Его глаза засверкали, точно у ребенка, и я всей кожей ощущала, как ему хочется поглубже затронуть этот вопрос. Интересно, почему мужчины всегда так стремятся рассказать о своем блестящем прошлом? Да еще и делают вид, что не сами заговорили об этом, а просто подчиняются чужой просьбе. Это так напрягает!
Каждое утро я просыпалась, но не вставала с постели. Обратно в реальность не хотелось, и я снова заставляла себя заснуть. Пока так маялась, проходил день, наступал вечер, потом ночь – и весь день так и проходил в кровати без дела.
Я повернула голову: судя по всему, Гиндзи обожал вертолеты – он улыбался во весь рот. Завидев якудза, этот взрослый ребенок показал им язык, и я снисходительно вздохнула.
Мне вдруг впервые подумалось, что с моими нервами, наверное, и правда что-то не так. Возможно, я отличаюсь от обычных людей, поэтому и могу выполнять работу, которая им не под силу. В то же время не могу сказать, что меня это устраивает. Впрочем, и оправдываться тем, что вот такая я и ничего не поделаешь, тоже нельзя. Отворачиваться от слишком эмоциональных людей вроде Саэ тоже не стану. Наоборот, немного им даже завидую.
Что бы я ни делал для Эйдзи, мне все чудилось, что этого мало. Так и жил постоянно под этим гнетом. Тогда я еще не понимал, что меня мучит. К счастью, когда поступил в университет и узнал о потлаче, загадка наконец разрешилась. Очевидно, я получил от Эйдзи слишком большой подарок, но не мог достойно за него отдариться, и это меня разрушало.
Стоило мне разозлиться, как разыгрался аппетит. Я подозвала официанта и заказала большую тарелку жареной картошки. К тому времени, как она была доедена, в голове прояснилось и я могла рассуждать спокойно.
