автордың кітабын онлайн тегін оқу Случайность? Жасмин во мраке не цветет
Вячеслав Бавидов
Случайность? Жасмин во мраке не цветет
© Издание на русском языке, оформление. «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Случайность?
Посвящаю памяти моего отца Якова Ю. Бавидова
Над могилой моей не рыдай,
Я ушел в заоблачный край.
Я прилетаю к вам во сне,
Сверкаю в снежной белизне.
Я с вами солнечным, светлым днем,
Лечу к вам ветром и дождем.
Над могилой моей не рыдай,
Я не там, я везде – так и знай!
Мери Э. Фрайер
В данном произведении все персонажи вымышлены и совпадения случайны.
Пролог
Это был сон. Всего лишь сон. Один из тех, которые кажутся настолько реальными, что, проснувшись, не понимаешь, по какую сторону действительности ты оказался.
Саше приснилось, что он стоит в каком-то светлом ослепительно-белом неизмеримом пространстве, где не видно ни начала, ни конца; было даже странное ощущение, что в этом месте не существует времени, все вокруг будто замерло, а в воздухе настойчиво ощущалось чувство вселенского умиротворения и безмятежности. На нем был надет странный белый халат, скорее даже это была просто белая ткань. Саша не понимал, куда он попал, куда ему идти, что делать дальше и вообще, что это за место и зачем он тут.
Вдруг где-то вдали появилось золотистое свечение, похожее на звезду, которое медленно и целеустремленно направлялось прямо к нему, хотя в этой ярко-белой бездне было не очень понятно, то ли оно приближается издалека, то ли просто увеличивается рядом с ним. В какой-то момент свечение замерло, поднялось вертикальной линией перед Сашей, начало расширяться и принимать очертания человеческой фигуры. У Саши создалось ощущение безмерного доверия и чувство чего-то родного…
– Привет, Санька! – вдруг раздался голос от светящейся фигуры. «Санька, Санька?! – как молотом застучало у Саши в голове. – Санька…» – так звал его только Вова, его младший брат… «Вова? Это был он… Это был его голос, до боли родной».
Вова был человеком с большим и добрым сердцем, всегда считал, что если у кого-то, например у друга или даже далекого знакомого, появилась проблема или кто-нибудь обратился к нему за помощью, то он во что бы то ни стало должен помочь. Он не раз при жизни приходил на помощь Саше. Искренний, хороший и добрый…
– Вовка?! Это… что? Это… как так? – Изумлению Саши не было предела, все это никак не укладывалось у него в голове.
– Ну, вот как-то так, – со смехом ответило сияние. – Сань, ты уж извини, но тебе еще рано сюда, приходи попозже, – тихо произнес светящийся силуэт.
Александр в страхе открыл глаза, сел на кровати. Его охватил душный животный ужас, наползающий как низкая грозовая туча, застучало в висках, забегали мурашки по всему телу, и появилось чувство чего-то неизбежного, неотвратимого, какой-то надвигающейся беды. Создалось ощущение, что его тело весит не меньше тонны, в голове пронеслись все нерешенные проблемы и невыполненные дела. А куда делись те легкость и беззаботность, то умиротворение, то спокойствие, с каким он стоял в том белом пространстве? Где он был? Что вообще это было? Вова…
Глава 1
Зимнее солнечное предновогоднее утро. Воздух был настолько холодным, что казался застывшим, будто огромная глыба прозрачного льда. Ветки деревьев свисали под грузом миллиарда снежинок. Живописные сугробы в человеческий рост не давали никакой надежды на досрочный приход весны. В московском дворе обычного спального района в столь ранний час было так тихо, что, казалось, время остановилось, и только скрежет жестяной лопаты дворника, который очищал дорожки от выпавшего за ночь снега, нарушал эту иллюзию вечного безмолвия.
Александр проснулся от знакомой мелодии, открыл глаза. «Это же мой телефон», – сообразил он сквозь сон, уже окончательно проснувшись.
– Да, мам? – ответил он на звонок.
Она звонила каждое утро каждого дня. Что бы ни случилось, ее день всегда начинался со звонка сыну. Интересовалась она всегда одним и тем же: «Как здоровье? Как семья? Как работа?» Это были просто повторяющиеся изо дня в день вопросы, ответы на которые особо ничем не отличались. Но она не могла спокойно заниматься повседневными делами, пока не позвонит сыну.
Закончив свой ежедневный разговор с мамой, Александр встал с кровати, сделал несколько приседаний, скорее для успокоения себя, нежели для накачивания мышц, надел свой любимый махровый халат и направился к двери. Но он почему-то остановился и, обернувшись, увидел солнечный свет, бьющий из окна; подойдя к окну и отодвинув тюль, залюбовался зимним утром. Он зажмурил глаза и почувствовал такое душевное спокойствие и теплоту… Он вдруг вспомнил свой сон: «Странный был сон, может, вещий? Все было как настоящее…» Открыв глаза, он на секунду даже испугался этого ощущения покоя, а при мысли о ночном кошмаре у него кольнуло в груди.
Он услышал знакомые звуки, доносящиеся из кухни. Конечно же, там хлопотала жена: она всегда вставала раньше всех и готовила завтрак. Она не могла спокойно прожить день, если не была уверена в том, что все члены ее семьи сыты. Утром для нее это было самое важное дело – накормить всех.
«Ладно, – подумал Александр, – надо идти завтракать, а то я что-то тут задержался и мысли какие-то странные лезут в голову». Выйдя из комнаты, он вдохнул аппетитные запахи, которые так и манили его в кухню. «Моя любимая опять приготовила что-то вкусненькое», – с улыбкой подумал он. Жена не была профессиональным кулинаром, но знала несколько рецептов, которым ее еще в детстве научила мама, и постоянно их совершенствовала. Каждый раз ее блюда были вкусными и непохожими на такие же, что она готовила раньше. Так, если бы она приготовила яичницу с помидорами на завтрак и потом опять ее же на обед, то это были бы совершенно разные блюда, но неизменно аппетитные. Александр никак не мог разгадать этот ее секрет, и за тридцать лет супружеской жизни, даже подглядывая за процессом готовки, удивлялся тому, как у нее это получается.
Путь в кухню лежал через длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались комнаты детей. Первой на пути была комната старшего сына, Дениса. Этот своенравный двадцатипятилетний парень гулял по ночным клубам, веселился, вел несколько предосудительный, по мнению отца, образ жизни и делал все, что хотел. Телефон у него не умолкал круглосуточно. Удивительно, но с этим бешеным ритмом жизни он еще успевал зарабатывать приличные деньги, которые, естественно, целиком уходили на дорогие телефоны, одежду и прочие безделушки, – словом, на все то, что было необходимо для поддержания имиджа молодого человека.
«Надо заглянуть, – подумал отец и протянул руку к двери. – Встал сын или нет? Если спит, то как? Удобно ли ему? Может, ему надо поправить одеяло или подушку? И вообще, как он после очередной вечеринки с друзьями?»
Открыв дверь, Александр услышал музыку. «Проснулся, наверное, уже», – с улыбкой подумал он, но, заглянув в комнату, увидел знакомую картину: Денис спал, укутавшись в одеяло, его телефон трезвонил не переставая. На полу валялась одежда, в которой сын вчера вечером отправлялся на гулянку.
– Сынок, вставай, – положа руку на плечо сына, тихо прошептал отец, чтоб не напугать сонного отпрыска.
– А, пап, это ты? А что, уже надо вставать? – сонным голосом спросил сын.
– Да, уже утро! Вставай, пойдем завтракать!
– Хорошо, пап, уже встаю, налей мне пока, пожалуйста, кофе. Ок? – сказал сын и, не дождавшись ответа отца, опять уронил голову на подушку и повернулся на другой бок.
– Ладно, – угрюмо ответил отец, поняв, что раньше двух сын не проснется, и направился к двери. Уходя, Александр бросил взгляд на все еще звонящий мобильник сына, на дисплее которого было написано «Вызывает Ира BMW Купе». «Странное поколение, с синтетическими ценностями и фальшивыми кумирами. Уж в 25 можно хоть как-то это понимать», – мысленно посетовал он и направился в сторону кухни.
Скворчания еды на плите уже не было слышно, зато без умолку тараторил телевизор. «Ну, как всегда, все приготовила, сидит себе тихо на кухне и ждет, пока все выспятся, чтоб накормить», – с улыбкой подумал Александр. Но перед заходом на кухню надо было заглянуть еще и к его любимой младшей доченьке, Свете. За нее можно было не беспокоиться: она будто знала, где ее ждут неприятности, и обходила их стороной, в отличие от своего старшего брата, который всегда и всюду лез напролом и не раз набивал себе шишки. Дети вообще были совершенно разные по характеру и по отношению к жизни. Дочери было двадцать три. Не по годам взрослая и умная, она училась на ошибках брата и верила только в то, что могла логически объяснить, и никак не хотела верить в чудо, иронически шутила про «все эти ваши религиозные сказки», как она их называла, а Библию признавала только как первую в мире книгу и никак больше. «Человек должен верить в чудо, без этого тяжело жить», – промелькнуло в голове у отца. Подойдя к комнате дочери, он услышал за дверью какой-то странный шорох. «Ну она-то уж точно проснулась», – улыбнулся он и открыл дверь. Любимая доченька стояла перед зеркалом, она уже давно проснулась, заправила кровать и, сидя, расчесывала волосы, чтобы в полной боевой готовности встретить грядущий день.
– Доброе утро, папочка! – кивнула Света, не отводя взгляда от своего отражения и продолжая расчесываться.
– Доброе утро, моя хорошая! Как спалось? – поинтересовался отец.
– Нормуль! А тебе как?
– Да я как обычно, хорошо!
После некоторой паузы отец понял, что дочь сейчас пока не готова разговаривать: она не любила, когда ее заставали неухоженной, и считала, что женщина, независимо от обстоятельств, всегда должна выглядеть красиво и никто не должен видеть ее в растрепанном состоянии. И что бы ни случилось, куда бы она ни торопилась, она никогда не выходила из дома, если, взглянув на свое отражение в зеркале, не чувствовала уверенности в своей внешности. Но при всей этой склонности к самолюбованию Света с детства была очень доброй и любящей дочерью, всегда помогала маме по дому и была почтительна с дедушкой и бабушкой; она была настолько аристократична в своем поведении, что иногда складывалось мнение, будто воспитывалась в школе благородных девиц.
– Ладно, я пойду. Приходи завтракать!
– Угу! – кивнула дочь, так и не посмотрев в сторону отца.
Закрыв дверь в комнату дочери, отец направился на кухню, по дороге ловя запахи блюда, приготовленного женой, и безуспешно пытаясь угадать, что же сегодня будет на завтрак. Дойдя до кухни, он увидел свою благоверную. Татьяна сидела на стуле, оперевшись локтем о стол, и смотрела телевизор. По ее виду было заметно, что происходящее на экране ее мало интересовало и что в голове у нее крутятся одни и те же мысли, например, как сделать так, чтоб мы жили еще лучше? Что будет с моими детьми? С мужем? Как их всех уберечь от разных бед, которые могут с ними приключиться в наше нелегкое и опасное время? Она чувствовала ответственность за всех и все неудачи любого члена семьи принимала на свой счет. Короче говоря, думала о далеком, безопасном и счастливом будущем семьи, которого она обязательно должна добиться, не замечая минуты счастливого настоящего.
– Доброе утро, дорогая! – сказал муж.
– Доброе утро! – очнулась от задумчивости Татьяна, не очень быстро возвращаясь в настоящее. – А, это ты, привет, мой хороший. Давай завтракать! – сказала она, подскочив к плите.
Зайдя в ванную комнату и умывшись, Александр вернулся на кухню и сел за стол, на свое любимое место, напротив телевизора. Жена взяла чистую тарелку, сняла запотевшую крышку с кастрюли и выложила пару гренок. Поставив тарелку с гренками перед мужем, Татьяна взяла сковороду, налила в нее подсолнечное масло, поставила ее на зажженную плиту, высыпала в сковороду уже очищенные и нарезанные помидоры и снова принялась готовить. Александр сидел и смотрел, как она хлопочет у плиты, готовя любимую всеми яичницу, и успевает еще налить ему кружку свежесваренного кофе.
Татьяне было сорок девять. Большую часть жизни она постоянно что-то делала по работе, для мужа, для детей, не замечая усталости. Она знала только одно слово «надо»: надо приготовить обед, надо сходить в магазин, надо сделать уборку, надо пойти на работу, везде у нее было слово «надо». Татьяна полностью отдала себя семье, ее ничего не интересовало, кроме родных. Она уже давно забыла, как выглядят салоны красоты изнутри, потому что не успевала в них заскочить даже на минутку. Но и растрепой ее назвать было нельзя: как-то успевала за собой следить в домашних условиях. И сейчас, сидя за столом и глядя, как жена готовит ему завтрак, Александр вдруг осознал, почему ее еда такая вкусная и каждый раз разная. Она добавляет туда специальный ингредиент, который называется «любовь», и все ее блюда приготовлены с любовью, поэтому и вкусно. «Я все еще люблю ее! – подумал он. – Люблю, будто встретил ее вчера».
Но в голову вновь пришли мысли о сегодняшнем сне. И Александр спохватился, что из-за этого сна, наверное, он выглядит взволнованно и что, увидев панику в его глазах, жена обязательно будет допытываться, что же его так обеспокоило. Потом она начнет успокаивать, но при этом будет переживать еще больше, чем он. «Да это всего лишь сон! И что я так беспокоюсь? Никогда не обращал внимания на сны, а тут вдруг запаниковал! Все будет хорошо!» – успокаивал он себя. Но внутренний голос не давал ему покоя: «Да, это точно, никогда не обращал внимания на сны, а этот не дает покоя».
– Приветики! – вдруг раздался звонкий жизнерадостный голос.
Мать и отец одновременно повернулись в сторону двери. Это была Света. Она наконец-то привела себя в порядок и была готова хоть в магазин сходить, хоть в конкурсе красоты поучаствовать.
– Мамусь, тебе помочь чем-нибудь?
– Нет, доченька! Садись, все уже готово, – накладывая дочери завтрак, ответила мать.
– Мам, только мне можно не калорийное? – спросила Света, садясь за стол.
– Ешь, хватит считать эти калории, а то скоро совсем прозрачной станешь! – ответила мама, поставив перед дочерью полную тарелку гренок.
– Ну и ладно! – ответила дочь, уже выбрав себе самую увесистую и прожаренную гренку.
– Свет, – позвал отец, – а Денис не проснулся? Не знаешь?
– Не слышала! Наверное, он, как всегда, спит еще и проснется только к обеду. А что? – поинтересовалась она.
– Просто я хотел, чтобы мы в кои-то веки все вместе позавтракали, – ответил отец. – Ты могла бы его разбудить? У тебя это всегда хорошо получается, получше, чем у меня.
– Да, папуль, – ответила Света и, вскочив со стула, направилась в комнату брата.
– Ну вот, не дал ребенку поесть нормально, – с укором в голосе сказала жена.
– Ладно тебе, Тань, она быстро вернется и поест. Мне почему-то именно сегодня хочется, чтобы мы все были вместе, – виновато успокоил ее Александр.
– Ну, хорошо! Хочется, значит, хочется! – примирительно ответила жена, поставив перед мужем тарелку с яичницей и помидорами.
Глава 2
Света зашла в комнату к брату, зная, что разбудить его будет непросто. Когда Денис спит, хоть из пушки над ухом стреляй, он не проснется, но если кто-то его нежно будет будить… Необходимо было действовать лаской. Сестра это знала точно: ей не раз приходилось будить брата.
– Денис, вставай! – тихо прошептала Света.
Он спал.
– Денис, ну просыпайся, уже утро, надо вставать.
Он что-то хмыкнул и продолжил спать. Тогда Света взяла его за руку и начала ее поглаживать.
– Дениска, просыпайся! – тихо сказала она.
– Ну что еще? – буркнул он, переворачиваясь на другой бок.
– Пора вставать! – ответила Света.
– А кофе уже налили? – надеясь протянуть еще пару минут сна, спросил брат.
– Уже налили, – тихо ответила она.
Тут Денис резко открыл глаза, посмотрел на Светку и проворчал, отворачиваясь к стенке:
– А, это ты! Ты меня всегда обманываешь, говоришь, что кофе уже налит или что-то типа «пора вставать, уже шесть часов вечера», ну и так далее. Я тебе не верю! Врушка! Вечно меня подкалываешь.
– Ну, Денис, кофе уже и правда налили, и надо вставать, папа просил тебя разбудить, он хочет, чтобы мы все вместе позавтракали. Давай вставай, а то он обидится, – попросила сестра.
– А что, другого утра не будет больше? Надо было именно сейчас этого захотеть? – с закрытыми глазами ответил он.
– Ну хватит тебе вредничать, давай пошли! – настойчиво потянула его за руку сестра.
– Ладно, сейчас встану. А кофе там не остыл? Налей мне новый, – отвернувшись к стенке, с надежной выгадать еще некоторое время для сна, пробормотал Денис. «Ура! Сейчас она свалит налить мне новый кофе, а я еще посплю».
– Денис, посмотри на меня! – попросила нежным голосом сестра. – Денис! Ну, повернись, посмотри!
Парень повернул голову к сестре, с трудом открыл глаза и хриплым сонным голосом пробормотал:
– Ну что?! Вот смотрю!
– Денис, у тебя в жизни ведь было много девушек, да?
Парень удивленно кивнул.
– …и ты же разбираешься, кто красивая, кто сексуальная, кто ухоженная, кто умная, а кто просто дура? Скажи, я похожа на всех твоих знакомых дурех?! Меня так легко обмануть? А ну вставай и иди на кухню, ты же знаешь, что со мной твои штучки не пройдут, – строго сказала сестра. – Как тебе не стыдно? Папа просит!
– Ла-а-адно, встаю-ю, – протяжно ответил брат и на минуту остановил на ней удивленный взгляд.
– И что теперь? Чего уставился? – тихо прошипела сестра, готовая к подвоху.
– Ничего, ничего! Я просто еще раз на тебя посмотрел, чтобы уж точно быть уверенным в том, что ты не дура, – и захохотал.
– Ах ты гад! – рассмеялась Света и, накинувшись на брата, начала его щекотать.
– Ладно! ЛАДНО! Хватит! Умоляю… Светка… – еле выговорил Денис. – Прости, ты не дура… Все, хватит… Прости…
– Ну, вот и все, – сказала девушка, прекратив наконец истязать брата. – Теперь вставай, и марш на кухню, не обижай отца.
– Да-да, ладно, встаю, – переводя дух, ответил Денис. – Совесть ты моя ходячая.
Вдруг опять зазвонил мобильник Дениса.
– Ну, кто там так рано звонит? – недовольно произнес он. – Посмотри, Свет!
– Написано «Инна Контуженая», – снова расхохоталась сестра.
– У меня не только дуры были, но и на всю голову контуженые! – Денис выключил звук на мобильном, пусть звонит себе, сколько хочет.
– Тебя еще пощекотать?
– Нет-нет, только не это! – Денис изобразил ужас перед грядущей расправой. – Выйди, мне одеться надо.
– Ага, щ-щас, не вышла, а выбежала, ага! Я за дверь – а ты в кровать! Давай закутывайся в одеяло, и вперед с песней марш на кухню!
– Сдаюсь! Ты же не отстанешь! – замычал Денис. – Футболку подай.
– Какую?
– Ну вот на полу лежит, у твоей левой ноги!
– Ты же в ней вчера в клубе был! – брезгливо поднимая футболку, сказала сестра.
– Так в клубе, не на помойке же! – вырвав ее из рук сестры, ответил брат.
– Для меня эти слова – синонимы! – с умным видом сказала она.
– Синонимы?
– Да! Синонимы! Это слова, близкие по значению.
– Так, заканчивай тут школьные правила напоминать, и пошли на кухню. – путаясь в майке и одеяле, сказал Денис. – Лучше я с родителями поговорю, чем тут…
– Что «тут»?
– Ничего. Пошли! – сказал сонный Денис и, прихватив с собой сигареты и телефон, направился к двери.
– Ок! – улыбнулась сестра и с чувством выполненного долга направилась вслед за братом.
* * *
Укутавшись в одеяло, Денис медленно вошел на кухню, а Света, как надсмотрщик, шла за ним. Она знала: чуть зазеваешься, и братец сбежит и снова завалится спать.
– Дениска, ты уже встал? – увидев на пороге кухни сына, с удивлением спросила мама. Она быстро направилась к плите и стала накладывать завтрак.
– Да, с такой сестрой особо не выспишься, – по-детски надув губы, ответил он и сел за стол. – А где мой кофе?
– Уже наливаю, – мать тут же схватила кофейник. Света посмотрела на все еще сонного братца и снова рассмеялась:
– Ну ладно, не дуйся, кофе даже остыть не успел.
– Ну, пап, что ты нам хотел сообщить? – спросил сын, сделав вид, что шутки сестры его не задевают.
– Не понял? – удивился отец.
– Ты ведь не просто так нас собрал с утра пораньше за одним столом? Говори, что случилось?
– Нет, я просто хотел сегодня позавтракать со своей семьей.
– Да? А где же дедушка с бабушкой? – съехидничал Денис. – Они тоже семья.
– А! Да! Точно… Мне утром звонила ваша бабушка и пригласила на Новый год. Мы сегодня должны все вместе поехать к ним на дачу! – спохватился отец.
– Ну, пап, я уже давно договорился с друзьями потусить в клубе до утра…
– Никаких друзей! Это Новый год – семейный праздник, и ты будешь его отмечать вместе с нами, – отрезал отец.
– Пап, ну так же нечестно, я с ними давно договорился, а ты мне только сейчас сказал! Надо было раньше предупреждать, это несправедливо, – продолжал протестовать сын, но решил-таки пойти на компромисс: – Я могу потом приехать, попозже, – почти умоляюще сказал он.
– Ладно, иди к своим друзьям, – смягчившись, буркнул отец, – но чтоб утром я проснулся, и ты был уже с нами.
– Ура! Спасибо, пап.
– Света, а твои отговорки не принимаются!
– Пап, я с подружками договорилась отпраздновать, – виновато ответила Света. – И тем более без Дениски мне будет скучно.
Брат исподлобья с укором посмотрел на сестру.
– Ну… и… понимаешь… Как тебе сказать? – запинаясь, продолжила Света, стараясь не подставлять Дениса. – Ну… там дедушка с бабушкой…
– Что «дедушка с бабушкой»? – сурово спросил отец.
– Нет-нет, ничего, – вступился Денис. Он боялся разозлить отца. – Они, конечно, хорошие, и мы их очень любим, но мы не можем с ними найти контакт…
– То есть как? – поинтересовался отец. – Я могу найти контакт и с вами, и с ними, а вы между собой не можете? Что за бред?
– Пап, ну… я не это имел в виду… – забормотал сын и посмотрел на сестру. В его взгляде можно было прочитать: «Я хотел как лучше, сестричка. Придумай что-нибудь!»
– Папуль, я тебе объясню! – учительским тоном начала дочь. – Мы, конечно же, их очень любим такими, какие они есть, потому что дедушек и бабушек не выбирают, как и родителей.
Александр хмуро посмотрел на дочь.
– Нет, ты неправильно меня понял. Я никого не хочу обидеть, – решила исправиться Света. – Пап, ну отпусти меня тоже, меня подружки ждут, а я потом на электричке доеду сама.
– Саш, ладно уж, отпусти ты их! Я с тобой поеду! – найдя компромисс, вступилась мама. – Пусть погуляют, они еще успеют и с нами, и со своими детьми потом насидеться. Молодые еще.
– Ага, насидятся они с детьми! Как мы с тобой, да? Очень часто мы сидим со своими детьми! – обиженно сказал отец. – Ладно уж, идите по друзьям и по подругам, но чтоб к двенадцати ночи вы были на даче.
– Да, пап! – хором ответили дети и облегченно вздохнули.
Снова зазвонил телефон.
– Денис, ты когда-нибудь выключишь свой мобильник? – Света нахмурилась. – Папа не любит, когда ты за столом отвлекаешься.
Денис хотел было обидеться на сестру, но передумал: все лучше, чем выслушивать замечания отца, который и так еле согласился на их посиделки с друзьями.
Подмигнув сестре в ответ, Денис посмотрел было на свой мобильник, но, хоть мелодия и была знакома, на сей раз звонили не ему.
– У кого телефон звонит? – удивился Денис.
Все прислушались, играла какая-то старая мелодия.
– У кого на мобилке «Случайность» Анны Герман? Мам, это же твой, – догадалась Света.
– Ой, никак не могу привыкнуть к этому новому звонку, – встрепенулась мать и, вытащив телефон из кармана фартука, начала разговаривать, поглядывая на мужа, перед которым чувствовала себя неловко.
– Дети, я вас прошу, только будьте аккуратней! – попросил их отец.
– Пап, ну что с нами может случиться? – бросил Денис.
Отец, нахмурившись, посмотрел на сына.
– Да, конечно, мы будем умничками, – быстро отшутилась Света, пнув брата под столом.
– Да-да, все будем делать как следует, – закивал головой Денис.
– Но я сегодня не могу… Я уезжаю, – услышали все растерянный голос матери, – найди кого-нибудь другого.
Отец настороженно посмотрел на жену.
– Хорошо, я буду… – Извиняющимся взглядом она посмотрела на мужа. – Да, да, хорошо… Скинь мне их номер эсэмэской!
Татьяна закончила разговор, на кухне повисла неприятная тишина. Дети переглядывались, понимая, что отец готов вспылить, а их вечер с друзьями снова под большим вопросом.
– Дорогой, меня срочно вызывают на работу, и я не успею поехать с тобой к родителям, – тихо начала жена. – Я тебе обещаю, что сама подъеду к одиннадцати вечера. Там какие-то странные клиенты! – Слово «странные» она произнесла особенно подчеркнуто.
Александр молчал.
– Ну, пожалуйста, я быстро разберусь с ними и приеду, – продолжала она.
– Что там случилось? – сухо спросил муж.
– Моя коллега сломала ногу, а у нее именно сегодня клиенты вздумали посмотреть квартиру. Я им только покажу пару вариантов и сразу приеду, – виновато ответила жена. – Там даже не надо никаких бумаг заполнять.
Дети сидели и молча ждали решения отца, которое, конечно же, никто не решится оспорить.
– Хорошо! Но чтоб все были вовремя! – нехотя вынес он свой вердикт.
– Да, дорогой! – обняла мужа Таня.
– Конечно, пап! – с облегчением выдохнули дети.
* * *
Ближе к вечеру все разъехались: Александр отправился к родителям, Таня – к клиентам, Денис – к друзьям в клуб, а Света – на вечеринку к подружке.
«Куда мы катимся? – думал отец. – Если мы даже на Новый год не можем все вместе собраться. Как-то мы неправильно живем! Не по-человечески! Как же мне все это им объяснить?»
Глава 3
Александр вел автомобиль по дороге на Старолюбовку. Путь предполагался недолгим, всего час, ну максимум полтора с пробками. Этого времени ему всегда хватало на раздумья: от воспоминаний о прошлом до мечтаний о будущем. Но больше всего он думал о своем сне и о Вове, который умер полтора года назад. Весь день сон не давал Александру покоя и постоянно всплывал в памяти.
Кто-то начал резко сигналить сзади. Александр посмотрел в зеркало заднего обозрения и увидел торопливого персонажа на «Волге», который просил уступить дорогу. Александр съехал на правую полосу и еще раз глянул в зеркало. Его сердце на пару секунд замерло. Мимо с бешеной скоростью промчался тот самый автомобиль. Он обратил внимание на то, что зеркало на его собственной машине треснуло, хотя еще вчера оно было цело. По телу, как ночью, пробежали мурашки. Ему внезапно стало холодно, хотя он был в теплой куртке и свитере. «Чертовщина какая-то», – подумал Александр и включил обогрев салона машины посильнее.
Через час он добрался до Старолюбовки. Дом стариков находился в пригороде, это был уже не город, а небольшой поселок с частными домами. Из окон открывался чудесный вид: лес, речка и родник. Глаза отдыхали от ежедневной московской суеты. Александр припарковал машину у дома. В одном окне горел свет. «Наверное, родители уже накрывают на стол», – промелькнуло у него в голове. Он еще около десяти минут посидел в машине, раздумывая о том о сем, потом зашел в дом.
* * *
Выйдя из дома, Татьяна побежала к своей машине: нужно было поторапливаться на встречу с клиентами. Работа риелтора часто требовала спешки, а тут еще вечные московские пробки. Надо было ехать в сторону Кутузовского, чтобы показать молодой паре квартиру, которую те хотели купить.
– Алло! Виктория? – Татьяна звонила клиентам, одной рукой держа руль.
– Да, здравствуйте! – послышался ответ в трубке.
– Виктория, меня зовут Татьяна, я должна вам показать квартиру. Скажите, а вы во сколько будете на месте?
В этот момент Татьяна посмотрела вправо. Рядом с ней ехал мрачный катафалк с табличкой «Ритуал». Ее всю передернуло. «Не дай бог», – подумала она.
– Алло!.. Алло!.. Татьяна! Вы меня слышите? Алло! – услышала Таня.
– Да, алло! Вика, простите, я не расслышала, связь прерывается, во сколько вы будете? – Сосредоточиться на разговоре было трудно.
– Я говорю, что мы уже на месте! – ответила девушка.
– А, да? Ну, хорошо я сейчас подъеду! – смутившись, закончила разговор Татьяна. – И что их дернуло так рано приехать? – пробурчала она себе под нос. – Хотя тоже хорошо, сейчас быстренько от них отделаюсь и сразу к Саше, в Старолюбовку.
Она опять посмотрела направо: мрачный катафалк все еще ехал с ней рядом по своим скорбным делам, и Таня решила, что надо бы обогнать его, как говорится, от греха подальше, чтобы не накликать беду. Поток машин был очень плотный, и обогнать зловещую машину ей не удавалось. «Ладно. Не обгоню, тогда встану перед ним, чтоб глаза не мозолил», – решила рискнуть она.
Но встать перед катафалком было нелегко, и Тане пришлось сделать резкий маневр, при котором она сильно подрезала траурный автомобиль. Водитель мрачного авто разозлился, начал сигналить и размахивать руками.
– Ну и что ты дудишь? – крикнула Таня водителю катафалка, зная, что он все равно ее не услышит. – Ну, вот и все! Теперь ты меня не будешь нервировать!
«Главное, реже смотреть в зеркало заднего вида».
Через сорок минут она была на месте и, встретив клиентов, вошла в подъезд жилого дома. Хотя мысль о проклятом катафалке все еще преследовала ее.
* * *
Выйдя из дома, Денис побежал к ближайшей дороге. Остановил такси, после небольшого торга сел в машину и умчался в сторону Нового Арбата.
Сидя в машине, Денис достал телефон и набрал номер своего лучшего друга, Стаса. Тот ответил не сразу.
– Алло! Стас, привет! Это Денис!
– О! Денис! Неужели ты к нам едешь? – радостно спросил Стас.
– Да, еду! Буду через полчаса!
– Отлично, парень! Давай быстрее, мы тебя ждем!
– Вы все собрались? – поинтересовался Денис.
– Все. Олега только нет, – ответил Стас.
– А где он? – удивился Денис.
– Не знаю, мы не звонили. Позвони сам! – кинул Стас.
– Ладно, давай, сейчас наберу, пока! – попрощался Денис.
Денис ехал в машине и смотрел в окно на пролетавший мимо город. Ему впервые стало как-то не по себе, почему – он и сам не знал. Не хотелось ему звонить, но надо было.
– Алло, Олег? Привет! Это Денис!
– Привет, – тихим глухим голосом ответил Олег.
– Ты где? – настороженно спросил Денис. – Мы тебя ждем в нашем баре, на Арбате.
– Денис, спасибо, что ждете, но я не приеду. У меня пять дней назад папа умер…
– Как?.. Олег… Ты почему не позвонил… – пробормотал Денис, не зная, что еще сказать.
– А зачем вам звонить, ваш вечный праздник жизни портить? – раздраженно ответил Олег. – Хоть бы кто-то из вас поинтересовался, что со мной происходит! Нет! Тоже мне, друзья…
– Прости, Олег! Прими от нас искренние соболезнования и прости, что не звонили, – оправдывался Денис, понимая, как фальшиво это звучит. Но по-другому у него не получалось.
– Спасибо, Денис…
Надо бы исправить ситуацию и избавиться от чувства неловкости.
– Как я могу тебе помочь?
– Знаешь… Я только сейчас понял, что за люди меня окружают. Сразу видно, кто мне настоящий друг, а кто так, мимо проходил.
– Олег… подожди…
– …я хоть и знаю вас три года, мы одна компания, вместе по клубам ходим, но кто из вас хотя бы поинтересовался, куда я пропал? Извини, я больше не смогу с вами общаться… Просто, ну… Как-то все перевернулось вокруг. Я не могу тебе объяснить…
– Олежка, ладно тебе. Мы же не нарочно! Мы же не знали! – Денис снова слышал фальшь в собственном голосе. Да еще звучало это по-детски, из серии «Мама, прости, мы больше не будем!»
Олег вдруг сорвался на истерику:
– Вы мне не нужны, и я вам не нужен!
Денис услышал гудки.
«Это что же получается? Значит, за эти пять дней о нем никто не вспомнил? И я тоже?» – ругал себя Денис. Он успокоил себя лишь тем, что в их компании было принято созваниваться только раз в неделю, перед выходными, и договариваться о походе на очередную вечеринку. Совесть замолчала, но остался вопрос: неужели это и есть настоящая дружба?
* * *
Света, выбежав из дома, радостно направилась в сторону ближайшей станции метро, на ходу вынула из кармана новенький телефон и позвонила подруге:
– Алло! Ань!
– Да, Свет! Привет! Ты придешь? Тебя предки отпустили?
– Да, я уже к метро подхожу, скоро буду.
– Давай быстрей! Ты знаешь, кто пришел?
– Кто?
– Угадай!
– Ну, говори, не тяни.
– Сережа! – Аня произнесла это имя с комичным придыханием.
– Сережа? Тот самый СЕРЕЖА?
– Да-да! Тот самый. Давай быстрей! А то Валька его тут уже окучивает, – предупредила подруга и изобразила злодейский хохот.
– Валька?! Сережу?!! Вот зараза! – рассердилась Света. – Займи ее чем-нибудь!
– Чем я тебе ее займу?
– Не знаю! Подумай! Подруга ты или нет? Ладно! Давай! Бегу! – бросила Света и отключилась.
Она бежала, предвкушая приближающуюся вечеринку дома у подруги. Там будет Сережа, ее любимый Сережа! Светка давно мечтала о нем и, конечно же, готова была отдать за него все, что у нее есть, и пойти за ним хоть на край света. Она обмирала и теряла дар речи, как только видела его. Одним словом, любила его той самой обычной девичьей слепой любовью, когда перестаешь и пить, и есть, и от которой хочется дышать только в присутствии предмета обожания. Многие в ее возрасте были уже куда циничнее и расчетливее, но Света всегда и во всем стремилась быть пай-девочкой, и если уж влюблялась, то как в омут бросалась: или чувства, которые захватывают целиком, или ничего.
Вдруг Света почувствовала, как что-то холодное и мокрое скользнуло по ее лицу, от правого глаза до подбородка, по всей щеке. Она резко остановилась и протерла лицо ладонью. Это была капля воды. «Холодная-то какая, совсем ледяная, – подумала Света. – И откуда она взялась? Ведь зима же на улице… Хорошо, хоть не грязь». Продолжив свой путь, она смотрела на серо-голубое небо и никак не могла понять, откуда же все-таки взялась эта капля? И ощущение такое, будто по щеке прокатилась слеза. «Ерунда какая-то», – подумала Света и вприпрыжку сбежала по лестнице в метро.
Через тридцать минут она уже была у Ани дома и с упоением обмирала в компании Сережи.
Глава 4
– Дед! Д-е-е-ед!!! – кричала бабка.
– Что случилось? – заглядывая на кухню, спросил он.
– Ты только посмотри на эту гадость на полу, – брезгливо заговорила она.
На полу валялась мертвая птица, она лежала в маленькой лужице крови, голова была повернута клювом к спине.
– Откуда она? – спросил дед.
– Вот откуда, – бабка показала на разбитое окно.
– Не к добру, – нахмурился старик.
– Не каркай, сейчас все уберу, и будет к добру, – отрезала бабка. – А ты иди фанеру найди в сарае, чтоб заколотить окно.
– Может, лучше стекло найти?
– Нет там стекла, принеси фанеру. Она стоит справа у стены при входе, – скомандовала старуха.
Это были люди, прожившие очень тяжелую жизнь, с непростым, жестким характером. Они не искали жалости у окружающих, не демонстрировали свою беспомощность, присущую их возрасту. И уже через полчаса дед прибил фанеру, а бабка, что-то бормоча себе под нос, накрывала на стол, когда на пороге появился Александр.
– Привет, Санька! – радостно крикнул дед.
– Ой! Мой сыночек приехал! – обрадовалась бабушка.
– Привет, привет! – Александр поцеловал мать и пожал руку отцу.
– А почему ты один? Где твои? – поинтересовался дед.
– Они все приедут позже, – опустив глаза, ответил Александр.
– Ну вот тебе и невестка, вот и внуки! – начала бурчать бабушка. – Что это за неуважение к взрослым? Так трудно приехать и вместе встретить Новый год?
– Мам, ну у них дела! – оправдывал всех Саша.
– Какие дела могут быть сегодня? В такой-то день? – не успокаивалась бабушка.
– У Тани работа, а ребята поехали к друзьям праздновать.
– Как ты их отпустил? Ты же глава семьи, должен был настоять! Мужик ты или тряпка? – Мать всегда считала сына слабохарактерным.
– А ну-ка прекрати! – чуть громче сказал дед. – Обещали приехать, значит, приедут!
– Ладно, ладно! Защитник мне еще нашелся! Пойдем за стол, поешь, ты же с дороги! – сдалась бабушка.
Они прошли в комнату, где стояла наряженная елка. Советские гирлянды и новогодние игрушки – как двадцать, сорок лет назад. А под елкой – пакеты, набитые подарками, тоже как в детстве, когда еще верилось в Деда Мороза.
Стоя посреди комнаты и рассматривая давно знакомые фотографии в рамках, аккуратно расставленные на полке серванта, Саша вспоминал детство: вот он еще дошкольник, носится по двору без цели, мама высунулась по пояс в окно и зовет его обедать. Она на что-то сердится, но все равно его переполняет радость жизни, радость движения. Первая драка и первая шишка, при виде которой папа, похлопав его по плечу, впервые назвал его настоящим мужиком. Школьные домашние задания, которые приходилось делать с мамой, требовавшей «чтобы все было идеально, ты же мой сын!» Первый велосипед – приз за окончание первого класса без троек… Школьный выпускной вечер… Институт… Работа… Свадьба. Родители всегда были рядом, то ругали, то подбадривали, то гордились им. И так уже пятьдесят лет!
Усевшись за стол, они, как обычно, завели бурный спор о политике. Старики, бывшие строители коммунизма, ругали нынешнюю власть и хвалили прежнюю, более привычную и понятную. Александр слышал это уже много раз, не вступая в пререкания, поддакивал где надо. Ему было хорошо от того, что его родители здесь, рядом с ним. Стало легко на душе, так что страшный сон позабылся сам собой. Жаль только, что жена и дети не приехали, а то сидели бы вот так рядом, всем было бы хорошо и уютно…
– Мам, а где соль? – спросил Александр.
– Ой! Забыла на кухне, сейчас схожу принесу, – встрепенулась бабушка.
– Нет-нет. Сиди, я сам схожу, – встав со стула, сказал он матери.
– Давай, давай! Иди! Ты молодой, пройдешься – ничего не случится, – прокряхтела старуха.
Александр встал и пошел на кухню. Там нашел солонку, взял ее с полки старого шкафчика и вдруг почувствовал резкий укол в области сердца. Он схватился за грудь и присел на ближайший стул. Было очень трудно дышать, пульсирующая боль в груди усиливалась, руки и ноги онемели, в глазах потемнело. Почему-то он снова вспомнил всю свою жизнь, она промелькнула перед ним за доли секунды. Потом он увидел дорогу, уходящую в небо, и двоюродного брата. Тот стоял и курил возле машины. «Ну что, Санек, вот и приехали», – сказал он, прищурившись и улыбаясь. Александр почувствовал, что стал легким, почти невесомым. Дорога по-прежнему уходила в небо, и там, где она соприкасалась с небесной твердью, вдруг распахнулась дверь. «Таня… А как же Таня?» – только и успел спросить Александр, прежде чем сполз со стула и повалился на пол.
– Вот, видишь, не приехали, – не унимаясь, тихо шипела бабка деду. – У нее, видишь ли, работа, а то мы никогда не работали и не знаем, что это такое. Ишь ты, Золушку из себя корчит! Это, наверное, она нам показывает, что, мол, наш сын не может семью обеспечить, ей приходится работать! Были бы у нее запросы поменьше – и работать не надо было бы так много. Вот и пускай работает… Хоть круглосуточно! А эти… Внуки называются! К друзьям пошли. Этот оболтус Дениска, голову на отсечение даю, что он наркоман какой-нибудь или извращенец. Я знаю, какая сегодня молодежь, я смотрю телевизор, слава богу, не ослепла еще…
– Да ладно! Хватит, уймись! – тихо сказал дед. – Вдруг Санька услышит и расстроится от твоих домыслов. Опять все переругаемся из-за твоего длинного языка.
– Что «уймись, уймись…», я правильно говорю. И это не домыслы. Домыслы – ишь какое слово-то ты знаешь! Грамотный, что ли, стал? Вот подтвердятся мои слова, а будет уже поздно. А эта… Светка-то куда на ночь пошла? Девка ведь она, не должна быть такой. Она, небось, проститутка какая-нибудь, если ночью дома не спит. С такими стариками, как ты, ночует за деньги и сосет у них орган, – сказала бабка, показывая пальцем деду в пах. – Слышь, чего молчишь-то? – пихнула деда локтем в бок старуха.
– А что я могу сказать? – тихо выдохнул дед. – Они уже взрослые, у них своя жизнь.
– «Что я могу сказать? ЧТО Я МОГУ СКАЗАТЬ?» – передразнила деда старуха. – Что ты вообще можешь? Старый подкаблучник! Ты хоть вспомни, мы в их годы лес валили в Сибири, мерзли зимой и круглый год одной картошкой-то и питались…
Дед молчал и тихо смотрел в тарелку, он знал, что лучше не спорить с ней, иначе это затянется надолго и толку никакого не будет, только скандал. Уж за пятьдесят два года семейной жизни с ней он это прекрасно усвоил.
– А у них одни телефоны, платья, гулянки, друзья! Живут и получают удовольствие от жизни, а мы мучились. Где справедливость?
– Ну вот и пускай живут и радуются жизни, – вдруг возразил старик. – Неужели ты хочешь им такой же жизни, как была у нас? Хорошо, что они и близко не видели того, что мы пережили.
– Какой же ты старый дурак! Прежде чем что-то получить, надо помучиться. Ничего в этой жизни так просто не дается, – сказала бабка. Она уже начинала кипятиться. – И не спорь со мной! Все в этом мире через мучения.
– Ну… – начал дед.
– Заткнись и не спорь, я правильно говорю! Запомни это! – прошипела бабка. – Надо будет мне им сегодня всем взбучку устроить, а то…
Вдруг они услышали грохот на кухне. Старики переглянулись и прочитали суеверный ужас в глазах друг друга.
– Сашенька! – в страхе крикнула бабка в сторону кухни. – Саша! – еще громче прокричала она.
Они поднялись со стульев и быстро направились в сторону кухни. Там на полу лежал их сын. Его рот и глаза были широко открыты, лицо приобрело голубоватый оттенок, губы посинели. Он лежал в позе эмбриона, скрючившись от боли, будто хотел вернуться назад, во чрево матери. Мать подбежала к сыну.
– Саша, Сашенька, что с тобой? – поглаживая сына по лицу, кричала она.
Дед подошел к сыну и тоже попытался как-то привести его в чувство: он и шлепал его рукой по щекам, и тряс его за плечи, и пытался услышать сердцебиение, приложив ухо к груди сына, и звал его, пытаясь докричаться… Он видел и понимал, что уже не дозовется, но еще не хотел верить в очевидное.
– Сынок! Что с тобой! – кричала старуха. – Дед, надо вызвать «Скорую»!
– Уже поздно, – тихо сказал он.
– ЧТО? Что ты сказал, старый козел? Как это поздно? Совсем мозг растерял! Он молодой здоровый мужик, ничего страшного с ним не случилось, – орала старуха. – ЗВОНИ В «СКОРУЮ»! Бы-ыстро-о!!!
Позвонив в «Скорую», дед вернулся на кухню. Он шел мелкими шажками, шаркая громче обычного и сгорбившись еще больше, будто хотел стать совсем маленьким и незаметным. На кухне он увидел жену, склонившуюся над сыном. Она уже не кричала и не ругалась, а только смотрела на мертвую руку, сжимавшую солонку. Старики молчали: больше говорить было не о чем.
Минут через пятнадцать они услышали звонок в дверь. Дед выглянул в окно и увидел у ворот «Скорую помощь», а рядом с ней молодого человека в медицинской одежде с чемоданчиком в руках.
– Приехали, – сказал дед и, все так же тяжко шаркая, пошел открывать дверь.
– Сынок, ну что с тобой случилось? – причитала бабушка. Она смотрела на тело сына, и теперь уже перед ней пробежала вся его жизнь: как он родился, как рос, как женился, как подарил ей внуков… Она по-детски злилась на него: как это так, ушел от нее так рано, ведь это дети должны хоронить родителей, а не наоборот! А еще ее выводило из себя то, что за вечной каруселью забот и бытовых проблем она многое упустила и совсем не помнит ничего из жизни сына, кроме этих знаменательных событий: родился, женился… Он вырос как-то самовольно и так быстро, будто не хотел оставаться румяным малышом, обзавелся семьей, вырастил уже своих детей. Сколько было ссор и пререканий на пустом месте, а ведь он был хорошим сыном и так любил своих родителей…
– Сынок, прости меня за все, только не уходи от меня, – прошептала мать и впервые за всю свою трудную жизнь заплакала.
Фельдшер «Скорой помощи» вошел в кухню. Бабка посмотрела на него – на вид лет двадцать восемь или тридцать – и спросила у деда:
– Ну и чего этот сопляк может сделать? Прислали пацана!
– Доктор, не обращайте внимания! Посмотрите, что с ним. – Дед умоляюще поглядел молодому медику в глаза. Такая уж у него была судьба – вечно извиняться за непростой характер жены.
Фельдшер, наклонившись над Сашей, потрогал пульс, проверил дыхание. Дед поднял ноющую бабку с пола и крепко обнял ее. Старики стояли, чуть дыша, и ждали, что он скажет, хотя и так все было ясно. Фельдшер встал, повернулся к старикам… Посмотрел им в глаза и тут же отвел взгляд в сторону…
– Что такое? – спросил дед.
– Он умер, – тихо сказал фельдшер.
– Послушай меня, сопляк, – прошипела бабка. – Никто не умер! Проверь еще раз, прежде чем людей хоронить.
Фельдшер растерялся. Лицо его пошло красными пятнами.
– Извините ее, – прошептал дед.
– Что «извините»? Он похоронил заживо твоего сына, а ты еще извиняешься? Скотина, будь ты проклят, ты мне всю жизнь испоганил! – заорала бабка, колотя деда в грудь кулаками и срываясь на визг. – Мой сын жив! ЖИВ!
Фельдшер пришел в себя.
– Держите ее, – сказал он деду. – Я сейчас вколю ей успокоительного. Это истерика. Бывает.
Дед обхватил руками жену и крепко прижал ее к себе. Медик быстро вытащил из своего чемоданчика шприц. Через минуту они оба уже укладывали обессиленную старуху на диван в гостиной.
– Я не верю… Почему… он… – бормотала старуха.
– Принесите плед или одеяло, – сказал фельдшер деду, – ее надо укрыть.
Дед покорно пошел в соседнюю комнату и, покопавшись в ящике комода, нашел старый гэдээровский плед в крупную оранжевую клетку.
* * *
– От чего он умер? – укрывая мирно посапывающую жену, спросил дед у фельдшера.
– Сердце подвело. Точный диагноз сказать пока не могу. Это вам после вскрытия скажут.
– Сердце? – спросил дед.
– Да, сердце. У пятидесятилетних мужчин это слабое место, – грустно ответил фельдшер.
Дед сидел около бабушки и, моргая, смотрел то на наряженную елку, то на стул, где недавно рядом с ним сидел сын.
«Он так любил Новый год!» – подумал старик.
– Вы меня простите, но у меня в практике это первая смерть, я просто не знаю, как себя вести… Просто примите мои соболезнования, – сказал фельдшер.
Было видно, что он еще не успел стать циником и принимал чужое горе слишком близко к сердцу.
– Да, спасибо, – тихо произнес дед.
– Я сейчас сам всем позвоню: в морг, участковому и остальным. Что у вас с местом на кладбище? – спросил фельдшер.
– Есть. Мы с бабкой заранее позаботились. Думали, для себя…
– Заранее? – удивился фельдшер.
– Да, а что?
– Просто удивительно, брать заранее место на кладбище…
– Дед, – тихо позвала бабушка, не открывая глаза.
– Да, я тут. Что? – Дед склонился над лежащей на диване женой.
– Тане позвони. И внукам. Их телефоны у меня в сумке, в маленьком кармашке на желтой бумажке написаны, – прошептала бабушка.
– Да, хорошо, – все так же тихо сказал дед. Он не знал, что делать, и рад был, что старуха так быстро очнулась ото сна и стала, как обычно, командовать.
– Дед, – еще раз позвала его бабушка.
– Да, что? – откликнулся он.
– Дед, ты аккуратней. Ой! Я не могу даже представить себе, что с ними будет, когда ты им скажешь, – громко всхлипывая, произнесла бабушка.
– Идите, – сказал фельдшер деду, – я посмотрю за ней.
Дед подошел к сумке и взял листочек с номерами телефонов невестки, внука, внучки и сына… А сын сейчас лежит бездыханный на полу, он больше никогда не позвонит, не сможет посмотреть с ним футбол по телевизору, не поможет посадить картошку и прополоть грядки на участке, больше никогда не сможет с ним поговорить о политике. А самое страшное, что старик больше никогда не увидит его улыбку и глаза, полные счастья. Слезы сами потекли по щекам старика. Он сел на лавочку в прихожей и тихо зарыдал, чтоб не слышала жена: «За что мне такое? Родители не должны переживать своих детей, это не по-человечески и вообще идет наперекор законам природы». Но как у каждой вещи есть свой срок годности, так и у каждого человека есть свой предел…
Глава 5
– А вот и ваша квартира, – сказала Таня молодой паре, открывая тяжелую железную дверь.
«Странноватые покупатели. Вместо того чтобы резать салатики, они тридцать первого декабря помчались через весь город по пробкам смотреть квартиру. Видимо, чокнутый олигарх решил сделать новогодний сюрприз своей содержанке», – так окрестила Татьяна чудаковатого мужчину. Другого объяснения она придумать не могла.
«Олигарху» на вид было лет тридцать пять. Это был статный, серьезный, видный мужчина, одетый аккуратно и со вкусом, что внушало доверие. А вот его молоденькая «мадам» Татьяне сразу не понравилась. Такой тип женщин она на дух не переносила. Лет двадцать пять, высокая блондинка в пушистой шубке, не греющей в мороз, в вычурных сапожках на высоких каблуках, дурацкий клатч под мышкой… Сантиметровый слой косметики, бюст непропорционально большой для такой хрупкой фигурки – спасибо пластическим хирургам. «При такой красоте мозги не нужны», – подумала Татьяна. Она была уверена, что именно по капризу этой крашеной фифы ей пришлось бросить семью в новогодний вечер.
Квартира была, как говорится, что надо: и планировка, и расположение. Район хоть и оживленный, но окна выходили во двор. Пара вошла в помещение, огляделась по сторонам. По их глазам было видно, что оба довольны. «Это будет быстро», – успокаивала себя Таня. Но пара не торопилась, и Татьяне пришлось потратить минут сорок, расхаживая по пустым комнатам и отвечая на вопросы.
«Олигарху» хотелось знать все до мелочей: от толщины стен до биографии соседей. «Силиконовая красотка» только хлопала накладными кукольными ресницами. Татьяна любезно улыбалась, но сама была как на иголках.
– Вы не будете против, если мы еще раз сами обойдем квартиру? – поинтересовался «олигарх».
– Да что вы, нет, конечно! – ответила Таня, старясь все так же мило улыбаться. «Только побыстрее…» – подумала она про себя.
Парочка неспешно направилась еще раз осмотреть проходную комнату. Таня слышала, как блондинка щебетала: она уже придумала, где будет стоять мебель, какого цвета будут обои, в каком стиле можно оформить ванную комнату. Она аж взвизгивала от радости – видимо, мужчина покорно соглашался со всеми ее идеями и ему очень хотелось ей угодить.
Татьяну эта болтовня за стеной выводила из себя. Чтобы успокоиться, она подошла к окну и засмотрелась на огни мегаполиса. Погода была безветренная, снег падал тихо, аккуратно ложась на землю. Люди спешили по своим делам. Одна парочка шла в гости, с тортом и цветами, другая играла со своими детьми в снежки, по проезжей части проезжали машины. Вдруг Татьяна почувствовала странное ощущение в области груди, будто кто-то резко вонзил ей нож в сердце и безжалостно повернул его там. Таня схватилась за сердце и присела на пол. Ей стало тяжело дышать, в горле будто застрял комок. «Надо позвать на помощь эту странную парочку, они же в соседней комнате, должны же услышать», – подумала она и попыталась крикнуть.
К ее удивлению, крика не получилось. Она попыталась еще раз, собрав все силы, но вышел лишь сдавленный хрип.
«Что это? Что за…? Это все? Конец?» – промелькнуло в ее голове в ту же секунду.
Татьяна не представляла, что тут, в чужой квартире, с чужими людьми, закончится ее жизнь. Как и большинство людей, она, конечно, думала о том, что когда-нибудь ее не станет, но представляла это иначе. Она думала, что это будет еще не скоро, лет через тридцать, а то и больше, дома, в теплой кровати, в окружении детей и внуков, а может, и правнуков… Но никак не здесь, не сейчас!
Но вскоре боль утихла, дыхание потихоньку восстановилось, и стало легче дышать, будто кто-то вынул тот самый нож из груди. Опершись о широкий мраморный подоконник, она поднялась и некоторое время постояла, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Она с ужасом вспомнила страшные истории о внезапных смертях от сердечного приступа, который может настигнуть в любой момент и в любом месте. «Надо бы сходить к врачу, провериться», – подумала она.
Чтобы отогнать неприятные мысли, Татьяна решила посмотреть, что с ее машиной, припаркованной под окнами во дворе. Увидев свою «красотку», Таня заметила небольшое темное пятно около нее. «А это еще что?» – удивилась Таня.
Пятно обошло машину и побежало в сторону дороги. В лучах дорожного фонаря бесформенное пятно превратилось в фигурку маленького мальчика. Он направился к шоссе и сел на лавочку автобусной остановки.
«И чего он хотел от моей машины?» – подумала она, как вдруг зазвонил телефон. Таня достала из кармана мобильник, посмотрела на экран, там высветилось слово «Дача». «Сашка, наверное, – подумала Татьяна. – А эти чокнутые все еще никак не налюбуются квартирой!»
– Алло! Да!.. Могу… Что такое?.. Что?.. Не поняла… ЧТО?.. КАК???
Татьяна тихо опустилась на пол и беззвучно зарыдала.
* * *
– Денис, смотри, эта телка тоже на тебя запала, – прошептал Денису на ухо друг Миша. – Она уже готова, только пальцем поманить осталось. И как ты это делаешь? На тебя все заглядываются.
Денис уже давно привык к тому, что с ним хотят познакомиться, а то и ночь провести почти все девушки в клубе. Ему доставляло удовольствие ловить на себе восторженные взгляды и делать вид, что ему это совершенно не интересно. Он был избалован женским вниманием, даже самые недоступные девушки сами хотели с ним познакомиться, а самые дорогие проститутки согласны были ради ночи с ним даже отказаться от своего гонорара. Денису это, разумеется, льстило. Однако он не был донжуаном, и если уж влюблялся, то считал, что всерьез и надолго: месяца на два-три. Только вот незадача: если вдруг он влюблялся, то его шарм куда-то улетучивался, он становился похожим на робкого, засте
