Так бывает. Как будто тебя оплодотворили счастьем, и теперь ты просто спокойно его вынашиваешь, и все, абсолютно все, что тебя окружает, дает твоему плоду пищу…
Женя почувствовала, как волна холодного бешенства прокатилась от живота к голове, захлестнула гортань, а потом глаза – не слезами, а как будто толченой стеклянной крошкой. Покатав на языке и проглотив эти стекла, она сказала противно дрожащим голосом:
– Папы слишком долго тут не было, чтобы он мог указывать мне, как «надо». Тебе ясно? Ясно?
Когда-то Заяц все время перебивал, и не давал звонить по телефону и смотреть телевизор, и вламывался в семь утра в спальню – он был веселым и приставучим и постоянно хотел, чтобы они пришли в его комнату и посмотрели на что-нибудь абсолютно обычное, но почему-то его вдруг восхитившее. «Смотрите, как я поставил своего космонавта», «смотрите, как мои тигры прячутся за углом», «смотрите, как я рисую желтое солнце», «смотрите», «смотрите»… Когда они были заняты и не хотели смотреть или просто в педагогических целях его игнорировали, Заяц нервничал и начинал прыгать на одном месте. За это его и прозвали Зайцем. Теперь ему было не важно, смотрят они на него или нет, он больше не прыгал и не звал в свою комнату, но прозвище так и осталось как напоминание обо всем, чего они не увидели и уже не увидят…
С утра позвонила мать, безошибочным инстинктом стервятника учуяв свежее горе:
— Что случилось? У тебя голос плохой.
Все в порядке, сказала Гуля. Мать не сдавалась. Она все кружила вокруг да около, настаивая, предполагая, поклевывая, сужая круги, — пока не добралась до больного места.
— Игорь, да? — Она по-хозяйски погрузила клюв в Гулину рану. — Бабу, что ли, нашел?
Накатила усталость, сопротивляться не было сил, она все рассказала.
— Доигрались, — удовлетворенно сказала мать. — Вот если бы ты меня уважала…
Названная сумма почему-то растревожила зону мозга, отвечающую за библейские имена. «Мария», — неожиданно всплыло в голове.
— Тысяча рублей, — Женя вытащила из кошелька единственную купюру. — Мария, этот фотоальбом, наверное, золотой?
— Нет, он скорее такой серебристый, — возбудилась Мария. — Там, значит, по краям фрукты, яблочки, вишенки, ягодки всякие, веточки, колокольчики, они так переплетаются, таким, знаете, ободком, а в серединке такой овальчик, и в нем… — Мария выдержала умиленную паузу, — фотография вашей маси!
— Таси, — поправила Женя.
— Я знаю, Евгения, знаю, конечно! Это я просто нежно так говорю! Мася, масечка, масик, я детишек так называю! Давайте-ка я отмечу, что вы уже сдали!
