животе запорхали бабочки, сердце прыгает, улыбку не сдержат
Дорога на каникулы наконец-то стала дорогой на каникулы.
День на побережье Нормандии – волшебство в чистом виде.
И все равно мы оба любили ездить, куда в голову взбредет, ничего наперед не загадывая.
Теперь он исчезнет, начнет все сначала далеко отсюда, это единственный способ излечиться от этих двоих, заставить замолчать их музыку, которая продолжает звучать у него в голове.
Он уткнулся лицом мне в шею, его губы осторожно целовали меня, я еще крепче притиснула его руки к своему телу. Мне хотелось, чтобы мы растворились друг в друге и больше никогда не разлучались.
– Я должен тебе кое-что рассказать, Вера, – прошептал он.
– Расскажи, пожалуйста.
Она опустила голову мне на грудь, я погладил ее по волосам, и мы постояли так, не двигаясь, несколько секунд. Из соображений безопасности мне нужно было срочно уходить, хотя совсем не хотелось.
– Я пойду, не будем торопиться – может получиться прикольно, – попробовал пошутить я.
Не отводя глаз, она осторожно прижалась щекой к моей ладони. Я наклонился и прикоснулся к ее губам. Она ответила на мою попытку поцелуя – легонько, почти робко дотронулась своими губами до моих. Мои руки вдруг очутились на ее спине: когда я почувствовал Верино тело, коснулся ее кожи, я сразу забыл обо всем – о заботах, долгах, об угрожавшем нам дьявольском отродье. И покорился своему желанию, сдерживаемому на протяжении многих недель. Ведь я уже давно считал, что недостоин приближаться к ней, эта мысль возникла еще до того, как Вера узнала о моем крахе. Но сегодня вечером я позволил себе поцеловать ее со всей яростью, сжигавшей меня, я целовал ее еще неистовее, чем когда-либо раньше, потому что она должна была почувствовать, как я ее люблю. Я целовал ее, чтобы сказать, что безумно скучаю по ней, я целовал ее, чтобы пообещать, что буду бороться. Она обхватила меня, запустила пальцы мне в волосы, все крепче прижималась ко мне. От вкуса ее губ у меня закружилась голова, я едва не потерял сознание. По-моему, мы никогда еще так не целовались. Потом она оторвала свои губы от моих, но по-прежнему льнула к моей щеке, и, открыв глаза, я увидел две больших слезы, стекающих по ее лицу. Я смахнул их и потерся носом о ее нос.
До чего жестоко осознавать, что отныне нельзя положиться на того, на ком держалась вся моя жизнь.
Ее любовь стала двигателем моего успеха. А заодно и моего поражения.
