– Я не хотела снимать онэнджу потому, что… боялась того, что с тобой станет. – Она с трудом сглотнула. – Боялась, что когда вернутся воспоминания, ты превратишься в Инари и… – Эми съежилась и выдавила слова едва слышным шепотом: – А у Инари нет причин переживать за смертную девчонку.
Повисла тишина. Секунды тянулись, а Эми сжималась все сильнее, чувствуя, как внутри зреет ужасная боль.
– Прости, – шепнула она. – Я обещала снять онэнджу, но была эгоистичной, глупой и…
Он обвил ее руками, застав врасплох. Обнял со спины, спрятал лицо в ее волосах. Эми, поколебавшись, положила ладони на его руки. Пальцы задели последний виток онэнджу вокруг его запястья.
Широ прижимал ее к себе, касаясь волос дыханием. Эми растворялась в его тепле, его близости. Почему его прикосновения делали ее такой радостной, такой… живой?
Его губы задели кончик ее уха, и он, наконец, заговорил. Тихо, почти беззвучно.
– Я не знаю, что я буду чувствовать, когда вернутся воспоминания. – Широ обнял ее крепче. – Но знаю одно: что бы со мной ни приключилось, сильнее всего я боюсь потерять тебя.
Рычание Широ прорвалось сквозь окутавший ее мысли туман боли и тьмы. Она попыталась сосредоточиться, пробиться к нему.
– Ты меня слышишь? Давай открывай глаза!
Она заставила их приоткрыться – с куда большим усилием, чем обычно требовалось для этого простого действия.
Перед ней возникло лицо Широ, он скалился в отчаянной ярости, стоя на коленях и склоняясь над Эми. Вокруг них ревело пламя, вздымаясь до небес.
– Исцели свои раны, Эми, – приказал Широ.
Она хотела сказать ему, что не знает как… вот только ей не хватало воздуха. Легкие натужно трепетали, но она словно тонула и никак не могла набрать кислорода.
– В тебе есть сила Аматэрасу. Я ее чую. Исцелись!
Слабо вдохнув, Эми медленно поднесла руки к груди. Пальцы нащупали рваный шелк кимоно, пропитанный кровью. Ее кровью. Разум помутился, веки дрогнули, готовые вновь сомкнуться.
– Ну уж нет! – рыкнул Широ. Он обхватил лицо Эми ладонями, поразительно горячими по сравнению с ее прохладной кожей. – Ты не оставишь меня одного в этом бардаке, слышишь меня, Эми? Исцеляйся!
Она боролась с тяжестью век, с пылающим давлением в легких. Она сняла с Широ виток онэнджу, однако метка камигакари по-прежнему пульсировала силой, ждущей ее приказа. Но как ей приказывать? Эми не могла думать.
Широ склонился, приподнимая ее лицо, заставляя смотреть ему в глаза.
Широ направился к окну, однако Эми схватила его за руку и потянула обратно. К ее удивлению, кицунэ не стал сопротивляться, и она невольно «уронила» его на себя. Широ схватил ее за плечи, не позволяя упасть навзничь от столкновения, и помог выпрямиться, отчего она оказалась прижатой к его груди. Широ наклонился так низко, что Эми буквально ощутила на губах его дыхание.
– Так переживаешь, когда я ухожу, малышка-мико? – промурлыкал кицунэ.
Путь преграждало поваленное дерево, припорошенное снегом. То самое.
– Ах… – выдохнула Эми. – Дерево.
– Дерево, – согласился Широ.
Его глаза заблестели озорством – и он вдруг обхватил Эми руками и, оторвав ее от земли, прижал к груди.
– Широ!
Он согнул колени, готовясь к прыжку, и взмыл вверх – а затем мягко опустился на снег с другой стороны препятствия, едва встряхнув свою ношу. Обычный человек ни за что бы не смог такое провернуть, а вот ёкай – запросто.
– Хвастун… – пробормотала Эми.
– Позволь я тебе опять перебираться самостоятельно, мы и до восхода солнца бы к храму не вышли.
– Вряд ли. Поставь меня.
– Почему тебе так не нравится, что я ношу тебя на руках?
Эми раскрыла рот, однако слова так и не сорвались с языка.
Взгляд Широ подстрекал ее заговорить, поспорить, но она не знала, что сказать. Она ведь камигакари, и ее не должны касаться ни мужчины, ни ёкаи… а он и тот, и другой. Вот, что стоило ему ответить.
– А почему ты так стремишься носить меня на руках? – Эми чуть не съежилась. Почему, почему она спросила именно это?!
