

— Пончик, ты очень хорошо придумал! — радостно захлопала лапками черепашка Лиза. — Но как попросить, Волшебный остров, чтобы он наколдовал нам карусель?

— Очень просто: остров, остров, ты добряк, сделай нам карусель, — влезла в разговор всезнайка Маркиза.

— Неправильно, надо просить в рифму, — поправил её Пончик. — Это когда слова похожи: пони — кони, трава — мурава, грива — красиво, — тряхнул жеребёнок своей коротенькой гривкой. — Лиза — Маркиза, Пончик… — он на секунду задумался.

— Вагончик, — подсказала Маркиза.

— Поняла! — снова радостно захлопала в ладоши Лиза. — Будем просить так: остров, остров, ты добряк, сделай карусель нам… шмяк… бряк… кряк… Мне на ум только такие глупости приходят, — огорчённо призналась она.

— Потому что твой ум очень глупый. Как ты не понимаешь — если просить у острова шмяк, то я шмякнусь с Пончика, — объяснила подруге, всё ещё сидящая верхом на лошадке, Маркиза. — А если просить бряк — ты сама брякнешься со скамейки. Кряк тоже нельзя — остров превратит нас в уток.

— Черепашки, не спорьте, — постарался помирить подружек Пончик. — Давайте попросим так: остров, остров, добрый очень, сделай карусель короче. Короче — в смысле быстро, без долгих разговоров, — уточнил он.

— Тоже глупость, — совсем рассердилась Маркиза. — Остров не разберётся, сделает нам коротенькую карусель, и мы свалимся с неё. И может быть снова на спину и не сможем встать.

— Остров, остров, добрый очень, с каруселью он хохочет… не то… — бормотала тем временем Лиза. — Остров, остров, добрый очень, поработай быстро почтой… снова не то… Остров, остров, добрый очень, спотыкается об кочку…

— Какая ерунда: почта, хохочет, о кочку спотыкается! — возмутилась её подруга. — Ты пораскинь своим глупым умом — как остров может спотыкаться, если у него ножек нет?

— Черепашки, не спорьте, давайте, позовём соловья, — предложил жеребёнок. — Он поэт, всё время что-то сочиняет и запросто придумает нужную рифму.

Оставив подруг на берегу, Пончик ускакал и вскоре вернулся с поэтом на спине.

— Всё ясно, — заявил соловей, выслушав задание. — Я сочиню поэму. Из двух частей. В первой попрошу Волшебный остров наколдовать для вас восхитительной красоты хрустальную карусель. А во второй — пусть он меня с моей возлюбленной соловушкой тоже покрутит на этой карусели, чтобы наши сердца соединились в одно.

— Крутитесь на здоровье, соединяйтесь, но поэма-то зачем? — не понял Пончик.

— Затем, что хрустальная карусель вскружит нам головы и наша с соловушкой любовь сделается безумной, у неё вырастут крылья, и она поднимется над обыденностью, — поэт мечтательно закатил глаза к небу. — Но для соединения двух сердец этого мало, — добавил он. — Во второй части поэмы я попрошу Волшебный остров, чтобы он устроил нам внезапные расставания, долгие разлуки, неожиданные встречи, преодоление непреодолимых трудностей, а может быть даже и неизлечимую болезнь.

— Нет, так не пойдёт, — возразил Пончик. — Я не для этого тебя сюда привёз. Нам здесь твои болезни не нужны.

— Хорошо, не хотите болезнь, пусть будет иначе. Когда я взлечу над обыденностью, пусть грянет выстрел охотника, и я, раненый в крыло, упаду на хрустальную карусель. И соловушка будет лечить мою рану, рыдая и не отходя от меня день и ночь. Поэма станет ещё прекрасней — красивый охотник в шляпе с перьями, дорогое ружьё, горькие слёзы, белоснежные бинты, сверкающие в лучах солнца капельница и шприцы для уколов. И в конце — соединение двух сердец в одно. План поэмы у меня уже созрел, — заторопился поэт. — Завтра утром первая часть будет готова. Для сочинения мне понадобится алый закат, лунная ночь, звёзды и вдохновение.

— Какое ещё вдохновение? — удивился Пончик. — У нас здесь нет для тебя никаких вдохновений.

— Ах, Пончик, Пончик! Вдохновение — это чувство. Оно снисходит сверху, и только на избранных. И когда оно посетит поэта, он не видит вокруг себя ничего и бегает по гнезду туда-сюда, взъерошив перья. А в голове у него приятная кутерьма, — снова закатил глаза соловей. — Ах, ах, ах! Это чувство знакомо только нам, поэтам.

И он улетел в своё гнездо дожидаться заката, звёзд, луны и кутерьмы в голове.

— Как они потом с соловушкой будут вдвоём с одним сердцем? — ничего не поняла Лиза.

— Он поэт, как-нибудь выкрутится. Нам надо опередить его, — забеспокоился жеребёнок. — Надо срочно наколдовать простую, вовсе не хрустальную карусель. Соловей утром явится со своей поэмой, а карусель уже готова. И он не захочет раненый падать в неё и делать из неё больницу. Черепашки, у вас случайно нет приятной кутерьмы в голове?

— У меня есть, — призналась Лиза.

— У тебя всегда одна сплошная кутерьма, — съязвила Маркиза.

— Остров, остров, добрый очень, — не слушая подружку, снова начала бормотать Лиза, — склей нам карусели скотчем…

— Что ты опять несёшь?! — возмутилась Маркиза. — Это очень плохая кутерьма — карусель на скотче развалится. И мы снова упадём. На полном ходу. И снова на спину.

— Тогда так: остров, остров, добрый очень, сделай карусели ночью…

— Надо к ночи, к ночи! — захлопала лапками Маркиза. — Это я, я сочинила! Нужно к ночи! Чтобы вечером уже можно было крутиться.

— Отлично! Правильно — мы опередим соловья! — поддержал её Пончик. — Будем просить так: остров, остров, добрый очень, сделай карусель нам к ночи. И будем добавлять: но только не хрустальную, а обычной, не восхитительной красоты.

Волшебный остров выполнил просьбу жеребёнка и черепашек. В сумерки около пляжа вначале появился деревянный круглый помост, затем на нём стали возникать фигурки и скамейки. Накрыл всё это остров, как и просил Пончик, вовсе не хрустальным, а обычной красоты, расписным, сказочным шатром.

Трое друзей долго в тот вечер крутились под луной, под звёздным небом, на освещённой светлячками карусели.

— Видишь, Лиза, — делилась своей радостью с подругой Маркиза, — если бы я вовремя не сообразила, что карусель нужна к ночи, утром здесь были бы уже рыдания, слёзы, бинты и уколы. Или остров из-за тебя склеил бы карусель скотчем, и она бы уже развалилась. И мы бы обе упали на спину.

Однако, в конце концов, изготовление карусели приписала себе обезьянка Сьюзи.

— Это я её наворожила, — обманывая жителей джунглей и саванны, бегала она на следующее утро по острову. — Трудилась вчера весь день напролёт. Так утомилась! Затемно только управилась.

Не все звери знали настоящую историю создания карусели. И многие поверили обезьянке. Тем более, что она нарисовала и прикрепила на баобабе около нового аттракциона табличку: «Карусель имени главной колдуньи Волшебного острова мартышки Сьюзи».

Морское чудовище

«Капитан обманывает, — лёжа на койке в каюте, прислушивался оленёнок к кому-то страшному гудевшему внизу, под палубой, таинственному и могучему, сотрясающему корабль. — Капитан говорит, что это винт, и он похож на детскую вертушку. Неправда — вертушки так не шумят и никого вперёд не толкают. Это морское чудовище!»

Когда весной зоосад закрыли на просушку, оленёнок с мамой и все его обитатели отправились в путешествие на сияющем океанском лайнере. Капитаном корабля был огромный зелёный кузнечик.

«Это не кузнечик, на самом деле он саранча! У него такие страшные челюсти! — представил оленёнок стоящего на мостике с подзорной трубой, или прыгающего по палубе в фуражке с золотой кокардой командира корабля. — Капитан не пускает нас на корму, чтобы мы не увидели чудовище. Они вместе задумал отвезти наш зоосад к злому колдуну».

С самого начала круиза было ветрено и штормило. Гулять по палубе оленёнку разрешалось только с мамой и не долго. «Ночью я проберусь в конец корабля, а утром расскажу всем, что я видел чудовище, и всех спасу. Я — смелый разведчик!» — весь вечер, готовясь к ночной вылазке, подбадривал себя оленёнок.

Он осторожно сполз на пол, и стараясь не стучать копытцами, направился к выходу из каюты. В дверях разведчик оглянулся — не разбудил ли маму — и шагнул в коридор.

Неслышно ступая по мягкой ковровой дорожке, он добрался до выхода на палубу в конце коридора, открыл, превозмогая напирающий ветер, дверь и вышел наружу. Из темноты на него, забрызгивая солёными каплями, налетел шторм. Он наклонился как можно ниже, добрался до края борта, и, прячась за ограждение палубы от ветра и брызг, стал пробираться к корме корабля.

Ему предстояло прокрасться мимо окон ярко освещённой, наполненной отдыхающими, громыхающей музыкой кают- компании. Там был обезьяний вечер. «Веселятся, танцуют. И не ведают, какая беда им грозит», — глядя на скачущих и пляшущих макак, горилл, бабуинов и прочих их зоосадовских сородичей подумал разведчик.

Освещённый участок под окнами оленёнок миновал ползком, затем привстал, и крадучись, хватаясь за поручни, спустился по крутому трапу на нижнюю палубу. Ещё немного и бурлящая пучина, чёрная поодаль и белая вблизи за кормой, оказалась совсем рядом.

Неожиданно с капитанского мостика раздался громкий низкий гудок. И тут же из черноты ночи ответили кораблю таким же грозным рёвом. «Это колдун, перекликается с нашим капитаном саранчой», — понял разведчик.

Он привстал на задние ноги и наклонился через перила, чтобы разглядеть в бурлящей воде третьего участника заговора — морское чудовище. «Чтобы так быстро толкать корабль к колдуну, он должен быть похож на осьминога, на акулу или на какого-нибудь морского монстра», — только и успел подумать оленёнок. Огромная волна, будто девятый вал, поднятый ударом хвоста зорко охраняющего свою тайну чудовища, прокатившись по корме, подхватила разведчика и, оторвав от перил, швырнула вниз — в бушующую бездну.

Когда он, хватая ртом воздух, вынырнул на поверхность, светящаяся махина корабля ещё нависала над ним, но с каждым мгновением она неумолимо отодвигалась в ночь. Оленёнок жалобно позвал на помощь — лишь завыванье ветра и рёв океана ответили ему.

Разведчик начал быстро-быстро грести копытцами, пытаясь догнать уплывающий корабль. Но где там! И вот уже огни иллюминаторов стали видны лишь, когда зыбкая водяная хлябь поднимала пловца наверх, и пропадали, когда бросала вниз. А затем они и вовсе исчезли.

Над оленёнком, пронзительно вскрикивая, вились белокрылые чайки. Совсем рядом, разрезая плавником колышущуюся водяную пучину, проплыла акула.

«Я пропал, а зоосад теперь угодит в лапы злодея», — мелькнуло в голове у разведчика.

Но на его счастье, лайнер сопровождала стайка дельфинов. Они видели, как разведчик свалился за борт, слышали его зов о помощи.

— Не бойся, мы спасём тебя! — кружась вокруг, наперебой подбадривали они оленёнка.

Первым делом дельфины отогнали хищную акулу. Затем вожак стаи, тот самый, которого оседлал некогда Лёва, подхватил разведчика на спину и поплыл с ним к Волшебному острову.

— Догоните корабль! — упрашивал оленёнок дельфина. — Отвезите меня к маме!

— Это невозможно — теплоход быстр, и он уже далеко, — объяснял плачущему седоку вожак.

Высадив спасённого на песчаный берег, стайка распрощалась с ним и скрылась в тёмных водах океана.

Кораблекрушение в воображении

Участок, на который дельфины высадили оленёнка пустовал. И вскоре Волшебный остров наколдовал на этом кусочке суши невысокие, пологие, поросшие елями горы, зелёный альпийский лужок, долину с глубоким прозрачным озерцом, отражающим высокое, голубое небо. Таким запомнился оленёнку его родной край. Но и Волшебному острову не под силу было наколдовать так, чтобы на участке оказалась его мама. Не смог он перенести сюда и белобородого лесника с его избушкой на берегу озера, откуда оленёнка с мамой забрали когда-то в зоосад. В тот год зима в горах была необычайно морозной и вьюжной, раскапывать пищу было трудно, и они едва не погибли от голода и холода. Лесник приютил их в своём домике, а затем переправил на вертолёте на зимовку в тепло, в зоосад, чтобы весной снова выпустить в горы на волю.

Первой знакомиться к оленёнку явилась обезьянка Сьюзи.

— Я властительница Волшебного острова и главная здесь колдунья! А ты кто? Откуда взялся? — сходу налетела она на него.

— Меня смыло с корабля. В шторм. Я оленёнок, — грустно представился гость.

— А где остальные смывшиеся? — покрутила головой мартышка. — Не вижу.

— Я один. Больше никого нет.

— Всё ясно — остальные погибли. Значит ты вовремя смылся с тонущего корабля, — по-своему всё изобразила обезьянка.

— Почему погибли? — испугался оленёнок. — Корабль не утонул. Я видел — он уплыл от меня по волнам.

— А зачем ты тогда смылся? — с подозрением спросила мартышка.

— Я не смылся — меня смыло! С кормы! — возмутился оленёнок. — Я был смелым разведчиком и спасал пассажиров от трёх злодеев!

— Ну