Это страшное преступление, за которое никто не понес наказания из тех, кто его совершил. Наказаны же опять были те, кто к этому преступлению никакого отношения не имел, кто в двадцать четыре часа должен был покинуть свои края без права задать единственный вопрос — за что?
Все, что происходило в первые месяцы войны, позднее можно было охарактеризовать, как репетицию. Сам же драматический спектакль состоялся после указа от 28 августа 1941 года. Ему больше подойдет название «Депортация немцев Поволжья и всего СССР в места не столь отдаленные или в никуда».
Я стала рассказывать, что умер наш вождь Сталин. Отец покачал головой и сказал, что из-за Сталина умерла моя мама. Услышав его грустное сообщение, я перестала плакать и в тот же момент мои слезы высохли. Через пару лет после смерти Сталина с немцев-спецпоселенцев сняли комендатурский надзор.
Об этом я за всю свою жизнь не читала ни одной книги — ни о наших до изнеможения работавших трудармейцах, родителях, работавших в тылу женщинах и умирающих стариках и детей, которые не имели права на жизнь из-за гонения, унижения и бесправия. Кому нужна была эта нестерпимая травля? До сих пор никто мне на эти вопросы ответа не дал.
Почему дети всех народов, в том числе и русские, дразнили, били, пинали и преследовали нас, немецких детей, которые еще в большей мере, чем остальные, терпели нужду, сиротство и унижения?
Ты, русский обормот, посмотри на эту девочку, она немка, а понимает хорошо русскую грамматику, а ты получаешь двойки»! Так этот мальчик в течение всего урока показывал мне кулак, а во время перемены надавал мне пинков. Я конечно же терпела, так как была бесправным существом и это был удел моего детства.
Наши родители старались, как могли, внедрить и сохранить в наших душах ту немецкую культуру и традиции, которые были нам необходимы. Однако со временем это все катастрофически терялось из-за потери нашей малой родины и противоречивых, насильно навязанных условий. Мы жили среди русских людей и волею судьбы должны были от мала до велика этим условиям следовать
русскими детьми держали дистанцию из боязни, что они нас будут называть враждебным эпитетами — немцы, фашисты, гитлеровцы и т. д. Мы разительно от них отличались и это отталкивало нас друг от друга.