Захлебнувшись восклицательными знаками, Мила упала Листопадову на грудь. Тот похлопал ее по спине и, взяв за шиворот, повел к машине.
– Умоляю вас страдать дома! – прокряхтел он, запихивая Милу на переднее сиденье. – Сейчас отвезу вас обратно. И не обижайтесь на добрый совет – незачем следить за мужчинами. Чем меньше о них знаешь, тем крепче спишь.
– Какой сон! – воскликнула Мила, нащупывая в кармане фляжку Листопадова. – Без снотворного я сегодня, конечно, не засну.
– А вот снотворное я, пожалуй, заберу обратно, – не согласился тот, косясь на фляжку. – Уверен, что оно не понадобится, и, как только вы коснетесь головой подушки, тут же заснете.
– Сначала мне нужно повидать Глубоководного, – скорбно сказала Мила.
Листопадов усмехнулся. Его забавляла фамилия, которую соорудил Константин на базе собственной.
Константин оказался дома. Вернее, в квартире на третьем этаже, которую они с Борисом сняли для проведения своего кустарного расследования. Распахнув дверь и увидев на пороге взволнованную Милу в куртке нараспашку и в обтягивающем платье, он сильно смутился и даже на секунду потупился.
– Послушайте, Константин, – решительно сказала она, переминаясь с ноги на ногу. – Мне нужно сказать вам кое-что важное.
Глубоков потер подбородок указательным пальцем и сообщил:
– Я сейчас немного занят. – Он понимал, что, попади Мила в его гостиную, она сразу же догадается, что там никто не живет. – Ничего, если я спущусь минут через пятнадцать?
– Да-да, конечно. Спускайтесь, когда вам удобно, – тоже вдруг засмущалась она.
Глубоков оказывал на нее странное действие. Вероятно, ее волновала его красота да еще тот факт, что они провели вместе ночь, о которой она ничего не помнила.
Едва она зашла в квартиру, как позвонила подруга Татьяна.
– Ты сварила мазь? – спросила она с места в карьер без всяких «здравствуй» и «как дела».
– У меня же не осталось больше сырья! – тут же ощетинилась Мила. – И сегодня не было возможности съездить в лес.
