Оглавление

Об авторе

Уехав из провинциального российского города в Лондон, Елена стала литературным редактором крупнейшей русскоязычной газеты «Англия. Наши на острове» и в 2009 году опубликовала в издательстве «Эксмо» свою первую книгу «Следующая остановка — Лондон», тираж которой был распродан в течение первого же года после публикации, затем продолжила сотрудничать с русскоязычными газетами Великобритании и Германии, а также осваивать британский рынок труда.

Последние десять лет Елена работает в сфере образования, преподавая русский язык юристам, архитекторам, владельцам бизнесов, управленцам всех уровней, финансистам и дипломатам. Вторая и третья книги «Русское время в Лондоне» и «Не хотите ли чашечку чая? Английские будни русских жён» были написаны на основе её жизненного и профессионального опыта этого десятилетия и в результате многочисленных бесед со студентами-англичанами.

В настоящее время Елена живёт со своим английским мужем и детьми на севере Лондона, работает на улице Уайтхолл в районе Вестминстер, публикуется в местных газетах, пишет книги и занимается собственным проектом, связанным с воспитанием детей в двуязычных семьях.

Пролог

Длинная очередь в «Домодедово» заняла добрых полчаса, и когда Арина добралась до окошка паспортного контроля, она уже порядком перенервничала, гадая, что может интересовать пограничников в российской гражданке, возвращающейся из затяжного турне по туманному Альбиону. Валюта? Знакомства? Нарушение визового режима? Секретная информация, к которой она могла быть причастна? Или они уже обнаружили чужой паспорт в синей корочке, покоящийся во внутреннем кармане чемодана? Казалось, ещё минута — и она услышит зловещее: «А вас, девушка, я бы попросил пройти со мной для дальнейшей беседы». Весь день в её голове звучал истошный лай собаки, обнаружившей контрабанду, и она не могла его ничем заглушить.

Стараясь сохранять беспечное выражение лица туристки, которой не терпится сообщить всему белому свету о своём возращении, она поспешно вставила в безжизненный мобильник российскую сим-карту. Телефон запищал и прислал приветственное сообщение: «Поздравляем! Вы находитесь на территории Российской Федерации. Пользуйтесь услугами Билайн». Дрожащими пальцами Арина набрала сообщение: «Я приземлилась, стою в очереди на паспортный контроль. Надеюсь, всё будет хорошо. Как пройду — дам знать. Если не выйду на связь через полчаса — перезвони».

Потом задумалась, кому отослать. Матери? Отцу? Ведь если её уведут в секретный кабинет для дальнейших расспросов, ни причитания отца, ни сдержанное волнение матери не помогут делу. Кто может среагировать быстро, но без эмоций? Кто может найти нужных людей и надавить на нужные кнопки? К кому обращаться в критический момент? Олежек! Вечный Олежек. Зная его, можно ожидать, что он найдёт связи в ФСБ, ЦРУ и МI5 одновременно. Память услужливо подсказала номер, который она не использовала целый год. Арина забила его в светящуюся строку на экране и помедлила с отправкой. Потом сохранила сообщение и положила телефон обратно в карман. Нет, нужно привыкать жить без всевидящего ока Олежека. У неё был целый год, чтобы научиться.

Очередь продвигалась невыносимо медленно. Над кабинками паспортного контроля висела реклама с издевательским пожеланием: «Почувствуйте себя дома!». Служащая паспортного контроля одарила её настороженным неприветливым взглядом. За двенадцать месяцев в приторно-вежливой Англии, где все улыбаются незнакомцам, Арина отвыкла от этого взгляда-рентгена и внутренне напряглась, губы непроизвольно дёрнулись в улыбке, которую она тут же оборвала волевым усилием. Незавершённая улыбка застыла на лице кривой усмешкой.

— Откуда возвращаетесь? — сурово спросила служащая, листая Аринин паспорт.

— Из Лондона, — ответила Арина как можно беспечнее. И тут же пожалела о своём тоне.

«Советские граждане в Лондон на выходные не катаются», — читалось в тёткином взгляде.

«Наверное, её зарплата не позволяет ей ездить за границу, зато каждый день приходится приветствовать сотни счастливчиков, которые могут себе это позволить. Тут кто угодно окрысится», — подумала девушка.

— Почему не вернулись в срок? Ваша виза истекла в ноябре прошлого года.

— Задержалась. По личным причинам, — Арина хотела отделаться дежурным ответом, но поняла, что здесь дежурные ответы не пройдут.

— По каким личным причинам? — в голосе тётки зазвучали железные нотки.

— Планировала выйти замуж, — пробормотала Арина.

— Успешно? — уже с интересом.

— Нет, — девушка опустила глаза к полу.

«Так тебе и надо», — читалось в глазах тётки, и, удовлетворённо хмыкнув, она пропечатала отметку о въезде на девственно-чистую страницу паспорта.

— Что, «фёрст тайм аброд[1]»? — насмешливо спросила проверяющая.

Арина едва заметно кивнула.

— Добро пожаловать в Россию! Всегда приятно видеть людей, которые возвращаются на родину даже после столь длительного отсутствия.

Арина так и не смогла разобрать, была ли эта фраза произнесена абсолютно искренне или с издёвкой.

— Я действительно рада вернуться, — обиженно произнесла она.

— Это вы ФСБ расскажите, — хмыкнула тётка и кивнула в сторону двух мужчин, стоящих в некотором отдалении от кабинки. — Они будут тронуты.

Один из мужчин перехватил испуганный взгляд девушки и сделал неуловимое движение навстречу. Надсадный лай собаки в её голове на мгновение заглушил все остальные звуки. Рука Арины непроизвольно скользнула в карман и сжала мобильный.

 — Первый раз за границей?

Часть первая

Глава 1. Школа

Весёлое мартовское солнце отчаянно пробивалось в прорези тёмно-зелёных штор, слепило глаза и пускало зайчиков по светло-салатовым стенам кабинета истории, в размышлении останавливалось на потёртых картах и планшетах, развешанных по стенам, и, не заинтересовавшись изменением геополитических границ Советского Cоюза в результате Второй мировой войны, соскользнуло на физический глобус, с лёгкостью пересекая Атлантический океан, лавируя по течениям от Северной Америки к Европе, от пустыни Сахара до самого мыса Доброй Надежды, и, наконец, остановило свой выбор на острове Мадагаскар. С нагретой крыши ручейками сбегали остатки грязного снега. Прямо под окнами кабинета образовался маленький пруд, на котором ученики начальной школы уже запустили первые бумажные кораблики. Настроение было самое что ни на есть прогульное. Наблюдая за счастливыми первоклашками из окна, Арина искренне жалела, что нельзя сбежать с урока и присоединиться к ним. Вместо этого нужно сидеть за столом и повторять один из самых нудных периодов зарубежной истории — развитие буржуазного строя в Западной Европе.

Яшечкин, один из самых слабых учеников класса, уже давно разочаровал учителей и родителей, получая рекордное количество троек по итогам каждой четверти. Едва научившийся читать с листа, он держался в школе только благодаря своему незлобивому характеру. Никаких хлопот он не доставлял, зубы не скалил, на уроках сидел тихо, поэтому весь педагогический коллектив махнул на него рукой и позволил ему просто быть. Самая длинная и изнурительная третья четверть подходила к концу, и тихо отсидевший девять с половиной недель в тылу Яшечкин вызвался отвечать домашнее задание. Он всё-таки хотел заработать свою тройку. Хотя бы продемонстрировав технику чтения.

— К середине XVIII века Англия обогнала мирового лидера Голландию по темпам роста капиталистических мануфактур, по уровню мировой торговли и колониальной экономики и стала ведущей капиталистической страной. По уровню экономического развития она превзошла остальные европейские страны, располагая всеми необходимыми предпосылками для перехода на новую ступень общественно-экономического развития — крупное машинное производство.

«Боже мой, какая скука, — Арина пыталась внимательно слушать Яшечкина, но мысли то и дело отвлекались на разные посторонние вещи. — Как досадно, что челябинский автобус не формируется в Краснознамённом, и на него нельзя купить билеты заранее. Никогда не знаешь наверняка, сколько у тебя времени в запасе», — она опять бросила взгляд на ликующих первоклашек.

— На протяжении XIX — начала XX века жилищные условия большинства наёмных рабочих не отвечали элементарным санитарно-гигиеническим требованиям. В большинстве случаев их жилища были перенаселены, если под перенаселением понимать проживание более двух человек в каждой комнате, включая кухню. Была также распространена «сдача коек постояльцам», которую практиковали семьи, снимавшие квартиры. В Лондоне встречались объявления о сдаче части комнаты, причём мужчина, работавший днём, и девушка, работавшая прислугой в гостинице ночью, должны были пользоваться одной постелью.

«Шестой урок должен закончиться без четверти час. Автобус в половине второго. Автостанция в пяти минутах ходьбы от школы. Надо постараться успеть».

Яшечкин подозрительно скосил глаза на Арину, и она поспешила отвести взгляд в окно. Видя, что на него никто не обращает внимания, он продолжил бойко читать с учебника.

— До изобретения газового освещения продолжительность рабочего дня на предприятиях зависела от естественного освещения, но с появлением газовых горелок фабрики получили возможность работать в ночное время. На английских фабриках в 1820-1840-х годах рабочий день за вычетом трёх перерывов для приёма пищи (один час на обед и по двадцать-тридцать минут на завтрак и ужин) длился двенадцать-тринадцать часов. Распространённой становилась работа по воскресным дням. В промышленности начал массово использоваться женский труд и впервые в истории множество женщин начали трудиться вне дома. При этом на текстильных фабриках мужчины работали надзирателями и квалифицированными механиками, а женщины обслуживали прядильные и ткацкие станки и получали меньшую зарплату, чем мужчины.

«О, Господи, Яшечкин, как тебе самому не скучно молоть весь этот бред? Как назло, оставила часы утром на умывальнике… Когда же прозвенит звонок?»

— Социальные протесты, проснувшееся чувство «социального стыда» за бедствия трудящихся, стремление уменьшить политическую нестабильность заставляли политиков выступать в поддержку разработки социальных программ для неимущих, государственного регулирования отношений между трудом и капиталом.

«Ненавижу школу. Скорей бы каникулы. Сегодня уже двенадцатое марта, до конца четверти осталось четырнадцать дней. Уже тринадцать, если считать, что сегодняшний подошёл к концу».

Яшечкин сел, довольный собой, считая, что при рассеянном внимании училки, которая не заметила, что он читает с учебника, он может надеяться даже на четвёрку.

— А ведь выходит, что у эксплуатации рабочих гораздо больше плюсов, чем минусов, — подал голос красавчик и отличник Данил Казанцев, желая лишний раз покрасоваться перед девчонками, но адресуя свой вопрос непосредственно Арине. — Вот, в учебниках написано, что нынешнее благополучие развитых стран построено на чудовищной эксплуатации малоимущих слоёв населения в прошлом веке. Но если посмотреть на результат, которого они достигли, то Англия до сих пор остаётся впереди планеты всей: и уровень жизни там не чета нашему, и условия труда самые наилучшие, к тому же мощная социальная система. И кого сейчас волнует, как это начиналось? Получается, копируя западный путь развития, мы должны пройти определённую «неприглядную» стадию, чтобы достичь того уровня, который наблюдается сейчас в Англии. Попросту, для того чтобы достичь материального и социального процветания, сначала надо пахать по шестнадцать часов в сутки, невзирая на условия. Вот вам и формула успеха.

— Ты, Казанцев, готов лично пахать по шестнадцать часов в сутки, при газовых горелках, в ночную смену, делить комнату с тремя-четырьмя рабочими, чтобы иметь возможность оплатить только питание и проживание? — насмешливо спросила Арина.

— Я, лично, собираюсь получать высшее образование, — снисходительно ответил Казанцев, — поэтому в рядах рабочего класса я не окажусь в любом случае. Я намереваюсь окончить школу с медалью, поступить в хороший вуз, потом найти приличную работу. Моя цель — стать директором собственного предприятия и нанимать людей на работу. При таком раскладе вероятность того, что я буду зарабатывать только на питание и проживание, ничтожна мала. Это удел неудачников, которые всю жизнь валяют дурака и живут за счёт чужих милостей, — он презрительно скосил глаза на Яшечкина.

— А вот и нет, — возразила Арина. — У моих родителей высшее образование, и они могут позволить себе очень немного. У меня высшее образование, и я со своей зарплаты едва покрываю текущие расходы. Если бы я жила в большом городе, моей зарплаты бы не хватило даже на оплату съёмной квартиры. Мои однокурсницы, которые остались в Челябинске, в буквальном смысле зарабатывают только на питание и проживание, и это никак не связано с усилиями, которые они вложили в своё образование.

— Но ведь вы не делите свою комнату с тремя-четырьмя соседями? Опять же почему? Потому что ваши родители в своё время получили высшее образование, нашли хорошую работу и получили отдельную квартиру. К тому же, на центральной площади.

— А я при высшем образовании и высокой рабочей нагрузке не могу позволить себе отдельную квартиру, даже в Краснознамённом. Времена меняются. Мы не можем слепо копировать европейский путь развития, потому что мы уже пошли другим путём. Ни в одной капиталистической стране государство не снабжало всех своих граждан бесплатными квартирами, как это практиковалось в Советском Союзе. Зато каждый работающий европеец может купить себе квартиру, чего не скажешь о каждом работающем россиянине. И тяжёлая пахота не всегда ведёт к процветанию.

— То есть вы считаете, что Европа допустила ошибку в своём развитии?

— Данил, я много чего считаю, но границы урока не позволяют нам дискутировать на вольные темы.

— Это последний урок, к тому же пятница. Почему мы не можем задержаться после уроков? Вы ведь любите поговорить на европейские темы, — с вызовом спросил Казанцев.

«Потому что я тороплюсь на автобус», — хотела сказать Арина, но сдержалась.

Звонок.

«Ну, наконец-то. А теперь пулей в учительскую поставить журнал. Хоть бы никто не попался по дороге».

Увы, в дверях учительской она столкнулась с завучем, необъятной Ириной Фёдоровной.

«Конец. Автобус в половине второго уйдёт в Челябинск без меня».

— Арина Михайловна, у меня к вам серьёзный разговор. У Федосеева опять выходит двойка за четверть. Вчера его мама приходила в школу. Мальчик болезненный и из неблагополучной семьи. Нам надо подумать, как вытянуть его хотя бы на тройку.

«Ну всё. Попалась».

Арина выбежала из кабинета завуча через пять минут, необдуманно согласившись на попрание всех своих принципов, и почти вприпрыжку ворвалась в маленькую учительскую. Бросила журнал 9 «Б» на полку, включила электрочайник и, одной рукой отмеряя ложечкой Нескафе, а другой пытаясь расстегнуть заколку в узле волос, наконец, на секунду замерла и только в этот момент заметила англичанку Аллочку, расстёгивающую сапоги за дверью. Аллочка с сожалением рассталась с отличным итальянским сапогом на шпильке, придирчиво разглядывая слегка сношенную набойку. Полюбовавшись им ещё несколько секунд, она с неохотой натянула на ноги тупоносые межсезонные ботинки.

— Что, Богославский твой не приедет? — уточнила у неё Арина после приветственного кивка.

— Представляешь, опять застрял где-то под Камышовкой! Только что звонил, злой, как чёрт. Ненавижу это время года! — и собеседница с возмущением потрясла каштановыми локонами, аккуратно уложенными вдоль её миловидного лица, слегка сбрызнутого тёмными веснушками.

Миниатюрная и изящная, как греческая статуэтка, Аллочка преподавала английский в пятых-шестых классах, её рабочий день заканчивался около двенадцати, поэтому в обеденный перерыв её забирал муж. Иногда он задерживался в рейсах и не успевал к обеду. Тогда Аллочка снимала свои шикарные итальянские сапоги и переобувалась во что-нибудь более практичное. Хотя Краснознамённый считался посёлком городского типа, по весне грязь была не лучше, чем в любой деревне на двадцать дворов. Шла середина марта, самое активное таяние снега, и пробираться по улицам можно было не иначе, как вброд. Поэтому даже модные заводские дамы были вынуждены носить со своими светло-серыми и кремовыми пальто растоптанные старые сапоги ещё советского периода — надевать новую обувь в такую слякоть было жалко.

К счастью, Краснознамённый обходился без городского транспорта (двадцать минут пешего хода в любом направлении — и посёлок закончился), и местные женщины могли себе позволить носить светлую верхнюю одежду, а в сухую погоду охотно щеголяли на шпильках. Потому что всё-таки Краснознамённый считался посёлком городского типа, и все его улицы были заасфальтированы. Горожане, приезжающие в Краснознамённый к родственникам, удивлялись, как прилично одеты женщины в этом захолустье. А между тем, местные модницы, особенно заводские, одевались исключительно в городских магазинах, совершая раз в месяц после зарплаты рейды в Челябинск. Учителя же оказались в довольно сложном положении. Одеваться как попало они не могли по своему статусу, а составлять конкуренцию дочерям и женам заводских начальников было проблематично по финансовым соображениям. Они жалели о временах, когда ученики носили одинаковую форму, а учителя пользовались неизменным авторитетом и уважением.

Аллочка же была на особом счету. Её муж, Андрей Богославский, держал собственный магазин в посёлке и в масштабах Краснознамённого считался фигурой значимой и одиозной. Несколько раз в неделю он ездил по работе в областной Челябинск, брал с собой Аллочку, и она всегда была в курсе, что идёт на челябинской сцене, какие новые рестораны открылись в городе, и что нынче носят челябинские модницы.

Арина наконец справилась с заколкой, и тёмные шелковистые волосы моментально выскользнули из узла и рассыпались по плечам. Волосы у Арины были густые, блестящие, замечательно оттеняющие её бледное лицо и серые глаза.

— Дурочка ты, Аринка, — пробормотала Аллочка в сапог. — Такую красоту прячешь.

— Что же мне, на уроки с распущенными волосами теперь ходить?

— А по-твоему, этот бабский узел намного лучше? Не будь у тебя чёлки, была бы с этой шишкой как старуха Шапокляк.

— Скажешь тоже! Ничего общего.

— Если бы у меня были твои волосы, я бы непременно носила их распущенными! Имеют же люди такое богатство и не умеют демонстрировать! А тут мучаешься всё утро со своей копной, и ничего путного из неё не выходит.

— Боже мой, кому тут демонстрировать-то? Ученикам что ли? Или Бармалею Петровичу?

— Замуж тебе надо, Аринчик. Что ты, всю жизнь с родителями жить будешь? Найди себе приличного мужика…

— Это в Краснознамённом-то? Если здесь и был кто приличный, то давно уже в Челябинск уехал. Из кого мне выбирать? Из тех, кого другие невесты забраковали? Кого жёны побросали от безнадёжности? А для молодых да перспективных я уже перезрелая невеста.

— А ещё пару лет в этой школе просидишь — и вообще никогда замуж не выйдешь. Пока ты ещё хорошо выглядишь, в незнакомом месте можно и скинуть пару лет. Пару годиков приврать — небольшой грех. Надо бы тебе куда-нибудь в санаторий путёвку раздобыть. Поговори с папиком — может, через завод выбьет. Придумаешь там какую-нибудь болезнь. Только надо такую, чтобы по ней одни мужики в санатории лечились.

— Простатит!

— А ты все смеёшься и смеёшься. А я тебе, между прочим, дело говорю, — обиделась Аллочка. — Ради твоего же личного счастья стараюсь. Поедешь в город на каникулы — подстриги волосы покороче, под каре, и купи себе белый берет. Эффект будет сумасшедший! Все мужики будут твои!

— Какие мужики?

— Челябинские! Зарплаты у них хорошие, по машине у каждого. Будешь жить в областном городе, а не в этой дыре, будешь на Чёрное море ездить в отпуск.

— Что ж ты сама здесь сидишь, такая продвинутая, с двумя иностранными языками и деловым мужем?

Аллочка сделала загадочный вид и поднесла палец ко рту.

— Никому ни слова. Собираемся в Москву с Богославским. В весенние каникулы едем на разведку. Надо успеть перебраться и обжиться, прежде чем ребёнка рожать. А то мне уже двадцать пять скоро, хочешь не хочешь, а возраст поджимает.

Всю дорогу в Челябинск Арина обдумывала разговор с Аллочкой. Не про берет и не про каре, и даже не про челябинских мужиков. Перед глазами в очередной раз со всей безысходностью встала вся эта Краснознамённая жизнь. И этот поселковый быт, эти будни и праздники, и бесконечная череда дней. Пять дней работаешь, два отдыхаешь. Одиннадцать месяцев работаешь — один отдыхаешь. Тридцать пять лет работаешь — и отдыхаешь посмертно. И самое ужасное, что пока работаешь, дни ещё летят. А выходные проходят за домашними делами, а отпуска на грядках, а пенсия там же, между домом и садом, только в окружении внуков. И ничего не меняется, и ничего не происходит. Все события наперёд известны: Новый год с массовым гулянием на площади, Восьмое марта с мимозой и гвоздиками, Первое и Девятое мая с шашлыками в саду, Последний звонок с тюльпанами и сиренью, Первое сентября с астрами и гладиолусами, День Учителя с невесть откуда привезёнными в уральскую глубинку розами. Ну да, ещё промелькнёт в начале марта день рождения, который она давно пытается замять, но мама всё равно помнит и встаёт утром пораньше, и заводит тесто на пирог с солёными грибами, и отправляет отца за бутылкой красного сладкого.

И привычно всё это, скучно и мило, и тоска находит от мысли, что так будет всегда. И ещё большая тоска оттого, что замужество, по большому счёту, ничего не меняет. И даже если бы среди поселковых женихов, которых она знала наперечёт, отыскался какой-нибудь заинтересованный, вряд ли бы её жизнь сразу расцвела неземным светом. Вот одноклассницы все уже замужем давно, детей нарожали, некоторые уже и развестись успели. Так и живут. Кто-то лучше, кто-то хуже, а в целом — ничего особенного. Дом-работа, работа-дом. А у неё — работа, работа, работа. А не будь её — что делать?

И тогда принятое ещё в зимние каникулы решение начинает казаться естественным и простым, и, как всё простое, гениальным.

Глава 2. Олег

Пока миловидная брюнетка за столом сосредоточенно просматривала свою тетрадочку в поисках нужной записи, Арина сидела в кресле напротив и крутилась по сторонам. Стены клуба международного обмена «Импульс» были увешаны картами и фотографиями радостных студентов. По всему офису были расставлены глобусы, флаги, вымпелы и прочая атрибутика вольной студенческой жизни, для которой границы не помеха. «Если очень захотеть — можно в космос улететь», — вспомнилась старая песенка. Арине вдруг стало легко и весело от всей этой обстановки и от беззаботных улыбающихся лиц на фотографиях, и она удивилась, что идея пришла в голову так поздно, когда на самом деле всё так просто — взять и улететь куда-нибудь в Америку.

— А вот и вы, я нашла вашу анкету, — произнесла, наконец, брюнетка. — Вы у нас были девятого января. Арина Бердяева, окончила педагогический университет, не замужем, проживает в посёлке Краснознамённый, двадцать пять лет.

— К сожалению, уже двадцать шесть.

— Ах да, у вас же день рождения пятого марта. Поздравляю. Хоть и с недельным опозданием.

— Ничего страшного. Всё равно спасибо.

— Ну и что мы с вами будем делать?

— Ну, уж сделайте что-нибудь. Отправьте меня в какую-нибудь Америку. Штат Флорида. Море, пальмы, верблюды, высокие стройные мужчины в ковбойских шляпах.

— Во Флориде нет верблюдов, — рассмеялась Роксана, — а мужчины, к сожалению, низкорослые, толстые и примитивные, как одноклеточные. Стоит один раз улыбнуться и согласиться на стакан виски с содовой, и он уже спрашивает, к кому мы идём на ночь — ко мне или к нему.

— Какой кошмар!

— Да нет, к этому быстро привыкаешь и быстро учишься отшивать их с полуслова. И всё равно начинаешь встречаться со своими русскими парнями, потому что американцы им и в подмётки не годятся. Ни по внешнему виду, ни по внутреннему содержанию. Но всё это к вам не относится, потому что в Америку вы не попадаете.

— Почему?

— По возрасту не проходите. Все старые американские программы сейчас закрыты. В Америке стало слишком много русских, им больше не надо. Они опасаются нелегальной иммиграции.

— Но я не собираюсь иммигрировать.

— А как вы это докажете? Вы — молодая, незамужняя, образование закончено. К сожалению, для Америки осталась только одна программа «Work&Travel», но её участниками могут стать только студенты дневного отделения, до двадцати трёх лет, с хорошим английским. А у вас вообще немецкий.

— Увы. Но у меня довольно хороший немецкий. В прошлый раз вы говорили про гувернантку для немецкой семьи.

— К сожалению, под программу «au pair» вы тоже уже не подходите по возрасту.

— Какая досада! И что же мне, такой старой перечнице теперь делать?

— Ехать в Лондон, как я и предлагала в прошлый раз.

— Ехать в Лондон с моим английским — это авантюра.

— Подучите до лета. Вы ведь всё равно раньше поехать не сможете?

— Да, у меня каникулы только с первого июня.

— Значит, у вас два с половиной месяца на штурм английского.

— Роксана, а с Германией точно ничего не получается?

Роксана беспомощно развела руками.

— Я не могу отправить вас в Америку, не могу отправить в Канаду, Австралию, Германию, Францию. Я уже просмотрела все варианты. Если вы не хотите ехать куда-нибудь на клубничные поля в Финляндии, то остаётся только Лондон. Впрочем, в Англии тоже есть различные фермы по сбору ягод и овощей. Мы бы могли что-нибудь подобрать, если хотите. Только вам нужно будет принести справку, что вы студентка очного отделения какого-нибудь вуза, лучше сельскохозяйственного. Заявления обычно оформляются с осени, но у нас сейчас есть пара мест из числа отказников.

— Да нет, спасибо, если уж ехать в Англию, так лучше в Лондон, учить английский язык. Просто спросила на всякий случай, не нашли ли вы чего-нибудь ещё.

— Я вам сейчас составлю список документов, необходимых для посольства, а вы постарайтесь подготовить всё до майских праздников. Справки о работе, о зарплате, о владении недвижимостью, о банковском счёте. Это сложно, но осуществимо, — оптимистично завершила Роксана.

И уже прощаясь, добавила:

— Вам бы, конечно, в идеале выйти замуж до лета. Замужним девушкам намного охотнее дают визу.

Арина покачала головой:

— Роксана, зачем тогда ехать в Лондон?

И они обе рассмеялись.

                                          * * *

Молоденькая секретарша осваивала клавиатуру. Перед каждым новым предложением она снимала очки, долго дышала на них, протирала носовым платочком и снова начинала всматриваться в клавиши, отыскивая нужные буквы. Буквы разбегались, менялись местами и всё время норовили от неё спрятаться. Риточка горестно вздыхала, набирала в лёгкие побольше воздуха и вдохновенно опускала внушительный бюст на клавиатуру. Компьютер не выдерживал подобного давления и выдавал череду восторженных оооооооооооооооооооооооооооооо! Риточка злилась на него и аккуратно стирала лишние буковки. На десятом предложении Арина не выдержала и предложила свою помощь. Поколебавшись немного и вяло поозиравшись по сторонам, Риточка согласилась.

Арина села за компьютер, вдохновенно занесла руки над клавиатурой и через минуту отбарабанила целую гамму до мажор. Через шесть минут страница была закончена. Риточка застыла в восхищении.

— Как это вам удаётся? Я уже целую неделю пытаюсь выучить буквы, а они всё время оказываются в разных местах. Мне кажется, ребята переставляют их по ночам. Они всё время заигрывают со мной, и когда я не реагирую, начинают всячески мешать работать.

— Нет, не думаю. Все клавиатуры одинаковы, все буквы должны находиться на одних местах. Просто обязаны. Иначе даже я не смогла бы ничего сделать с текстом. Как же Олег Дмитриевич взял вас на работу? Ведь секретарь должен, в первую очередь, печатать.

— Он сказал, я буду сидеть на телефоне. Я очень хорошо разговариваю по телефону с клиентами. У меня очень сексуальный голос.

— Это, надо полагать, Олег Дмитриевич сказал?

— Да, но у меня на самом деле очень-очень хорошие рекомендации от бывших директоров.

Гостья задержала взгляд на грандиозном бюсте Риточки.

— Нисколько не сомневаюсь.

Арина походила немного по офису, полистала толстые папки на столе, чисто автоматически исправила пару орфографических ошибок. Олежек до сих пор пишет слово «агентство» без буквы «т» в середине. Просто напасть какая-то.

— А вы, наверное, в музыкальной школе учились? — подала голос Риточка.

— Как вы догадались?

— Только пианисты умеют так быстро печатать.

— У вас потрясающая наблюдательность.

— Нет, мне просто говорили, что, сколько клавиатуру не учи, всё равно печатать со скоростью более трёхсот знаков в минуту не получится. Это могут только пианисты, у них пальцы длинные.

— Дело не в пальцах, — рассмеялась Арина. — Дело в годах долбёжки по клавишам. Но, поверьте, слепую печать я осваивала отнюдь не в музыкальной школе.

— Вы учились на машинистку?

— Да, четыре года назад за вашим столом.

— Ой, вы работали в нашей компании?

— Да, что-то вроде того.

— А какой был Олег Дмитриевич четыре года назад?

— Боюсь, нельзя подчинённым говорить таких слов про начальников.

Дура. Логичнее было бы спросить, какой была компании «Альфа-стиль» четыре года назад. Тогда Арина могла бы рассказать про захолустное ателье советского периода. Про крыс, шныряющих по углам. Про капающие потолки и облезлые обои. И как за несколько месяцев усилиями всего двух людей ателье превратилось в приличный офис. Каждая полка, каждая вешалка, каждая настольная лампа была Арине родной, каждая картина на стене имела свою историю. Вон тот «Прибой» прислала Олежеку его бывшая девушка, когда уехала навсегда в Америку, а эту шаманскую маску привез из Эфиопии Денис Седых, шут и балагур, добрый приятель школьных лет. Шишкинских «Медведей на отдыхе», как их называл дед, Олежек увёз со старой квартиры после дедовой смерти, на память, а «Неизвестная» Крамского — это Аринина любимая картина. Когда они с Олежеком были в Москве в Третьяковской галерее, она выпросила у него репродукцию этой картины. Потом подолгу останавливалась перед ней, как завороженная, и смотрела в глаза красивой и надменной барыни. И всякий раз придумывала новую историю её жизни. Олежек смеялся и говорил, что Арина просто скучает по тем временам, когда дамы носили соболиные шубы и ездили в каретах.

— Не та нынче жизнь, котёнок, — приговаривал он, распахивая дверцу зелёной шестёрки. — Ты опоздала родиться. Пожалуйте в наш скромный Мерседес, барышня, и давайте уже идите учиться на права. Сколько можно мне сидеть трезвым за столом? А вы всё равно не пьёте, только спиртное переводите.

И Арина послушно шла учиться на права. Олежек всегда знал, что, как и когда нужно делать. И она радостно следовала его советам и разделяла его грандиозные планы. По части грандиозных планов Олежек был мастак. Идеи сыпались из него, как из рога изобилия, а доделывать начатое дело до конца приходилось Арине. Фирма «Альфа-стиль» продержалась дольше всех других затей Олежека. Наверное, потому что её клиенты были такие прибабахнутые люди, что директору никогда не становилось скучно с ними.

Олег шагнул в офис и сразу заполнил собой всё пространство. Высокий, громкий, многословный. Как обычно, в хорошем настроении. От него сразу же пахнуло весной — мартовской сыростью, недоверчивым солнцем и каким-то мимозным духом. По привычке, он сгрёб Арину к себе и расцеловал в нос, лоб, щёки, волосы.

— Котёнок, тебя опять не было два месяца! Ты совсем зашилась с этой школой! Не звонишь, не пишешь. Для чего я тебе установил интернет? Ладно, садись на мой стул — вот тебе плюшка, горячая ещё, с шоколадом. А, круассан называется. Кофе будешь? Ритусик, сделай ещё, пожалуйста, два капучино. Чего удивляешься — я себе поставил автомат. Круто, да? Даже у Игнатьева ещё такого нет. Да ты ешь, ешь, что смотришь. Ритусик, ласточка, принеси ещё пару круассанов с киоска. Можешь и себе тоже взять, только пошустрее. Потом, потом губы подкрасишь, всё равно круассан есть придётся. Аришка, ты, как всегда, кстати. У меня для тебя дело. Не спорь, котёнок, я никому больше не могу это поручить. Сама видишь, Ритуля ещё только учится. Расторопности ей не хватает.

— Да уж, Ритуля твоя — редкостная находка. Как раз в твоём стиле. Тупая грудастая блондинка.

— Да ладно тебе, опять ревность? У неё масса выдающихся качеств!

— Особенно выдаётся бюст четвёртого размера.

— Не комплексуй. Если уж Бог не даёт женщине мозгов, должен же у неё быть хотя бы бюст.

— Но зачем тебе безмозглая секретарша?

— Малыш, большинство моих клиентов — мужчины. И мозги в секретарше интересуют их в последнюю очередь. У меня бизнес попал в мёртвую зону. Ни туда, ни сюда. Нужно предпринимать какие-то меры. Поэтому мне срочно нужна твоя помощь.

— У меня нет бюста четвёртого размера.

— Да хватит тебе уже с этим бюстом! У тебя отличный бюст. Разве он не устраивает твоих любовников? Покажи мне того урода, который скажет, что у тебя проблемы с бюстом, я задушу его на месте.

— Олежек, вообще-то я по делу. И у меня к тебе встречное предложение.

— Обожаю встречные предложения. Подожди секунду, я покажу тебе Настюшкины фотки с праздника 8 Марта. Она там такая прикольная с этим бантом, мы всё утро с Инкой думали, чем приклеить ей этот бант. Она тебе стишок угарный расскажет. Мы были у них в детском саду с Инкой пятого числа. О чёрт, я даже не поздравил тебя с днём рождения! Прости, котёнок, я опять замотался. Чёртова работа… Но я исправлюсь. Мы сегодня же идём в ресторан. На Кировке открыли новый ресторан, жутко навороченный, я там ещё ни разу не был. Надеюсь, ты остаёшься ночевать у меня?

— Нет, я предпочитаю ночевать на улице.

— Котёнок, откуда же я знаю о твоих планах? Может, во дворе тебя ждёт любовник в Мерседесе, и у тебя свои планы на вечер.

— Мне надоели разговоры про моих любовников.

— Меня печалит, что ты до сих пор не завела себе мужчину, Ариша. Наверное, мне надо тебя с кем-нибудь познакомить. А то как-то неудобно, сам женился… Кстати! У Игнатьева будет банкет в следующую пятницу по поводу пятилетия их шарашкиной конторы! Будет много богатых мужиков. Красавцев не обещаю, так, кошелёк, два ушка. Но ты умничка, подберёшь себе что-нибудь достойное на ближайший сезон. Попроси Инку дать тебе что-нибудь вечернее, пособлазнительней.

— Я работаю в следующую пятницу. У меня каникулы только с двадцать третьего марта.

— Опять твоя работа! Этак ты всю жизнь пропустишь. Что ты делаешь в своей школе в этом богом забытом Краснознамённом? Слушай, возвращайся в Челябинск, будем снова работать вместе. Помнишь, как мы хорошо работали вместе? Я вообще не понимаю, зачем ты уехала.

— Боюсь, я не смогу составить конкуренцию Риточке. И фирма останется в кризисе. Потому что большинству твоих клиентов нужны грудастые блондинки. И вообще, я в Лондон уезжаю.

— Ну что ты так прикопалась к этой дуре? В какой Лондон, зая? Сейчас, когда моя компания в кризисе?

— Не сейчас, а вообще. Насовсем, — неожиданно для себя сказала Арина.

— Малыш, я тебя никуда не отпущу. Как я буду без тебя жить? Кто будет выводить фирму из кризиса?

Арина проснулась рано утром от капели, тарабанящей по крышам. Выглянула в окно. Промышленный город выглядел крайне неприглядно в это время года. Снег лежал грязными клочьями по обочинам дорог, деревья стояли сырые и продрогшие, немного стесняясь своей неприкрытой наготы, а тысячи забрызганных по самую крышу машин с восторгом врезались в лужи и обливали соседей тоже по самую крышу. Недовольные водители гудели вслед и махали кулаками. Уральская весна вступала в свои права.

Арина встала с кровати и подошла к зеркалу, чтобы ещё раз взглянуть на новую сорочку. Действительно, нисколько не помялась. Вчера вечером Инна подарила ей очаровательную французскую сорочку. Жалко только, очаровывать в ней было некого. Арина вообще привыкла спать в пижамах: удобнее и практичнее. Длинные просторные футболки, появившиеся на рынках в последние годы — тоже отличный вариант. Конечно, это кружевное чудо не шло ни в какое сравнение с практичными пижамами. Такое могут выдумать только французы. Арине даже стало жаль немного, что она едет в Лондон, а не в Париж. Всё-таки Париж — город романтики, город любви и влюблённых. Правда, что там делать одной? Нет, в Париж только вдвоём с любимым мужчиной.

Она ещё раз повертелась перед зеркалом, с удовольствием разглядывая себя. Обычно она не задерживалась у зеркал надолго. Наносила макияж перед карманным зеркальцем, а зеркала в полный рост в доме и вовсе не было. Вернее, оно было, на дверце шкафа, с внутренней стороны, но Арина так привыкла обходиться без него, что всё время забывала об этом. В студенческие годы, когда они с Олегом снимали квартиру у женщины в летах, мебели в доме было под завязку, но зеркал хозяйка упорно избегала, чтобы не напоминали про возраст. Олег же был всегда собой доволен. А Арине было как-то всё равно. По утрам наносила на сонное лицо слой пудры, небрежно подкрашивала ресницы и бежала в институт, наскоро попив чаю. И в кружевных французских сорочках перед зеркалами не расхаживала.

Французская сорочка представила её взору совсем незнакомую женщину. Она вдруг увидела в зеркале высокую длинноногую брюнетку, чьи серые глаза под прямой чёлкой стали пронзительно голубыми, оттеняя голубой шёлк. Привычная бледность скул, тонкая шея. Совсем другой человек. Загадочная французская женщина. Она поспешно выскользнула из лёгкой ткани и подозрительно изучила свою грудь. Не такая уж маленькая, второй размер. Грудь как грудь. Чего она вчера прицепилась к этой Риточке? Что, ей не хватает лишних сантиметров в груди для полного счастья? Да и блондинкой она никогда не мечтала стать. При такой-то роскошной шевелюре! И всё-таки худая, сколько ни ешь — всё равно худая. И оттого по-подростковому нескладная, талия не слишком отличается от бёдер. Она натянула это кружевное чудо обратно. Сорочка скрыла талию и бёдра и подчеркнула грудь. Отличная вещь. Волшебная. Сразу видно, что из Франции. Всё-таки французы знают толк в женской красоте и соблазнительности. Она вздохнула, снова скинула сорочку и, уже не глядя в зеркало, натянула джинсы. Аккуратно сложила прохладный голубой шёлк в пакетик и убрала в дорожную сумку. Нет, спать во французской сорочке в своей девичьей кровати в Краснознамённом она не будет. Пусть подождёт более подходящего случая.

Олег с утра был немного заспанный, хмурый и непривычно молчаливый. Он громко прихлёбывал чай из пол-литровой чашки с эмблемой местного хоккейного клуба «Трактор» и, не отрывая взгляд от газеты, пытался попасть ложкой в варенье. При появлении Арины он отложил газету и совершенно серьёзно произнёс:

— Ну, так что там с Лондоном?

Арина долго и вдохновенно рассказывала про свою давнюю мечту о загранице, про возможность, которую ей предложил клуб международного обмена студентов, про перспективу провести лето в Лондоне, от которой по коже разбегались мурашки. Олег внимательно слушал и громко отхлёбывал чай. Потом спросил:

— Контора надёжная?

Арина с готовностью кивнула, хотя потребуй Олег какие-нибудь доказательства, она не смогла бы их предъявить. Ей просто хотелось верить, что эти славные улыбчивые ребята, сами объездившие весь мир, смогут отправить её в сказочную Англию. Она будет ходить по знаменитым на весь мир улицам, кататься на пароходике по Темзе и сверять часы по Биг Бену.

— Я наведу справки. Что для этой поездки нужно?

— Деньги, — коротко ответила Арина. — Сначала деньги, потом всё остальное.

— Сколько?

— Пятьдесят, — выдохнула Арина и зажмурила глаза.

— Ни хрена себе! Ариш, откуда у меня такие деньги? Ты всерьёз думаешь, что я ворочаю сотнями тысяч в конторе?

— Я ничего не думаю. Я просто сообщаю тебе факты. Ты же знаешь, что ни у мамы, ни у папы нет таких денег. А сколько я могу отложить со своей зарплаты? На дорогу до Москвы?

— Арин, это действительно серьёзная сумма.

— Я знаю. Это офигенная сумма. У меня зарплата три с половиной. Если я совсем перестану тратиться и сяду на шею родителям, я накоплю столько через полтора года.

— И к тому времени поездка будет стоит сто тысяч.

— У меня есть немного сбережений, но совсем немного, у меня правда ничего не получается откладывать, хотя я уже несколько месяцев пытаюсь. Я беру дополнительные часы, репетиторство… История — не самый популярный предмет, но иногда выбирают для ЕГЭ. Взяла ещё археологический кружок раз в неделю, там тоже какая-то копейка капает, я очень экономлю.

— Да ладно тебе, с учительской зарплаты только экономить. Скажи спасибо родителям, что хотя бы живёшь у них.

— Я была в банке. Я не хотела беспокоить тебя и сначала обратилась в банк, — Арина смотрела в стол и ожесточённо вертела в руках вилку. — Но мою зарплату они даже не стали рассматривать как основание для кредита. Сказали, что нужны два поручителя. С зарплатой не менее двадцати тысяч. У меня нет таких знакомых, кто пошёл бы поручителем. В Краснознамённом есть люди с такой зарплатой, но ведь я уезжаю в другую страну, могут ли они доверять мне? Поэтому мне всё равно пришлось бы звать тебя в поручители.

— Арин, а как ты реально планируешь отдавать такие долги? Два года сидеть на гречневой каше?

— В «Импульсе» мне сказали, что в Лондоне я смогу отработать эти деньги за пару месяцев, ещё и на подарки останется.

— Отработать кем?

— Кем придётся. Официанткой в кафе. Гувернанткой. Я могу даже посуду мыть, если предложат.

— Ты сошла с ума! С твоей серебряной медалью, твоим высшим образованием, твоим свободным немецким ты будешь мыть посуду в каком-нибудь китайском кафе! Я отказываюсь подписываться под этой бредовой затеей.

— Олежек, я согласна мыть посуду. Я очень-очень хочу поехать. Это всего лишь на два месяца. Я же буду студенткой, я еду учить английский язык. А студентам нигде не стыдно работать, они учатся.

— И что ты будешь делать со своим лондонским английским в Краснознамённом? Возьмёшь в придачу к истории ещё десяток часов иностранного языка?!

— Не издевайся. Я всё равно поеду. Если ты не дашь мне денег, я найду в другом месте. Под чудовищные проценты. Если бы ты поработал три года в школе, ты бы тоже сбежал на край света под любые проценты.

— Я ничего не буду тебе обещать. Мне не нравится эта идея. Ужасно не нравится. Я не вижу в ней смысла. Если ты хочешь бросить школу — приезжай в Челябинск, пристроим тебя куда-нибудь. Если ты хочешь путешествовать — езжай в Турцию, это будет в три раза дешевле и в три раза веселее. Если ты хочешь учить английский — за десять тысяч рублей преподаватель поселится на месяц с тобой в одном доме и будет разговаривать целыми днями только по-английски.

— Олежек, я хочу встретиться с мужчиной, — Арина пошла ва-банк. — Он англичанин, живёт в Лондоне, я познакомилась с ним через интернет. Он хочет жениться. Но сначала нужно пообщаться лично.

— Пусть приедет в Краснознамённый.

— Ты что, с ума сошёл?! Англичанин в Краснознамённом! Чтобы он всю жизнь попрекал, что вытащил меня из грязи и нищеты!

— А так ты будешь мыть посуду в Лондоне! Русская Золушка в трущобах буржуазного мегаполиса! Тогда он умилится и сразу женится на тебе.

— Я смогу увидеть вживую его дом, его работу, его страну. Я должна увидеть город, в котором мне предстоит жить. Прежде чем принять решение.

— Знаешь, существует такая маленькая деталь. Называется «виза невесты». Полностью за счёт жениха.

— Но он ещё ни разу меня не видел! Ты предлагаешь поехать сразу замуж, под ответственность человека, которого я тоже ни разу не видела?!

— Что тебе нужно, кроме денег? В Англию не так просто получить визу.

— Справку с места работы. О том, что я ценный специалист и буду ещё ценнее, когда пройду курсы английского в Лондоне. Справку о зарплате, которая повысится после моего возвращения. Не менее трёхсот долларов в месяц.

— Ладно, сделаем тебе от «Альфа-стиль».

— Справки о работе и зарплате родителей. Справку о владении квартирой, машиной, дачей. Выписку с банковского счёта на сумму около ста тысяч рублей. Вообще, желательно бы ещё студенческий статус, но это так, для подстраховки.

— А свидетельство о рождении ребёнка тебе не сделать для подстраховки? Ариш, ты сошла с ума! Ты собираешься выехать за границу по девяти фальшивым документам?! Что у тебя будет настоящего? Загранпаспорт? Если британскую визу невозможно получить легальным путем, зачем идти на криминал? Кто в Краснознамённом смог бы собрать полный пакет легальных справок? — Олежек развёл руками, демонстрируя, что тема исчерпана, и уткнулся в газету.

— Так вот поэтому они и сидят все в Краснознамённом! — сорвалась Арина. — И будут сидеть до самой пенсии! А я жить хочу! Я хочу мир видеть! Я хочу вырваться из своей кисельно-приторной жизни! И найти нормального мужика! Пять лет назад я ввязалась с тобой в этот бизнес, я начала с тобой с ободранных стен, засиженных мухами! Теперь ты директор, ты женат, у тебя ребенок, грудастая секретарша, а я сижу в своём зачуханном Краснознамённом, и у меня в жизни нет ничего, кроме этой долбаной школы. Мне уже двадцать шесть, и ребёнка рожать надо, а ни одного мужика нормального во всей округе не-е-ет, — она сорвалась с крика на плач и, пристыженная собственными слезами, умолкла.

— Ладно, всё, не реви, — поморщился Олег. — Вечно эти ваши женские штучки. Манипуляторы хреновы, — он скомкал газету и бросил в направлении мусорного ведра. — Я посмотрю, что можно сделать. Но ничего не обещаю. Как хоть зовут твоего английского придурка?

— Джонни… — всхлип. — Джонатан…