Выходило, что Цицерон, сказавший, будто раб мечтает не о свободе, а лишь о своих рабах, был бесконечно и гадко прав. И даже самый последний изгой, ощутивший вдруг в себе силу, не преминет воспользоваться ею в ущерб слабому.
Правда, саднила она вовсе не по той причине, что его мать оказалась в тюрьме, — нет, на самом деле ему было больно из-за того, насколько быстро он сумел взять себя в руки.
Потому как еще древние римляне говорили: «Cui prodest». А сие у нас что означает? Ищи, кому выгодно! Римляне, я вам скажу, Геннадий Иванович, были не дураки
