Оглавление

Розовый свет уставшего к вечеру солнца окрасил сад в волшебные тона.

Летние сумерки ложатся на все растущее длинными тенями, томно растягивая в буйстве пастельных оттенков все признаки, предшествующие наступлению темной ночи. Запели сверчки, хором подхватили болотные жабы. Сад с каждой минутой становился все загадочнее, теряя свои четкие очертания, размываясь в серое, темное, не узнанное памятью прошлого дня.

Она сидела на крыльце кутаясь в старую, побитую молью вязаную шаль. Медленно покачивая своим сильным туловищем, поджав под себя крепкие ноги, она качалась в такт мелодии, звучащей вокруг и внутри. За этими закрытыми глазами, в сумеречной темноте мозга, где-то там, где нейроны старательно выстраивают свои связи, работая круглосуточно, с напряжением, без выходных, вот в тех, не изученных до конца закоулках этой большой умной головы- звучала музыка. Это была музыка ветра, уносящего солнце за горизонт, гонящего по небу редкие облака. Это была музыка надвигающегося дождя, слагающая стройный мотив шелестом листвы, дробью капель- падающих на деревянное крыльцо, задающей ритм.

Эта музыка уже звучала в ее голове, хотя совсем скоро все звуки повторятся наяву, в спустившейся на сад холодной августовской ночи. Дар предвидения стал для нее слабым утешением своей бесполезной жизни. Толку в нем она видела мало, так как не могла точно определить время предполагаемого случившегося. Там, где она черпала информацию о происходящем, времени просто не существовало. Все было написано знаками, узорами, образами и висело в пустоте, изредка позволяя расшифровать символ или запомнить явившийся образ. В ее упрямой голове время давно сломалось и перестало быть линейным. В этом чудном месте не было определения прошлого, настоящего или будущее. Событие просто существовало. Оно могло просто быть или отсутствовало вовсе. Если какое-то событие, прочитанное ей из пустоты или явившееся во сне, состоялось, то есть было прочитано, то для нее было обычным делом просто терпеливо дождаться его реализации в реальной жизни. Мучавший ранее вопрос — не она ли сама является порождением тех или иных предугаданных ситуаций, и предчувствие ли это, или магия творения собственного мира вокруг себя, отпал сам собой, после мучительных переживаний по этому поводу.

Вот и сейчас, она пела музыку дождя, предчувствуя его скорое приближение.

Вдруг, ветер подхватил сильнее, из-за леса напротив ее участка выкатились в небо темные густые тучи.

Решив не дожидаться ливня, резко оборвав мелодию в своей голове, она встала, распрямила затекшие плечи и кинув взгляд на волшебный свой сад, зашла в дом. Скоро от приготовления ужина ее отвлек звук за дверью. Кошка, промокнув под первыми тяжелыми каплями пришла к порогу, скребла настойчиво когтями дверь, призывая впустить в этот уютный, нагретый за день солнцем дом.

Жизнь вдали от города давала много преимуществ. Отсутствие посторонних шумов за стеной, отсутствие постоянного напряжения от встреч с совершенно незнакомыми людьми, что толпой идут по улицам, своим маршрутом, вечно спешащие, слепые снаружи и внутри. Слепые и замерзшие — так бы она их описала. Холод внутри, покрытый коркой нечувствительности к миру внешнему, венчал телесный панцирь и уныло вдавленная в плечи голова. После переезда в деревню она сначала избавилась от вечного напряжения в теле, забавно отмечая привычно задранные плечи и вдавленную шею, потом избавилась от холода внутри сердца — пролив литры слез, прожив все сложные ситуации своей прошлой жизни заново, в качестве постороннего наблюдателя. А потом пришло умиротворение и