Я — поэт, а мог бы просто жить.

Я мог бы быть отличным семьянином.

И до сих пор ту девочку любить

и каждый вечер видеть дома сына.

Ходить до магазина за мукой,

а в выходные ездить к её бабкам,

не говорить почти. Я там всегда такой:

приехал, посидел, потом обратно.

Она бы всё твердила мне про зал

в похмельное больное воскресенье,

но я бы уловил в её глазах

другое к нашей жизни отношенье.

Другое и ко мне, и сколько лет

уж пройдено. Мы вместе поменялись.

Теперь есть сын. И то, чего в нас нет.

И нет того, что было. Есть — осталось.

А впрочем, не беда, живут же так.

И мы бы жили. Как-нибудь да жили.

Копили бы совместные года

в той старой двухкомнатной квартире.

Казались бы другим, но спали врозь,

копя в сердцах привычные сомненья.

Я был бы семьянин. Она — женой.

И я бы не писал стихотворенья.

Верил в то, что случайностей мало,

до последнего в прошлом апреле.

В полдень, в бешеной гонке вокзала

ты о важном сказала — я верил.

Верил в то, что весна — есть начало

для всего и для счастья тем более.

Песней лета как будто бы мне прозвучало

это утро весеннее, что ли.

Там за шторами что-то другое,

превратившись в другой переулок,

по-другому меня наполняет спросонья

подростковою жаждой прогулок

средь людей и опять не таких же,

с не такою сокрытою плотью…

Задышалось вокруг — это вижу,

улыбаешься ты — я не против.